Выбор пса
- Ну когда уже… - грустно сказал пес. - Когда он снова наденет на меня цепь?
Пес был не старый, очень даже средних собачьих лет, с красивой темной мохнатой шерстью… да вот приболел что-то, приуныл. Целыми днями лежал возле будки, положив голову на лапы и тихонько скулил. Человек подумал, что, может, кто яда подсунул со зла. Пес был сам по себе не злой, просто некоторых прохожих почему-то особенно не любил, и громко лаял и кидался на забор. С пса сняли цепь, на которой он сидел большую часть своей жизни, а он все также лежал возле будки и скулил.
- Да, да, да… Совершенно немыслимо, как вы это выносите, уважаемый сосед! - сказал Петух и ловко пнул проходящую мимо курицу под зад. - Ух, какая! Ууух, куд-кудах. - Добавил он, внимательно смотря ей в след.
- Наверное, это наказание. Что я сделал? - грустно сказал пес.
- Да, да, да. Под старость лет и взять и вот так поступить с вами, уважаемый сосед. - Кудатахтал Петух.
- Я не старый. - сказал пес. - Я просто устал.
- Как это, как это? - удивился Петух.
- Все одинаково. Забор, будка, еда всегда одна и та же. Сучки… одни и те же весной и осенью… я устал. - грустно сказал пес.
- Как это, как это? - попытался напрячь свой маленький мозг Петух. - Как это сучки одни и те же? Это же прелее-е-естно! Преле-е-естно!
- Да, прелестно. Но я устал. - Пес положил лапу на голову.
- А зачем тебе цепь? - раздался внезапный голос сверху, с небольшой покатой крыши сарая.
Там сидел огромный черный ворон и внимательно смотрел. Видно было, что он немолод, потому что на голове среди черноты проглядывали седые перья. Дом, который сторожил пес, стоял недалеко от подножия гор, и порой с ущелий сюда спускались вороны в особенно холодные зимы. Пес всегда гонял их, а они никогда с ним не разговаривали. Это было впервые.
- Так зачем тебе цепь? - повторил свой вопрос Ворон, когда Пес ему сразу не ответил.
- Я привык. Она теплая. Она держит меня рядом с домом. Когда я просыпаюсь, иногда и не зная, кто я и зачем… цепь будто говорит мне, мол, спокойно, мы вместе, я рядом. Если бы не она, я бы, наверное, ушел. Мне всегда было интересно, что там за заборами. А какой из меня пес, если я мог бы уйти спокойно от того, что я должен охранять. - Пес с грустью посмотрел на ворота.
- Кому должен? - спросил Ворон.
- Себе, хозяину… - Пес растерянно стал озираться. Видно было, что ему стало не по себе от вопросов, которые он всегда избегал себе задавать.
- Но сейчас цепи нет. Почему ты не уходишь? - спросил Ворон.
Пес совсем растерялся, даже заскулил, а потом заметил с облегчением:
- Ну, так ворота ж закрыты!
Ворон внимательно смотрел на него некоторое время, а потом сказал:
- Жди. Сегодня ночью придет Дух гор, и ворота останутся открытыми. Смотри, не зевай!
- Ну как это, как это, это ж позор, позор! - Закудахтал молчавший до этого момента Петух. - Добропорядочный пес, а за забор! Бросить хозяина, как это, как это!
- Цыц, дохлятина в перспективе. - Каркнул Ворон, и улетел.
Петух еще долго кудахтал про долг, про ответственность.
- Да, да, да! Кто б я был, коли б оставил кур моих!? Пташка блудливая! А так, я добропорядочный Петух! Сам выбираю, кого топчу, кого не топчу! Кабы не я, кто б знал, в каком положении Теплая Большая Штука наверху? А?! И это мне она светит эта Штука, когда я сообщаю ей о себе. Если я не буду сообщать ей, что я здесь, разве она будет всем тут светить? Если я уйду, наступит же тьма!
- Какая теплая большая штука? - Удивился Пес.
- Как это, как это, какая? Та, единственная, тепло и светло от которой! Та. - Петух указал клювом наверх.
Пес поднял голову и увидел Солнце. До этого он был растерян и полностью согласен с Петухом. То, что ты знаешь, твой двор - это и есть жизнь. Но когда он увидел Солнце, оно согрело ему душу через глаза, оно сказало ему как оно далеко, какое оно горячее, какое оно большое, и Пес почувствовал, как Петух глуп в своем самодовольстве. И что-то включилось в нем: он понял, что, если ворота будут открытыми, он уйдет.
До самой ночи он ходил по двору в нетерпении. А вечером к хозяевам приехали гости. Петуха схватили и отцапали ему голову. Пока хозяин обжигал тушку, Пес, не мигая, смотрел на нее.
- Что, тоже хочешь? Ну, подожди, я сейчас пловец замучу, а тебе остаточки дам, погрызешь косточки!
А Пес думал о Солнце, заметит ли оно, что Петух пошел в суп, или нет? Дикая неведомая доселе тоска обрушилась на собачью душу. Вдруг внезапный порыв ветра поднял несколько маленьких смерчиков в пыли.
- Ворота открыты. - Вдруг раздался голос Ворона. - Чего ты ждешь?
Пес обернулся и увидел, что гости, въезжая, действительно забыли закрыть ворота. Он внезапно сорвался, и выскочил на улицу.
- Сюда. - Каркал Ворон, улетая к горам. - Сюда.
И Пес мчался за ним по неведомым ему улицам поселка. Новые запахи, которые раньше только долетали до него случайно, теперь начинали формироваться в карту нового мира.
Когда Пес покидал деревню, он остановился на один момент, и хотел посмотреть назад.
- Не оборачивайся, глупец. - Каркнул Ворон, садясь рядом на ветки куста. - Сегодня особенная ночь. Праздник Осени. Дух ждет своего нового друга. Тебя. Идем.
- Откуда ты знаешь, что делает Дух. - спросил Пес.
- Птицы - глаза Духов. - Сказал Ворон. - А мы вороны - глаза здешнего горного Духа. Таков закон. Вперед!
И они помчались по ущелью вверх.
Чем выше они поднимались, тем страннее было все вокруг. Деревья начинали менять форму, когда они приближались. Ветер то и дело начинал будто светиться, и Пес видел очертания то смерча, то человека, то собаки, то огромной птицы, которая на короткие мгновения вспыхивала в темноте над кронами. Уже все было не тем же самым, чем казалось ранее. Странные звуки раздавались отовсюду: то стрекот, то клекот, то цоканье, то бульканье. Если б не Ворон, Пес бы давно убежал вниз, он страшно трусил.
Но вот они выбежали на большой лысый холм. С него было видно далеко-далеко. Луна освещала всю видимую страну до горизонта. Вдали виднелись белые пики гор, был даже виден свет деревни, где Пес жил с рождения. При виде этого света Псу вспомнился родной двор и косточки Петуха, которые ему обещал хозяин. Где-то в глубине живота тоскливо заныло.
А поляна тем временем наполнялась странными существами. И даже Ворон перестал выглядеть как птица. Он стал большим, лохматым, и темней темноты.
- Сегодня Осенний праздник, когда Солнце поворачивает к темноте. Духи гор и живые силы всегда собираются в этот день на поляне. Смотри, Пес, смотри. Не каждому псу такое удавалось увидеть.
- Почему. - Спросил Пес, собственно зная ответ.
- Трусливый вы народ. Приучены к своим цепям и сытости сызмальства.
При слове «цепь» у Пса снова в животе что-то тоскливо кольнуло.
- А кто к нам пришел!? Здравствуй, милый. - Раздался нежный голос. Пес увидел, как к нему подходит полупрозрачная девушка. Он таких и не видел никогда. Хозяйка-то - жена хозяина, была грузная, от нее всегда пахло молоком и едой. А от этой веяло ночной прохладой и речной водой. Ее едва видимое в свете Луны платье легко огибало невероятно тонкую будто переливающуюся фигуру. На каждом соске полной красивой груди сидело по светлячку, а в длинных волосах звенели едва видимые колокольцы.
- Я - наяда. Дух речки, что протекает по ущелью. Мы давно знакомы! Помнишь, ты был щенком и ты упал однажды в мою речку, когда дети недосмотрели за тобой?
Воспоминание об этом стерлось из головы Пса. Но нечто знакомое он чувствовал в ее прохладе.
- Ничего. Я помню. Пойдем танцевать со всеми. - сказала Наяда.
- Иди, - сказало то, что раньше было Вороном.
- Я не могу танцевать. Я собака, - сказал Пес.
- Сегодня ночью - нет, - сказал Ворон.
Пес посмотрел на себя и не узнал. Он больше не был псом, а чем-то большим, высоким и светло-мохнатым. Наяда прикоснулась к нему своими руками, и ее прикосновение было похоже на речку. Все существа на холме стали кружиться и скакать. Вдруг в самой середине поляны и хоровода остановился ветер. До этого ветер был везде, он летал, кружил траву и выл, и вдруг замер, осветившись вспышкой, и Пес увидел, как в центре светится холодным светом один желто-карий глаз. И смотрит на него, маняще и пугающе.
- Это Дух наших гор, - услышал Пес голос Ворона. - Подойди. Он примет тебя, и ты станешь свободным. А в следующей жизни ты родишься человеком. Иди. Чего ты ждешь?
Но Пес стоял как вкопанный.
- Или ты скучаешь по своей цепи? - услышал Пес насмешливый хмык Ворона.
При слове «цепь» сосущее чувство одиночества в глубине живота Пса всколыхнулось и охватило его всего. Он развернулся и со всех толи ног, толи лап, толи щупалец, бросился бежать вниз - туда, где манила уютными огнями родная деревня.
Он перескакивал овраги в темноте, огибал камни, перепрыгивал ручьи, не помня себя, пока не почувствовал снова свою привычную собачью шкуру. А когда добежал до деревни, в душе уже стало совсем все по-прежнему. Промчавшись по своим же следам, он забежал во все еще приоткрытые ворота, шмыгнул в будку, и затаился там.
Светало.
Утром хозяин вышел и вынес ему объеденные кости Петуха.
- Вернулся, пустолай! Где шлялся, гад эдакий! Хорошо, что ты кобель, а то б щенят еще нагулял! Ладно, ешь свой завтрак. - И хозяин ушел в дом.
А на забор сел Ворон и маленькая синичка. Пес сразу понял, что это Наяда. Как бы она не была похожа на всех синиц, что-то в ней было свежее, что он сразу узнал ее. Она была символом всего, от чего он отказался.
- Глупец, - каркнул Ворон.
- Нет, - сказал Пес. - Это мой дом. Я тут пригожусь. Я без дома - ничто.
- Глупец, - каркнул Ворон, как отрезал. - Твое будущее лежит перед тобой. - И улетел.
Пес посмотрел на обглоданные кости Петуха, лежащие перед ним. Они уже начинали вонять. И так и не смог притронуться к ним. Его собачья душа не по-собачьи громко выла. Пес заскулил. Он не мог отказаться от своего уютного двора, маленького мира меж четырех стен заборов, где он был нужен, и где все держало его невидимой, но очень крепкой цепью за шкирку. Но в то же время он понимал ужас и безвозвратность потери огромного Мира, о котором он втайне всегда позволял себе мечтать. Безвозвратность потому, что он знал, что уже не решится уйти туда в горы, куда так звала звенящая в нем пустота.
- Если станет плохо, приходи хотя бы на мои берега. - Прощебетала нежно синичка-Наяда.
А Пес залился на нее отчаянным лаем:
- Нет, нет, никогда, никогда, никогда, улетай! Никогда.
И синица улетела.
С тех пор все было по-прежнему. Пес весело встречал своего хозяина. Играл с его детьми. Болтал с новым Петухом о курах, сучках, яйцах и случках, гонял птиц, особенно ворон.
Хозяин стал отпускать его с цепи, а то и вовсе про нее забыл. Ведь Пес никуда не уходил даже, если ворота были открыты настежь. И только один раз в год осенней ночью Пес забивался в свою будку в самую глубину, и отчаянно скулил всю ночь до рассвета.
Пес был не старый, очень даже средних собачьих лет, с красивой темной мохнатой шерстью… да вот приболел что-то, приуныл. Целыми днями лежал возле будки, положив голову на лапы и тихонько скулил. Человек подумал, что, может, кто яда подсунул со зла. Пес был сам по себе не злой, просто некоторых прохожих почему-то особенно не любил, и громко лаял и кидался на забор. С пса сняли цепь, на которой он сидел большую часть своей жизни, а он все также лежал возле будки и скулил.
- Да, да, да… Совершенно немыслимо, как вы это выносите, уважаемый сосед! - сказал Петух и ловко пнул проходящую мимо курицу под зад. - Ух, какая! Ууух, куд-кудах. - Добавил он, внимательно смотря ей в след.
- Наверное, это наказание. Что я сделал? - грустно сказал пес.
- Да, да, да. Под старость лет и взять и вот так поступить с вами, уважаемый сосед. - Кудатахтал Петух.
- Я не старый. - сказал пес. - Я просто устал.
- Как это, как это? - удивился Петух.
- Все одинаково. Забор, будка, еда всегда одна и та же. Сучки… одни и те же весной и осенью… я устал. - грустно сказал пес.
- Как это, как это? - попытался напрячь свой маленький мозг Петух. - Как это сучки одни и те же? Это же прелее-е-естно! Преле-е-естно!
- Да, прелестно. Но я устал. - Пес положил лапу на голову.
- А зачем тебе цепь? - раздался внезапный голос сверху, с небольшой покатой крыши сарая.
Там сидел огромный черный ворон и внимательно смотрел. Видно было, что он немолод, потому что на голове среди черноты проглядывали седые перья. Дом, который сторожил пес, стоял недалеко от подножия гор, и порой с ущелий сюда спускались вороны в особенно холодные зимы. Пес всегда гонял их, а они никогда с ним не разговаривали. Это было впервые.
- Так зачем тебе цепь? - повторил свой вопрос Ворон, когда Пес ему сразу не ответил.
- Я привык. Она теплая. Она держит меня рядом с домом. Когда я просыпаюсь, иногда и не зная, кто я и зачем… цепь будто говорит мне, мол, спокойно, мы вместе, я рядом. Если бы не она, я бы, наверное, ушел. Мне всегда было интересно, что там за заборами. А какой из меня пес, если я мог бы уйти спокойно от того, что я должен охранять. - Пес с грустью посмотрел на ворота.
- Кому должен? - спросил Ворон.
- Себе, хозяину… - Пес растерянно стал озираться. Видно было, что ему стало не по себе от вопросов, которые он всегда избегал себе задавать.
- Но сейчас цепи нет. Почему ты не уходишь? - спросил Ворон.
Пес совсем растерялся, даже заскулил, а потом заметил с облегчением:
- Ну, так ворота ж закрыты!
Ворон внимательно смотрел на него некоторое время, а потом сказал:
- Жди. Сегодня ночью придет Дух гор, и ворота останутся открытыми. Смотри, не зевай!
- Ну как это, как это, это ж позор, позор! - Закудахтал молчавший до этого момента Петух. - Добропорядочный пес, а за забор! Бросить хозяина, как это, как это!
- Цыц, дохлятина в перспективе. - Каркнул Ворон, и улетел.
Петух еще долго кудахтал про долг, про ответственность.
- Да, да, да! Кто б я был, коли б оставил кур моих!? Пташка блудливая! А так, я добропорядочный Петух! Сам выбираю, кого топчу, кого не топчу! Кабы не я, кто б знал, в каком положении Теплая Большая Штука наверху? А?! И это мне она светит эта Штука, когда я сообщаю ей о себе. Если я не буду сообщать ей, что я здесь, разве она будет всем тут светить? Если я уйду, наступит же тьма!
- Какая теплая большая штука? - Удивился Пес.
- Как это, как это, какая? Та, единственная, тепло и светло от которой! Та. - Петух указал клювом наверх.
Пес поднял голову и увидел Солнце. До этого он был растерян и полностью согласен с Петухом. То, что ты знаешь, твой двор - это и есть жизнь. Но когда он увидел Солнце, оно согрело ему душу через глаза, оно сказало ему как оно далеко, какое оно горячее, какое оно большое, и Пес почувствовал, как Петух глуп в своем самодовольстве. И что-то включилось в нем: он понял, что, если ворота будут открытыми, он уйдет.
До самой ночи он ходил по двору в нетерпении. А вечером к хозяевам приехали гости. Петуха схватили и отцапали ему голову. Пока хозяин обжигал тушку, Пес, не мигая, смотрел на нее.
- Что, тоже хочешь? Ну, подожди, я сейчас пловец замучу, а тебе остаточки дам, погрызешь косточки!
А Пес думал о Солнце, заметит ли оно, что Петух пошел в суп, или нет? Дикая неведомая доселе тоска обрушилась на собачью душу. Вдруг внезапный порыв ветра поднял несколько маленьких смерчиков в пыли.
- Ворота открыты. - Вдруг раздался голос Ворона. - Чего ты ждешь?
Пес обернулся и увидел, что гости, въезжая, действительно забыли закрыть ворота. Он внезапно сорвался, и выскочил на улицу.
- Сюда. - Каркал Ворон, улетая к горам. - Сюда.
И Пес мчался за ним по неведомым ему улицам поселка. Новые запахи, которые раньше только долетали до него случайно, теперь начинали формироваться в карту нового мира.
Когда Пес покидал деревню, он остановился на один момент, и хотел посмотреть назад.
- Не оборачивайся, глупец. - Каркнул Ворон, садясь рядом на ветки куста. - Сегодня особенная ночь. Праздник Осени. Дух ждет своего нового друга. Тебя. Идем.
- Откуда ты знаешь, что делает Дух. - спросил Пес.
- Птицы - глаза Духов. - Сказал Ворон. - А мы вороны - глаза здешнего горного Духа. Таков закон. Вперед!
И они помчались по ущелью вверх.
Чем выше они поднимались, тем страннее было все вокруг. Деревья начинали менять форму, когда они приближались. Ветер то и дело начинал будто светиться, и Пес видел очертания то смерча, то человека, то собаки, то огромной птицы, которая на короткие мгновения вспыхивала в темноте над кронами. Уже все было не тем же самым, чем казалось ранее. Странные звуки раздавались отовсюду: то стрекот, то клекот, то цоканье, то бульканье. Если б не Ворон, Пес бы давно убежал вниз, он страшно трусил.
Но вот они выбежали на большой лысый холм. С него было видно далеко-далеко. Луна освещала всю видимую страну до горизонта. Вдали виднелись белые пики гор, был даже виден свет деревни, где Пес жил с рождения. При виде этого света Псу вспомнился родной двор и косточки Петуха, которые ему обещал хозяин. Где-то в глубине живота тоскливо заныло.
А поляна тем временем наполнялась странными существами. И даже Ворон перестал выглядеть как птица. Он стал большим, лохматым, и темней темноты.
- Сегодня Осенний праздник, когда Солнце поворачивает к темноте. Духи гор и живые силы всегда собираются в этот день на поляне. Смотри, Пес, смотри. Не каждому псу такое удавалось увидеть.
- Почему. - Спросил Пес, собственно зная ответ.
- Трусливый вы народ. Приучены к своим цепям и сытости сызмальства.
При слове «цепь» у Пса снова в животе что-то тоскливо кольнуло.
- А кто к нам пришел!? Здравствуй, милый. - Раздался нежный голос. Пес увидел, как к нему подходит полупрозрачная девушка. Он таких и не видел никогда. Хозяйка-то - жена хозяина, была грузная, от нее всегда пахло молоком и едой. А от этой веяло ночной прохладой и речной водой. Ее едва видимое в свете Луны платье легко огибало невероятно тонкую будто переливающуюся фигуру. На каждом соске полной красивой груди сидело по светлячку, а в длинных волосах звенели едва видимые колокольцы.
- Я - наяда. Дух речки, что протекает по ущелью. Мы давно знакомы! Помнишь, ты был щенком и ты упал однажды в мою речку, когда дети недосмотрели за тобой?
Воспоминание об этом стерлось из головы Пса. Но нечто знакомое он чувствовал в ее прохладе.
- Ничего. Я помню. Пойдем танцевать со всеми. - сказала Наяда.
- Иди, - сказало то, что раньше было Вороном.
- Я не могу танцевать. Я собака, - сказал Пес.
- Сегодня ночью - нет, - сказал Ворон.
Пес посмотрел на себя и не узнал. Он больше не был псом, а чем-то большим, высоким и светло-мохнатым. Наяда прикоснулась к нему своими руками, и ее прикосновение было похоже на речку. Все существа на холме стали кружиться и скакать. Вдруг в самой середине поляны и хоровода остановился ветер. До этого ветер был везде, он летал, кружил траву и выл, и вдруг замер, осветившись вспышкой, и Пес увидел, как в центре светится холодным светом один желто-карий глаз. И смотрит на него, маняще и пугающе.
- Это Дух наших гор, - услышал Пес голос Ворона. - Подойди. Он примет тебя, и ты станешь свободным. А в следующей жизни ты родишься человеком. Иди. Чего ты ждешь?
Но Пес стоял как вкопанный.
- Или ты скучаешь по своей цепи? - услышал Пес насмешливый хмык Ворона.
При слове «цепь» сосущее чувство одиночества в глубине живота Пса всколыхнулось и охватило его всего. Он развернулся и со всех толи ног, толи лап, толи щупалец, бросился бежать вниз - туда, где манила уютными огнями родная деревня.
Он перескакивал овраги в темноте, огибал камни, перепрыгивал ручьи, не помня себя, пока не почувствовал снова свою привычную собачью шкуру. А когда добежал до деревни, в душе уже стало совсем все по-прежнему. Промчавшись по своим же следам, он забежал во все еще приоткрытые ворота, шмыгнул в будку, и затаился там.
Светало.
Утром хозяин вышел и вынес ему объеденные кости Петуха.
- Вернулся, пустолай! Где шлялся, гад эдакий! Хорошо, что ты кобель, а то б щенят еще нагулял! Ладно, ешь свой завтрак. - И хозяин ушел в дом.
А на забор сел Ворон и маленькая синичка. Пес сразу понял, что это Наяда. Как бы она не была похожа на всех синиц, что-то в ней было свежее, что он сразу узнал ее. Она была символом всего, от чего он отказался.
- Глупец, - каркнул Ворон.
- Нет, - сказал Пес. - Это мой дом. Я тут пригожусь. Я без дома - ничто.
- Глупец, - каркнул Ворон, как отрезал. - Твое будущее лежит перед тобой. - И улетел.
Пес посмотрел на обглоданные кости Петуха, лежащие перед ним. Они уже начинали вонять. И так и не смог притронуться к ним. Его собачья душа не по-собачьи громко выла. Пес заскулил. Он не мог отказаться от своего уютного двора, маленького мира меж четырех стен заборов, где он был нужен, и где все держало его невидимой, но очень крепкой цепью за шкирку. Но в то же время он понимал ужас и безвозвратность потери огромного Мира, о котором он втайне всегда позволял себе мечтать. Безвозвратность потому, что он знал, что уже не решится уйти туда в горы, куда так звала звенящая в нем пустота.
- Если станет плохо, приходи хотя бы на мои берега. - Прощебетала нежно синичка-Наяда.
А Пес залился на нее отчаянным лаем:
- Нет, нет, никогда, никогда, никогда, улетай! Никогда.
И синица улетела.
С тех пор все было по-прежнему. Пес весело встречал своего хозяина. Играл с его детьми. Болтал с новым Петухом о курах, сучках, яйцах и случках, гонял птиц, особенно ворон.
Хозяин стал отпускать его с цепи, а то и вовсе про нее забыл. Ведь Пес никуда не уходил даже, если ворота были открыты настежь. И только один раз в год осенней ночью Пес забивался в свою будку в самую глубину, и отчаянно скулил всю ночь до рассвета.