Идеологический реванш (2)
Часть-1 Часть-2
Джузеппе Боффа
Идеологический реванш
Возобновление антисталинизма. XXII съезд
При всем своем неверии в идеологов Хрущев никогда не трогал их и нередко сам разделял их точки зрения. Однако он попытался свести счеты с опорой «идеологического фронта». Когда в результате его правительственной деятельности оговорки превратились в резкую критику его международной политики, он попытался возобновить поход против Сталина. Он сделал это на XXII съезде КПСС, состоявшемся 17-31 октября 1961 г. в Москве. Хрущев представил на нем новую Программу партии (прежняя была разработана в 1919 г.) и говорил о том, что к 1980 г. в СССР будет «создана материально- техническая база коммунизма»[43]. Однако Программа с се хвастливыми и опрометчивыми обещаниями осталась на втором плане после его нового наступления на Сталина, которое снова приобрело весьма личный характер. Вряд ли оно было одобрено Президиумом ЦК перед съездом, насколько можно судить по форме его обсуждения[44]. Наступление было начато в докладе Хрущевым, где возобновилась полемика со старой «антипартийной группой» Молотова и Маленкова, Часть делегатов подхватила эту тему, другая часть замалчивала ее. С большей настойчивостью Хрущев вернулся к ней в заключительной речи. Через 5 лет после XX съезда хрущевская критика Сталина уже не предвещала, как в 1956 г., глубокого пересмотра всего советского опыта и государственной идеологии. Осталось лишь то, что было в «секретном докладе»: критика личных недостатков и обвинение в совершении преступлений, с одной важной разницей - на этот раз те же самые факты были обнародованы и распространены печатно. Операция завершилась несколькими театральными жестами. Тело Сталина убрали из Мавзолея, где оно находилось вместе с телом Ленина[45]. Сталинград был переименован в Волгоград. Убрали портреты и статуи Сталина, которых немало оставалось на своих местах и после XX съезда. Хрущев хотел большего. Он предложил воздвигнуть памятник жертвам сталинских репрессий[46], но это предложение не прошло.
Можно предположить, что, возвращаясь к «секретному докладу», Хрущев хотел прежде всего укрепить свою личную власть против тайных и явных цензоров, ограничивавших его в руководстве партией[47]. Возможно. Хотя вокруг него были и критики, и соглашатели, в партии никогда не было настоящей фракции Хрущева: этому препятствовали традиции и Устав. Однако этого мало. Не было даже движения в поддержку Хрущева, хотя в стране существовали неоформленные антисталинские тенденции. Будучи Первым секретарем ЦК КПСС и Председателем Совета Министров, Хрущев имел власть, которую принцип монолитности не позволял публично оспаривать. Он имел в своем распоряжении не только партийный и государственный аппарат, но и личный секретариат, более многочисленный и во многом более влиятельный, чем сталинский. Он мог решать, притом и единолично, вопрос о любом назначении на ответственный /504/ пост. Таким образом, существовал достаточно широкий круг лиц, прямо ему обязанных. Однако эта группа так и не смогла образовать настоящее течение. Она оказалась способной только создать в последние годы правления Хрущева нечто вроде культа его личности, что скорее ослабило, а не укрепило его авторитет.
Какими бы ни были намерения Хрущева, когда он возобновил наступление на Сталина, воздействие его оказалось сильнее, чем во время XX съезда. Границы наступления остались прежними, но теперь оно шло не только сверху, так как отвечало новым настроениям интеллигенции, молодежи, бывших заключенных. Общество было более подготовленным к восприятию его. Официальная идеология временно оказалась в обороне.
После XXII съезда стало возможным публично воскрешать в печати трагические страницы сталинского правления и не только назвать имена жертв его репрессий, но и указывать хотя бы в общих чертах обстоятельства их исчезновений (что между 1956 и 1961 гг. не позволяла цензура)[48]. В области исторических исследований, изнемогавших в скудности ортодоксии, начался самый плодотворный период.
В деятельности Хрущева после XXII съезда началась вторая волна реформ. Прежде всего он заставил партию еще больше сосредоточиться на экономической работе. В марте 1962 г. он провел реорганизацию всего руководящего аппарата сельского хозяйства. Новые обязанности были возложены на периферийных руководителей, в то же время они коснулись и деятельности районных комитетов партии, образующих политическую основу государства-партии в сельских районах[49]. Это была прелюдия к самой необычной хрущевской реформе. Она была настолько необычной, что по многим причинам оказалась непонятой. Эта реформа стала для него фатальной, Ее замысел не встретил особой оппозиции, может быть, потому, что казался возвратом к традиционной экономической работе партии. Хрущев предложил ее Президиуму ЦК в сентябре 1962 г. и получил одобрение. Его проект два месяца спустя был без сопротивления принят Пленумом ЦК, несмотря на то что пришлось бы радикально пересмотреть Устав, всего лишь год назад принятый съездом колхозников, изменить который мог только съезд[50].
Согласно проекту реформы, вся партия сверху донизу меняла территориальную структуру на производственную. Ее аппарат подразделялся на две параллельные структуры - для промышленности и для сельского хозяйства, которые объединялись только в верхах. Все областные комитеты - всесильные обкомы - в свою очередь были разделены. В каждой области появилось по два обкома: по промышленности и по сельскому хозяйству, - каждый со своим первым секретарем. Аналогичное разделение на промышленное и сельскохозяйственное бюро произошло в ЦК союзных республик. В областях, пришедших в замешательство, были в свою очередь разделены по тому же принципу также и исполнительные советские /505/ органы (облисполкомы)[51]. Конституционно речь шла о настоящей путанице.
Реформа по многим причинам оказалась пугающей. Хотя она и была представлена как чисто административная реорганизация, она не могла не иметь политических последствий в ближайшее же время. Реформа вводила дуализм в партию, то есть в основной структурный орган всей советской государственной системы. Более того, она отразила самое драматическое противоречие всего советского общества - противоречие между городом и деревней, которое, как рана, проходило через весь 30-летний исторический опыт СССР и было чревато мучительными конфликтами. В этом смысле реформа противоречила всей официальной идеологии. Ни в одной из речей Хрущева нельзя найти и намека на эти проблемы. Их можно найти в других речах, которыми отдельные члены ЦК или члены Президиума ЦК отреагировали на реформу. Однако на деле реформа ограничилась бюрократической перестройкой. Но и в этих рамках очень скоро появились разногласия между обеими частями политической организации, содержащей в себе по меньшей мере зародыш двухпартийной системы[52].
Политические реформы: зародыш плюрализма
При нынешнем состоянии документации невозможно установить, пренебрегал ли Хрущев сопротивлением потому, что поверхностно подходил к своим реформам, или это была его тактическая уловка при подготовке более широких политических реформ - ведь он знал, что им окажут сильное сопротивление. Можно только отметить, что в этот период (1961-1962 гг.) под флагом обвинений Сталина он пытался провести новые изменения и размышлял о предстоящих. На XXII съезде он включил в Устав партии новый пункт, по которому никто не мог исполнять должность или быть членом выборного комитета более трех сроков подряд. По его мнению, это должно было стать «нерушимой нормой... всей государственной и общественной жизни». На каждых выборах руководящие органы должны были обновляться по меньшей мере на треть[53]. В тот самый момент, когда было принято решение о реформе партии, он выступил за новую систему общественного контроля над аппаратом, опирающуюся на последние известные работы Ленина, и попытался стимулировать большее участие граждан в деятельности органов власти[54]. Несколько месяцев страницы, посвящавшиеся этой теме в советской прессе, были наполнены живой полемикой. Даже сейчас она остается интересной антологией формирующегося общественного мнения{ii}. /506/
Осенью 1962 г. Хрущев высказался за пересмотр ждановских резолюций по культуре и хотя бы за частичную отмену цензуры[55]. Он сам решил нарушить запреты, добившись разрешения Президиума ЦК на публикацию эпохального произведения «Один день Ивана Денисовича», написанного тогда еще не известным автором - Солженицыным. С этого момента автор завоевал мировую известность[56]. Повесть, не лишенная бесспорного литературного таланта, была посвящена сталинским лагерям - теме, которая оставалась полностью запретной и после XX, и после XXII съездов партии. Тема эта очень волновала национальное сознание и не могла не найти своего места в литературе. Художественные достоинства повести Солженицына были несомненны. Естественно, ее появление вдохновило авторов и других художественных и мемуарных произведений на ту же тему, однако немногим удалось опубликовать свои произведения.
В эти же месяцы Хрущев пытался добиться аннулирования известных процессов, которые в 1936-1938 гг. подняли волну сталинского террора против партии, и реабилитации осужденных: сначала Бухарина, а потом, по его словам, Зиновьева, Каменева и других[57]. Этого от него требовали немногие оставшиеся в живых после репрессий старые большевики и родственники пострадавших.
Всего этого Хрущев не сумел добиться. Более того, в конце 1962 г. ортодоксальные идеологи перешли к контратаку, вынуждая его к отступлению. Наступление началось с ряда собраний и статей в печати. Оно не было направлено прямо против Хрущева; однако при этом не поколебались напомнить ему о возможности возбудить вопрос об ответственности, которую он вместе с другими нес за сталинское прошлое[58]. Перед объединенным фронтом почувствовавших опасность ортодоксов Хрущев как глава партии вынужден был выбирать: принять самому руководство и определенный контроль над идеологической кампанией или быть опрокинутым новой консервативной волной, которая была более опасной для него после некоторых экономических и внешнеполитических неудач (карибский кризис закончился, но началась открытая полемика с китайцами). Он выбрал первый путь. Тем самым он решил сражаться на ненадежной для себя почве идеологических и культурных проблем, что привело к столкновению с теми настроениями интеллигенции, которые он поощрял своей критикой Сталина.
Его отступление отмечено рядом громких эпизодов: от первого столкновения в декабре 1962 г. с группой художников-абстракционистов до ряда встреч руководителей партии с представителями культуры. Тогда он второй раз был вынужден публично отречься от большей части своей критики Сталина[59].
Это было его поражением. Завершил поражение Пленум ЦК в июне 1963 г., полностью посвященный проблемам идеологии. Созыв этого Пленума, о котором много лет говорили в Москве, под разными предлогами откладывался. Однако и Хрущев больше не мог избегать его. Пленум проходил под лозунгом: «Мирного сосуществования /507/ идеологий не было, нет и быть не может»[60]. Имелось в виду не то, что борьба идей в мире должна продолжаться, - это было и так ясно - а то, что в СССР не разрешается выражать мысли, отличные от официальной ортодоксии. В этой области не должно быть не только мирного сосуществования, но даже столкновения и сопоставления идей. Хрущев, который сделал приведенную формулировку своей[61], был после Пленума в жалком состоянии, но все еще в седле. Похороненным оказался его неопределенный ревизионизм, а с ним - его самые смелые и новаторские проекты.
После Пленума волнение улеглось не скоро. Начиная с XXII съезда КПСС политическая жизнь в СССР некоторое время переживала расцвет, которого не знала с 20-х гг. В партии существовали две созданные Хрущевым параллельные структуры. Экономические школы спорили, предлагая разные методы планирования и управления экономикой, с разной степенью самостоятельности отдельных производственных единиц. В культурном мире сталкивались две группы, которые обобщенно можно назвать сталинистской и антисталинистской. Имя Сталина было не столько именем исторического лица, сколько границей между теми, кто защищал авторитарную традицию Советского государства, и теми, кто хотел большей свободы слова. В собственно литературных кругах эти группы объединялись соответственно вокруг журналов «Октябрь» и «Новый мир».
Главный редактор «Нового мира» Твардовский, защитник Солженицына и его повести, был одним из наиболее проницательных деятелей культуры и политики этих лет. Коммунист, избранный на XXII съезде членом ЦК, он поощрял сотрудничество в своем журнале весьма критически настроенных людей, например Солженицына. Он был убежден, что их слово может и должно стимулировать общие усилия, направленные на дальнейшее развитие страны и социалистического общества[62]. Он считал, что на данном этапе развития СССР критики могут быть союзниками, а не врагами. Он знал, что критики ищут способ выражения. После идеологических заморозков 1963 г, книги, которые не могли быть опубликованы в открытой печати из-за цензуры, стали ходить по рукам в машинописных копиях. Так родился «самиздат» (ироническое название, которое можно перевести как «самоиздание») - первый признак явления, которое позднее станет известно как диссидентство.
В начале 60-х гг. в СССР в зачаточном виде, но бесспорно появилась множественность мнений - явление новое, волнующее, но ненормальное в государстве, от которого ортодоксы требовали монолитности. Противоречие было несомненным. Чтобы идти дальше, нужно было либо покончить с плюрализмом, либо реформировать сталинское государство. В какой-то момент казалось, что есть и третий путь. Политическая деятельность Хрущева, хотел он того или нет, способствовала созданию такого положения. Стремление избавиться от него было весьма сильным. Казалось, что избавления от него достаточно, чтобы снова привести все в порядок. /508/
Примечания
1. О единоначалии см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1; G. Procacci. Op. cit., p. 122-123.
2. Наиболее важные из этих работ: М. Tatu. Op. cit.; Carl A. Linden. Khrushchev and the Soviet Leadership. 1957-1965. Baltimor, 1966; Robert Conquest. Power and Policy in the USSR. New York, 1961.
3. Заседания Верховного Совета СССР 14-15 января 1960 г., с. 51. О прецедентах см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1.
4. T.W. Wolfe. Op. cit., p. 160-194. R. e Z. Medvedev. Krusciov, p. 180. Поскольку речь идет о сочинении, принимаемом с оговорками, некоторые указания на поведение военных кругов можно проследить (опять же подходя критически) в работе: La spia Penkovskij. Milano, 1966, p. 247, 256-257.
5. Carl A.Linden. Op. cit., p. 69-71, 105-108.
6. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 88-89; Заседания Верховного Совета 5-12 февраля 1957 г., с. 605-616.
7. А. Н. Косыгин. Указ. соч., с. 286-287.
8. Некоторые примеры можно найти в: Всесоюзное совещание историков, с. 29, 173-174, 312, 335, 338. Об одной из редких открытых дискуссий см. М. С. Джунусов. О советской автономии и пережитках национализма. - «История СССР», 1963, № 1. Кроме того, см. R. е Z. Medvedev. Krusciov, p. 177.
9. Справочник партийного работника, с. 532-536.
10. Там же, с. 533-534; A.Levi. Op. cit., p. 378-387.
11. Заседания Верховного Совета 22-25 декабря 1958 г., с. 638. О тексте новых основ права см. там же, с. 618-688.
12. Пленум Центрального Комитета. 18-21 июня 1963, с. 40-41; XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. М., 1962, с. 46-49, 82; Всесоюзное совещание историков, с. 251-252, 349-350.
13. П. К. Курочкин. Эволюция современного русского православия. М„ 1971, с. 92-93.
14. XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 317-318.
15. Развитие социалистической экономики.., с. 61-67.
16. A.Gramsci. Quaderni del carcere. Torino, 1975, v. 3, p. 1939.
17. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98; XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 5.
18. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98; XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 112; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. Ill; XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
19. XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
20. И. Н. Юдин. Социально-классовая природа КПСС и закономерности роста ее рядов. - «Вопросы истории КПСС», 1969, № 4, с. 112-113; XX съезд КПСС.., т. 1, с. 278-279; XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86; Т. Н. Rigby. Op. cit., p. 325.
21. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 114. Сравни: Народное хозяйство СССР в 1962 г., с. 225; КПСС в резолюциях.., т. 7, с. 370-371.
22. XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
23. Т. Н. Rigby. Op. cit., p. 309, 407, 439, 443-444.
24. И. П. Прусанов. Повышение организационного и направляющего влияния партии в Вооруженных Силах. - «Вопросы истории КПСС», 1965, № 2, с. 11.
25. В. Зазорин. Приемом в партию надо руководить. - «Партийная жизнь», 1963, № 8, с. 15; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 112; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 308.
26. К такой интерпретации ясно призывают следующие авторы, см. О. К. Антонов. Указ. соч., с. 177-180. См. также G.Boffa, Gilles Martinet. Dialogo sullo stalinismo, p. 196-197.
27. Типичный пример: XX съезд КПСС.., т. 1, с. 97. Подобные символы звучат не только в речах Хрущева, но и в его частных беседах: G. Amendola. Il rinnovamento del PCI, p. 147-148.
28. G. C. Pajetta. Op. cit., p. 125. Его сердечности отдает дань уважения и Улам (A. Ulam. Storia délia politica estera sovietica, p. 870).
29. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 117; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 119;
30. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 107-108; XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 113; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 113; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 11 - 17.
31. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 113-114.
32. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 103-104, 112-114; Пленум Центрального Комитета. 24-29 июня 1959, с. 461-462; Пленум Центрального Комитета. 24-26 марта 1965, с. 83.
33. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 109.
34. Всесоюзное совещание историков.., с. 70, 75, 258, 268-275, 361-362, 368-369 и далее.
35. Лучшее разъяснение см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1.
36. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 107.
37. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 209-212, т. 3, с. 6.
38. Там же, т. 1, с. 211.
39. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98-100.
40. Там же, с. 99; XXI съезд КПСС.., т. 1, с: 112; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 16.
41. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 306, 312-314.
42. M. Ferrara. Mal di Russia. Bari, 1965, p. 97-99.
43. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 168-169.
44. R.Medvedev. Dal XX al XXII Congresso del PCUS. - «Dissenso e socialismo», p. 61-62; M.Tatu. Op. cit., p. 146-157.
45. XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 362. О выдвижении предложения на съезде и его кратком изучении см. там же, с. 114-123.
46. Там же, т. 2, с. 587.
47. M. Tatu. Op. cit., p. 152-153.
48. R.Medvedev. Dal XX al XXII Congresso del PCUS. - «Dissenso e socialismo», p. 65.
49. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 338-341; Н. С. Хрущев. Строительство коммунизма в СССР.., т. 6, с. 397-422; R.e Z. Medvedev. Krusciov, p. 157-158.
50. H. С. Хрущев. Строительство коммунизма в СССР.., т. 7, с. 143-162. Пленум Центрального комитета. 19-23 ноября 1962, с. 12-26. Сравни: КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 316.
51. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 390-395.
52. R. e Z. Medvedev. Krusciov, p. 58-60.
53. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 253; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 313.
54. Пленум Центрального Комитета. 19-23 ноября 1962, с. 83-95; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 394.
55. Z. Medvedev. 10 anni dopo Ivan DenisoviE. Milano, 1974; p. 25-27; M.Tatu. Op. cit., p. 33; G.Boffa. Dopo Krusciov, p. 134.
56. Z. Medvedev. 10 anni dopo Ivan Denisovic, p. 15-19. Менее точен этот эпизод в передаче А. Солженицына: A. Solzenicyn. La quercia e il vitello. Saggi di vita letteraria. Milano, 1975, p. 55-60.
57. M.Tatu. Op. cit. p. 262-263; Le Monde, 11 mai 1968.
58. M. Tatu. Op. cit., p. 331-335; 385-386.
59. H. С. Хрущев. Высокое призвание литературы и искусства, с. 182-190.
60. Пленум Центрального Комитета. 18-21 июня 1963 г., с. 23.
61. Н. С. Хрущев. Высокое призвание литературы и искусства, с. 204-205.
62. См. его интересную речь: XXII съезд КПСС.., т. 2, с. 528-539.
I. Суслов и Косыгин - виднейшие сотрудники Сталина в 40-х гг. и единственные, кто в 1978 г. еще оставался в ряду наиболее влиятельных лидеров. Однако Косыгин испытал в своей политической судьбе немало взлетов и падений. Суслову Хрущев пытался противопоставить Ильичева как основного идеолога, однако без успеха.
II. Эта полемика выглядела дерзкой, с точки зрения многих руководителей. В марте 1965 г. Мазуров заметил по этому поводу, что критические материалы прессы не направляли огонь против конкретных недостатков, а были обращены против партийных организаций и партийного руководства. Это не поднимает, говорил он, престижа партии, а вредит делу (Материалы Пленума Центрального Комитета, 24-26 марта 1965 г., с. 79). Из его слов следует, что о том же говорили и менее высокопоставленные руководители уже в 1963 и 1964 гг.
Оригинал: scepsis.net
История Советского Союза. Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 - 1964 гг.
См. также:
- Джузеппе Боффа // scepsis.net
Итальянский историк, один из самых авторитетных специалистов по истории стран Восточной Европы, корреспондент газеты итальянских коммунистов «Унита», автор двухтомного исторического исследования «История Советского Союза» (Боффа Дж. История Советского Союза : В 2 т. : Пер. с ит. - М.: Междунар. отношения, 1990).
- 28.03.2012 Джузеппе Боффа. История Советского Союза // scepsis.net
«СССР вышел победителем из смертельного поединка. Планировавший уничтожение Советского Союза Гитлер вынужден был отравиться, чтобы не попасть в руки тех самых солдат, которых он третировал как «недочеловеков». Германия была наголову разгромлена. Ее имперские амбиции привели к тому, что сама немецкая территория была оккупирована армиями держав-победительниц. Фашизм был побежден. Советский Союз внес в достижение этой победы не только самый большой вклад кровью и военными усилиями. СССР сумел стать выразителем идеи необходимости самого широкого единства антифашистских сил в мире и тем оказал решающее содействие достижению этой цели».
- 19.09.2006 Джузеппе Боффа. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994 // scepsis.net
«Эта книга является едва ли не первой попыткой восстановить путем исторического исследования ход тех событий, которые привели к гибели Советского Союза; стремлением проследить целиком развитие кризиса с самого начала, то есть правления Брежнева, до провала перестройки Горбачева и последующего распада СССР в период, охватывающий четверть века, не оставляя при этом без внимания воздействие кризиса на день сегодняшний. Только имея четкое представление о том, что происходило в этот период, о решающих моментах, истинных причинах и следствиях и, наконец, реальных результатах вне их идеологической интерпретации, можно понять и то, что совершается на наших глазах сегодня».
Джузеппе Боффа
Идеологический реванш
Возобновление антисталинизма. XXII съезд
При всем своем неверии в идеологов Хрущев никогда не трогал их и нередко сам разделял их точки зрения. Однако он попытался свести счеты с опорой «идеологического фронта». Когда в результате его правительственной деятельности оговорки превратились в резкую критику его международной политики, он попытался возобновить поход против Сталина. Он сделал это на XXII съезде КПСС, состоявшемся 17-31 октября 1961 г. в Москве. Хрущев представил на нем новую Программу партии (прежняя была разработана в 1919 г.) и говорил о том, что к 1980 г. в СССР будет «создана материально- техническая база коммунизма»[43]. Однако Программа с се хвастливыми и опрометчивыми обещаниями осталась на втором плане после его нового наступления на Сталина, которое снова приобрело весьма личный характер. Вряд ли оно было одобрено Президиумом ЦК перед съездом, насколько можно судить по форме его обсуждения[44]. Наступление было начато в докладе Хрущевым, где возобновилась полемика со старой «антипартийной группой» Молотова и Маленкова, Часть делегатов подхватила эту тему, другая часть замалчивала ее. С большей настойчивостью Хрущев вернулся к ней в заключительной речи. Через 5 лет после XX съезда хрущевская критика Сталина уже не предвещала, как в 1956 г., глубокого пересмотра всего советского опыта и государственной идеологии. Осталось лишь то, что было в «секретном докладе»: критика личных недостатков и обвинение в совершении преступлений, с одной важной разницей - на этот раз те же самые факты были обнародованы и распространены печатно. Операция завершилась несколькими театральными жестами. Тело Сталина убрали из Мавзолея, где оно находилось вместе с телом Ленина[45]. Сталинград был переименован в Волгоград. Убрали портреты и статуи Сталина, которых немало оставалось на своих местах и после XX съезда. Хрущев хотел большего. Он предложил воздвигнуть памятник жертвам сталинских репрессий[46], но это предложение не прошло.
Можно предположить, что, возвращаясь к «секретному докладу», Хрущев хотел прежде всего укрепить свою личную власть против тайных и явных цензоров, ограничивавших его в руководстве партией[47]. Возможно. Хотя вокруг него были и критики, и соглашатели, в партии никогда не было настоящей фракции Хрущева: этому препятствовали традиции и Устав. Однако этого мало. Не было даже движения в поддержку Хрущева, хотя в стране существовали неоформленные антисталинские тенденции. Будучи Первым секретарем ЦК КПСС и Председателем Совета Министров, Хрущев имел власть, которую принцип монолитности не позволял публично оспаривать. Он имел в своем распоряжении не только партийный и государственный аппарат, но и личный секретариат, более многочисленный и во многом более влиятельный, чем сталинский. Он мог решать, притом и единолично, вопрос о любом назначении на ответственный /504/ пост. Таким образом, существовал достаточно широкий круг лиц, прямо ему обязанных. Однако эта группа так и не смогла образовать настоящее течение. Она оказалась способной только создать в последние годы правления Хрущева нечто вроде культа его личности, что скорее ослабило, а не укрепило его авторитет.
Какими бы ни были намерения Хрущева, когда он возобновил наступление на Сталина, воздействие его оказалось сильнее, чем во время XX съезда. Границы наступления остались прежними, но теперь оно шло не только сверху, так как отвечало новым настроениям интеллигенции, молодежи, бывших заключенных. Общество было более подготовленным к восприятию его. Официальная идеология временно оказалась в обороне.
После XXII съезда стало возможным публично воскрешать в печати трагические страницы сталинского правления и не только назвать имена жертв его репрессий, но и указывать хотя бы в общих чертах обстоятельства их исчезновений (что между 1956 и 1961 гг. не позволяла цензура)[48]. В области исторических исследований, изнемогавших в скудности ортодоксии, начался самый плодотворный период.
В деятельности Хрущева после XXII съезда началась вторая волна реформ. Прежде всего он заставил партию еще больше сосредоточиться на экономической работе. В марте 1962 г. он провел реорганизацию всего руководящего аппарата сельского хозяйства. Новые обязанности были возложены на периферийных руководителей, в то же время они коснулись и деятельности районных комитетов партии, образующих политическую основу государства-партии в сельских районах[49]. Это была прелюдия к самой необычной хрущевской реформе. Она была настолько необычной, что по многим причинам оказалась непонятой. Эта реформа стала для него фатальной, Ее замысел не встретил особой оппозиции, может быть, потому, что казался возвратом к традиционной экономической работе партии. Хрущев предложил ее Президиуму ЦК в сентябре 1962 г. и получил одобрение. Его проект два месяца спустя был без сопротивления принят Пленумом ЦК, несмотря на то что пришлось бы радикально пересмотреть Устав, всего лишь год назад принятый съездом колхозников, изменить который мог только съезд[50].
Согласно проекту реформы, вся партия сверху донизу меняла территориальную структуру на производственную. Ее аппарат подразделялся на две параллельные структуры - для промышленности и для сельского хозяйства, которые объединялись только в верхах. Все областные комитеты - всесильные обкомы - в свою очередь были разделены. В каждой области появилось по два обкома: по промышленности и по сельскому хозяйству, - каждый со своим первым секретарем. Аналогичное разделение на промышленное и сельскохозяйственное бюро произошло в ЦК союзных республик. В областях, пришедших в замешательство, были в свою очередь разделены по тому же принципу также и исполнительные советские /505/ органы (облисполкомы)[51]. Конституционно речь шла о настоящей путанице.
Реформа по многим причинам оказалась пугающей. Хотя она и была представлена как чисто административная реорганизация, она не могла не иметь политических последствий в ближайшее же время. Реформа вводила дуализм в партию, то есть в основной структурный орган всей советской государственной системы. Более того, она отразила самое драматическое противоречие всего советского общества - противоречие между городом и деревней, которое, как рана, проходило через весь 30-летний исторический опыт СССР и было чревато мучительными конфликтами. В этом смысле реформа противоречила всей официальной идеологии. Ни в одной из речей Хрущева нельзя найти и намека на эти проблемы. Их можно найти в других речах, которыми отдельные члены ЦК или члены Президиума ЦК отреагировали на реформу. Однако на деле реформа ограничилась бюрократической перестройкой. Но и в этих рамках очень скоро появились разногласия между обеими частями политической организации, содержащей в себе по меньшей мере зародыш двухпартийной системы[52].
Политические реформы: зародыш плюрализма
При нынешнем состоянии документации невозможно установить, пренебрегал ли Хрущев сопротивлением потому, что поверхностно подходил к своим реформам, или это была его тактическая уловка при подготовке более широких политических реформ - ведь он знал, что им окажут сильное сопротивление. Можно только отметить, что в этот период (1961-1962 гг.) под флагом обвинений Сталина он пытался провести новые изменения и размышлял о предстоящих. На XXII съезде он включил в Устав партии новый пункт, по которому никто не мог исполнять должность или быть членом выборного комитета более трех сроков подряд. По его мнению, это должно было стать «нерушимой нормой... всей государственной и общественной жизни». На каждых выборах руководящие органы должны были обновляться по меньшей мере на треть[53]. В тот самый момент, когда было принято решение о реформе партии, он выступил за новую систему общественного контроля над аппаратом, опирающуюся на последние известные работы Ленина, и попытался стимулировать большее участие граждан в деятельности органов власти[54]. Несколько месяцев страницы, посвящавшиеся этой теме в советской прессе, были наполнены живой полемикой. Даже сейчас она остается интересной антологией формирующегося общественного мнения{ii}. /506/
Осенью 1962 г. Хрущев высказался за пересмотр ждановских резолюций по культуре и хотя бы за частичную отмену цензуры[55]. Он сам решил нарушить запреты, добившись разрешения Президиума ЦК на публикацию эпохального произведения «Один день Ивана Денисовича», написанного тогда еще не известным автором - Солженицыным. С этого момента автор завоевал мировую известность[56]. Повесть, не лишенная бесспорного литературного таланта, была посвящена сталинским лагерям - теме, которая оставалась полностью запретной и после XX, и после XXII съездов партии. Тема эта очень волновала национальное сознание и не могла не найти своего места в литературе. Художественные достоинства повести Солженицына были несомненны. Естественно, ее появление вдохновило авторов и других художественных и мемуарных произведений на ту же тему, однако немногим удалось опубликовать свои произведения.
В эти же месяцы Хрущев пытался добиться аннулирования известных процессов, которые в 1936-1938 гг. подняли волну сталинского террора против партии, и реабилитации осужденных: сначала Бухарина, а потом, по его словам, Зиновьева, Каменева и других[57]. Этого от него требовали немногие оставшиеся в живых после репрессий старые большевики и родственники пострадавших.
Всего этого Хрущев не сумел добиться. Более того, в конце 1962 г. ортодоксальные идеологи перешли к контратаку, вынуждая его к отступлению. Наступление началось с ряда собраний и статей в печати. Оно не было направлено прямо против Хрущева; однако при этом не поколебались напомнить ему о возможности возбудить вопрос об ответственности, которую он вместе с другими нес за сталинское прошлое[58]. Перед объединенным фронтом почувствовавших опасность ортодоксов Хрущев как глава партии вынужден был выбирать: принять самому руководство и определенный контроль над идеологической кампанией или быть опрокинутым новой консервативной волной, которая была более опасной для него после некоторых экономических и внешнеполитических неудач (карибский кризис закончился, но началась открытая полемика с китайцами). Он выбрал первый путь. Тем самым он решил сражаться на ненадежной для себя почве идеологических и культурных проблем, что привело к столкновению с теми настроениями интеллигенции, которые он поощрял своей критикой Сталина.
Его отступление отмечено рядом громких эпизодов: от первого столкновения в декабре 1962 г. с группой художников-абстракционистов до ряда встреч руководителей партии с представителями культуры. Тогда он второй раз был вынужден публично отречься от большей части своей критики Сталина[59].
Это было его поражением. Завершил поражение Пленум ЦК в июне 1963 г., полностью посвященный проблемам идеологии. Созыв этого Пленума, о котором много лет говорили в Москве, под разными предлогами откладывался. Однако и Хрущев больше не мог избегать его. Пленум проходил под лозунгом: «Мирного сосуществования /507/ идеологий не было, нет и быть не может»[60]. Имелось в виду не то, что борьба идей в мире должна продолжаться, - это было и так ясно - а то, что в СССР не разрешается выражать мысли, отличные от официальной ортодоксии. В этой области не должно быть не только мирного сосуществования, но даже столкновения и сопоставления идей. Хрущев, который сделал приведенную формулировку своей[61], был после Пленума в жалком состоянии, но все еще в седле. Похороненным оказался его неопределенный ревизионизм, а с ним - его самые смелые и новаторские проекты.
После Пленума волнение улеглось не скоро. Начиная с XXII съезда КПСС политическая жизнь в СССР некоторое время переживала расцвет, которого не знала с 20-х гг. В партии существовали две созданные Хрущевым параллельные структуры. Экономические школы спорили, предлагая разные методы планирования и управления экономикой, с разной степенью самостоятельности отдельных производственных единиц. В культурном мире сталкивались две группы, которые обобщенно можно назвать сталинистской и антисталинистской. Имя Сталина было не столько именем исторического лица, сколько границей между теми, кто защищал авторитарную традицию Советского государства, и теми, кто хотел большей свободы слова. В собственно литературных кругах эти группы объединялись соответственно вокруг журналов «Октябрь» и «Новый мир».
Главный редактор «Нового мира» Твардовский, защитник Солженицына и его повести, был одним из наиболее проницательных деятелей культуры и политики этих лет. Коммунист, избранный на XXII съезде членом ЦК, он поощрял сотрудничество в своем журнале весьма критически настроенных людей, например Солженицына. Он был убежден, что их слово может и должно стимулировать общие усилия, направленные на дальнейшее развитие страны и социалистического общества[62]. Он считал, что на данном этапе развития СССР критики могут быть союзниками, а не врагами. Он знал, что критики ищут способ выражения. После идеологических заморозков 1963 г, книги, которые не могли быть опубликованы в открытой печати из-за цензуры, стали ходить по рукам в машинописных копиях. Так родился «самиздат» (ироническое название, которое можно перевести как «самоиздание») - первый признак явления, которое позднее станет известно как диссидентство.
В начале 60-х гг. в СССР в зачаточном виде, но бесспорно появилась множественность мнений - явление новое, волнующее, но ненормальное в государстве, от которого ортодоксы требовали монолитности. Противоречие было несомненным. Чтобы идти дальше, нужно было либо покончить с плюрализмом, либо реформировать сталинское государство. В какой-то момент казалось, что есть и третий путь. Политическая деятельность Хрущева, хотел он того или нет, способствовала созданию такого положения. Стремление избавиться от него было весьма сильным. Казалось, что избавления от него достаточно, чтобы снова привести все в порядок. /508/
Примечания
1. О единоначалии см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1; G. Procacci. Op. cit., p. 122-123.
2. Наиболее важные из этих работ: М. Tatu. Op. cit.; Carl A. Linden. Khrushchev and the Soviet Leadership. 1957-1965. Baltimor, 1966; Robert Conquest. Power and Policy in the USSR. New York, 1961.
3. Заседания Верховного Совета СССР 14-15 января 1960 г., с. 51. О прецедентах см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1.
4. T.W. Wolfe. Op. cit., p. 160-194. R. e Z. Medvedev. Krusciov, p. 180. Поскольку речь идет о сочинении, принимаемом с оговорками, некоторые указания на поведение военных кругов можно проследить (опять же подходя критически) в работе: La spia Penkovskij. Milano, 1966, p. 247, 256-257.
5. Carl A.Linden. Op. cit., p. 69-71, 105-108.
6. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 88-89; Заседания Верховного Совета 5-12 февраля 1957 г., с. 605-616.
7. А. Н. Косыгин. Указ. соч., с. 286-287.
8. Некоторые примеры можно найти в: Всесоюзное совещание историков, с. 29, 173-174, 312, 335, 338. Об одной из редких открытых дискуссий см. М. С. Джунусов. О советской автономии и пережитках национализма. - «История СССР», 1963, № 1. Кроме того, см. R. е Z. Medvedev. Krusciov, p. 177.
9. Справочник партийного работника, с. 532-536.
10. Там же, с. 533-534; A.Levi. Op. cit., p. 378-387.
11. Заседания Верховного Совета 22-25 декабря 1958 г., с. 638. О тексте новых основ права см. там же, с. 618-688.
12. Пленум Центрального Комитета. 18-21 июня 1963, с. 40-41; XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. М., 1962, с. 46-49, 82; Всесоюзное совещание историков, с. 251-252, 349-350.
13. П. К. Курочкин. Эволюция современного русского православия. М„ 1971, с. 92-93.
14. XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 317-318.
15. Развитие социалистической экономики.., с. 61-67.
16. A.Gramsci. Quaderni del carcere. Torino, 1975, v. 3, p. 1939.
17. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98; XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 5.
18. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98; XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 112; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. Ill; XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
19. XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
20. И. Н. Юдин. Социально-классовая природа КПСС и закономерности роста ее рядов. - «Вопросы истории КПСС», 1969, № 4, с. 112-113; XX съезд КПСС.., т. 1, с. 278-279; XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86; Т. Н. Rigby. Op. cit., p. 325.
21. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 114. Сравни: Народное хозяйство СССР в 1962 г., с. 225; КПСС в резолюциях.., т. 7, с. 370-371.
22. XXIII съезд КПСС.., т. 1, с. 86.
23. Т. Н. Rigby. Op. cit., p. 309, 407, 439, 443-444.
24. И. П. Прусанов. Повышение организационного и направляющего влияния партии в Вооруженных Силах. - «Вопросы истории КПСС», 1965, № 2, с. 11.
25. В. Зазорин. Приемом в партию надо руководить. - «Партийная жизнь», 1963, № 8, с. 15; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 112; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 308.
26. К такой интерпретации ясно призывают следующие авторы, см. О. К. Антонов. Указ. соч., с. 177-180. См. также G.Boffa, Gilles Martinet. Dialogo sullo stalinismo, p. 196-197.
27. Типичный пример: XX съезд КПСС.., т. 1, с. 97. Подобные символы звучат не только в речах Хрущева, но и в его частных беседах: G. Amendola. Il rinnovamento del PCI, p. 147-148.
28. G. C. Pajetta. Op. cit., p. 125. Его сердечности отдает дань уважения и Улам (A. Ulam. Storia délia politica estera sovietica, p. 870).
29. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 117; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 119;
30. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 107-108; XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 113; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 113; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 11 - 17.
31. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 113-114.
32. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 103-104, 112-114; Пленум Центрального Комитета. 24-29 июня 1959, с. 461-462; Пленум Центрального Комитета. 24-26 марта 1965, с. 83.
33. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 109.
34. Всесоюзное совещание историков.., с. 70, 75, 258, 268-275, 361-362, 368-369 и далее.
35. Лучшее разъяснение см. Дж. Боффа. Указ. соч., т. 1.
36. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 107.
37. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 209-212, т. 3, с. 6.
38. Там же, т. 1, с. 211.
39. XX съезд КПСС.., т. 1, с. 98-100.
40. Там же, с. 99; XXI съезд КПСС.., т. 1, с: 112; XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 16.
41. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 306, 312-314.
42. M. Ferrara. Mal di Russia. Bari, 1965, p. 97-99.
43. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 168-169.
44. R.Medvedev. Dal XX al XXII Congresso del PCUS. - «Dissenso e socialismo», p. 61-62; M.Tatu. Op. cit., p. 146-157.
45. XXII съезд КПСС.., т. 3, с. 362. О выдвижении предложения на съезде и его кратком изучении см. там же, с. 114-123.
46. Там же, т. 2, с. 587.
47. M. Tatu. Op. cit., p. 152-153.
48. R.Medvedev. Dal XX al XXII Congresso del PCUS. - «Dissenso e socialismo», p. 65.
49. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 338-341; Н. С. Хрущев. Строительство коммунизма в СССР.., т. 6, с. 397-422; R.e Z. Medvedev. Krusciov, p. 157-158.
50. H. С. Хрущев. Строительство коммунизма в СССР.., т. 7, с. 143-162. Пленум Центрального комитета. 19-23 ноября 1962, с. 12-26. Сравни: КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 316.
51. КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 390-395.
52. R. e Z. Medvedev. Krusciov, p. 58-60.
53. XXII съезд КПСС.., т. 1, с. 253; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 313.
54. Пленум Центрального Комитета. 19-23 ноября 1962, с. 83-95; КПСС в резолюциях.., т. 8, с. 394.
55. Z. Medvedev. 10 anni dopo Ivan DenisoviE. Milano, 1974; p. 25-27; M.Tatu. Op. cit., p. 33; G.Boffa. Dopo Krusciov, p. 134.
56. Z. Medvedev. 10 anni dopo Ivan Denisovic, p. 15-19. Менее точен этот эпизод в передаче А. Солженицына: A. Solzenicyn. La quercia e il vitello. Saggi di vita letteraria. Milano, 1975, p. 55-60.
57. M.Tatu. Op. cit. p. 262-263; Le Monde, 11 mai 1968.
58. M. Tatu. Op. cit., p. 331-335; 385-386.
59. H. С. Хрущев. Высокое призвание литературы и искусства, с. 182-190.
60. Пленум Центрального Комитета. 18-21 июня 1963 г., с. 23.
61. Н. С. Хрущев. Высокое призвание литературы и искусства, с. 204-205.
62. См. его интересную речь: XXII съезд КПСС.., т. 2, с. 528-539.
I. Суслов и Косыгин - виднейшие сотрудники Сталина в 40-х гг. и единственные, кто в 1978 г. еще оставался в ряду наиболее влиятельных лидеров. Однако Косыгин испытал в своей политической судьбе немало взлетов и падений. Суслову Хрущев пытался противопоставить Ильичева как основного идеолога, однако без успеха.
II. Эта полемика выглядела дерзкой, с точки зрения многих руководителей. В марте 1965 г. Мазуров заметил по этому поводу, что критические материалы прессы не направляли огонь против конкретных недостатков, а были обращены против партийных организаций и партийного руководства. Это не поднимает, говорил он, престижа партии, а вредит делу (Материалы Пленума Центрального Комитета, 24-26 марта 1965 г., с. 79). Из его слов следует, что о том же говорили и менее высокопоставленные руководители уже в 1963 и 1964 гг.
Оригинал: scepsis.net
История Советского Союза. Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 - 1964 гг.
См. также:
- Джузеппе Боффа // scepsis.net
Итальянский историк, один из самых авторитетных специалистов по истории стран Восточной Европы, корреспондент газеты итальянских коммунистов «Унита», автор двухтомного исторического исследования «История Советского Союза» (Боффа Дж. История Советского Союза : В 2 т. : Пер. с ит. - М.: Междунар. отношения, 1990).
- 28.03.2012 Джузеппе Боффа. История Советского Союза // scepsis.net
«СССР вышел победителем из смертельного поединка. Планировавший уничтожение Советского Союза Гитлер вынужден был отравиться, чтобы не попасть в руки тех самых солдат, которых он третировал как «недочеловеков». Германия была наголову разгромлена. Ее имперские амбиции привели к тому, что сама немецкая территория была оккупирована армиями держав-победительниц. Фашизм был побежден. Советский Союз внес в достижение этой победы не только самый большой вклад кровью и военными усилиями. СССР сумел стать выразителем идеи необходимости самого широкого единства антифашистских сил в мире и тем оказал решающее содействие достижению этой цели».
- 19.09.2006 Джузеппе Боффа. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994 // scepsis.net
«Эта книга является едва ли не первой попыткой восстановить путем исторического исследования ход тех событий, которые привели к гибели Советского Союза; стремлением проследить целиком развитие кризиса с самого начала, то есть правления Брежнева, до провала перестройки Горбачева и последующего распада СССР в период, охватывающий четверть века, не оставляя при этом без внимания воздействие кризиса на день сегодняшний. Только имея четкое представление о том, что происходило в этот период, о решающих моментах, истинных причинах и следствиях и, наконец, реальных результатах вне их идеологической интерпретации, можно понять и то, что совершается на наших глазах сегодня».