Граф Лобанов-Аравийский
Опубликовано: 2 Января 2012 09:00 | Последнее обновление: 5 Февраля 2013 12:52
"Совершенно секретно", No.1/16 | Джин Вронская
Граф Лобанов-Аравийский
Джин ВРОНСКАЯ
Специально для «Совершенно секретно»
Потомок знаменитого рода Лобановых-Ростовских вел дела с бен Ладеном и одинаково успешно находил общий язык с ЦРУ и с КГБ
Никиту Дмитриевича Лобанова-Ростовского в России знают как искусствоведа, собирателя живописи и произведений театрально-декорационного искусства первой половины XX века. Однако в нашей беседе речь зашла о куда менее известной стороне его деятельности. Бывший американский банкир и советник крупнейшей алмазной компании «Де Бирс», Лобанов-Ростовский стал вспоминать о работе в Афганистане, Пакистане, СССР и о своих связях с «компетентными органами» разных стран.
Напомню вкратце биографию моего героя. Никита Лобанов-Ростовский - потомок одного из древнейших российских родов. Корни его генеалогического древа уходят в XIII век. Среди самых близких по времени предков нашего героя - министр иностранных дел России Алексей Борисович Лобанов-Ростовский и любимая фрейлина последней российской императрицы Анна Вырубова (урождённая Танеева). После октябрьского переворота семья Лобановых-Ростовских эмигрировала в Болгарию, где в 1935 году и родился Никита. После Второй мировой войны, когда Болгария была занята Красной армией, Лобановы-Ростовские попытались перейти греческую границу, но были задержаны. Главу семьи расстреляли, а юного Никиту бросили, как он сам рассказывает, в камеру к уголовникам и гомосексуалистам. Вместе с матерью Ириной Васильевной Вырубовой он смог выехать из Болгарии в Париж только после смерти Сталина на Рождество 1953 года. Помог дядя Никиты, Николай Васильевич Вырубов, служивший офицером при штабе генерала де Голля. В Париж они прибыли без копейки, но уже в январе 1954 года, получив стипендию организации для помощи беженцам, Никита Дмитриевич поехал учиться в Оксфорд. Окончил этот университет, а затем, переехав в США, - геологический факультет Колумбийского университета. Несколько лет работал геологом в Патагонии и других районах Аргентины.
«Пятый пункт» бен Ладена
- Ну и почему вы, геолог, пошли работать в банк?
- Я спросил у своего друга по Оксфорду, Оливера Фокс-Пита, как можно разбогатеть на Западе. Он ответил: либо жениться «на деньгах», либо идти в банковское дело.
- Вы, кажется, последовали обоим советам?
- Именно так. Я женился на Нине Жорж-Пико, отец которой в 30-х годах был дипломатом во французском посольстве в Москве. После Второй мировой он стал представителем Франции в ООН, поэтому Нина оказалась в Нью-Йорке, где я с ней и встретился.
Императрица Александра Федоровна (справа) с фрейлиной Анной Вырубовой, теткой Никиты Лобанова-Ростовского
- Насколько я знаю, вы были вице-президентом «Уэллс Фарго Банк» - одного из банков, наиболее активно работавших в Афганистане...
- Я работал там с 1970 по 1979 год. Заведовал тремя отделами: Европы, Африки и Ближнего Востока. На афганский финансовый рынок вышел случайно: познакомился с одним тамошним богачом, выходцем из советского Узбекистана. Узнав, что я русский, он начал говорить со мной по-русски, мы подружились. Вскоре наш банк стал самым активным зарубежным банком в Афганистане.
- Кто же были ваши клиенты? Контрабандисты?
- Не только. Ведь я работал не в одном Афганистане, но и в Пакистане, в Иране. Мне довелось там встретиться со многими известными людьми, в том числе с коронованными особами. Как-то в 1977 году в Тегеране мы ужинали в итальянском ресторане с итальянским дипломатом Амадео де Франкисом, впоследствии заместителем генсека НАТО. Я заметил, что за несколько столиков от нас беседуют премьер-министр Ирана Аббас Ховейда и бывший царь Болгарии Симеон. Симеон, как большинство низложенных европейских царей, пользовался финансовой поддержкой иранского шаха Резы Пехлеви. Шах предоставлял им концессии: например, бывший король Италии Умберто II зарабатывал на продаже Ирану итальянских вертолётов. Через официанта я послал Симеону свою визитную карточку, так мы познакомились. Вскоре я ему устроил приятную экскурсию по Афганистану и Пакистану. Мы завершили её в Кабуле, где я познакомил Симеона с американским послом Робертом Нойманом, очень интересным человеком. Мальчиком он едва не погиб в Освенциме. Кабул в те времена был центром мирового шпионажа. Мы сидели и обсуждали, какие политические силы придут к власти в Афганистане - просоветские или прокитайские.
- Вы свободно путешествовали по Афганистану и Пакистану, и бандиты вас не трогали?
- Бандитами их называют на Западе. А на самом деле в Афганистане живут разные племена, вооружённые чем бог послал. Их предводители были клиентами банка, в котором я работал. Так что все знали, что едет «свой человек».
Граф в геологической экспедиции, 1959 год
- А просто разбойников на больших дорогах там что, не водится?
- Конечно, водятся. Но они тоже нападали лишь на обычных путешественников. Выгоняли на дорогу стадо овец, и машина останавливалась. Они вежливо открывали двери и вежливо спрашивали: «Ваши кошельки?» Не били и не стреляли.
- С вами что-нибудь подобное случалось хоть раз?
- Никогда.
- А с кем-нибудь из ваших знакомых?
- Например, с одним моим коллегой из банка, который решил за моей спиной наладить бизнес в Афганистане. Он очень испугался и больше никогда в Афганистан не ездил.
- С ним это случилось потому, что он был вашим конкурентом?
- В общем, да.
- Ваша жена Нина, насколько я знаю, ездила по стране одна, в европейском платье, без оружия и без телохранителей...
- В те годы Афганистан был спокойным местом, за исключением восточной части на границе с Пакистаном. Здешние племена совершенно особые, Пакистан так и не смог ввести этих людей в общество, подчинить своим законам.
- Вы действительно имели дело с бен Ладеном?
- Да, в 1970-е годы. У него тогда произошёл конфликт с отцом, и ему пришлось перенести свою деятельность из Джидды в Аль-Хобар, порт на Персидском заливе. Как и множество его соотечественников, включая его отца, он был «сараф», то есть менял деньги, занимался их переводом единоверцам по всему миру. В этой области с ним и сотрудничал мой банк «Уэллс Фарго Банк». Основу семейного бизнеса заложил дед бен Ладена, выходец из Йемена. Они - потомки тех самых израильтян, которые отделились от Моисея после перехода Красного моря и пошли своим путём вдоль Аравийского полуострова, осев в итоге в Хадрамауте, на побережье Аравийского моря. Эти израильтяне приняли ислам и всегда были очень успешны в бизнесе. Такова история семьи бен Ладенов.
- Вы хотите сказать, что бен Ладен - еврей?
- Специалистам это хорошо известно.
Бриллианты для диктатуры «Де Бирса»
- С 1987 по 1997 год вы были советником корпорации «Де Бирс», монополиста алмазного рынка, скупавшего все камни в Африке и СССР. Чем вы там занимались, если не секрет?
- «Де Бирс» вёл переговоры только с двумя советскими организациями - Министерством финансов и Главалмаззолотом. А доступа к людям наверху, принимавшим решения, у него не было...
Слева: глава «Де Бирс» сэр Филип Оппенгеймер и руководитель Советского фонда культуры Г.В. Мясников подписывают соглашение о сотрудничестве, 1988 год. На заднем плане Н.Д. Лобанов-Ростовский. Справа: рядом с Л.И. Брежневым - посол СССР в Лондоне Леонид Замятин, при посредстве которого Никита Лобанов-Ростовский организовал сотрудничество «Де Бирс» с Советским Союзом
- А у вас был?
- Именно так. С 70-х годов я ездил в Советский Союз по делам своего банка. У меня образовались контакты с сотрудниками Министерства финансов и КГБ. А моя художественная коллекция помогала наладить дружеские отношения с некоторыми членами ЦК КПСС и генералитета. Я был лично знаком с председателем КГБ, а позднее Генеральным секретарём ЦК КПСС Юрием Андроповым. Моя деятельность была совершенно секретной, я отчитывался только перед тремя людьми: главой Центральной организации по сбыту Филиппом Оппенгеймером, Тедди Доу и Монти Чарльзом. Сэр Филипп Оппенгеймер вёл дела с СССР на протяжении 30 лет. За это время объём покупок советских алмазов увеличился с 56 000 долларов в 1959 году до одного миллиарда в 1991-м. Его правой и левой рукой были соответственно Тедди Доу и Монти Чарльз. Они, как и сам Оппенгеймер, - ветераны британской военной разведки, прошли Вторую мировую, каждый из них мог принимать решения, не ставя об этом в известность других. При этом никакие решения не фиксировались на бумаге. Когда в 1988 году я хотел письменно изложить стратегию деятельности «Де Бирс» в СССР, мне дали понять, что писать ничего не нужно.
- Конечно. Раз там работали сотрудники британской разведки, нелегальных дел было достаточно.
- Да, и этим объясняется то, что все попытки экономической разведки против «Де Бирс» были безуспешными. Алмазные переговоры СССР с «Де Бирс» обычно длились около года. Собирались то в Москве, то в Лондоне. Причём переговоры были полнейшей тайной. В Лондоне постоянно находилась группа советских алмазных экспертов, а в советском посольстве об этом даже не знали.
- Кого лично вы знали в советских верхах в Лондоне?
- Посла Леонида Замятина. На моей квартире я устроил обед и познакомил его с сэром Филипом Оппенгеймером.
- Однако, несмотря на ваши советы, Россия лишила «Де Бирс» монополии на свои алмазы.
- Да, весной 1989 года руководитель Гохрана Евгений Бычков продал русские алмазы бельгийским и английским фирмам на 40 миллионов долларов. При этом он потерял около 18 миллионов.
Рядом с Л.И. Брежневым - посол СССР в Лондоне Леонид Замятин, при посредстве которого Никита Лобанов-Ростовский организовал сотрудничество «Де Бирс» с Советским Союзом
- Опыт работы с западными дельцами у него был небольшой, это приобретается с практикой. Что, в «Де Бирсе», узнав об этой сделке, очень рассердились?
- Да, Замятину сказали, что это вредит репутации СССР как надёжного торгового партнёра.
- Конечно, они хотели, чтобы Россия сдавала свои алмазы только им и по дешёвке.
- «Дело Бычкова», как мне рассказывали, по замятинской шифровке было рассмотрено Комитетом партийного контроля. Кажется, ему даже объявили выговор.
- И монополия «Де Бирса» была на время восстановлена. Какие шаги вы предприняли, чтобы создать благоприятный имидж компании в России?
- Я предложил «Де Бирсу» принять участие в деятельности советского Фонда культуры, которым руководила Раиса Горбачёва. Между академиком Лихачёвым и Филиппом Оппенгеймером установились тёплые отношения.
- После распада СССР «Де Бирс» не раз обвиняли в скупке ценного государственного сырья по бросовым ценам...
- Конечно. Кому-то было выгодно наладить параллельные поставки за спиной «Де Бирса». Насколько я знаю, было закрытое решение правительства на этот счёт. Ответственным за его исполнение был председатель Роскомдрагмета Евгений Бычков. Осуществлялись поставки неудачно. Причиной тому - злоупотребления, которым способствовала засекреченность Гохрана. Инвентаризации никогда не проводилось, и алмазы выносили на сторону чуть ли не мешками. Нечто похожее творилось в Сахакомдрагмете, по моей информации, продававшем алмазы налево с 40-процентной скидкой.
- Ваше негодование понятно: у «Де Бирса» вдруг появились конкуренты...
- Для «Де Бирса» это были комариные укусы.
И всё-таки они не пахнут
- При такой работе, связанной с сотрудничеством с разными разведками, трудно представить, что вы не имели дело с КГБ. Слухи такие, во всяком случае, ходили. Что вы на это скажете?
- Естественно, за мою долгую жизнь я встречал сотрудников многих спецслужб. Так же естественно, что я, человек, дававший взаймы СССР, представлял интерес для таинственных господ из КГБ.
Министр иностранных дел России Алексей Лобанов-Ростовский
- Вы давали взаймы СССР? Вы поддерживали режим, который ограбил вашу семью, выбросил вас за границу, убил вашего отца? Что, деньги не пахнут?
- Конечно, в моей душе был конфликт. В Москве с 1962 по 1979 год я представлял интересы одного из влиятельнейших американских банков. В 1977 году мы предоставили банку СЭВа триста миллионов долларов кредита. Он безупречно обслуживал долг. Но, работая в банке, я не мог не рекомендовать зарабатывать деньги на кредитоспособной стране. Что касается связей с «органами», то коммерческими тайнами я с ними не делился.
- А ФБР, наверное, интересовалось людьми, с которыми вы встречались в Москве?
- Сотрудники ФБР - чрезвычайно занятая публика и на пустяки времени не тратят. Я был гражданином свободной страны, и ни один чиновник не мог заставить меня что-либо делать против моей воли.
- А КГБ, который регулярно вам выдавал визу? Вы даже останавливались всегда в партийной гостинице...
- Никогда ничьим агентом я не был, хотя вполне понимаю причины появления слухов и сплетен. Да, не сомневаюсь, что мои связи с культурной Москвой были под контролем. Я уверен, что ряд людей, с которыми я общался, докладывали обо мне куда следует. Но мне было значительно проще наплевать на КГБ, чем моим советским друзьям. По поводу гостиницы. Во времена перестройки я проживал в Москве в партийной гостинице, которая ныне называется «Марко Поло», в Спиридоньевском переулке. За незначительную взятку здесь можно было снять хороший номер. Это, кстати, старинный дом с интереснейшей историей. Он был построен в начале прошлого века на шотландские деньги как общежитие для девиц из Шотландии. Днём девушки служили няньками в богатых московских семьях, а по ночам возвращались в свой приют. Геральдические эмблемы Шотландии по сей день украшают фасад дома. Мне было даже забавно наблюдать, как партийные бонзы из провинции, нисколько не смущаясь эмблемами капиталистической Шотландии, с удовольствием останавливались там. Вообще, конечно, жизнь в СССР была для иностранца неким театром абсурда. Как-то я должен был приехать в Москву вместе с президентом нашего банка Ричардом Кули. Он был инвалидом, во время Второй мировой войны служил пилотом на дальневосточном фронте и потерял правую руку. В Москву ехал впервые. Я хотел как можно лучше обустроить его пребывание в гостинице «Интурист» на улице Горького и прибыл за два дня до него. Забронировал для Кули триплекс, в котором раньше проживал Арманд Хаммер. Привёз с собой из Сан-Франциско туалетную бумагу и заменил ею советскую, больше напоминавшую наждачную. Привёз полотенца и мыло, которое благоухало, а не пахло карболкой. За день до приезда Кули я пошёл к администратору, представил ваучеры с предоплатой и сказал, что хочу из триплекса переселиться с женой завтра в соседний двухместный номер, а в триплекс въедет Кули. Мне отказали без всяких объяснений. Я бегал по «Интуристу», дошёл до самого директора, но всё безрезультатно. Вечером я заглянул к знакомому искусствоведу Борису Ионовичу Бродскому, проживавшему в доме на углу Садового кольца и улицы Чехова. Увидев моё угрюмое лицо, он спросил, что случилось, и я рассказал, в какое абсурдное положение попал. Он меня спросил, не оказывал ли я когда-либо каких-либо услуг товарищу Брежневу? Я вспомнил, что в Париже помог его дочери Галине купить белую шубку за полцены. Он мне посоветовал вернуться к директору «Интуриста» и попросить его набрать в моём присутствии номер секретаря Брежнева. Я так и сделал. Когда я собирался ехать в Шереметьево встречать Кули, я спросил директора гостиницы, будет ли удовлетворена моя просьба. Он сказал, чтобы я ехал в аэропорт: «Мы дадим вам знать». - «А как я об этом узнаю?» - «Не беспокойтесь. Мы вас там найдём». И действительно, в аэропорту, когда мы с Кули выходили после таможенного досмотра, меня вызвали по громкоговорителю и сообщили, что моя просьба удовлетворена. Или другой пример. Жена Кули очень любила балет и хотела пойти на «Спартака». Я обратился напрямую к Марису Лиепе, но он сказал, что ничем не может помочь, все билеты скуплены ЦК. И опять мне помог Бродский. Как всегда, я привёз для подарков запонки, портфели, булавки для галстука, зажигалки с логотипом банка. Бродский велел мне оставить у него всю эту дребедень и утром прийти за билетами. Когда после спектакля мы пришли к Лиепе за кулисы, он был страшно смущён и, чтобы как-то загладить неловкость, пригласил нас всех на ужин в «Националь» с шампанским и икрой. Вот так делались дела в Москве: за мелкую взятку можно было получить хоть звезду с неба, пусть и в фигуральном смысле. Сегодня часто происходит то же самое, только размер взяток увеличился по крайней мере раз в сто.
Граф с женой, 2002 год
- У вас когда-нибудь случались проблемы с визой?
- Только один раз. В 1984 году мне отказали в визе, несмотря на приглашение американского посла. Тогда пятьдесят работ из нашей с женой коллекции экспонировалось в Спасо-хаусе, резиденции американского посла. Это было в связи с 50-летием установления дипломатических отношений между СССР и США.
- Но вы всё же приехали тогда в Москву, если я не ошибаюсь?
- Да. Мы вынуждены были купить интуристовский тур, включавший в себя визу.
- А российское гражданство вам не предлагали, как многим в последнее время?
- Предлагали, но я отказался. Буду ждать, пока Россия переменит своё отношение к людям.
- Что вы имеете в виду?
- Россия до сих пор не отменила некоторые законы, которые могут подвести человека под репрессии. Правосудие не защищает деловых людей. Моральные качества российских партнёров - бизнесменов и политиков - оставляют желать лучшего. Я говорю о вымогательстве, о стремлении нажиться на партнёре. Этим и объясняется отсутствие иностранных капиталовложений в Россию, несмотря на огромнейший экономический потенциал. И в коммунистический Китай инвестиций поступает в сотни раз больше, чем в «капиталистическую» Россию.
Групповой портрет работы Евгения Шефера. Слева направо: Никита Лобанов-Ростовский с супругой Джун; их собака Салли; бывшая жена графа Нина; коллекционер Илья Зильберштейн
- Я уверена, в Китае репрессивных законов побольше, чем в России. Китайцы просто хитрее в бизнесе, чем русские. А вам на российских политиков и вовсе грех жаловаться. Недавно вам презентовали только что отстроенный дом в Филёвском парке рядом со спортивным залом, которым пользуется президент...
- Предоставили в пожизненное пользование, чтобы я показал в экспозиции историю Российского государства через жизнь и деятельность князей Лобановых-Ростовских.
- А дворцы и другое имущество вашей семьи вам не хотят вернуть?
- В России нет закона о реституции. Россия никому ничего не вернула и не собирается возвращать. Мне предлагали верхний этаж нашего дома в Москве, но не в порядке реституции, а на условиях пожизненного пользования. Понятное дело, от такого предложения я отказался.
Лондон
Оригинал: "Совершенно секретно"
Скриншот
См. также:
- 01.01.2003 09:00 Другая жизнь князя // "Совершенно секретно"
Никиту Дмитриевича Лобанова-Ростовского в России знают как искусствоведа, собирателя живописи и произведений театрально-декорационного искусства первой половины XX века. Однако в нашей беседе речь зашла о куда менее известной стороне его деятельности. Бывший американский банкир и советник крупнейшей алмазной компании «Де Бирс», Лобанов-Ростовский стал вспоминать о работе в Афганистане, Пакистане, СССР и о своих связях с «компетентными органами» разных стран.
- 02.01.2012 09:00 Граф Лобанов-Аравийский // "Совершенно секретно"
Потомок знаменитого рода Лобановых-Ростовских вел дела с бен Ладеном и одинаково успешно находил общий язык с ЦРУ и с КГБ
Никиту Дмитриевича Лобанова-Ростовского в России знают как искусствоведа, собирателя живописи и произведений театрально-декорационного искусства первой половины XX века. Однако в нашей беседе речь зашла о куда менее известной стороне его деятельности. Бывший американский банкир и советник крупнейшей алмазной компании «Де Бирс», Лобанов-Ростовский стал вспоминать о работе в Афганистане, Пакистане, СССР и о своих связях с «компетентными органами» разных стран.
- 11.04.2012 23:58 Бен Ладен был евреем! // www.eg.ru
- 18.04.2012 23:26 Алмазный король // www.eg.ru
- 18.02.2011 00:01 Тот самый Рюрикович. Текст: Виктор Леонидов // «Российская газета» Скриншот
Этого высокого, элегантного человека очень хорошо знают искусствоведы, работники музеев, а также те, кто занимался серьезными финансовыми вопросами в советские времена. Когда-то, вскоре после окончания Второй мировой войны, он, тогда еще совсем мальчик, вышел из болгарской тюрьмы...
Его отец, потомок великого князя Рюрика Новгородского, Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский, представитель одного из самых славных родов России, находился в то время в тюрьме в Софии. Мать, Ирина Васильевна Вырубова, дочь известного земского деятеля, в годы Гражданской представителя адмирала Колчака за рубежом, также была в застенке. Попали они туда за попытку нелегального перехода греческой границы - террор против всех "белобандитов" на территории коммунистической Болгарии был жесточайший.
О жизни Никиты Дмитриевича можно было бы снять многосерийный фильм - получился бы ничуть не менее интересным, чем "Лоуренс Аравийский". Оксфорд, где студент Лобанов увидел выставку, посвященную Дягилевским сезонам. Выставку, которая определила всю его жизнь, - так он был зачарован русским искусством. Затем последовали Геологический факультет Колумбийского университета в Нью-Йорке, работа в Южной Америке. Потом - карьера финансиста, пост вице-президента банка "Уэллс Фарго" в Сан-Франциско - там Никита Дмитриевич заведовал европейским, африканским и ближневосточным отделами. И почти десять лет он занимал должность старшего вице-президента Международного банка финансов и ресурсов в Лондоне.
Но была в его судьбе "одна, но пламенная страсть" - собирание произведений русских художников, оказавшихся за границей. Сегодня, когда изданы огромные каталоги, когда выставка "Русское театрально-декорационное искусство1880-1930-х из собрания Никиты и Нины Лобановых-Ростовских" в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина стала событием в истории русской культуры, равносильным знаменитой выставке портретов, организованной Сергеем Дягилевым в Таврическом дворце в 1905 году, когда в России опубликованы десятки статей и интервью, посвященных Лобанову-Ростовскому, не перестаешь удивляться феномену этого поразительного человека.
Причем Лобанов очень мало напоминает коллекционеров, "гребущих" исключительно для себя. Он все время устраивает выставки, дает интервью, публикует статьи о русских художниках, материалы по истории своего знаменитого рода, где, к примеру, были и близкий друг Лермонтова, и ведущие государственные деятели России. Работы, подаренные им, хранятся и в ЦГАЛИ, куда он еще в разгар застоя привез архив Сергея Судейкина, и в ГМИИ имени А.С. Пушкина, и в Доме-музее Марины Цветаевой в Москве - туда князь преподнес в дар чудесный портрет легендарной Саломеи Гальперн работы Александра Яковлева. Список продолжать можно очень долго.
И вот вышел огромный, в 584 страницы, великолепно оформленный том "Никита Д. Лобанов-Ростовский. Эпоха. Судьба. Коллекция". Более 600 иллюстраций. Биография автора, биографии предков и родных, воспоминания о тех, с кем он сталкивался на дороге жизни, - художниках, коллекционерах, чиновниках, эмигрантах. Приведены статьи Никиты Дмитриевича в прессе, рецензии на его выставки и книги, много внимания отдано его переписке с учреждениями. Мы видим ту неустанную борьбу, которую он вел за создание Музея личных коллекций и которую ведет сейчас за появление в России Национальной портретной галереи.