Даешь мировую революцию!
Именно так, только в сокращенном варианте, "ДА-МИ-РА", назвали мои бабушка и дедушка свою вторую дочку, папину младшую сестру. Дамира была очень смешная и веселая девочка, готовая везде идти за своим старшим братом и участвовать в мальчишеских играх. В семье сохранился рассказ о случае, который для Дамиры мог закончиться трагедией. Моему отцу не хотелось исполнять роль няни, и он просто посадил ее в трубу, а сам убежал с друзьями. Дамира сидела в трубе, как пробка, сверху ей все было видно, она совсем не скучала, играла и время от времени даже спала. Отец закрутился с пацанами и совсем забыл о сестренке, когда бабушка возвратилась домой, ее никто не встретил. Первым делом она решила растопить печь и увидела, что весь дым идет обратно. Она вышла во двор и глянула наверх. В трубе, как в аистином гнезде , сидела сомлевшая Дамира! Отца били нещадно - Дамира осталась жива!
Потом Дамира очень хорошо закончила поселковую школу. Была война, старший брат воевал, от него приходили письма, а потом и рисованные открытки с мальчиками и девочками в румынских национальных костюмах. Домой после войны он вернулся, но увидев пять сестричек мал-мала меньше, решил остаться в армии, сделав, впрочем, неплохую карьеру. Самым большим желанием Дамиры было стать врачом. Это было довольно трудно татарской девочке из горняцкого поселка, где-то там, на Южном Урале. На семейном совете родители принимают решение отпустить ее в Челябинск. Денег особых в семье нет, но продуктами студентку решено обеспечивать. Дамира поступает с первого раза, ее мечты начинают сбываться. Она живет в студенческом общежитии, учиться с упоением, пока не попадает в анатомичку. Обмороки следуют один за другим, каждое посещение заканчивается плохо. В деканате ее предупреждают об отчислении по здоровью. Дамира решается на крайние меры. Она приучает себя к моргу. Назло дурноте и головокружению она ходит туда каждый день. Через много лет тетя смеясь рассказывала мне, как на спор друзьями позавтракала рядом с трупом, чтобы развеять все сомнения по поводу своей профнепригодности. После института она попала по распределению в зону, где трудились на вредном производстве и мерли как мухи зеки. Там она вышла замуж за одного из солдат срочной службы. Дядя мой был гарный хлопец из украинской глубинки. Тетя рядом с ним казалась хрупкой девочкой, что не помешало ей вынести на своих плечах все испытания их семейной жизни. Когда она впервые привезла его к родителям, он пододвинул себе вазочки с вареньем и медом и один стал лопать из них под удивленными взглядами всех гостей. Таким он и был всю жизнь. Пил, гулял со всем, что вокруг двигалось, занимал деньги, летал с работы на работу... Тетя постоянно его устраивала и переустраивала, вытаскивала из чужих коек, отдавала многочисленные долги, прощала и любила. Она стала очень хорошим специалистом, у нее была масса влиятельных друзей, ее очень ценили и продвигали на работе, а дома у нее было все наоборот. Помню, как с огромным животом на последних сроках беременности она летала с автобуса на автобус после работы поливать свой сад. Меня тогда поразили овощи и фрукты у нее на участке. Рука у нее была легкая что-ли. Все перло из земли, все хотело ей понравиться. Она ходила по саду и с гордостью показывала мне свои арбузы и помидоры, загорелая и белозубая, такая красивая, как будто и не было за ее спиной тяжелого лечения лучевой болезни, полученной во время аварии на тюремном заводе и дома не ждал вечно нашкодивший муж. Всегда одетая дорого и со вкусом, шатенка с миндалевидными глазами она мне казалась Эдитой Пьехой. От нее пахло французскими духами, и так интересно было слушать ее рассказы о медицине!!! В семье уже было двое мальчиков, казалось. унаследовавших папин характер и отношение к жизни, когда последняя выходка мужа заставила, наконец, принять решение о разводе. Они жили тогда в Сибири, в городе, стоящим на большой нефти. Дамира работала главным специалистом города. После развода муж пропал, алиментов не было, розыски его ни к чему не привели. Он появился лет через пять в поселке, где жили ее родители, занял денег и исчез еще на несколько лет. Потом он опять появился у них в галошах, примотанных к ногам веревкой, и грузовиком полным каких-то дров. Дед вышел с лопатой и пригрозил зятю милицией. Дядя больше в их жизни не появлялся. Умер он где-то в Белоруссии, в конце непутевой жизни его приютили какая-то женщина.
С мужчинами Дамире не везло. Это стало понятно уже после развода. Она долго не выходила замуж. Мальчики не знали ни в чем отказа, а мама работала день и ночь. Старший сын как-то приехал к нам со школьным товарищем на зимние каникулы. Они поразили меня своими шикарными дубленками и обилием денег. Два сопливых пацана швыряли направо и налево бешеные суммы, просиживали в ресторанах, болтались без цели по городу. Мои родители попытались предложить им театры, цирк и музеи. Тщетно. Особенно они доставали мою старенькую бабулю, харбинку-аристократку, каждое утро изводя ее песней "Все, что в жизни есть у меня" с новой пластинки "Самоцветов", купленной в "Ритме" на центральной улице. Потом бабки кончились, и заняв денежку у мучимой бабули, друзья отчалили в Сибирь. Дамира устроила сына учиться в Тюменский Нефтегазовый институт, где он в первый семестр простудился во время лыжного пробега и попал надолго в больницу, после чего был отчислен. На всю жизнь он остался бездетным. Потом он закончил техникум. отслужил хорошо армию и, возвращаясь из Горького, появился у нас во всем великолепии прикида дембеля. Мои двое детей просто висели на нем грушами и визжали от счастья. Он был очень интересный молодой мужчина 27 лет, с тонким лицом, светлыми волосами и карими ласковыми глазами папы-ловеласа, такой же болтливый и смешливый. Всю неделю он жил с моим отцом на даче и работал в саду. Провожая его дети плакали и пели его песни. Это был тот случай, когда армия и жизнь сделали из балованного парня мужчину. Дамира к тому времени снова вышла замуж. Ее новый муж имел богатое прошлое. Во время войны фашисты уничтожили всю его семью, чудом прибившийся к русским солдатам мальчик стал сыном полка и разведчиком. С войны он получил привычку ничего не бояться и пить водку. Каждый визит их к нам проездом из Сибири в Новороссийск, откуда он был родом, оборачивался беспробудной гулянкой и какими-то сумасбродствами. Тем временем младшенький сын тети связался с плохими ребятами и загремел в тюрьму. Старший женился на красавице с русой косой и гордым древнеславянским именем, в котором слышался лязг мечей и отголоски битв древних киевских князей. Молодые зажили неровно, сбегаясь и разбегаясь. Тетя оставила им свою квартиру в Сибири и перебралась с мужем к Черному морю - они достаточно заплатили за жизнь на суровом севере своим здоровьем. Ноги и сердце часто болели, мысли о сыновьях не давали спать ночами, и тетя стала сдавать. Муж своими выходками тоже не давал покоя, потом он умер. Жизнь в чужом городе у самого синего моря стала совсем неинтересной, потянуло к друзьям и родным. Дамира списалась со старшим сыном, от которого к тому времени уже уехала к своим родителям жена, предварительно родив от приятеля ребенка и записав отцом мужа. Тетя продала квартиру в Новороссийске и вернулась в Сибирь. Практичность невестки пошла еще дальше. Она осталась прописанной в квартире и не дала мужу права прописать в нее родную мать. Дамире пришлось прописаться у друзей. Младший сын после недолгого освобождения опять сел, старший остался соломенным вдовцом, здоровье было подорвано, но тетя не сдавалась. Она прошла несколько сложных операций на суставах и на сердце, снова поднялась и начала устраивать жизнь своего старшего сына. Первым делом она купила ему иномарку и себе однокомнатную квартиру, в которой и дождалась из тюрьмы младшего. Он вернулся больной и поломанный. Его закодировали от пьянства и устроили вахтовиком на скважину. Он познакомился с женщиной лет на 10 старше себя, сердобольной и детной. Старший из отпуска привез себе новую жену с сыном. Жизнь понемногу налаживалась. Но, видать, судьба мою тетю невзлюбила. Младший сорвался и загудел так, что в течение какого-то промежутка времени лишился женщины и работы. Мать приняла его и жила с чудовищем в однокомнатной квартире на раскладушке, отдавая ему все свои силы и здоровье. Тогда же и случился у Дамиры инсульт. Она пролежала в больнице, потом ее забрал домой старший сын. Жила она в маленькой комнате с сыном его новой жены, мальчиком живым и озорным. Ее мучили боли, хотелось покоя, мешала громкая музыка. Но что было делать? Ушли годы, силы и здоровье... Она угасала несолько лет, видя как мучаются все в тесноте и обиде. Ей становилось все хуже. Вот уже и оставлять ее одну дома стало невозможно. Сиделке было строго сказано не пускать в отсутствие хозяев младшего брата, проливающего над лежащей в постели мамой пьяные слезы, но не забывающего выгрести ее пенсию. После каждого его прихода ей становилось все хуже. Ее навещали сестры, ухаживали и помогали, чем могли. Когда младший сын умер от отравления алкоголем в собственной квартире, решено было ей ничего не говорить. Она так и не узнала правды. Она слабела, но боролась со смертью еще год после его ухода. В те дни я говорила с ней по телефону. Она тихо шелестела на другом конце провода и пыталась помочь мне советами, интересовалась здоровьем моей дочери, в спасении которой когда-то принимала живое участие и как врач и как родной человек. После разговора с ней мне захотелось верить в чудо ее выздоровления. Но чуда не произошло. Ее уже год нет с нами. Она отмучалась, ушла, унеся с собой улыбку и веселый взгляд удлиненных глаз Эдиты Пьехи, пушистые пронизанные солнцем косы и смешную детскую манеру произносить букву Ш, всепрощающую любовь к своим мальчикам, профессионализм и блестящую способность диагностировать и спасать больных. Тетя моя. Дамира. Ты очень близка была с моей мамой и так много дала мне. Прощай.
Потом Дамира очень хорошо закончила поселковую школу. Была война, старший брат воевал, от него приходили письма, а потом и рисованные открытки с мальчиками и девочками в румынских национальных костюмах. Домой после войны он вернулся, но увидев пять сестричек мал-мала меньше, решил остаться в армии, сделав, впрочем, неплохую карьеру. Самым большим желанием Дамиры было стать врачом. Это было довольно трудно татарской девочке из горняцкого поселка, где-то там, на Южном Урале. На семейном совете родители принимают решение отпустить ее в Челябинск. Денег особых в семье нет, но продуктами студентку решено обеспечивать. Дамира поступает с первого раза, ее мечты начинают сбываться. Она живет в студенческом общежитии, учиться с упоением, пока не попадает в анатомичку. Обмороки следуют один за другим, каждое посещение заканчивается плохо. В деканате ее предупреждают об отчислении по здоровью. Дамира решается на крайние меры. Она приучает себя к моргу. Назло дурноте и головокружению она ходит туда каждый день. Через много лет тетя смеясь рассказывала мне, как на спор друзьями позавтракала рядом с трупом, чтобы развеять все сомнения по поводу своей профнепригодности. После института она попала по распределению в зону, где трудились на вредном производстве и мерли как мухи зеки. Там она вышла замуж за одного из солдат срочной службы. Дядя мой был гарный хлопец из украинской глубинки. Тетя рядом с ним казалась хрупкой девочкой, что не помешало ей вынести на своих плечах все испытания их семейной жизни. Когда она впервые привезла его к родителям, он пододвинул себе вазочки с вареньем и медом и один стал лопать из них под удивленными взглядами всех гостей. Таким он и был всю жизнь. Пил, гулял со всем, что вокруг двигалось, занимал деньги, летал с работы на работу... Тетя постоянно его устраивала и переустраивала, вытаскивала из чужих коек, отдавала многочисленные долги, прощала и любила. Она стала очень хорошим специалистом, у нее была масса влиятельных друзей, ее очень ценили и продвигали на работе, а дома у нее было все наоборот. Помню, как с огромным животом на последних сроках беременности она летала с автобуса на автобус после работы поливать свой сад. Меня тогда поразили овощи и фрукты у нее на участке. Рука у нее была легкая что-ли. Все перло из земли, все хотело ей понравиться. Она ходила по саду и с гордостью показывала мне свои арбузы и помидоры, загорелая и белозубая, такая красивая, как будто и не было за ее спиной тяжелого лечения лучевой болезни, полученной во время аварии на тюремном заводе и дома не ждал вечно нашкодивший муж. Всегда одетая дорого и со вкусом, шатенка с миндалевидными глазами она мне казалась Эдитой Пьехой. От нее пахло французскими духами, и так интересно было слушать ее рассказы о медицине!!! В семье уже было двое мальчиков, казалось. унаследовавших папин характер и отношение к жизни, когда последняя выходка мужа заставила, наконец, принять решение о разводе. Они жили тогда в Сибири, в городе, стоящим на большой нефти. Дамира работала главным специалистом города. После развода муж пропал, алиментов не было, розыски его ни к чему не привели. Он появился лет через пять в поселке, где жили ее родители, занял денег и исчез еще на несколько лет. Потом он опять появился у них в галошах, примотанных к ногам веревкой, и грузовиком полным каких-то дров. Дед вышел с лопатой и пригрозил зятю милицией. Дядя больше в их жизни не появлялся. Умер он где-то в Белоруссии, в конце непутевой жизни его приютили какая-то женщина.
С мужчинами Дамире не везло. Это стало понятно уже после развода. Она долго не выходила замуж. Мальчики не знали ни в чем отказа, а мама работала день и ночь. Старший сын как-то приехал к нам со школьным товарищем на зимние каникулы. Они поразили меня своими шикарными дубленками и обилием денег. Два сопливых пацана швыряли направо и налево бешеные суммы, просиживали в ресторанах, болтались без цели по городу. Мои родители попытались предложить им театры, цирк и музеи. Тщетно. Особенно они доставали мою старенькую бабулю, харбинку-аристократку, каждое утро изводя ее песней "Все, что в жизни есть у меня" с новой пластинки "Самоцветов", купленной в "Ритме" на центральной улице. Потом бабки кончились, и заняв денежку у мучимой бабули, друзья отчалили в Сибирь. Дамира устроила сына учиться в Тюменский Нефтегазовый институт, где он в первый семестр простудился во время лыжного пробега и попал надолго в больницу, после чего был отчислен. На всю жизнь он остался бездетным. Потом он закончил техникум. отслужил хорошо армию и, возвращаясь из Горького, появился у нас во всем великолепии прикида дембеля. Мои двое детей просто висели на нем грушами и визжали от счастья. Он был очень интересный молодой мужчина 27 лет, с тонким лицом, светлыми волосами и карими ласковыми глазами папы-ловеласа, такой же болтливый и смешливый. Всю неделю он жил с моим отцом на даче и работал в саду. Провожая его дети плакали и пели его песни. Это был тот случай, когда армия и жизнь сделали из балованного парня мужчину. Дамира к тому времени снова вышла замуж. Ее новый муж имел богатое прошлое. Во время войны фашисты уничтожили всю его семью, чудом прибившийся к русским солдатам мальчик стал сыном полка и разведчиком. С войны он получил привычку ничего не бояться и пить водку. Каждый визит их к нам проездом из Сибири в Новороссийск, откуда он был родом, оборачивался беспробудной гулянкой и какими-то сумасбродствами. Тем временем младшенький сын тети связался с плохими ребятами и загремел в тюрьму. Старший женился на красавице с русой косой и гордым древнеславянским именем, в котором слышался лязг мечей и отголоски битв древних киевских князей. Молодые зажили неровно, сбегаясь и разбегаясь. Тетя оставила им свою квартиру в Сибири и перебралась с мужем к Черному морю - они достаточно заплатили за жизнь на суровом севере своим здоровьем. Ноги и сердце часто болели, мысли о сыновьях не давали спать ночами, и тетя стала сдавать. Муж своими выходками тоже не давал покоя, потом он умер. Жизнь в чужом городе у самого синего моря стала совсем неинтересной, потянуло к друзьям и родным. Дамира списалась со старшим сыном, от которого к тому времени уже уехала к своим родителям жена, предварительно родив от приятеля ребенка и записав отцом мужа. Тетя продала квартиру в Новороссийске и вернулась в Сибирь. Практичность невестки пошла еще дальше. Она осталась прописанной в квартире и не дала мужу права прописать в нее родную мать. Дамире пришлось прописаться у друзей. Младший сын после недолгого освобождения опять сел, старший остался соломенным вдовцом, здоровье было подорвано, но тетя не сдавалась. Она прошла несколько сложных операций на суставах и на сердце, снова поднялась и начала устраивать жизнь своего старшего сына. Первым делом она купила ему иномарку и себе однокомнатную квартиру, в которой и дождалась из тюрьмы младшего. Он вернулся больной и поломанный. Его закодировали от пьянства и устроили вахтовиком на скважину. Он познакомился с женщиной лет на 10 старше себя, сердобольной и детной. Старший из отпуска привез себе новую жену с сыном. Жизнь понемногу налаживалась. Но, видать, судьба мою тетю невзлюбила. Младший сорвался и загудел так, что в течение какого-то промежутка времени лишился женщины и работы. Мать приняла его и жила с чудовищем в однокомнатной квартире на раскладушке, отдавая ему все свои силы и здоровье. Тогда же и случился у Дамиры инсульт. Она пролежала в больнице, потом ее забрал домой старший сын. Жила она в маленькой комнате с сыном его новой жены, мальчиком живым и озорным. Ее мучили боли, хотелось покоя, мешала громкая музыка. Но что было делать? Ушли годы, силы и здоровье... Она угасала несолько лет, видя как мучаются все в тесноте и обиде. Ей становилось все хуже. Вот уже и оставлять ее одну дома стало невозможно. Сиделке было строго сказано не пускать в отсутствие хозяев младшего брата, проливающего над лежащей в постели мамой пьяные слезы, но не забывающего выгрести ее пенсию. После каждого его прихода ей становилось все хуже. Ее навещали сестры, ухаживали и помогали, чем могли. Когда младший сын умер от отравления алкоголем в собственной квартире, решено было ей ничего не говорить. Она так и не узнала правды. Она слабела, но боролась со смертью еще год после его ухода. В те дни я говорила с ней по телефону. Она тихо шелестела на другом конце провода и пыталась помочь мне советами, интересовалась здоровьем моей дочери, в спасении которой когда-то принимала живое участие и как врач и как родной человек. После разговора с ней мне захотелось верить в чудо ее выздоровления. Но чуда не произошло. Ее уже год нет с нами. Она отмучалась, ушла, унеся с собой улыбку и веселый взгляд удлиненных глаз Эдиты Пьехи, пушистые пронизанные солнцем косы и смешную детскую манеру произносить букву Ш, всепрощающую любовь к своим мальчикам, профессионализм и блестящую способность диагностировать и спасать больных. Тетя моя. Дамира. Ты очень близка была с моей мамой и так много дала мне. Прощай.