Соборное движение в российском православии в период революции и Гражданской войны (1917-1922 гг.)
Ю.А. Бирюкова
Соборное движение в российском православии в период революции и Гражданской войны (1917-1922 гг.)
Бирюкова Юлия Александровна - кандидат исторических наук, доцент кафедры «Православная культура и теология», Донской государственный технический университет; ведущий научив сотрудник, Санкт-Петербургский государственный университет.
Февральская революция 1917 г. изменила не только государственный строй России, она затронула все сферы жизни российского общества; такая консервативная структура, как церковь, не стала исключением. Немалая часть духовенства восприняла падение самодержавия в значительной степени как закономерность; слишком очевидными для всей России казались в то время просчеты последнего монарха. По остроумному определению петербургских историков А. С. Пученкова и В.В. Калиновского, в те дни «всеобщее увлечение демократией не обошло Церковь стороной» [1]. Крушение старого режима было воспринято /142/ рядом представителей клира как возможность освободиться от государственных уз, свободно и творчески осуществлять свою миссию, что едва ли было возможно в условиях самодержавной власти, отсутствия вероисповедной свободы и подавления соборного начала. В то же время революция, и это отчетливо осознавалось церковной общественностью, обрушила прежнюю систему церковно-государственных отношений: она уничтожила, как свидетельствует авторитетный исследователь проблемы С. Л. Фирсов. «многовековую “симфоническую” связь, политически и идеологически соединявшую главную конфессию империи со светской властью» [2]. Как и на каких началах предстоит отныне строить свои отношения с властью? Этот и другие вопросы со всей неизбежностью вставали перед духовенством.
Положение церкви однозначно воспринималось духовенством как кризисное, а политический фон сравнивался с эпохой Смутного времени. Выход из кризиса не только для церковной жизни, но и для общественной представлялся через возрождение соборного начала. И первой на этом пути, безусловно, стояла задача его понимания, а затем и практической реализации соборности в условиях абсолютно новой эпохи. Этот вопрос активно обсуждался в те дни на страницах периодической печати, на съездах духовенства и мирян, а также на Всероссийском Поместном Соборе. Практика применения соборных начал получила продолжение н в годы Гражданской войны. Сложно переоценить значение религиозного фактора в период российской междоусобицы. Закладывались новые государственно-церковные отношения с учетом сохранения церковью суверенитета, и, как оказалось, для носителей верховной государственной власти соборные решения играли весомую роль. Изучение этих вопросов остается актуальным.
В историографии последних лет рассматривалась проблема возрождения соборности в период революционных потрясений 1917 г. и Гражданской войны, а также значение этого фактора в социально-политических процессах на общероссийском и региональном уровнях [3], однако лишь фрагментарно.
Одним из наиболее активных церковных органов печати Юга России, активно откликавшихся на злободневные церковные и общественные проблемы, был журнал «Донская христианская мысль» - издание, оп>бликовавшее, в частности, все протоколы прошедших на Дону епархиальных съездов духовенства и мирян. В преддверии Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. в журнале появились материалы под заголовками «Идея Церкви», «Свобода Церкви», «О каноническом строе Церкви», «По поводу предстоящего созыва Церковного Собора» и др. [4] В них представители духовенства размышляли о каноническом /143/ строе церкви, о соборности в исторической перспективе и догматическом контексте. Подчеркивалась важность возможности реализации соборности как неотъемлемого свойства церкви: «Церковность, соборность христианства, ведущая человечество к обожению, - вот что ставит нашу религию на недосягаемую высоту» [5]. Подчеркивался и мистический аспект соборности как тесного, неразрывного единения христиан в мистическом теле Христовом. Автор статьи с сожалением отмечал, что в современном ему русском православном обществе идея соборности «ушла из сферы ясного сознания огромного большинства верующих», церковь начали рассматривать как религиозно-философскую школу и даже отделять ее от христианства, в чем автор видел корень церковных нестроений. По его утверждению, преодолеть кризис можно только через проведение церковной реформы, главной целью которой должно быть утверждение и укреплении «в сознании верующих идеи Церкви» [6]. Для воплощения церковных идеалов исторический момент представлялся удачным вследствие освобождения церкви от государственного надзора.
Синодальный период освещался на страницах «Донской христианской мысли» в крайне негативном ключе. Объектом критики были, в частности, и Пётр I, и К. П. Победоносцев. При этом церковная реформа первого российского императора расценивалась как попытка полного порабощения церкви и подчинения ее интересам государства [7]. Деятельность Победоносцева воспринималась как крайне вредная, особенно в части назначения и увольнения членов Синода и прочих архиереев, а также фактического утверждения им синодальных постановлений [8]. Критиковался и контроль епархиальных архиереев духовными консисториями (а по сути, мирянами-чиновниками), которые имели огромное влияние на епархиальное управление. Подобный строй церкви расценивался как нарушение не только принципа соборности, но и ее иерархичности.
Отказ от синодальной системы воспринимался как путь к самоопределению церкви в своем внутреннем устройстве и управлении, к восстановлению канонических начал. «Теперь не нужно делать подарков, не нужно давать взяток всесильным ранее чиновникам, так как все должности будут предоставляться только выбранным лучшим людям епархии», - воодушевленно писала «Донская христианская мысль» [9]. В новых условиях увольнение с должности даже епархиального архиерея представлялось возможным только по суду, а не по «злым секретным наветам». Приводился пример из истории Донской епархии - увольнение на покой архиепископа Донского Афанасия (Пархомовича). Таким образом, выборность всех должностей понималась в этот период как защита от чиновничьего произвола в делах церкви и восстановление «апостольского принципа соборности» [10].
Широко обсуждалась также реформа синодальной системы, при этом высказывалось мнение о необходимости восстановления канонического строя христианской церкви, исторически свойственного ее бытию со времен возникновения. Подразумевался такой строй, который будет эффективно совмещать в себе два элемента - включение в жизнь церкви широкой церковной общественности и стройную иерархическую систему церковной власти. Первый элемент мыслился реализуемым через «участие народа в выборе членов клира и управлении церковными делами» [11]. /144/
В древней церкви это было плодом «живого религиозного чувства и взаимной любви, одушевлявших первоначальные христианские общества». С ее ростом усложнялось ее устройство. Общественный и иерархический принципы, которые в статье называются также либеральным и консервативным, были тесно переплетены, несмотря на свою кажущуюся противоположность. «Канонический строй тем и ценен, что он счастливо разрешал, по-видимому неразрешимую задачу - соединение общественной самодеятельности с принципом сильно и хорошо организованной власти» [12]. Задача церковной реформы виделась в восстановлении баланса этих начал, чтобы, е одной стороны, иерархия сохраняла то значение в церкви, которое определяется канонами, с другой - обеспечивались бы различные способы участия мирян в жизни церкви. В том, что ранее не удавалось объединить эти два начала, автор материала видел неудачу всех предшествующих церковных реформ начиная с 1906 г. В статье особо оговаривалось, что народ хочет участвовать в устроении церкви не ради осуществления своих прав, то есть не из модных демократических устремлений, а «из чувств христианской любви и воодушевления, какие были в древней Церкви», и «ради заботы о совместном совершении спасения» [13].
Проблема теоретического понимания и интерпретации соборности, решение которой, как мы видим, мыслилось в рамках традиции, не могла обойтись без организации соборных форм деятельности церкви. Это были призваны сделать съезды духовенства и мирян. Съезды Юга России назвали главными проблемами церкви бюрократизацию и зависимость от государственного аппарата управления и политики, что определило направления их деятельности. В первую очередь было указано на необходимость пересмотра и реорганизации разных уровней церковного управления на началах выборности и расширения участия приходского духовенства и мирян [14].
Съезды не стремились оспорить каноническое право собора епископов на поставление епископата и ответственность архиерея за поставление клириков, речь шла о признании в этих процессах права голоса мирян и их участия в церковном управлении. Вопрос об определении роли мирян в новых реалиях был предметом обсуждения в течение всего 1917 г. При этом отметим, что инициатива широкого включения мирян в процессы церковного реформирования исходила от самого духовенства [15].
Региональные съезды отмечали временный, до созыва Поместного Собора, характер своих решений, а с началом его заседаний, ориентируясь на его определения, начали их корректировку [16]. Поместный Собор одобрил и принял многие интенции съездов духовенства и мирян, прошедших по всей стране. В том числе - выборное начало и участие духовенства и паствы в церковном управлении. По постановлению Всероссийского Поместного Собора предусматривались соборные институты нижестоящих уровней - окружные (несколько епархий), епархиальные и приходские [17].
Прошли также съезды по избранию делегатов на Всероссийский съезд духовенства и мирян 1-12 июня 1917 г., которые во многом предопределили его решения. Не стоит забывать и другие общероссийские церковные съезды, состоявшиеся летом: Всероссийский съезд военно-/145/-го и морского духовенства, второй Всероссийский съезд монашествующих, миссионерский съезд в Бизюковом монастыре [18]. Всероссийский съезд духовенства и мирян стал «крупнейшим соборным явлением за всю историю существования Русской Православной Церкви», причем независимым от государственной власти [19]. В ходе его заседаний состоялось очень ценное обсуждение новых форм государственно-церковных отношений и широкого круга волновавших все церковное сообщество проблем, а также путей возрождения церковной жизни, что существенно повлияло на решения Поместного Собора, о чем сообщала своим читателям и «Донская христианская мысль» [20]. Съезд обсудил состав и задачи предстоящего Всероссийского Поместного Собора - в его составе работала соответствующая секция - ив основном наметил программу его деятельности [21]. Во многом резолюции Всероссийского съезда совпали с решениями Донского чрезвычайного съезда и других епархиальных съездов духовенства и мирян [22].
Весьма противоречивые оценки от духовенства епархий получил обер-прокурор Синода В.Н. Львов. Участник съезда от Донской епархии протоиерей Тихон Донецкий отмечал, что впервые светская власть в лице члена Временного правительства обер-прокурора В.Н. Львова выступила не в качестве диктующего органа, а в качестве участника «соборного церковного суждения». Положительно оценивались и опубликованные речи и выступления Львова на съезде - как выступления одного из «живых членов Церкви», сыновне болеющего ее скорбями [23]. Прямо противоположную точку зрения высказал представлявший Томскую епархию член Собора - священник Иоанн Шарин, назвавший Львова единственным участником Собора «метрическим христианином», то есть христианином лишь по форме, чья деятельность в Церкви носит разрушительный характер [24]. В ценном и важном труде петербургского историка П. Г. Рогозного отмечается, что «Львов был склонен преувеличивать свои властные возможности, сам репрезентовал себя в виде церковного диктатора» [25].
На Всероссийском съезде также можно было слышать живую устную, а не циркулярную речь Синода, члены которого участвовали в заседаниях и работали совместно со съездом над теми резолюциями, которые затем появлялись в газетах [26].
Летом 1917 г. в епархиях прошли выборы делегатов для участия в работе Всероссийского Поместного Собора. На Дону об этом писали газета «Вольный Дон» [27], а также журнал «Донская христианская мысль». В связи с этим актуализировалось обсуждение значения предстоящего Собора и канонических оснований его созыва. Протоиерей Василий Кожин, впоследствии член Собора, писал, что в связи с прекращением практики созыва поместных соборов в России «церковная жизнь, лишенная источника для своего оживления и обновления, постепенно угасала». Священник видел в этом причину того, что церковь в значительной степени утратила силу своего нравственного влияния на общественную жизнь [28]. Под натиском антирелигиозных и антицерковных идей произошел упадок веры в народе, чему церковь в таких условиях не могла противостоять в до-статочной мере. Опыт съездов духовенства и мирян показал, что церкви очень недоставало того единомыслия и единодушия, которые она считает для себя органическими и которые проповедует. Поэтому Собор, заклю-/146/-чал автор, является «насущно необходимым», и прежде всего для единения архиереев, приходского духовенства и мирян, для оживления идеи церкви как живого союза верующих [29].
Журнал «Донская христианская мысль» публиковал письма избранных делегатов Поместного Собора. О выборах, о работе Собора писал в «Кубанский церковный вестник», Делегат от Кавказской и Ставропольской епархии протоиерей И. Карташов с сожалением отмечал, что о прошедшем с невероятным воодушевлением летом 1917 г. собрании духовенства и мирян Кавказской и Ставропольской епархии по выборам делегатов ничего не было написано в «Ставропольских епархиальных ведомостях», не были опубликованы Воззвание к православному населению епархии и Наказ избирателей членам Собора, не печатались биографии избранных делегатов [30]. Один из избранников епархии - Марк Никифорович Шарко - скончался (по воспоминаниям протопресвитера Г. П. Ломако, мученической смертью от рук большевиков) [31], и духовенство не знало, что можно сказать на проповеди в память о нем. Священник Н. Карташов считал, что «о Всероссийском Церковном Соборе, о его значении и постановлениях, о Святейшем Патриархе и его подвигах» духовенство должно регулярно рассказывать прихожанам. Тем не менее некоторые представители духовенства признавались, что «на этот разряд тем они совершенно не обращали внимания» [32], а священник Карташов, в свою очередь, расценивал это как свойственную предшествующему периоду разобщенность церковных людей, привычку к отсутствию «подлинного церковного общения» [33]. Он отмечал, что его рассказы в храме о Церковном Соборе и постановлениях епархиальных съездов всегда выслушивались с «напряженным вниманием» [34], и заключал, что эта тема прихожанам очень интересна: «Этим интересом надо дорожить и его надо удовлетворять. “В испытаньях долгой кары перетерпев судьбы удары”, золотое сердце русского народа жадно раскрывается навстречу всему священному и доброму, оно сейчас особенно готово к восприятию церковных влияний и к единению церковному» [35]. «Кубанский церковный вестник» опубликовал обзор деятельности Собора, составленный членом Собора С. Г. Рункевичем для «Православного Календаря» на 1919 г., но оставшийся ненапечатанным [36].
Донское епархиальное избирательное собрание по выборам представителей на Всероссийский Поместный Собор прошло в г. Новочеркасске 8 августа 1917 г. После предварявшей начало собрания литургии в Новочеркасском соборе, отслуженной архиепископом Донским Митрофаном (Симашкевичем) и епископом Гермогеном (Максимовым), священник Тихон Донецкий произнес взволнованную речь перед выборщиками. Проповедник отмечал, что церковь «свыше 200 лет была в объятьях бюрократического усыпления, в параличе» [37]. Он обращал внимание, что Собор собирается в очень тяжелое время и вряд ли можно надеяться, что удастся спокойно и последовательно провести всю соборную работу. Но, по крайней мере, он сам верит в божий промысел и надеется, что члены Собора сделают все, «чтобы спасти Родину и Церковь от грозящей им гибели». Теперь же предстоит избрать таких людей и дать им свой наказ на Собор. Оратор призвал принести все свои силы, весь свой опыт и любовь к церкви на алтарь церкви и родины [38]. /147/
До Епархиального съезде по выборам на Поместный Собор прошли выборы по благочиниям, которые обсудили важные проблемы церковной жизни и вынесли резолюции об обязательности преподавания Закона Божия как «святого святых» народной души [39].
Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. ознаменовал собой новый этап в истории Русской православной церкви и сам стал уникальным событием. Между тем в России наступила уже новая эпоха советская; церковь была вовлечена в водоворот гражданской воины.
На территориях, контролируемых белыми, церковь оказалась перед проблемой реализации в условиях Гражданской войны определений Поместного Собора. Находить пути воплощения их в жизнь она была вынуждена самостоятельно. В ноябре 1918 г. и в мае 1919 г. в Томске и Ставрополе состоялись собрания духовенства и мирян, которые стали опытом распространения его решений на территории России в области организации церковной жизни по окончании синодального периода истории Русской церкви.
Главным вопросом обоих собраний стала организация временной церковной власти в Сибири и на Юге соответственно, с административно-судебными функциями для епархий, лишенных канонического общения со святейшим патриархом. Подчеркивалось, что эти церковные управления имеют временный характер и полномочны лишь до восстановления связи с общецерковной властью [40]. Согласно принятому на Томском соборном совещании обращению к чадам Православной церкви от 29 ноября, высшему церковному управлению присваивались полномочия только в неотложных делах и временно, пока не откроется возможность общения с Патриархом Московским и всея России. После прекращения своих полномочий ВВЦУ должно было дать отчет Святейшему Патриарху [41]. Аналогичным образом действовал и ЮВРЦС [42]. Таким образом, создание временных высших церковных управлений являлось вынужденным актом, обусловленным событиями Гражданской войны.
Решения Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. имели огромное значение на территориях, контролируемых белыми, - начиная от государственно-церковных отношений и административно-территориального устроения епархий до организации низовой церковной единицы - прихода, общественным значением которого активно интересовались различные политические силы в Белом движении. Постановлениями Собора руководствовались носители государственной власти и правительства автономных казачьих образований в выработке своей церковной политики.
В декларации об отношениях церкви и государства А. И. Деникин отмечал, что в этом вопросе он основывается на решениях Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг.: «В согласии с новыми началами, на которых создается государственная жизнь России, и в соответствии с постановлениями Всероссийского Поместного Собора, Православная Церковь свободна и независима в делах своего внутреннего распорядка и самоуправления» [43]. Актом «громадного исторического значения» назвал декларацию Деникина православный богослов, философ и публицист священник Валентин Свенцицкий [44], оказавшийся на белом Юге. /148/ Он обратил внимание на то, что церковь получила полную внутреннюю свободу на началах, положенных Поместным Собором.
Кубанское правительство, а также Второе крымское краевое правительство также признавали епархиальные советы государственными учреждениями, основываясь на определении о епархиальном управлении Поместного Сбора [45]. Но это - тема отдельного исследования.
Таким образом, все значимые события церковной жизни концентрировались вокруг эпохального события - Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. Подготовительным этапом, давшим первый всплеск инициативе на местах, были съезды духовенства и мирян разных уровней - от Всероссийского, прошедшего в начале июня 1917 г., до приходских и благочиннических, которые стали первым несовершенным опытом возрождения соборности и церковно-общественного представления о ней и принципах ее реализации. Несмотря на это несовершенство, съезды духовенства и мирян на Юге России стремились выдержать баланс начал демократизации и иерархичности церковного управления как свойственный традиционному церковному строю; они стремились к сплочению всех членов церковного сообщества и включению в церковное управление низших клириков и мирян, в чем представлялся возврат к началам соборности. Слово «реформа», примененное по отношению к церкви, не имело в тот период в церковной среде отрицательных коннотаций (его скомпрометировала советская власть, внедрив обновленческий раскол в 1922 г.) и понималось как широкое возрождение церковной жизни в рамках традиционной соборности и каноничности. Как ни парадоксально звучит, но реформирование церкви связывалось с возвратом к традиции, прерванной и искаженной синодальной системой. Это был ценный опыт развития церковного правосознания, заключавшийся в осмыслении и реализации ответственности за судьбы церкви, опыт разрешения церковных проблем в новых условиях на основании вечных истин и канонических начал. Развитием соборного процесса стали соборные совещания на Юге России, в Сибири, подготовка подобного регионального собора велась и на Дальнем Востоке. В качестве своей «сверхзадачи» все эти совещания единодушно называли создание условий, при которых могла бы быть обеспечена возможность реализации решений Поместного Собора.
Примечания
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №21-011-44120 «Православное духовенство на Юге России в годы войн и революций начала XX в.».
1. ПУЧЕНКОВ A.C., КАЛИНОВСКИЙ В.В. Духовный форпост России: православное духовенство Крыма в 1914-1920 годах. СПб. 2020, с. 382.
2. ФИРСОВ С.Л. «Время войне и время миру». Православная Российская церковь и Гражданская война в России: Очерки истории и историографии. СПб. 2018, с. 9.
3. КОСТРЮКОВ А. А. Ставропольский Собор 1919 г. и начало независимой церковной структуры на юге России. - Уральский исторический вестник. 2008. №4, с. 71-75; ШКАРОВСКИЙ М.В. Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг.: его значение в жизни Церкви в советский период. - Христианское чтение. 2017. № 6, с. 228-241; /149/ ЦВЕТКОВ В. Ж. Белое дело в России. 1920-1922 гг: формирование и эволюция политических структур Белого движения в России. Ч. 2. М. 2016, с. 5-141; ОЛИХОВ Д.В. Временное Высшее церковное управление Сибири (1918-1920 гг): опыт церковного строительства в эпоху Гражданского лихолетья. СПб. 2017; СУШКО А.В. Участие омского духовенства в событиях Русской революции и Гражданской войны (на примере судеб архиепископа Сильвестра (Ольшевского) и священника В.Ф. Инфатьева). - Омский научный вестник. Сер.: Общество. История. Современность. 2017. № 3, с. 5-8; КАЛИНОВСКИЙ В.В., СМИРНОВ Н.Н. Актуальное наследие Сибирского собора. - Российская история. 2021. № 6, с. 215-219; Юго-Восточный Русский Церковный Собор 1919 года: Сб. документов / Под ред. Ю.А. Бирюковой. М. 2018; КАЛИНОВСКИЙ В.В., ПЕТРОВ И.В., ПУЧЕНКОВ А.С. "Деникинский" церковный собор в наработке новейшей российской археографии. - Омский научный вестник. 2019. № 4, с. 28-34; BIRJUKOVA J.A., OLICHOV D. V. Erzpriester. Die konzilsbewegung in der Russischen Orthodoxen Kirchein in der Burgerkriegsperiode auf der Grundlage des Allrussischen Landeskonzils von 1917-1918 (БИРЮКОВА Ю.А., ОЛИХОВ Д.В. Соборное движение в Русской Православной Церкви в период Гражданской войны на началах, положенных Всероссийским Поместным Собором 1917-1918 гг.). - Ostkirchliche Studien. 2020. № 69. H. 2, S. 252-258; БИРЮКОВА Ю. А. Юго-Восточный Русский Церковный Собор 1919 года в свете наследия Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов. - Вопросы теологии. 2020. Т. 2. № 4, с. 617-624; ЕЕ ЖЕ. Проблема баланса либерального и консервативного начал на съездах духовенства и мирян Юга России в 1917 г. - Омский научный вестник. Сер.: Общество. История. Современность. 2021. Т. 6. № 4, с. 17-25.
4. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 17-22, 24-25.
5. Там же, с. 18.
6. Там же, с. 19.
7. Там же, с. 19,22.
8. Там же.
9. Там же, с. 20.
10. Там же, с. 21.
11. Там же, с. 22.
12. Там же.
13. Там же.
14. Вольный Дон. 1917. 3 мая. № 23, с. 3; 9 мая. № 28, с. 3; Донская христианская мысль. 1917. 29 октября. № 18, с. 279; Ставропольские епархиальные ведомости. 1917. №28, с. 987.
15. Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. №7, с. 98-101; 17 сентября. № 12, с. 182; № 15, с. 226-228; Церковь и жизнь. 1918. 15 июля. № 9, с. 3-4.
16. Донская христианская мысль. 1917. 19 ноября. № 21, с. 331.
17. БЕГЛОВ А.Л. Российская революция и Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: от «церковной революции» - к «канонической реставрации». - Христианос: Альманах. Вып. XXVI. Рига. 2017, с. 24-51,47.
18. КАИЛЬ М. В. Церковь в революции: организация и работа Всероссийского съезда духовенства и мирян 1917 г. - Новейшая история России. 2013. № 1 (6), с. 241.
19. ЩЕГЛОВ Н., свящ. Проекты церковного устройства и управления в документах Всероссийского съезда духовенства и мирян 1917 года. - Церковь и время. 2017 № 3 (80), с. 92,97.
20. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
21. Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки, ф. 60, к. 15, ед. хр. 13; к. 18, ед. хр. 39,41,44; и др. документы.
22. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
23. Там же.
24. Томские епархиальные ведомости. 1917. 15 сентября. № 18, с. 332; БИРЮКОВА Ю.А. «Сердечно преданные вере и Церкви»: томские делегаты по пути на Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. В кн.: Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: М-лы IV международной научно-практической конференции (г. Омск, 20-21 октября 2021 г.). Омск. 2021, с. 20-27. /150/
25. РОГОЗНЫЙ П.Г. Православная Церковь и Русская революция: Очерки истории. 1917- 1920. М. 2018, с. 274.
26. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
27. Вольный Дон. 1917. 10 августа. №2 104, с. 3; 11 августа. №2 105, с. 3-4; 12 августа. №2 106, с. 3-4.
Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. № 7, с. 97-98, 102; 20 августа. № 8, с. 121-124; 27 августа. № 9, с. 136-138; 1 октября. № 14, с. 222-224; 29 октября. № 18, с. 288.
28. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 24-25.
29. Там же.
30. Кубанский церковный вестник 1919 года / Под ред. Н.В. Кияшко. Армавир. 2021, с. 16- 17, 102-103.
31. Там же, с. 123.
К столетию русского исхода 1920 г Новороссийск - Севастополь - Константинополь (из воспоминаний протопресвитера Григория Ломако). - Церковноисторический вестник. 2017/2018. № 24-25, с. 183.
32. Кубанский церковный вестник 1919 года, с. 102.
33. Там же.
34. Там же, с. 103.
35. Там же.
36. Там же, с. 110.
37. Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. № 7, с. 97; 20 августа. № 8, с. 121.
38. Там же, с. 98.
39. Там же, с. 102-103.
40. Сибирский благовестник. 1919. № 1, с. 1.
41. Обращение от Соборного Совещания ко всем чадам Православной Церкви Епархий, освобожденных от Советской власти. - Томские епархиальные ведомости. 1919. № 4, с. 13.
42. Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-3696, оп. 2, д. 4, л. 4об.
43. ДЕНИКИН А.И. На страже русской государственности: Избранные статьи, речи, письма / Сост. и предисл. А.С. Кручинин. М. 2014, с. 120.
44. СВЕНЦИЦКИЙ В., свящ. Освобождение Церкви. - Кубанский церковный вестник 1919 года, с. 209.
45. КАНДИДОВ Б.П. Церковь и гражданская война на Юге (материалы к истории религиозной контрреволюции в годы гражданской войны). М. 1931, с. 45.
Вопросы истории. №4 (1). 2022. С. 142-151.
Соборное движение в российском православии в период революции и Гражданской войны (1917-1922 гг.)
Бирюкова Юлия Александровна - кандидат исторических наук, доцент кафедры «Православная культура и теология», Донской государственный технический университет; ведущий научив сотрудник, Санкт-Петербургский государственный университет.
Февральская революция 1917 г. изменила не только государственный строй России, она затронула все сферы жизни российского общества; такая консервативная структура, как церковь, не стала исключением. Немалая часть духовенства восприняла падение самодержавия в значительной степени как закономерность; слишком очевидными для всей России казались в то время просчеты последнего монарха. По остроумному определению петербургских историков А. С. Пученкова и В.В. Калиновского, в те дни «всеобщее увлечение демократией не обошло Церковь стороной» [1]. Крушение старого режима было воспринято /142/ рядом представителей клира как возможность освободиться от государственных уз, свободно и творчески осуществлять свою миссию, что едва ли было возможно в условиях самодержавной власти, отсутствия вероисповедной свободы и подавления соборного начала. В то же время революция, и это отчетливо осознавалось церковной общественностью, обрушила прежнюю систему церковно-государственных отношений: она уничтожила, как свидетельствует авторитетный исследователь проблемы С. Л. Фирсов. «многовековую “симфоническую” связь, политически и идеологически соединявшую главную конфессию империи со светской властью» [2]. Как и на каких началах предстоит отныне строить свои отношения с властью? Этот и другие вопросы со всей неизбежностью вставали перед духовенством.
Положение церкви однозначно воспринималось духовенством как кризисное, а политический фон сравнивался с эпохой Смутного времени. Выход из кризиса не только для церковной жизни, но и для общественной представлялся через возрождение соборного начала. И первой на этом пути, безусловно, стояла задача его понимания, а затем и практической реализации соборности в условиях абсолютно новой эпохи. Этот вопрос активно обсуждался в те дни на страницах периодической печати, на съездах духовенства и мирян, а также на Всероссийском Поместном Соборе. Практика применения соборных начал получила продолжение н в годы Гражданской войны. Сложно переоценить значение религиозного фактора в период российской междоусобицы. Закладывались новые государственно-церковные отношения с учетом сохранения церковью суверенитета, и, как оказалось, для носителей верховной государственной власти соборные решения играли весомую роль. Изучение этих вопросов остается актуальным.
В историографии последних лет рассматривалась проблема возрождения соборности в период революционных потрясений 1917 г. и Гражданской войны, а также значение этого фактора в социально-политических процессах на общероссийском и региональном уровнях [3], однако лишь фрагментарно.
Одним из наиболее активных церковных органов печати Юга России, активно откликавшихся на злободневные церковные и общественные проблемы, был журнал «Донская христианская мысль» - издание, оп>бликовавшее, в частности, все протоколы прошедших на Дону епархиальных съездов духовенства и мирян. В преддверии Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. в журнале появились материалы под заголовками «Идея Церкви», «Свобода Церкви», «О каноническом строе Церкви», «По поводу предстоящего созыва Церковного Собора» и др. [4] В них представители духовенства размышляли о каноническом /143/ строе церкви, о соборности в исторической перспективе и догматическом контексте. Подчеркивалась важность возможности реализации соборности как неотъемлемого свойства церкви: «Церковность, соборность христианства, ведущая человечество к обожению, - вот что ставит нашу религию на недосягаемую высоту» [5]. Подчеркивался и мистический аспект соборности как тесного, неразрывного единения христиан в мистическом теле Христовом. Автор статьи с сожалением отмечал, что в современном ему русском православном обществе идея соборности «ушла из сферы ясного сознания огромного большинства верующих», церковь начали рассматривать как религиозно-философскую школу и даже отделять ее от христианства, в чем автор видел корень церковных нестроений. По его утверждению, преодолеть кризис можно только через проведение церковной реформы, главной целью которой должно быть утверждение и укреплении «в сознании верующих идеи Церкви» [6]. Для воплощения церковных идеалов исторический момент представлялся удачным вследствие освобождения церкви от государственного надзора.
Синодальный период освещался на страницах «Донской христианской мысли» в крайне негативном ключе. Объектом критики были, в частности, и Пётр I, и К. П. Победоносцев. При этом церковная реформа первого российского императора расценивалась как попытка полного порабощения церкви и подчинения ее интересам государства [7]. Деятельность Победоносцева воспринималась как крайне вредная, особенно в части назначения и увольнения членов Синода и прочих архиереев, а также фактического утверждения им синодальных постановлений [8]. Критиковался и контроль епархиальных архиереев духовными консисториями (а по сути, мирянами-чиновниками), которые имели огромное влияние на епархиальное управление. Подобный строй церкви расценивался как нарушение не только принципа соборности, но и ее иерархичности.
Отказ от синодальной системы воспринимался как путь к самоопределению церкви в своем внутреннем устройстве и управлении, к восстановлению канонических начал. «Теперь не нужно делать подарков, не нужно давать взяток всесильным ранее чиновникам, так как все должности будут предоставляться только выбранным лучшим людям епархии», - воодушевленно писала «Донская христианская мысль» [9]. В новых условиях увольнение с должности даже епархиального архиерея представлялось возможным только по суду, а не по «злым секретным наветам». Приводился пример из истории Донской епархии - увольнение на покой архиепископа Донского Афанасия (Пархомовича). Таким образом, выборность всех должностей понималась в этот период как защита от чиновничьего произвола в делах церкви и восстановление «апостольского принципа соборности» [10].
Широко обсуждалась также реформа синодальной системы, при этом высказывалось мнение о необходимости восстановления канонического строя христианской церкви, исторически свойственного ее бытию со времен возникновения. Подразумевался такой строй, который будет эффективно совмещать в себе два элемента - включение в жизнь церкви широкой церковной общественности и стройную иерархическую систему церковной власти. Первый элемент мыслился реализуемым через «участие народа в выборе членов клира и управлении церковными делами» [11]. /144/
В древней церкви это было плодом «живого религиозного чувства и взаимной любви, одушевлявших первоначальные христианские общества». С ее ростом усложнялось ее устройство. Общественный и иерархический принципы, которые в статье называются также либеральным и консервативным, были тесно переплетены, несмотря на свою кажущуюся противоположность. «Канонический строй тем и ценен, что он счастливо разрешал, по-видимому неразрешимую задачу - соединение общественной самодеятельности с принципом сильно и хорошо организованной власти» [12]. Задача церковной реформы виделась в восстановлении баланса этих начал, чтобы, е одной стороны, иерархия сохраняла то значение в церкви, которое определяется канонами, с другой - обеспечивались бы различные способы участия мирян в жизни церкви. В том, что ранее не удавалось объединить эти два начала, автор материала видел неудачу всех предшествующих церковных реформ начиная с 1906 г. В статье особо оговаривалось, что народ хочет участвовать в устроении церкви не ради осуществления своих прав, то есть не из модных демократических устремлений, а «из чувств христианской любви и воодушевления, какие были в древней Церкви», и «ради заботы о совместном совершении спасения» [13].
Проблема теоретического понимания и интерпретации соборности, решение которой, как мы видим, мыслилось в рамках традиции, не могла обойтись без организации соборных форм деятельности церкви. Это были призваны сделать съезды духовенства и мирян. Съезды Юга России назвали главными проблемами церкви бюрократизацию и зависимость от государственного аппарата управления и политики, что определило направления их деятельности. В первую очередь было указано на необходимость пересмотра и реорганизации разных уровней церковного управления на началах выборности и расширения участия приходского духовенства и мирян [14].
Съезды не стремились оспорить каноническое право собора епископов на поставление епископата и ответственность архиерея за поставление клириков, речь шла о признании в этих процессах права голоса мирян и их участия в церковном управлении. Вопрос об определении роли мирян в новых реалиях был предметом обсуждения в течение всего 1917 г. При этом отметим, что инициатива широкого включения мирян в процессы церковного реформирования исходила от самого духовенства [15].
Региональные съезды отмечали временный, до созыва Поместного Собора, характер своих решений, а с началом его заседаний, ориентируясь на его определения, начали их корректировку [16]. Поместный Собор одобрил и принял многие интенции съездов духовенства и мирян, прошедших по всей стране. В том числе - выборное начало и участие духовенства и паствы в церковном управлении. По постановлению Всероссийского Поместного Собора предусматривались соборные институты нижестоящих уровней - окружные (несколько епархий), епархиальные и приходские [17].
Прошли также съезды по избранию делегатов на Всероссийский съезд духовенства и мирян 1-12 июня 1917 г., которые во многом предопределили его решения. Не стоит забывать и другие общероссийские церковные съезды, состоявшиеся летом: Всероссийский съезд военно-/145/-го и морского духовенства, второй Всероссийский съезд монашествующих, миссионерский съезд в Бизюковом монастыре [18]. Всероссийский съезд духовенства и мирян стал «крупнейшим соборным явлением за всю историю существования Русской Православной Церкви», причем независимым от государственной власти [19]. В ходе его заседаний состоялось очень ценное обсуждение новых форм государственно-церковных отношений и широкого круга волновавших все церковное сообщество проблем, а также путей возрождения церковной жизни, что существенно повлияло на решения Поместного Собора, о чем сообщала своим читателям и «Донская христианская мысль» [20]. Съезд обсудил состав и задачи предстоящего Всероссийского Поместного Собора - в его составе работала соответствующая секция - ив основном наметил программу его деятельности [21]. Во многом резолюции Всероссийского съезда совпали с решениями Донского чрезвычайного съезда и других епархиальных съездов духовенства и мирян [22].
Весьма противоречивые оценки от духовенства епархий получил обер-прокурор Синода В.Н. Львов. Участник съезда от Донской епархии протоиерей Тихон Донецкий отмечал, что впервые светская власть в лице члена Временного правительства обер-прокурора В.Н. Львова выступила не в качестве диктующего органа, а в качестве участника «соборного церковного суждения». Положительно оценивались и опубликованные речи и выступления Львова на съезде - как выступления одного из «живых членов Церкви», сыновне болеющего ее скорбями [23]. Прямо противоположную точку зрения высказал представлявший Томскую епархию член Собора - священник Иоанн Шарин, назвавший Львова единственным участником Собора «метрическим христианином», то есть христианином лишь по форме, чья деятельность в Церкви носит разрушительный характер [24]. В ценном и важном труде петербургского историка П. Г. Рогозного отмечается, что «Львов был склонен преувеличивать свои властные возможности, сам репрезентовал себя в виде церковного диктатора» [25].
На Всероссийском съезде также можно было слышать живую устную, а не циркулярную речь Синода, члены которого участвовали в заседаниях и работали совместно со съездом над теми резолюциями, которые затем появлялись в газетах [26].
Летом 1917 г. в епархиях прошли выборы делегатов для участия в работе Всероссийского Поместного Собора. На Дону об этом писали газета «Вольный Дон» [27], а также журнал «Донская христианская мысль». В связи с этим актуализировалось обсуждение значения предстоящего Собора и канонических оснований его созыва. Протоиерей Василий Кожин, впоследствии член Собора, писал, что в связи с прекращением практики созыва поместных соборов в России «церковная жизнь, лишенная источника для своего оживления и обновления, постепенно угасала». Священник видел в этом причину того, что церковь в значительной степени утратила силу своего нравственного влияния на общественную жизнь [28]. Под натиском антирелигиозных и антицерковных идей произошел упадок веры в народе, чему церковь в таких условиях не могла противостоять в до-статочной мере. Опыт съездов духовенства и мирян показал, что церкви очень недоставало того единомыслия и единодушия, которые она считает для себя органическими и которые проповедует. Поэтому Собор, заклю-/146/-чал автор, является «насущно необходимым», и прежде всего для единения архиереев, приходского духовенства и мирян, для оживления идеи церкви как живого союза верующих [29].
Журнал «Донская христианская мысль» публиковал письма избранных делегатов Поместного Собора. О выборах, о работе Собора писал в «Кубанский церковный вестник», Делегат от Кавказской и Ставропольской епархии протоиерей И. Карташов с сожалением отмечал, что о прошедшем с невероятным воодушевлением летом 1917 г. собрании духовенства и мирян Кавказской и Ставропольской епархии по выборам делегатов ничего не было написано в «Ставропольских епархиальных ведомостях», не были опубликованы Воззвание к православному населению епархии и Наказ избирателей членам Собора, не печатались биографии избранных делегатов [30]. Один из избранников епархии - Марк Никифорович Шарко - скончался (по воспоминаниям протопресвитера Г. П. Ломако, мученической смертью от рук большевиков) [31], и духовенство не знало, что можно сказать на проповеди в память о нем. Священник Н. Карташов считал, что «о Всероссийском Церковном Соборе, о его значении и постановлениях, о Святейшем Патриархе и его подвигах» духовенство должно регулярно рассказывать прихожанам. Тем не менее некоторые представители духовенства признавались, что «на этот разряд тем они совершенно не обращали внимания» [32], а священник Карташов, в свою очередь, расценивал это как свойственную предшествующему периоду разобщенность церковных людей, привычку к отсутствию «подлинного церковного общения» [33]. Он отмечал, что его рассказы в храме о Церковном Соборе и постановлениях епархиальных съездов всегда выслушивались с «напряженным вниманием» [34], и заключал, что эта тема прихожанам очень интересна: «Этим интересом надо дорожить и его надо удовлетворять. “В испытаньях долгой кары перетерпев судьбы удары”, золотое сердце русского народа жадно раскрывается навстречу всему священному и доброму, оно сейчас особенно готово к восприятию церковных влияний и к единению церковному» [35]. «Кубанский церковный вестник» опубликовал обзор деятельности Собора, составленный членом Собора С. Г. Рункевичем для «Православного Календаря» на 1919 г., но оставшийся ненапечатанным [36].
Донское епархиальное избирательное собрание по выборам представителей на Всероссийский Поместный Собор прошло в г. Новочеркасске 8 августа 1917 г. После предварявшей начало собрания литургии в Новочеркасском соборе, отслуженной архиепископом Донским Митрофаном (Симашкевичем) и епископом Гермогеном (Максимовым), священник Тихон Донецкий произнес взволнованную речь перед выборщиками. Проповедник отмечал, что церковь «свыше 200 лет была в объятьях бюрократического усыпления, в параличе» [37]. Он обращал внимание, что Собор собирается в очень тяжелое время и вряд ли можно надеяться, что удастся спокойно и последовательно провести всю соборную работу. Но, по крайней мере, он сам верит в божий промысел и надеется, что члены Собора сделают все, «чтобы спасти Родину и Церковь от грозящей им гибели». Теперь же предстоит избрать таких людей и дать им свой наказ на Собор. Оратор призвал принести все свои силы, весь свой опыт и любовь к церкви на алтарь церкви и родины [38]. /147/
До Епархиального съезде по выборам на Поместный Собор прошли выборы по благочиниям, которые обсудили важные проблемы церковной жизни и вынесли резолюции об обязательности преподавания Закона Божия как «святого святых» народной души [39].
Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. ознаменовал собой новый этап в истории Русской православной церкви и сам стал уникальным событием. Между тем в России наступила уже новая эпоха советская; церковь была вовлечена в водоворот гражданской воины.
На территориях, контролируемых белыми, церковь оказалась перед проблемой реализации в условиях Гражданской войны определений Поместного Собора. Находить пути воплощения их в жизнь она была вынуждена самостоятельно. В ноябре 1918 г. и в мае 1919 г. в Томске и Ставрополе состоялись собрания духовенства и мирян, которые стали опытом распространения его решений на территории России в области организации церковной жизни по окончании синодального периода истории Русской церкви.
Главным вопросом обоих собраний стала организация временной церковной власти в Сибири и на Юге соответственно, с административно-судебными функциями для епархий, лишенных канонического общения со святейшим патриархом. Подчеркивалось, что эти церковные управления имеют временный характер и полномочны лишь до восстановления связи с общецерковной властью [40]. Согласно принятому на Томском соборном совещании обращению к чадам Православной церкви от 29 ноября, высшему церковному управлению присваивались полномочия только в неотложных делах и временно, пока не откроется возможность общения с Патриархом Московским и всея России. После прекращения своих полномочий ВВЦУ должно было дать отчет Святейшему Патриарху [41]. Аналогичным образом действовал и ЮВРЦС [42]. Таким образом, создание временных высших церковных управлений являлось вынужденным актом, обусловленным событиями Гражданской войны.
Решения Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. имели огромное значение на территориях, контролируемых белыми, - начиная от государственно-церковных отношений и административно-территориального устроения епархий до организации низовой церковной единицы - прихода, общественным значением которого активно интересовались различные политические силы в Белом движении. Постановлениями Собора руководствовались носители государственной власти и правительства автономных казачьих образований в выработке своей церковной политики.
В декларации об отношениях церкви и государства А. И. Деникин отмечал, что в этом вопросе он основывается на решениях Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг.: «В согласии с новыми началами, на которых создается государственная жизнь России, и в соответствии с постановлениями Всероссийского Поместного Собора, Православная Церковь свободна и независима в делах своего внутреннего распорядка и самоуправления» [43]. Актом «громадного исторического значения» назвал декларацию Деникина православный богослов, философ и публицист священник Валентин Свенцицкий [44], оказавшийся на белом Юге. /148/ Он обратил внимание на то, что церковь получила полную внутреннюю свободу на началах, положенных Поместным Собором.
Кубанское правительство, а также Второе крымское краевое правительство также признавали епархиальные советы государственными учреждениями, основываясь на определении о епархиальном управлении Поместного Сбора [45]. Но это - тема отдельного исследования.
Таким образом, все значимые события церковной жизни концентрировались вокруг эпохального события - Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. Подготовительным этапом, давшим первый всплеск инициативе на местах, были съезды духовенства и мирян разных уровней - от Всероссийского, прошедшего в начале июня 1917 г., до приходских и благочиннических, которые стали первым несовершенным опытом возрождения соборности и церковно-общественного представления о ней и принципах ее реализации. Несмотря на это несовершенство, съезды духовенства и мирян на Юге России стремились выдержать баланс начал демократизации и иерархичности церковного управления как свойственный традиционному церковному строю; они стремились к сплочению всех членов церковного сообщества и включению в церковное управление низших клириков и мирян, в чем представлялся возврат к началам соборности. Слово «реформа», примененное по отношению к церкви, не имело в тот период в церковной среде отрицательных коннотаций (его скомпрометировала советская власть, внедрив обновленческий раскол в 1922 г.) и понималось как широкое возрождение церковной жизни в рамках традиционной соборности и каноничности. Как ни парадоксально звучит, но реформирование церкви связывалось с возвратом к традиции, прерванной и искаженной синодальной системой. Это был ценный опыт развития церковного правосознания, заключавшийся в осмыслении и реализации ответственности за судьбы церкви, опыт разрешения церковных проблем в новых условиях на основании вечных истин и канонических начал. Развитием соборного процесса стали соборные совещания на Юге России, в Сибири, подготовка подобного регионального собора велась и на Дальнем Востоке. В качестве своей «сверхзадачи» все эти совещания единодушно называли создание условий, при которых могла бы быть обеспечена возможность реализации решений Поместного Собора.
Примечания
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №21-011-44120 «Православное духовенство на Юге России в годы войн и революций начала XX в.».
1. ПУЧЕНКОВ A.C., КАЛИНОВСКИЙ В.В. Духовный форпост России: православное духовенство Крыма в 1914-1920 годах. СПб. 2020, с. 382.
2. ФИРСОВ С.Л. «Время войне и время миру». Православная Российская церковь и Гражданская война в России: Очерки истории и историографии. СПб. 2018, с. 9.
3. КОСТРЮКОВ А. А. Ставропольский Собор 1919 г. и начало независимой церковной структуры на юге России. - Уральский исторический вестник. 2008. №4, с. 71-75; ШКАРОВСКИЙ М.В. Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг.: его значение в жизни Церкви в советский период. - Христианское чтение. 2017. № 6, с. 228-241; /149/ ЦВЕТКОВ В. Ж. Белое дело в России. 1920-1922 гг: формирование и эволюция политических структур Белого движения в России. Ч. 2. М. 2016, с. 5-141; ОЛИХОВ Д.В. Временное Высшее церковное управление Сибири (1918-1920 гг): опыт церковного строительства в эпоху Гражданского лихолетья. СПб. 2017; СУШКО А.В. Участие омского духовенства в событиях Русской революции и Гражданской войны (на примере судеб архиепископа Сильвестра (Ольшевского) и священника В.Ф. Инфатьева). - Омский научный вестник. Сер.: Общество. История. Современность. 2017. № 3, с. 5-8; КАЛИНОВСКИЙ В.В., СМИРНОВ Н.Н. Актуальное наследие Сибирского собора. - Российская история. 2021. № 6, с. 215-219; Юго-Восточный Русский Церковный Собор 1919 года: Сб. документов / Под ред. Ю.А. Бирюковой. М. 2018; КАЛИНОВСКИЙ В.В., ПЕТРОВ И.В., ПУЧЕНКОВ А.С. "Деникинский" церковный собор в наработке новейшей российской археографии. - Омский научный вестник. 2019. № 4, с. 28-34; BIRJUKOVA J.A., OLICHOV D. V. Erzpriester. Die konzilsbewegung in der Russischen Orthodoxen Kirchein in der Burgerkriegsperiode auf der Grundlage des Allrussischen Landeskonzils von 1917-1918 (БИРЮКОВА Ю.А., ОЛИХОВ Д.В. Соборное движение в Русской Православной Церкви в период Гражданской войны на началах, положенных Всероссийским Поместным Собором 1917-1918 гг.). - Ostkirchliche Studien. 2020. № 69. H. 2, S. 252-258; БИРЮКОВА Ю. А. Юго-Восточный Русский Церковный Собор 1919 года в свете наследия Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов. - Вопросы теологии. 2020. Т. 2. № 4, с. 617-624; ЕЕ ЖЕ. Проблема баланса либерального и консервативного начал на съездах духовенства и мирян Юга России в 1917 г. - Омский научный вестник. Сер.: Общество. История. Современность. 2021. Т. 6. № 4, с. 17-25.
4. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 17-22, 24-25.
5. Там же, с. 18.
6. Там же, с. 19.
7. Там же, с. 19,22.
8. Там же.
9. Там же, с. 20.
10. Там же, с. 21.
11. Там же, с. 22.
12. Там же.
13. Там же.
14. Вольный Дон. 1917. 3 мая. № 23, с. 3; 9 мая. № 28, с. 3; Донская христианская мысль. 1917. 29 октября. № 18, с. 279; Ставропольские епархиальные ведомости. 1917. №28, с. 987.
15. Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. №7, с. 98-101; 17 сентября. № 12, с. 182; № 15, с. 226-228; Церковь и жизнь. 1918. 15 июля. № 9, с. 3-4.
16. Донская христианская мысль. 1917. 19 ноября. № 21, с. 331.
17. БЕГЛОВ А.Л. Российская революция и Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: от «церковной революции» - к «канонической реставрации». - Христианос: Альманах. Вып. XXVI. Рига. 2017, с. 24-51,47.
18. КАИЛЬ М. В. Церковь в революции: организация и работа Всероссийского съезда духовенства и мирян 1917 г. - Новейшая история России. 2013. № 1 (6), с. 241.
19. ЩЕГЛОВ Н., свящ. Проекты церковного устройства и управления в документах Всероссийского съезда духовенства и мирян 1917 года. - Церковь и время. 2017 № 3 (80), с. 92,97.
20. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
21. Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки, ф. 60, к. 15, ед. хр. 13; к. 18, ед. хр. 39,41,44; и др. документы.
22. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
23. Там же.
24. Томские епархиальные ведомости. 1917. 15 сентября. № 18, с. 332; БИРЮКОВА Ю.А. «Сердечно преданные вере и Церкви»: томские делегаты по пути на Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. В кн.: Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: М-лы IV международной научно-практической конференции (г. Омск, 20-21 октября 2021 г.). Омск. 2021, с. 20-27. /150/
25. РОГОЗНЫЙ П.Г. Православная Церковь и Русская революция: Очерки истории. 1917- 1920. М. 2018, с. 274.
26. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 23.
27. Вольный Дон. 1917. 10 августа. №2 104, с. 3; 11 августа. №2 105, с. 3-4; 12 августа. №2 106, с. 3-4.
Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. № 7, с. 97-98, 102; 20 августа. № 8, с. 121-124; 27 августа. № 9, с. 136-138; 1 октября. № 14, с. 222-224; 29 октября. № 18, с. 288.
28. Донская христианская мысль. 1917. 9 июля. № 2, с. 24-25.
29. Там же.
30. Кубанский церковный вестник 1919 года / Под ред. Н.В. Кияшко. Армавир. 2021, с. 16- 17, 102-103.
31. Там же, с. 123.
К столетию русского исхода 1920 г Новороссийск - Севастополь - Константинополь (из воспоминаний протопресвитера Григория Ломако). - Церковноисторический вестник. 2017/2018. № 24-25, с. 183.
32. Кубанский церковный вестник 1919 года, с. 102.
33. Там же.
34. Там же, с. 103.
35. Там же.
36. Там же, с. 110.
37. Донская христианская мысль. 1917. 13 августа. № 7, с. 97; 20 августа. № 8, с. 121.
38. Там же, с. 98.
39. Там же, с. 102-103.
40. Сибирский благовестник. 1919. № 1, с. 1.
41. Обращение от Соборного Совещания ко всем чадам Православной Церкви Епархий, освобожденных от Советской власти. - Томские епархиальные ведомости. 1919. № 4, с. 13.
42. Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-3696, оп. 2, д. 4, л. 4об.
43. ДЕНИКИН А.И. На страже русской государственности: Избранные статьи, речи, письма / Сост. и предисл. А.С. Кручинин. М. 2014, с. 120.
44. СВЕНЦИЦКИЙ В., свящ. Освобождение Церкви. - Кубанский церковный вестник 1919 года, с. 209.
45. КАНДИДОВ Б.П. Церковь и гражданская война на Юге (материалы к истории религиозной контрреволюции в годы гражданской войны). М. 1931, с. 45.
Вопросы истории. №4 (1). 2022. С. 142-151.