_Как я получил первую официальную работу
Я никогда не искал себе работу. Работа всегда сама находила меня. Так, ещё учась на четвёртом курсе института, я помогал отцу в его фирме - вникал в азы архитектурной профессии, но занимался, в основном, делопроизводством: писал рабочие письма, формировал и редактировал пояснительные записки к генеральным планам городов, был единственным специалистом, умевшим обращаться с единственным компьютером в градостроительном проектном институте. А вообще я подрабатывал начиная с 13 лет (1992 год) - продавал по выходным компьютерное железо на Митинском радиорынке, который в то время представлял собой гороховое поле с выставленными на нём в несколько рядов железными тентами, выкрашенными в зелёный цвет. Грузили в огромные походные рюкзаки материнские платы, музыкальные и видеокарты, процессоры, мышки, клавиатуры, колонки Genius; доезжали до платформы «Трикотажная», «а там рысцой и не стонать» © (В.С. Высоцкий). Но даже эта работа в своё время нашла меня сама…
(Парадная лестница Российской Академии живописи, ваяния и зодчества. Фото: hitrovka)
Весной 2000 года мы с однокурсниками пришли посмотреть на защиту дипломов тогдашних выпускников. Перед защитой все проекты выставлялись в коридоре на сбитых подрамниках, а студенты выпускного курса слонялись в белых рубахах и наглаженных брюках по этажам и лестницам, повторяя свои дипломные речи. У нас в академии, где ректором был Илья Сергеевич Глазунов, отношение к преподаванию архитектуры сильно отличалось от всех прочих архитектурных ВУЗов страны. Только классика, только в канонах высокого стиля, только ручная подача (чертежи, размерные линейки, рамки, штампы, шрифтовые надписи - всё должно было быть сделано вручную, никаких компьютеров и принтеров!). Нам даже рапидографы не разрешали использовать вплоть до перехода на второй курс, а одним из вступительных экзаменов было черчение ионической капители от руки, где можно было пользоваться только карандашом, ластиком и рейсфедером с тушью - линейки и циркули отбирали на входе в класс.
И вот я увидел одну дипломную работу, которая разительно отличалась от остальных. Это был проект торгово-развлекательного центра в «современном стиле», с огромными стёклами, бетонным цоколем и прочими прелестями эклектики. Мы остановились возле неё и стали обсуждать. Я со свойственной мне прямотой и юношеской дерзостью высказался по полной - и об отсутствии стиля, и о примитивности форм, и о нелепом использовании псевдоордера, и о «желтизне» и попсовости колористического решения. В общем, толкнул речь от всей души.
Когда я закончил свой пламенный спич, за моей спиной раздался чей-то голос:
- Да-а-а, кру-у-уто ты!
Я обернулся и увидел незнакомого мне высокого молодого человека, интеллигентной наружности в круглых очках. Он был в белой рубахе и наглаженных брюках.
- А вы кто? - спросил я.
- Алексей - ответил молодой человек и протянул мне руку. Мы поздоровались, и я тоже представился.
- Я автор этого проекта - добавил он.
Возникла неловкая пауза, которая, к счастью, не смогла продлиться долго из-за толчеи и суматохи, царившей в коридоре - время начала защиты было уже близко и планшеты начали заносить в читальный зал библиотеки, где должно было состояться всё мероприятие. В этой суете мы вырулили на лестничную клетку, где мои однокурсники принялись громко хохотать и пересказывать всем встречным студентам нашу историю. От них же (встречных студентов-старшекурсников) мы узнали, что Алексей два года был в академическом отпуске (поэтому я его раньше и не видел), а затем восстановился, чтобы сдать диплом. За это время он открыл собственную архитектурную фирму, раскрутился и уже заработал проектированием на московскую квартиру.
На защите мы столпились возле дверей читального зала и наблюдали. В президиуме комиссии был сам Глазунов, и все дипломники дико волновались. Докладывали сбивчиво, на вопросы отвечали скомкано, невнятно. Когда подошла очередь Алексея, он вышел и представил свой диплом. В отличие от других студентов он совсем не волновался, говорил уверенно, спокойно, оперировал такими неведомыми нам понятиями, как технико-экономические показатели здания, энергоэффективность, распределение потоков и т.п. После его доклада слово взял сам Илья Сергеевич и сказал примерно следующее: что у здания отсутствует стиль, что формы его примитивны, что псевдоордер на фасаде использован нелепо и что колористическое решение ни в какие ворота не лезет. «Но, зато» - добавил он - «ка-а-ак Алексей доложил! Наконец-то у нас будет свой человек в Моспроекте!» И порекомендовал комиссии поставить Алексею четвёрку.
* * *
Спустя два года уже ваш покорный слуга слонялся по коридорам академии в белой рубахе и наглаженных брюках, зубря дипломную речь. К этому моменту уже было полностью отреставрировано историческое здание работы архитектора Баженова на Мясницкой улице - бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества (а после революции - ВХУТЕМАС), и дипломы мы защищали в помпезном актовом зале с лепниной, люстрами, золочёными креслами и портретами российских императоров на стенах. В зале было много народу, но я почти сразу узнал в этой толпе Алексея с его круглыми очками. Он сидел с краю, возле бокового прохода. Защита длилась в общей сложности около пяти часов. Я защищался ближе к концу. Представив свой проект, рассказав о нём и ответив на все вопросы комиссии («отстрелявшись», так сказать), я отправился за кулису, где мои защитившиеся товарищи уже отмечали, не дожидаясь объявления результатов. Через минуту там появился Алексей. Он подошёл ко мне, поздравил с защитой и… с ходу предложил должность ГАПа (главного архитектора проекта) в своей фирме.
А я с ходу согласился. Так я получил свою первую официальную работу по профессии.
(продолжение следует...)
(Парадная лестница Российской Академии живописи, ваяния и зодчества. Фото: hitrovka)
Весной 2000 года мы с однокурсниками пришли посмотреть на защиту дипломов тогдашних выпускников. Перед защитой все проекты выставлялись в коридоре на сбитых подрамниках, а студенты выпускного курса слонялись в белых рубахах и наглаженных брюках по этажам и лестницам, повторяя свои дипломные речи. У нас в академии, где ректором был Илья Сергеевич Глазунов, отношение к преподаванию архитектуры сильно отличалось от всех прочих архитектурных ВУЗов страны. Только классика, только в канонах высокого стиля, только ручная подача (чертежи, размерные линейки, рамки, штампы, шрифтовые надписи - всё должно было быть сделано вручную, никаких компьютеров и принтеров!). Нам даже рапидографы не разрешали использовать вплоть до перехода на второй курс, а одним из вступительных экзаменов было черчение ионической капители от руки, где можно было пользоваться только карандашом, ластиком и рейсфедером с тушью - линейки и циркули отбирали на входе в класс.
И вот я увидел одну дипломную работу, которая разительно отличалась от остальных. Это был проект торгово-развлекательного центра в «современном стиле», с огромными стёклами, бетонным цоколем и прочими прелестями эклектики. Мы остановились возле неё и стали обсуждать. Я со свойственной мне прямотой и юношеской дерзостью высказался по полной - и об отсутствии стиля, и о примитивности форм, и о нелепом использовании псевдоордера, и о «желтизне» и попсовости колористического решения. В общем, толкнул речь от всей души.
Когда я закончил свой пламенный спич, за моей спиной раздался чей-то голос:
- Да-а-а, кру-у-уто ты!
Я обернулся и увидел незнакомого мне высокого молодого человека, интеллигентной наружности в круглых очках. Он был в белой рубахе и наглаженных брюках.
- А вы кто? - спросил я.
- Алексей - ответил молодой человек и протянул мне руку. Мы поздоровались, и я тоже представился.
- Я автор этого проекта - добавил он.
Возникла неловкая пауза, которая, к счастью, не смогла продлиться долго из-за толчеи и суматохи, царившей в коридоре - время начала защиты было уже близко и планшеты начали заносить в читальный зал библиотеки, где должно было состояться всё мероприятие. В этой суете мы вырулили на лестничную клетку, где мои однокурсники принялись громко хохотать и пересказывать всем встречным студентам нашу историю. От них же (встречных студентов-старшекурсников) мы узнали, что Алексей два года был в академическом отпуске (поэтому я его раньше и не видел), а затем восстановился, чтобы сдать диплом. За это время он открыл собственную архитектурную фирму, раскрутился и уже заработал проектированием на московскую квартиру.
На защите мы столпились возле дверей читального зала и наблюдали. В президиуме комиссии был сам Глазунов, и все дипломники дико волновались. Докладывали сбивчиво, на вопросы отвечали скомкано, невнятно. Когда подошла очередь Алексея, он вышел и представил свой диплом. В отличие от других студентов он совсем не волновался, говорил уверенно, спокойно, оперировал такими неведомыми нам понятиями, как технико-экономические показатели здания, энергоэффективность, распределение потоков и т.п. После его доклада слово взял сам Илья Сергеевич и сказал примерно следующее: что у здания отсутствует стиль, что формы его примитивны, что псевдоордер на фасаде использован нелепо и что колористическое решение ни в какие ворота не лезет. «Но, зато» - добавил он - «ка-а-ак Алексей доложил! Наконец-то у нас будет свой человек в Моспроекте!» И порекомендовал комиссии поставить Алексею четвёрку.
* * *
Спустя два года уже ваш покорный слуга слонялся по коридорам академии в белой рубахе и наглаженных брюках, зубря дипломную речь. К этому моменту уже было полностью отреставрировано историческое здание работы архитектора Баженова на Мясницкой улице - бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества (а после революции - ВХУТЕМАС), и дипломы мы защищали в помпезном актовом зале с лепниной, люстрами, золочёными креслами и портретами российских императоров на стенах. В зале было много народу, но я почти сразу узнал в этой толпе Алексея с его круглыми очками. Он сидел с краю, возле бокового прохода. Защита длилась в общей сложности около пяти часов. Я защищался ближе к концу. Представив свой проект, рассказав о нём и ответив на все вопросы комиссии («отстрелявшись», так сказать), я отправился за кулису, где мои защитившиеся товарищи уже отмечали, не дожидаясь объявления результатов. Через минуту там появился Алексей. Он подошёл ко мне, поздравил с защитой и… с ходу предложил должность ГАПа (главного архитектора проекта) в своей фирме.
А я с ходу согласился. Так я получил свою первую официальную работу по профессии.
(продолжение следует...)