Русская революция 1917 г. и социальные сдвиги в Иране
Оказывается, революция препятствует модернизации, потому что ее подавляют... консерваторы. Новое слово в науке, бладжад...
Никонов О.А. [1]
Русская революция 1917 г. и социальные сдвиги в Иране
Аннотация. Статья раскрывает отдельные аспекты появления в 20-е гг. XX в. протестных настроений в иранском обществе, приведших и укреплению традиционных основ иранской государственности. Данные явления были вызваны серьезным экономическим кризисом, возникшим вследствие разрыва торговых связей с Российской империей после революции 1917 г. Специфика социальной структуры Ирана, и в частности торгового класса и духовенства, способствовала расширению масштабов недовольства и формированию в обществе как революционных, так и консервативных идей. Укрепление традиционных основ государственности стало ответом иранского общества на вмешательство во внутренние дела со стороны иностранных государств.
Ключевые слова: Иран, русская революция 1917, внешняя торговля, улама, базари, радикализм.
История показывает, что любые революционные потрясения, связанные с незаконной сменой политической власти влекут за собой разрушительные последствия для общества. Революционные события 1917 г. в Российской империи являют собой самый яркий пример тяжелых социальных сдвигов, расколовших на годы гражданское общество и вызвавших всплеск негативных явлений в системе межэтнических и межконфессиональных отношений.
1. Никонов Олег Александрович - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры новой и новейшей истории Института истории и политики МПГУ. /233/
При этом следует принять во внимание, что события такого масштаба и в рамках такой страны, какой была Российская империя, всегда влияют на ее соседей, политических и экономических партнеров. И чем сильнее развиты партнерские взаимоотношения, тем более пагубным окажется такое воздействие.
Очевидным доказательством данного тезиса стали события в Иране на рубеже 1920-х гг. На протяжении двух веков Российская империя налаживала политические и торгово-экономические отношения со своим южным соседом, постепенно расширяя свое влияние на все стороны жизни шахского Ирана. Итогом такой политики стала привязка сырьевых и потребительских рынков северного Ирана к промышленным возможностям России, не говоря об огромном авторитете империи.
Поступательно увеличивая ввоз промышленной продукции в Иран, и импортируя сырье для собственных производственных нужд, Россия превратилась в основного поставщика ряда первостепенных потребительских товаров. Незначительная емкость иранского рынка позволяла обеспечивать до 96,6% керосинового, от 73 до 76,7% сахарного, 44% мануфактурного, 95% стекольного и фарфорового потребительского спроса [19, Л. 17, 20; 28, Л. 73; 29, Л. 21]. В предвоенные годы в Иран возилось до 670-680 тыс. батманов (1 батман = 7,27 фунта) или в среднем 1648 пудов русских спичек на сумму до 4 млн. кран. То есть от общего количества спичек 65% поставлялись Россией, по 7-8% Германией, Швецией и Англо-Индией. В 1914 г. к этим странам присоединилась Италия - 10% [23, Л. 98]. Помимо товаров первой необходимости из России везли продукцию второстепенного экспорта (парфюмерия, косметика, кондитерские изделия), занимавшие до войны значительную часть ввоза: до 10% потребностей иранского импорта кондитерских изделий, 30% потребностей в галантерее, 35% в парфюмерии, 76% в мыле и пр. [27, Л. 18-19].
Ведущую роль в русско-иранских торговых связях занимали центрально-промышленные губернии и северо-западный регион империи. Предприятия этих районов поставляли на рынок Ирана фабрично-заводские изделия, доля которых в иранском импорте составляла 32%. Кроме того, весь русский экспорт в Иран на 93% состоял из товаров промышленного производства [32, Л. 44, 46]. Петербургские фабрики Ланшина, мануфактуры братьев Морозовых, Зимина, владимирские, иваново-вознесенские и московские фабрики производили товары для Ирана [26, Л. 6, 18, 36]. 38% всего русского экспорта стекольной и фарфоровой продукции, вывозимой на восточные рынки, вырабатывались также в центральной России [5, с. 2]. Сложилась весьма устойчивая связь текстильной промышленности России с иранским рынком. Вначале хлопок из Ирана ввозили в Россию, а затем готовая продукция направлялась иранским потребителям.
Первая мировая война и особенно революция 1917 г. в России разрушили устоявшиеся схемы. В стране со слаборазвитым производством, /234/ сырьевой экспорт играет ключевую роль для материального обеспечения значительной части населения. Уход российских потребителей с иранского сырьевого рынка привел к тяжелым экономическим последствиям. В частности в Хорасане падение спроса привело к сокращению экспорта хлопка в 14 раз, шерсти в 13 раз, сухофруктов и кож в 4 раза [21, Л. 197]. Это стало результатом остановки производственных мощностей в охваченных революционными событиями центральных губерниях России. Льно-джутовые и хлопкопрядильные фабрики Москвы, Иваново-Вознесенска и Ярославля фактически остановились и прекратили выпускать экспортную продукцию [15, Л. 80].
К 1920 г. российская промышленность вырабатывала всего 14% от довоенного производства, а выпуск экспортной продукции, изготовлявшейся из импортного сырья, сократился почти в 2 тыс. раз [12, Л. 17; 2, с. 12]. В целом сокращение вывоза и уменьшение потребления хлопка текстильной промышленностью России привело к падению цены на хлопок в Иране и сокращению до 80% посевных площадей в северных провинциях страны [24, Л. 44]. (Для сравнения: за пять предвоенных лет стоимость иранского сырья в среднем возросла в 2,5 раза [13, Л. 10 об.; 11 об.]).
При этом надо учитывать, что для государств с монокультурным хозяйством внешняя торговля является единственным способом накопления капитала. Традиционным способом пополнения казны в Иране был сбор доходов от торговли и таможен. Разрыв отношений с Россией привел к существенному дефициту наличных средств. В довоенные годы иранскому правительству удавалось собирать около 70 млн. кран торговых налогов (приблизительно 30% бюджета) и 42,5 млн. кран чистых таможенных поступлений. К 1922 г. с учетом погашения долгов Шахиншахскому и Учетно-ссудному банкам, доход от таможен составил всего лишь 750 тыс. кран [22, Л. 43, 72-73]. Торговля с Россией позволяла поддерживать относительное равновесие в системе экспорта-импорта. Отсутствие экспорта на север уже к 1919 г. поставило Иран перед неизбежностью иметь пассивный внешнеторговый баланс. В итоге, к концу 1920 г. внешний долг Ирана составил, включая займы и краткосрочные кредиты, примерно 9,9 млн. ф. ст.: 32,8 млн. рублей золотом, 5 млн. кран, 2,7 млн. ф. ст. (из них Англо-Индии и Шахиншахскому банку около 2,8 млн. ф. ст.) [3, С. 92].
Тяжелая экономическая ситуация, вызванная революционными событиями в России, привела к крайней нищете иранского народа, и, как следствие, к радикализации общества. Что имеется ввиду? По своей структуре иранское общество состояло на 55% из сельского, на 20% из городского населения и на 25% из племен ведущих кочевой образ жизни [22, Л. 39]. Другими словами 80% иранцев, так или иначе, были связаны с производством сырья и полуфабрикатов для перерабатывающей промышленности.
Уместно отметить, что процесс классообразования в Иране носил своеобразный характер. С одной стороны, он непосредственно зависел от характера земельной собственности. Так, все земли в Иране делились на /235/ государственные, вакуфные и частные. Однако, наметившаяся еще в конце XIX в. тенденция к перераспределению земельного фонда привела к новому имущественному соотношению. На долю феодальных владельцев и государственных чиновников стало приходиться до 70% всех земель. Земледельцами являлись три категории граждан: крупные землевладельцы; средние землевладельцы, так называемые серкерде, которые в силу относительной бедности должны были занимать посты на государственной службе (пример тому Реза-хан) и крестьяне [10, р. 26]. Первые две категории на протяжении двух предвоенных десятилетий как раз и занимались перепрофилированием своего натурального хозяйства на выращивание технических культур: хлопка, кенафа (близкого по своему свойству к джуту), шелка сырца, чернильных орешков и фруктов, имевших стабильный сбыт в России. Мелкие землевладельцы-поставщики, так называемые амбарды, также были втянуты в этот процесс, но чаще сбывали свой товар не напрямую, а через посредника - купца-оптовика. Еще одной категорией, связанной с сельским хозяйством было крестьянство, вовсе безземельное, вынужденное уплачивать владельцам земли до 70% дохода со всех арендуемых угодий [14, Л. 2 об.]. Так вот крестьянство, как собственники, так и арендаторы, в силу своей действительной бедности вынуждено было заниматься еще либо торговлей, либо отходничеством.
Наиболее характерно это явление было для Азербайджана и Гиляна. Уходили на заработки на Джульфо-Тавризскую железную дорогу, на Бакинские и Грозненские нефтяные промыслы, в порт Энзели и на озеро Урмия, где существовал российский флот. (До 1914 г. ежегодно только на заработки в Баку выезжало до 60 тыс. чел.). Однако за годы войны и революции без русских инженерных кадров железная дорога, имевшая большое значение для торговли иранского Азербайджана с Россией и для внутренних связей северо-запада Ирана, пришла в полную негодность, включая телеграфные линии, мостовые конструкции и водонасосное оборудование. То же самое произошло и с Урмийским флотом. Насчитывая до войны 35 единиц, из которых две трети были моторными и паровыми судами, к 1920 г. без российского обслуживающего персонала флот сократился до одного моторного баркаса и четырех барж. Все остальное, как свидетельствует доклад экспертов, было либо затоплено, либо сгнило [25, Л. 2, 3]. Бакинские и Грозненские производства в связи с националистическими движениями в Закавказье остановились, что в свою очередь повлекло и замораживание операций в порту Энзели, главной статьей работы которого являлись нефтепродукты. Кроме того, порт попал под контроль английских войск, которые блокировали все попытки восстановить операции Ирана с революционным правительством в России.
Оставшись без средств существования, все категории иранских граждан были вынуждены: во-первых, отказаться от потребления высококачественных товаров и перейти на суррогаты; во-вторых, проявлять инициативы по защите своих интересов. Особо следует указать на ухудшающий материальное положение фактор - девальвацию российской /236/ валюты, в которой предпочитали держать свои сбережения, как торгующие с империей коммерсанты, так и рядовые граждане северных провинций страны. Если в 1914 г. иранский туман стоил 1 руб. 80 коп., то уже к лету 1918 г. он дошел до 30-35 руб. [17, Л. 30 об.]. Обратной стороной разрушения финансово-валютной стабильности стало удорожание в 2,5-4 раза товаров первой необходимости, включая жизненные припасы. Так, на азербайджанском рынке только в течение 1919 г. цена на хлеб выросла в 10 раз [21, Л. 196; 20, Л. 20]. Как свидетельствуют отечественные архивные документы жители северных провинций стали использовать заменители вместо сахара, первобытные ночники с касторовым маслом вместо керосина и домотканую бязь вместо мануфактуры. Даже иранскую армию и чиновников заставили одеваться в бумажные ткани такого производства [21, Л. 196.].
Все вышеперечисленные факторы в совокупности с параличом центральной власти привели к политизации иранского общества. По образному выражению представителя российского Внешторга Горчакова: «Страна льва и солнца, а в действительности страна государственного маразма, тьмы и невежества» [14, Л. З об.], оказалась в числе первых на Востоке охваченной революционным подъемом. Первоначально иранцы приветствовали русскую революцию, не особенно вдаваясь в идеологические мотивы этих событий. Как справедливо заметил в письме А.В. Луначарскому известный русский писатель В.Г. Короленко, восточные народы роднило с советским режимом чувство «родного азиатского» [7, с. 451-452]. Особенно подогревали восторги иранского общества обещания советской власти ликвидировать режим капитуляций. Уже в ноте от 14/27 января 1918 г. иранскому посланнику отмечалось, что новое правительство расторгает англо-русское соглашение 1907 г. «как направленное против свободы и независимости персидского народа» [6, с. 713]. Итогом стало образование в начале 1918 г. в Энзели и Реште Совета рабочих, солдатских депутатов и общественных организаций [8, с. 76.]. Даже несмотря на разгром этих советов, революционная идея не умерла, а воплотилась в Гиляне в Персидскую советскую республику во главе с Кучек ханом. Иран, по сути, оказался на грани коллапса и развала государственности. Кучек хана поддерживали средние и мелкие землевладельцы, интеллигенция и купечество, наиболее материально пострадавшие от российского экономического кризиса.
Справедливости ради следует отметить роль иностранного вмешательства во внутрииранские дела. Великобритания стремилась использовать североиранские провинции для строительства «кордона против большевиков». Советская Россия, напротив, пыталась распространить в среде недовольных свои революционные идеи. Как отмечал впоследствии видный революционный деятель и первый Полпред СССР в Тегеране Б.З. Шумяцкий: «Мы тогда еще не занимались экономическим экспортом, а поэтому если что и экспортировали в эти страны, так только наши политические идеи» [31, Л. 142]. Характерным /237/ значительной массы населения весьма далекой от понимания государственных задач и интересов.
С другой стороны, своеобразием отличался процесс становления социальной структуры в городах. Доля купечества в крупных административных центрах северного Ирана достигала 85%. Остальная часть горожан состояла из поденных рабочих и ремесленников-кустарей [22, Л. 40]. Пролетариата, вследствие отсутствия собственной промышленности в Иране, не было. За период 1919-1929 гг. в Иране появилось всего 22 фабричных производства с общим числом занятых около 5 тыс. человек, работавших преимущественно на маломощных установках [9, с. 126]. Напротив, по некоторым подсчетам к 1922 г. в Иране насчитывалось до 340 тыс. купцов, которые не являлись монолитной группой. Помимо крупных оптовиков, преобладало мелкое и среднее купечество, чей средний доход от торговли составлял не более 80-90 кран [22, Л. 72]. При этом сложилась уникальная система перепродаж: крупный опт - мелкий опт - розница - лоточная торговля, в которую была втянута основная масса туземных «коммерсантов». Разрыв товарообменных отношений разорил практически всю торговую среду северного Ирана. Здесь необходимо учесть, что традиционная торговая буржуазия базари и верхушка духовенства - улама к 1920-м гг. фактически превратились в одну социальную прослойку, которая экономически и политически зависела от благосостояния друг друга. Главные мечети всегда располагались на базаре, и базари отдавали до 20% своих доходов мечетям [4, с. 28]. Нередко улама и базари роднились семьями через брак. Разорение предпринимательской среды автоматически вызвало рост недовольства в среде духовенства и укрепление ортодоксальных настроений в исламской среде.
Дело в том, что на рубеже XIX - XX в. в среде мусульманских богословов активно рассматривались варианты модернизации ислама в соответствии с потребностями современного мира. Реформаторы считали необходимым воспользоваться опытом европейской цивилизации для переустройства своих стран и вывода их из затяжного экономического и политического кризиса. Однако события Первой мировой войны и революции в России внесли в ряды богословов разочарование в этих «мировых ценностях». Особенно это затронуло население городов, где позиции шиитского духовенства никогда не были серьезно подорваны, а именно в Астрабаде, Ардебиле и Мешхеде.
Астрабад издавна превратился в крупный религиозный центр и был известен в Иране как «дар аль-мумин» (город правоверных). Только в самом городе к концу XIX - началу XX в. насчитывалось более 40 мечетей, 11 гробниц святых, 8 медресе для подготовки лиц духовного звания [1, с. 20]. Астрабадский шейх уль-ислам пользовался большим авторитетом и влиянием во всех северо-восточных провинциях Ирана. /238/
Ардебиль не отличался наличием большого количества мусульманских святынь, но, по отзывам современников, население этого города демонстрировало исключительный догматизм и фанатизм в отстаивании основ своей веры. (В частности, они отказывались вести дела, если в конторе находились женщины) [11. Л. 8].
Мешхед являлся и является религиозным центром всего иранского шиизма, здесь находится главная святыня Ирана - гробница Ислама-Ризы, которая ежегодно привлекала до 200 тыс. паломников. В качестве производителя Мешхед не являлся крупным центром, здесь имелось незначительное производство ковров, бархата и шалей, но сюда стекались все хлебные злаки, Мешхед был центром малиатных сборов, здесь же получал окончательную доработку производимый в регионе опиум. Наконец, здесь получали окончательное оформление все коммерческие сделки провинции Хорасан [33, Л. 12.]. То есть Мешхед имел громадную и постоянную связь с мусульманским миром, влиял на общественное мнение шиитов не только Ирана, но и Турции и Индии.
Особенно усилились позиции духовенства после приезда сюда видных мудштахтдов, высланных англичанами из Ирака за участие в арабском национально-освободительном движении. Прибыв в Северный Иран, муджтехиды принесли с собой чувство враждебности ко всему английскому, а если смотреть шире, то и ко всему иностранному. На митингах, которые они организовывали в защиту национальных интересов, собирались десятки тысяч людей [16, Л. 96 об.].
Революционные события в России, затем перекинувшиеся в Иран, изрядно напугали торгово-предпринимательский класс, духовенство и значительную часть землевладельцев. Причиной тому стала непродуманная и авантюрная политика молодого советского государства. Так, для укрепления дружественных отношений с революционной властью Кучек-хана, из пограничной полосы России в срочном порядке в Решт и Энзели были направлены азербайджанские и иранские коммунисты [30, Л. 10]. Поскольку на первых порах эти представители, не ограничиваясь устными политическими заявлениями, стали внедрять революционные методы, включая экспроприацию буржуазии и раскулачивание, иранцы «стали зарывать деньги в землю, и прятать товары по селениям» [14, Л. 3 об.]. Значительный эффект «красная» агитация дала в районах расположенных на границе Российского Азербайджана и Иранского Азербайджана. Появление «живых» свидетелей перемен в России спровоцировало крестьянскую забастовку в северных провинциях Ирана, которая затронула интересы не только крупных феодалов, но и интересы мелких собственников.
Ответной реакцией общества стало укрепление консервативных начал иранской государственности - монархического режима, пусть и с другой династией во главе, и духовенства в форме ортодоксального шиизма. Базой для усиления консервативных настроений как раз и стало городское население (купечество всех мастей), духовенство и землевладельцы - сырьевые экспортеры. Благодаря этому союзу были похоронены все /239/ революционные начинания, а к 1924 г. и идея республики, как формы государственного устройства.
Таким образом, революция 1917 г. в Российской империи своим резонансным воздействием скорее затормозила модернизацию иранского общества, чем способствовала его трансформации в общество современное. Наследие такого консерватизма во второй половине XX в. проявилось со всей очевидностью в ходе Исламской революции 1978-1979 гг.
Вместе с тем, анализ событий 20-х гг. в Иране и их последствий для местного социума позволяет сделать вполне обоснованные выводы. Прежде всего, недопустимо вмешиваться во внутренние дела иностранного государства, даже если это выглядит привлекательным для текущей политической конъюнктуры. Во-вторых, страна, не имеющая диверсифицированной экономики, чье хозяйство сориентировано на ограниченное число стран-импортеров имеет значительные социальные риски, способные в кризисной экономической ситуации вылиться в массовые протестные движения. Известные события «арабской весны» подтверждают данный вывод со всей очевидностью. Радикально настроенный социум, разрушая основы государства в борьбе за «светлое будущее», неизбежно скатывается к консерватизму, а в мусульманской среде и к укреплению теократических начал.
Источники и литература
1. Абдуллаев Ю.Н. Астрабад и русско-иранские отношения (вторая половина XIX - начало XX в.). Ташкент, 1975.
2. Внешняя торговля Союза ССР за X лет. Сб. мат. М.: Изд. НКТ СССР и РСФСР, 1928.
3. Глуходед В.С. Проблемы экономического развития Ирана. М.: Наука, 1968.
4. Годс М. Реза. Иран в XX веке. Политическая история. М.: Наука, 1994.
5. Грановский М.А. Экспорт стеклофарфоровых изделий в страны Востока // Торговля СССР с Востоком. 1928. № 1-2.
6. Документы внешней политики СССР. Т. 1. М.: Политиздат, 1957.
7. Короленко В.Г. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1990.
8. Литвинова Н.В. Малоизвестные документы о деятельности Бакинской коммуны // Советские архивы. 1988. № 4.
9. Палюкайтис И.И. Экономическое развитие Ирана. М.: Наука, 1965.
10. Vali A. The character of the organization of production in Iranian agriculture
1891-1925 // Iran: precapitalism, capitalism and revolution. Saarbrucken-Fort Lauderdale, 1980.
11. Дигуров К. Доклад ардебильского консула в НКВТ от 07.10. 1922 г. // Российский государственный архив экономики (РГАЭ), Ф. 413 (Народный комиссариат внешней торговли (НКВТ)). Оп. 2. Д. 830.
12. Архангельский В.В. Докладная записка в правление ВТС. сентябрь 1923 г. // РГАЭ. Ф. 7770 (Всесоюзный текстильный синдикат ВСНХ СССР). /240/ Оп. 13. Д. 53.
13. Бельгов В. Доклад уполномоченного НКВТ в Персии // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 575.
14. Горчаков. Отчет по командировке в северную Персию и на Кавказ в 1920 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 304.
15. Доклад Грабовского о Персии // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 575.
16. Доклад делегации Северо-западной области по командировке в Персию // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 723.
17. Доклад Народному комиссару Торговли и промышленности по вопросу об организации закупочных хлопковых пунктов в Персии. лето 1918 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 27.
18. Доклад об экспорте спичек в НК РКИ // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-374 (Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ) СССР). Оп. 14. Д. 376.
19. Докладная записка РВТП председателю президиума ВСНХ СССР Ф.Э. Дзержинскому от 26. 03. 1925 г. // РГАЭ.Ф. 413. Оп. 10. Д. 330.
20. Краткий экономический обзор Азербайджанского рынка за ноябрь-декабрь 1919 г. // Ф. 413. Оп. 2. Д. 1256.
21. Краткий экономический обзор Хорасана за ноябрь 1923 г. // Ф. 413. Оп. 5. Д. 1234.
22. Кулак В. Обзор финансового и экономического положения Персии // РГАЭ.Ф. 7590 (Банк для внешней торговли (Внешторгбанк) СССР). Оп. 2. Д. 128.
23. Кулак В. Докладная записка Уполномоченного НКВТ в Персии в правление Всероссийского синдиката спичечной промышленности от 29.10.1922 г. // РГАЭ. Ф. 3429 (Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ СССР)). Оп. 2. Д. 1062.
24. Протокол № 10 Заседания Совета внешней торговли от 01.10.1920 г. // ГАРФ. Ф. Р-130 (Совет народных комиссаров РСФСР (СНК РСФСР)). Оп. 4. Д. 317.
25. Протокол Междуведомственного совещания от 27.11.1925 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 1596а.
26. Протокол совещания РВТП с представителями трестов об экспедиции в Персию от 26. 05. 1923 г. // РГАЭ. Ф. 7770. Оп. 2. Д. 126.
27. Статистический обзор таможенного управления // РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 3. Д. 2128.
28. Стенограмма доклада т. Еремина // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 10. Д. 10.
29. Товарооборот России с Персией. 20.03.1921 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 721.
30. Телеграмма Замнаркому Торговли и промышленности от 02.06. 1920 г. // Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 94 (Фонд Г.В. Чичерина). Оп. 4. Д. 7.
31. Шумяцкий Б.З. Письмо председателю РВТП В.В. Гомбергу от 24. 08.1923г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1678.
32. Экономическое обоснование нежелательности осложнений в русско-/241/-персидской торговле (доклад)//РГАЭ. Ф. 635 (Российско-восточная торговая палата (15 февраля 1923 - 12 октября 1926 г.) Всесоюзная восточная торговая палата (15 октября 1926 - 16 сентября 1931 г.). Оп. 3. Д. 4.
33. Экспортно-импортные взаимоотношения России с внешними рынками в дореволюционный период // РГАЭ.Ф. 413. Оп. 2. Д. 791.
Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции; г. Москва, 19-20 мая 2016 г. [Электронное издание] / Под ред. А.Б. Ананченко; Московский педагогический государственный университет. Институт истории и политики. - М.: МПГУ, 2016. &ndash С. 233-242.
Сафронов Б.В. [1]
Великий Октябрь: курс на Восток
Аннотация: Статья посвящена борьбе большевиков за мировую революцию. Образованию Коммунистического Интернационала. Оказанию помощи национально - освободительному движению в странах Востока.
Ключевые слова: революция, мировая революция, национально-освободительное движение.
1. Сафронов Борис Витальевич - кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений РГУ имени С.А. Есенина, г. Рязань.
Победа большевиков была неожиданная для самих победителей. Это впоследствии станет понятно, что теория превратилась в практику, хотя она пошла не по классической схеме, которую предсказывал К. Маркс: революция может победить только, если она начнется в нескольких наиболее развитых странах мира. Революции имеют свои логику. После победы большевиков, они не стали ждать предсказанной мировой революции, а делали все для ее наступления: « А мы никогда не скрывали, что наша революция только начало, что она приведет к победоносному концу только тогда, когда мы весь свет зажжем таким же огнем революции…».
Наученные горьким опытом мировые контрреволюционеры задушили революцию в Европе и организовали крестовый поход против большевиков. Все это заставило большевиков вести свою политику, направленную в первую очередь, на сохранение победы. В.И. Ленин оценивал это положение следующим образом: «До сих пор, как бы это ни было печально, /242/ как бы ни применимо это революционным традициям,- тактика только одна: выжидать, лавировать и отступать». Но еще в те времена, когда большевики не потеряли надежды на революцию в Европе они поняли какой революционный потенциал накопился в Азии и не без оснований полагали, что этот потенциал может работать на благо идеи мировой революции. Мировая она на то и мировая, что охватывает весь мир. Страны Востока, находившиеся под колониальным господством, к началу ХХ в. созрели для революций. Они увидели в русской революции выход из того угнетенного состояния, в котором, они находились длительное время. Они увидели в Советской России оплот, на которой они могли опереться в своей борьбе против метрополий. Они рассчитывали на помощь в этой борьбе. И они не ошиблись.
Еще 20 ноября 1917 г. было опубликовано Обращение Председателя Совета Народных Комиссаров В.И. Ленина и Народного Комиссара по Делам Национальностей И.В. Сталина ко всем трудящимся мусульманам России и Востока»: «Не теряйте времени и сбрасывайте с плеч вековых захватчиков ваших земель! Не отдавайте им больше на разграбление ваших родных пепелищ! Вы сами должны быть хозяевами вашей страны! Вы сами должны устроить свою жизнь по образу своему и подобию! Вы имеете на это право, ибо ваша судьба в собственных руках».
Большое значение для завоевания авторитета среди стран Востока было опубликование тайных соглашений заключенных царской Россией. События происходившие на Востоке 1919 - 1920 гг. говорили о том, что влияние победы Великой Октябрьской социалистической революции с каждым днем продолжало расширяться: события в Индии и Китае показали, что в странах Востока происходит наращивание национально-освободительной борьбы и стремление получения независимости.
В.И. Ленин в эти дни писал: «Мы уверены, что систематически продолжая нашу политику тесного союза, мы достигнем по отношению к народам Востока большего успеха, чем до сих пор».
Еще при заключении Брестского мира в него была включена статья о признании независимости Афганистана и Персии. «Статья VII. Исходя из факта, что Персия и Афганистан являются свободными и независимыми государствами договаривающиеся стороны обязуются уважать политическую и экономическую независимость и территориальную неприкосновенность Персии и Афганистана».
Огромное значение для координации революционного процесса было создание Коммунистического Интернационала. Первый конгресс этой организации состоялся 2-6 марта 1919 г. в Москве. На открытии этого форума присутствовали представители Китайской социалистической рабочей партии, Корейского рабочего союза, Центральное бюро восточных народов, в которое входили представители Турции, Персии, Грузии, Азербайджана.
Помощь странам Востока была оказана только после победы в гражданской войне, когда стало ясно, что надежды на революцию в Европе /243/ оказались несостоятельны. На Востоке этот процесс как раз уже начинался. Лозунг о праве наций на самоопределение носил международный характер, а не только использовался для внутреннего потребления. Реализация этого лозунга позволила на развалинах российской империи появиться новым государствам. Для многих народов Востока этот лозунг открывал путь к национальному освобождению и достижению независимости. 27 марта 1919 г. советское правительство признало независимость Афганистана, а 28 февраля 1921 г. заключили договор о дружбе между РСФСР и Афганистаном. Но это было не первое соглашение РСФСР со странами Востока. 26 февраля 1921 г. был подписан договор с Персией. Впоследствии 16 марта 1921 г. было подписано соглашение с Турцией. Наша страна помогла народу Персии народу Турции в их борьбе против колонизации этих стран.
Переориентация идеи мировой революции на Восток доказала состоятельность понимания значения Великой Октябрьской социалистической революции как начала общего мирового революционного процесса, приведшего в конечном итоге к разрушению мировой колониальной системы.
Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции; г. Москва, 19-20 мая 2016 г. [Электронное издание] / Под ред. А.Б. Ананченко; Московский педагогический государственный университет. Институт истории и политики. - М.: МПГУ, 2016. &ndash С. 242-244.
Никонов О.А. [1]
Русская революция 1917 г. и социальные сдвиги в Иране
Аннотация. Статья раскрывает отдельные аспекты появления в 20-е гг. XX в. протестных настроений в иранском обществе, приведших и укреплению традиционных основ иранской государственности. Данные явления были вызваны серьезным экономическим кризисом, возникшим вследствие разрыва торговых связей с Российской империей после революции 1917 г. Специфика социальной структуры Ирана, и в частности торгового класса и духовенства, способствовала расширению масштабов недовольства и формированию в обществе как революционных, так и консервативных идей. Укрепление традиционных основ государственности стало ответом иранского общества на вмешательство во внутренние дела со стороны иностранных государств.
Ключевые слова: Иран, русская революция 1917, внешняя торговля, улама, базари, радикализм.
История показывает, что любые революционные потрясения, связанные с незаконной сменой политической власти влекут за собой разрушительные последствия для общества. Революционные события 1917 г. в Российской империи являют собой самый яркий пример тяжелых социальных сдвигов, расколовших на годы гражданское общество и вызвавших всплеск негативных явлений в системе межэтнических и межконфессиональных отношений.
1. Никонов Олег Александрович - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры новой и новейшей истории Института истории и политики МПГУ. /233/
При этом следует принять во внимание, что события такого масштаба и в рамках такой страны, какой была Российская империя, всегда влияют на ее соседей, политических и экономических партнеров. И чем сильнее развиты партнерские взаимоотношения, тем более пагубным окажется такое воздействие.
Очевидным доказательством данного тезиса стали события в Иране на рубеже 1920-х гг. На протяжении двух веков Российская империя налаживала политические и торгово-экономические отношения со своим южным соседом, постепенно расширяя свое влияние на все стороны жизни шахского Ирана. Итогом такой политики стала привязка сырьевых и потребительских рынков северного Ирана к промышленным возможностям России, не говоря об огромном авторитете империи.
Поступательно увеличивая ввоз промышленной продукции в Иран, и импортируя сырье для собственных производственных нужд, Россия превратилась в основного поставщика ряда первостепенных потребительских товаров. Незначительная емкость иранского рынка позволяла обеспечивать до 96,6% керосинового, от 73 до 76,7% сахарного, 44% мануфактурного, 95% стекольного и фарфорового потребительского спроса [19, Л. 17, 20; 28, Л. 73; 29, Л. 21]. В предвоенные годы в Иран возилось до 670-680 тыс. батманов (1 батман = 7,27 фунта) или в среднем 1648 пудов русских спичек на сумму до 4 млн. кран. То есть от общего количества спичек 65% поставлялись Россией, по 7-8% Германией, Швецией и Англо-Индией. В 1914 г. к этим странам присоединилась Италия - 10% [23, Л. 98]. Помимо товаров первой необходимости из России везли продукцию второстепенного экспорта (парфюмерия, косметика, кондитерские изделия), занимавшие до войны значительную часть ввоза: до 10% потребностей иранского импорта кондитерских изделий, 30% потребностей в галантерее, 35% в парфюмерии, 76% в мыле и пр. [27, Л. 18-19].
Ведущую роль в русско-иранских торговых связях занимали центрально-промышленные губернии и северо-западный регион империи. Предприятия этих районов поставляли на рынок Ирана фабрично-заводские изделия, доля которых в иранском импорте составляла 32%. Кроме того, весь русский экспорт в Иран на 93% состоял из товаров промышленного производства [32, Л. 44, 46]. Петербургские фабрики Ланшина, мануфактуры братьев Морозовых, Зимина, владимирские, иваново-вознесенские и московские фабрики производили товары для Ирана [26, Л. 6, 18, 36]. 38% всего русского экспорта стекольной и фарфоровой продукции, вывозимой на восточные рынки, вырабатывались также в центральной России [5, с. 2]. Сложилась весьма устойчивая связь текстильной промышленности России с иранским рынком. Вначале хлопок из Ирана ввозили в Россию, а затем готовая продукция направлялась иранским потребителям.
Первая мировая война и особенно революция 1917 г. в России разрушили устоявшиеся схемы. В стране со слаборазвитым производством, /234/ сырьевой экспорт играет ключевую роль для материального обеспечения значительной части населения. Уход российских потребителей с иранского сырьевого рынка привел к тяжелым экономическим последствиям. В частности в Хорасане падение спроса привело к сокращению экспорта хлопка в 14 раз, шерсти в 13 раз, сухофруктов и кож в 4 раза [21, Л. 197]. Это стало результатом остановки производственных мощностей в охваченных революционными событиями центральных губерниях России. Льно-джутовые и хлопкопрядильные фабрики Москвы, Иваново-Вознесенска и Ярославля фактически остановились и прекратили выпускать экспортную продукцию [15, Л. 80].
К 1920 г. российская промышленность вырабатывала всего 14% от довоенного производства, а выпуск экспортной продукции, изготовлявшейся из импортного сырья, сократился почти в 2 тыс. раз [12, Л. 17; 2, с. 12]. В целом сокращение вывоза и уменьшение потребления хлопка текстильной промышленностью России привело к падению цены на хлопок в Иране и сокращению до 80% посевных площадей в северных провинциях страны [24, Л. 44]. (Для сравнения: за пять предвоенных лет стоимость иранского сырья в среднем возросла в 2,5 раза [13, Л. 10 об.; 11 об.]).
При этом надо учитывать, что для государств с монокультурным хозяйством внешняя торговля является единственным способом накопления капитала. Традиционным способом пополнения казны в Иране был сбор доходов от торговли и таможен. Разрыв отношений с Россией привел к существенному дефициту наличных средств. В довоенные годы иранскому правительству удавалось собирать около 70 млн. кран торговых налогов (приблизительно 30% бюджета) и 42,5 млн. кран чистых таможенных поступлений. К 1922 г. с учетом погашения долгов Шахиншахскому и Учетно-ссудному банкам, доход от таможен составил всего лишь 750 тыс. кран [22, Л. 43, 72-73]. Торговля с Россией позволяла поддерживать относительное равновесие в системе экспорта-импорта. Отсутствие экспорта на север уже к 1919 г. поставило Иран перед неизбежностью иметь пассивный внешнеторговый баланс. В итоге, к концу 1920 г. внешний долг Ирана составил, включая займы и краткосрочные кредиты, примерно 9,9 млн. ф. ст.: 32,8 млн. рублей золотом, 5 млн. кран, 2,7 млн. ф. ст. (из них Англо-Индии и Шахиншахскому банку около 2,8 млн. ф. ст.) [3, С. 92].
Тяжелая экономическая ситуация, вызванная революционными событиями в России, привела к крайней нищете иранского народа, и, как следствие, к радикализации общества. Что имеется ввиду? По своей структуре иранское общество состояло на 55% из сельского, на 20% из городского населения и на 25% из племен ведущих кочевой образ жизни [22, Л. 39]. Другими словами 80% иранцев, так или иначе, были связаны с производством сырья и полуфабрикатов для перерабатывающей промышленности.
Уместно отметить, что процесс классообразования в Иране носил своеобразный характер. С одной стороны, он непосредственно зависел от характера земельной собственности. Так, все земли в Иране делились на /235/ государственные, вакуфные и частные. Однако, наметившаяся еще в конце XIX в. тенденция к перераспределению земельного фонда привела к новому имущественному соотношению. На долю феодальных владельцев и государственных чиновников стало приходиться до 70% всех земель. Земледельцами являлись три категории граждан: крупные землевладельцы; средние землевладельцы, так называемые серкерде, которые в силу относительной бедности должны были занимать посты на государственной службе (пример тому Реза-хан) и крестьяне [10, р. 26]. Первые две категории на протяжении двух предвоенных десятилетий как раз и занимались перепрофилированием своего натурального хозяйства на выращивание технических культур: хлопка, кенафа (близкого по своему свойству к джуту), шелка сырца, чернильных орешков и фруктов, имевших стабильный сбыт в России. Мелкие землевладельцы-поставщики, так называемые амбарды, также были втянуты в этот процесс, но чаще сбывали свой товар не напрямую, а через посредника - купца-оптовика. Еще одной категорией, связанной с сельским хозяйством было крестьянство, вовсе безземельное, вынужденное уплачивать владельцам земли до 70% дохода со всех арендуемых угодий [14, Л. 2 об.]. Так вот крестьянство, как собственники, так и арендаторы, в силу своей действительной бедности вынуждено было заниматься еще либо торговлей, либо отходничеством.
Наиболее характерно это явление было для Азербайджана и Гиляна. Уходили на заработки на Джульфо-Тавризскую железную дорогу, на Бакинские и Грозненские нефтяные промыслы, в порт Энзели и на озеро Урмия, где существовал российский флот. (До 1914 г. ежегодно только на заработки в Баку выезжало до 60 тыс. чел.). Однако за годы войны и революции без русских инженерных кадров железная дорога, имевшая большое значение для торговли иранского Азербайджана с Россией и для внутренних связей северо-запада Ирана, пришла в полную негодность, включая телеграфные линии, мостовые конструкции и водонасосное оборудование. То же самое произошло и с Урмийским флотом. Насчитывая до войны 35 единиц, из которых две трети были моторными и паровыми судами, к 1920 г. без российского обслуживающего персонала флот сократился до одного моторного баркаса и четырех барж. Все остальное, как свидетельствует доклад экспертов, было либо затоплено, либо сгнило [25, Л. 2, 3]. Бакинские и Грозненские производства в связи с националистическими движениями в Закавказье остановились, что в свою очередь повлекло и замораживание операций в порту Энзели, главной статьей работы которого являлись нефтепродукты. Кроме того, порт попал под контроль английских войск, которые блокировали все попытки восстановить операции Ирана с революционным правительством в России.
Оставшись без средств существования, все категории иранских граждан были вынуждены: во-первых, отказаться от потребления высококачественных товаров и перейти на суррогаты; во-вторых, проявлять инициативы по защите своих интересов. Особо следует указать на ухудшающий материальное положение фактор - девальвацию российской /236/ валюты, в которой предпочитали держать свои сбережения, как торгующие с империей коммерсанты, так и рядовые граждане северных провинций страны. Если в 1914 г. иранский туман стоил 1 руб. 80 коп., то уже к лету 1918 г. он дошел до 30-35 руб. [17, Л. 30 об.]. Обратной стороной разрушения финансово-валютной стабильности стало удорожание в 2,5-4 раза товаров первой необходимости, включая жизненные припасы. Так, на азербайджанском рынке только в течение 1919 г. цена на хлеб выросла в 10 раз [21, Л. 196; 20, Л. 20]. Как свидетельствуют отечественные архивные документы жители северных провинций стали использовать заменители вместо сахара, первобытные ночники с касторовым маслом вместо керосина и домотканую бязь вместо мануфактуры. Даже иранскую армию и чиновников заставили одеваться в бумажные ткани такого производства [21, Л. 196.].
Все вышеперечисленные факторы в совокупности с параличом центральной власти привели к политизации иранского общества. По образному выражению представителя российского Внешторга Горчакова: «Страна льва и солнца, а в действительности страна государственного маразма, тьмы и невежества» [14, Л. З об.], оказалась в числе первых на Востоке охваченной революционным подъемом. Первоначально иранцы приветствовали русскую революцию, не особенно вдаваясь в идеологические мотивы этих событий. Как справедливо заметил в письме А.В. Луначарскому известный русский писатель В.Г. Короленко, восточные народы роднило с советским режимом чувство «родного азиатского» [7, с. 451-452]. Особенно подогревали восторги иранского общества обещания советской власти ликвидировать режим капитуляций. Уже в ноте от 14/27 января 1918 г. иранскому посланнику отмечалось, что новое правительство расторгает англо-русское соглашение 1907 г. «как направленное против свободы и независимости персидского народа» [6, с. 713]. Итогом стало образование в начале 1918 г. в Энзели и Реште Совета рабочих, солдатских депутатов и общественных организаций [8, с. 76.]. Даже несмотря на разгром этих советов, революционная идея не умерла, а воплотилась в Гиляне в Персидскую советскую республику во главе с Кучек ханом. Иран, по сути, оказался на грани коллапса и развала государственности. Кучек хана поддерживали средние и мелкие землевладельцы, интеллигенция и купечество, наиболее материально пострадавшие от российского экономического кризиса.
Справедливости ради следует отметить роль иностранного вмешательства во внутрииранские дела. Великобритания стремилась использовать североиранские провинции для строительства «кордона против большевиков». Советская Россия, напротив, пыталась распространить в среде недовольных свои революционные идеи. Как отмечал впоследствии видный революционный деятель и первый Полпред СССР в Тегеране Б.З. Шумяцкий: «Мы тогда еще не занимались экономическим экспортом, а поэтому если что и экспортировали в эти страны, так только наши политические идеи» [31, Л. 142]. Характерным /237/ значительной массы населения весьма далекой от понимания государственных задач и интересов.
С другой стороны, своеобразием отличался процесс становления социальной структуры в городах. Доля купечества в крупных административных центрах северного Ирана достигала 85%. Остальная часть горожан состояла из поденных рабочих и ремесленников-кустарей [22, Л. 40]. Пролетариата, вследствие отсутствия собственной промышленности в Иране, не было. За период 1919-1929 гг. в Иране появилось всего 22 фабричных производства с общим числом занятых около 5 тыс. человек, работавших преимущественно на маломощных установках [9, с. 126]. Напротив, по некоторым подсчетам к 1922 г. в Иране насчитывалось до 340 тыс. купцов, которые не являлись монолитной группой. Помимо крупных оптовиков, преобладало мелкое и среднее купечество, чей средний доход от торговли составлял не более 80-90 кран [22, Л. 72]. При этом сложилась уникальная система перепродаж: крупный опт - мелкий опт - розница - лоточная торговля, в которую была втянута основная масса туземных «коммерсантов». Разрыв товарообменных отношений разорил практически всю торговую среду северного Ирана. Здесь необходимо учесть, что традиционная торговая буржуазия базари и верхушка духовенства - улама к 1920-м гг. фактически превратились в одну социальную прослойку, которая экономически и политически зависела от благосостояния друг друга. Главные мечети всегда располагались на базаре, и базари отдавали до 20% своих доходов мечетям [4, с. 28]. Нередко улама и базари роднились семьями через брак. Разорение предпринимательской среды автоматически вызвало рост недовольства в среде духовенства и укрепление ортодоксальных настроений в исламской среде.
Дело в том, что на рубеже XIX - XX в. в среде мусульманских богословов активно рассматривались варианты модернизации ислама в соответствии с потребностями современного мира. Реформаторы считали необходимым воспользоваться опытом европейской цивилизации для переустройства своих стран и вывода их из затяжного экономического и политического кризиса. Однако события Первой мировой войны и революции в России внесли в ряды богословов разочарование в этих «мировых ценностях». Особенно это затронуло население городов, где позиции шиитского духовенства никогда не были серьезно подорваны, а именно в Астрабаде, Ардебиле и Мешхеде.
Астрабад издавна превратился в крупный религиозный центр и был известен в Иране как «дар аль-мумин» (город правоверных). Только в самом городе к концу XIX - началу XX в. насчитывалось более 40 мечетей, 11 гробниц святых, 8 медресе для подготовки лиц духовного звания [1, с. 20]. Астрабадский шейх уль-ислам пользовался большим авторитетом и влиянием во всех северо-восточных провинциях Ирана. /238/
Ардебиль не отличался наличием большого количества мусульманских святынь, но, по отзывам современников, население этого города демонстрировало исключительный догматизм и фанатизм в отстаивании основ своей веры. (В частности, они отказывались вести дела, если в конторе находились женщины) [11. Л. 8].
Мешхед являлся и является религиозным центром всего иранского шиизма, здесь находится главная святыня Ирана - гробница Ислама-Ризы, которая ежегодно привлекала до 200 тыс. паломников. В качестве производителя Мешхед не являлся крупным центром, здесь имелось незначительное производство ковров, бархата и шалей, но сюда стекались все хлебные злаки, Мешхед был центром малиатных сборов, здесь же получал окончательную доработку производимый в регионе опиум. Наконец, здесь получали окончательное оформление все коммерческие сделки провинции Хорасан [33, Л. 12.]. То есть Мешхед имел громадную и постоянную связь с мусульманским миром, влиял на общественное мнение шиитов не только Ирана, но и Турции и Индии.
Особенно усилились позиции духовенства после приезда сюда видных мудштахтдов, высланных англичанами из Ирака за участие в арабском национально-освободительном движении. Прибыв в Северный Иран, муджтехиды принесли с собой чувство враждебности ко всему английскому, а если смотреть шире, то и ко всему иностранному. На митингах, которые они организовывали в защиту национальных интересов, собирались десятки тысяч людей [16, Л. 96 об.].
Революционные события в России, затем перекинувшиеся в Иран, изрядно напугали торгово-предпринимательский класс, духовенство и значительную часть землевладельцев. Причиной тому стала непродуманная и авантюрная политика молодого советского государства. Так, для укрепления дружественных отношений с революционной властью Кучек-хана, из пограничной полосы России в срочном порядке в Решт и Энзели были направлены азербайджанские и иранские коммунисты [30, Л. 10]. Поскольку на первых порах эти представители, не ограничиваясь устными политическими заявлениями, стали внедрять революционные методы, включая экспроприацию буржуазии и раскулачивание, иранцы «стали зарывать деньги в землю, и прятать товары по селениям» [14, Л. 3 об.]. Значительный эффект «красная» агитация дала в районах расположенных на границе Российского Азербайджана и Иранского Азербайджана. Появление «живых» свидетелей перемен в России спровоцировало крестьянскую забастовку в северных провинциях Ирана, которая затронула интересы не только крупных феодалов, но и интересы мелких собственников.
Ответной реакцией общества стало укрепление консервативных начал иранской государственности - монархического режима, пусть и с другой династией во главе, и духовенства в форме ортодоксального шиизма. Базой для усиления консервативных настроений как раз и стало городское население (купечество всех мастей), духовенство и землевладельцы - сырьевые экспортеры. Благодаря этому союзу были похоронены все /239/ революционные начинания, а к 1924 г. и идея республики, как формы государственного устройства.
Таким образом, революция 1917 г. в Российской империи своим резонансным воздействием скорее затормозила модернизацию иранского общества, чем способствовала его трансформации в общество современное. Наследие такого консерватизма во второй половине XX в. проявилось со всей очевидностью в ходе Исламской революции 1978-1979 гг.
Вместе с тем, анализ событий 20-х гг. в Иране и их последствий для местного социума позволяет сделать вполне обоснованные выводы. Прежде всего, недопустимо вмешиваться во внутренние дела иностранного государства, даже если это выглядит привлекательным для текущей политической конъюнктуры. Во-вторых, страна, не имеющая диверсифицированной экономики, чье хозяйство сориентировано на ограниченное число стран-импортеров имеет значительные социальные риски, способные в кризисной экономической ситуации вылиться в массовые протестные движения. Известные события «арабской весны» подтверждают данный вывод со всей очевидностью. Радикально настроенный социум, разрушая основы государства в борьбе за «светлое будущее», неизбежно скатывается к консерватизму, а в мусульманской среде и к укреплению теократических начал.
Источники и литература
1. Абдуллаев Ю.Н. Астрабад и русско-иранские отношения (вторая половина XIX - начало XX в.). Ташкент, 1975.
2. Внешняя торговля Союза ССР за X лет. Сб. мат. М.: Изд. НКТ СССР и РСФСР, 1928.
3. Глуходед В.С. Проблемы экономического развития Ирана. М.: Наука, 1968.
4. Годс М. Реза. Иран в XX веке. Политическая история. М.: Наука, 1994.
5. Грановский М.А. Экспорт стеклофарфоровых изделий в страны Востока // Торговля СССР с Востоком. 1928. № 1-2.
6. Документы внешней политики СССР. Т. 1. М.: Политиздат, 1957.
7. Короленко В.Г. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1990.
8. Литвинова Н.В. Малоизвестные документы о деятельности Бакинской коммуны // Советские архивы. 1988. № 4.
9. Палюкайтис И.И. Экономическое развитие Ирана. М.: Наука, 1965.
10. Vali A. The character of the organization of production in Iranian agriculture
1891-1925 // Iran: precapitalism, capitalism and revolution. Saarbrucken-Fort Lauderdale, 1980.
11. Дигуров К. Доклад ардебильского консула в НКВТ от 07.10. 1922 г. // Российский государственный архив экономики (РГАЭ), Ф. 413 (Народный комиссариат внешней торговли (НКВТ)). Оп. 2. Д. 830.
12. Архангельский В.В. Докладная записка в правление ВТС. сентябрь 1923 г. // РГАЭ. Ф. 7770 (Всесоюзный текстильный синдикат ВСНХ СССР). /240/ Оп. 13. Д. 53.
13. Бельгов В. Доклад уполномоченного НКВТ в Персии // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 575.
14. Горчаков. Отчет по командировке в северную Персию и на Кавказ в 1920 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 304.
15. Доклад Грабовского о Персии // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 575.
16. Доклад делегации Северо-западной области по командировке в Персию // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 723.
17. Доклад Народному комиссару Торговли и промышленности по вопросу об организации закупочных хлопковых пунктов в Персии. лето 1918 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 27.
18. Доклад об экспорте спичек в НК РКИ // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-374 (Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ) СССР). Оп. 14. Д. 376.
19. Докладная записка РВТП председателю президиума ВСНХ СССР Ф.Э. Дзержинскому от 26. 03. 1925 г. // РГАЭ.Ф. 413. Оп. 10. Д. 330.
20. Краткий экономический обзор Азербайджанского рынка за ноябрь-декабрь 1919 г. // Ф. 413. Оп. 2. Д. 1256.
21. Краткий экономический обзор Хорасана за ноябрь 1923 г. // Ф. 413. Оп. 5. Д. 1234.
22. Кулак В. Обзор финансового и экономического положения Персии // РГАЭ.Ф. 7590 (Банк для внешней торговли (Внешторгбанк) СССР). Оп. 2. Д. 128.
23. Кулак В. Докладная записка Уполномоченного НКВТ в Персии в правление Всероссийского синдиката спичечной промышленности от 29.10.1922 г. // РГАЭ. Ф. 3429 (Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ СССР)). Оп. 2. Д. 1062.
24. Протокол № 10 Заседания Совета внешней торговли от 01.10.1920 г. // ГАРФ. Ф. Р-130 (Совет народных комиссаров РСФСР (СНК РСФСР)). Оп. 4. Д. 317.
25. Протокол Междуведомственного совещания от 27.11.1925 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 1596а.
26. Протокол совещания РВТП с представителями трестов об экспедиции в Персию от 26. 05. 1923 г. // РГАЭ. Ф. 7770. Оп. 2. Д. 126.
27. Статистический обзор таможенного управления // РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 3. Д. 2128.
28. Стенограмма доклада т. Еремина // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 10. Д. 10.
29. Товарооборот России с Персией. 20.03.1921 г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 5. Д. 721.
30. Телеграмма Замнаркому Торговли и промышленности от 02.06. 1920 г. // Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 94 (Фонд Г.В. Чичерина). Оп. 4. Д. 7.
31. Шумяцкий Б.З. Письмо председателю РВТП В.В. Гомбергу от 24. 08.1923г. // РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1678.
32. Экономическое обоснование нежелательности осложнений в русско-/241/-персидской торговле (доклад)//РГАЭ. Ф. 635 (Российско-восточная торговая палата (15 февраля 1923 - 12 октября 1926 г.) Всесоюзная восточная торговая палата (15 октября 1926 - 16 сентября 1931 г.). Оп. 3. Д. 4.
33. Экспортно-импортные взаимоотношения России с внешними рынками в дореволюционный период // РГАЭ.Ф. 413. Оп. 2. Д. 791.
Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции; г. Москва, 19-20 мая 2016 г. [Электронное издание] / Под ред. А.Б. Ананченко; Московский педагогический государственный университет. Институт истории и политики. - М.: МПГУ, 2016. &ndash С. 233-242.
Сафронов Б.В. [1]
Великий Октябрь: курс на Восток
Аннотация: Статья посвящена борьбе большевиков за мировую революцию. Образованию Коммунистического Интернационала. Оказанию помощи национально - освободительному движению в странах Востока.
Ключевые слова: революция, мировая революция, национально-освободительное движение.
1. Сафронов Борис Витальевич - кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений РГУ имени С.А. Есенина, г. Рязань.
Победа большевиков была неожиданная для самих победителей. Это впоследствии станет понятно, что теория превратилась в практику, хотя она пошла не по классической схеме, которую предсказывал К. Маркс: революция может победить только, если она начнется в нескольких наиболее развитых странах мира. Революции имеют свои логику. После победы большевиков, они не стали ждать предсказанной мировой революции, а делали все для ее наступления: « А мы никогда не скрывали, что наша революция только начало, что она приведет к победоносному концу только тогда, когда мы весь свет зажжем таким же огнем революции…».
Наученные горьким опытом мировые контрреволюционеры задушили революцию в Европе и организовали крестовый поход против большевиков. Все это заставило большевиков вести свою политику, направленную в первую очередь, на сохранение победы. В.И. Ленин оценивал это положение следующим образом: «До сих пор, как бы это ни было печально, /242/ как бы ни применимо это революционным традициям,- тактика только одна: выжидать, лавировать и отступать». Но еще в те времена, когда большевики не потеряли надежды на революцию в Европе они поняли какой революционный потенциал накопился в Азии и не без оснований полагали, что этот потенциал может работать на благо идеи мировой революции. Мировая она на то и мировая, что охватывает весь мир. Страны Востока, находившиеся под колониальным господством, к началу ХХ в. созрели для революций. Они увидели в русской революции выход из того угнетенного состояния, в котором, они находились длительное время. Они увидели в Советской России оплот, на которой они могли опереться в своей борьбе против метрополий. Они рассчитывали на помощь в этой борьбе. И они не ошиблись.
Еще 20 ноября 1917 г. было опубликовано Обращение Председателя Совета Народных Комиссаров В.И. Ленина и Народного Комиссара по Делам Национальностей И.В. Сталина ко всем трудящимся мусульманам России и Востока»: «Не теряйте времени и сбрасывайте с плеч вековых захватчиков ваших земель! Не отдавайте им больше на разграбление ваших родных пепелищ! Вы сами должны быть хозяевами вашей страны! Вы сами должны устроить свою жизнь по образу своему и подобию! Вы имеете на это право, ибо ваша судьба в собственных руках».
Большое значение для завоевания авторитета среди стран Востока было опубликование тайных соглашений заключенных царской Россией. События происходившие на Востоке 1919 - 1920 гг. говорили о том, что влияние победы Великой Октябрьской социалистической революции с каждым днем продолжало расширяться: события в Индии и Китае показали, что в странах Востока происходит наращивание национально-освободительной борьбы и стремление получения независимости.
В.И. Ленин в эти дни писал: «Мы уверены, что систематически продолжая нашу политику тесного союза, мы достигнем по отношению к народам Востока большего успеха, чем до сих пор».
Еще при заключении Брестского мира в него была включена статья о признании независимости Афганистана и Персии. «Статья VII. Исходя из факта, что Персия и Афганистан являются свободными и независимыми государствами договаривающиеся стороны обязуются уважать политическую и экономическую независимость и территориальную неприкосновенность Персии и Афганистана».
Огромное значение для координации революционного процесса было создание Коммунистического Интернационала. Первый конгресс этой организации состоялся 2-6 марта 1919 г. в Москве. На открытии этого форума присутствовали представители Китайской социалистической рабочей партии, Корейского рабочего союза, Центральное бюро восточных народов, в которое входили представители Турции, Персии, Грузии, Азербайджана.
Помощь странам Востока была оказана только после победы в гражданской войне, когда стало ясно, что надежды на революцию в Европе /243/ оказались несостоятельны. На Востоке этот процесс как раз уже начинался. Лозунг о праве наций на самоопределение носил международный характер, а не только использовался для внутреннего потребления. Реализация этого лозунга позволила на развалинах российской империи появиться новым государствам. Для многих народов Востока этот лозунг открывал путь к национальному освобождению и достижению независимости. 27 марта 1919 г. советское правительство признало независимость Афганистана, а 28 февраля 1921 г. заключили договор о дружбе между РСФСР и Афганистаном. Но это было не первое соглашение РСФСР со странами Востока. 26 февраля 1921 г. был подписан договор с Персией. Впоследствии 16 марта 1921 г. было подписано соглашение с Турцией. Наша страна помогла народу Персии народу Турции в их борьбе против колонизации этих стран.
Переориентация идеи мировой революции на Восток доказала состоятельность понимания значения Великой Октябрьской социалистической революции как начала общего мирового революционного процесса, приведшего в конечном итоге к разрушению мировой колониальной системы.
Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции; г. Москва, 19-20 мая 2016 г. [Электронное издание] / Под ред. А.Б. Ананченко; Московский педагогический государственный университет. Институт истории и политики. - М.: МПГУ, 2016. &ndash С. 242-244.