ФОРМИРОВАНИЕ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНИМИ СНОШЕНИЯМИ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ КОЛЧАКИИ
Е. М. МИРОНОВА
ФОРМИРОВАНИЕ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНИМИ СНОШЕНИЯМИ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ НА ВОСТОКЕ РОССИИ (1918 - начало 1919 г.)
Аннотация. В статье представлена история становления органов управления внешними сношениями антибольшевистских правительств, созданных в 1918 г. на востоке страны. На основе вновь вводимых в научный оборот источников прослежено изменение личного состава МИД 1918-1919 гг. Особое внимание уделено вопросам формирования колчаковского министерства иностранных дел, его структуры, руководства, личного состава. Рассмотрены особенности становления министерства иностранных дел, дана оценка профессиональному уровню ведомства. Показаны неоднозначные отношения, сформировавшиеся между омским МИД и сохранившимся с добольшевистских времен Заграничным дипломатическим корпусом.
Ключевые слова: Омск, МИД, Заграничный дипломатический корпус, Совет послов, Головачев, Ключников, Сазонов. /224/
В отечественной историографии Гражданской войны последних десятилетий прочно обосновались выражения «МИД Колчака», «омский МИД», «политика Омска». Представляется, что для верной оценки проводимой внешнеполитическим ведомством деятельности, ее значения, степени продуманности принимаемых решений и целостности концепции полезно разобраться, каким образом формировалось это учреждение, кто определял его курс.
Отправной точкой формирования ведомства стало 19 июня 1918 г., когда Западно-Сибирским комиссариатом был создан отдел иностранных сношений под управлением двадцатипятилетнего приват-доцента Томского университета М. П. Головачева [1]. 30 июня конституировалось Временное сибирское правительство, в котором известный в Сибири общественный деятель, присяжный поверенный П. В. Вологодский занял пост председателя совета министров, оставив за собой и министерство иностранных дел. После передачи комиссариатом власти (1 июля 1918 г.) Временному Сибирскому правительству (ВСП) М. П. Головачев стал в нем товарищем министра иностранных дел. Однако в списке МИД от 3 сентября он значится уже «управляющим». Всего в это время ведомство состояло из 10 человек, включая сюда нештатного переводчика (Петроний Райсингер), журналистку (В. А. Григорьева) и машинистку (А. А. Петровская). Штатные должности занимали: исправляющий должность (далее и. д.) директора Западного отдела Б. А. Каншин; и. д. вицедиректора восточного отдела А. П. Кульков; и. д. в. директора экономического отдела Н. И. Никифиров; личный секретарь управляющего МИД А. Я. Михайленко; управляющий канцелярией МИД К. П. Цветков; старший секретарь восточного отдела И. Г. Гуменюк [2]. Ранее в МИД никто из этого состава не служил. Недостатка в желающих служить не было. Однако свои услуги предлагали коллежский асессор, прослуживший некоторое время по ведомству МВД, служащий частного заводоуправления, подпоручик без высшего образования, инспектор страхового общества, выпускники разного рода учебных заведений (Петроградский политех, Практическая Восточная академия, Киевский
1. Журавлев В. В. Рождение Временного Сибирского Правительства. Из истории политической борьбы в лагере контрреволюции // http://zaimka.ru/02_2002/zhuravliov_polit/ (дата обращения: 11 мая 2019 г.)
2. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 114 об. /225/
университет). Все они претендовали на должности делопроизводителей, машинисток, секретарей, помощников делопроизводителей или секретарей, переводчиков, «журналисток или конторщиц» [1].
Политический состав собирали буквально по зернышку. Каншин - д. т. с. служил по дворцовому ведомству, МВД, был вице-губернатором Курляндии, управляющим канцелярией Степного генерал-губернатора [2]. Цветков после окончания Томского университета (юридический факультет) воевал, дослужился до старшего адъютанта дивизии. Никифоров - экстраординарный профессор Омского политехнического института. Гуменюк в свое время окончил китайско-японское отделение факультета восточных языков Петроградского университета, провел 15 лет в Китае и Японии. В середине августа 1918 г. он, тогда начальник материальной части Зауральской железной дороги, предложил свои услуги. Интересно, что Головачев ему сначала отказал. Однако 31 августа он все-таки был назначен старшим секретарем восточного отдела [3].
В середине сентября МИД Временного сибирского правительства вместе с другими ведомствами перешел на службу Временному всероссийскому правительству в Омске. Состав министерства при этом не изменился. Функции министра принял на себя Вологодский, Головачев стал товарищем министра. Вместо и. д. в директора экономического отдела Н. И. Никифирова руководителем отдела был назначен секретарь К. Н. Фаминский [4].
21 октября 1918 г. в министерство пришел первый карьерный дипломат - бывший консул в Праге В. Г. Жуковский. 4 ноября он был назначен товарищем министра. Следом за ним принял должность бывший делопроизводитель 6 класса первого департамента МИД Д. В. Кобецкий. Они занялись преобразованием министерства.
Была в основном воссоздана структура центрального аппарата добольшевисткой эпохи:
- первый департамент (кадры, финансы, административные вопросы, церкви при учреждениях за рубежом);
1. Там же. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 37, 35, 43, 57, 58, 61, 65, 72, 171.
2. Там же. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 21 об.
3. Там же. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 74, 75, 93.
4. Там же. Л. 176. /226/
- второй департамент (вопросы международного публичного и частного права, торгово-экономические, нотариат и дела, не входящие в компетентность политических отделов);
- первый политический отдел (отношения с государствами Западной Европы, Америки и Африки, кроме Абиссинии и Египта; Ватикана);
- второй политический отдел (отношения с ближневосточными государствами, церковные дела на Ближнем Востоке);
- третий политический отдел (среднеазиатский): отношения с Персией, среднеазиатскими государствами, Индией, Цейлоном;
- четвертый политический отдел (дальневосточный) (отношения с Монголией, Китаем, Японией, Сиамом и «побережьями Тихого океана»);
- по сути, единственное изменение структуры министерства, сравнительно с 1914 г., было допущено выделением канцелярия министра, а при ней и «цифирного отделения» в отдельное подразделение - ранее они входили в Первое политическое отделение);
- отдел печати;
- юрисконсультская часть.
Кроме вышеперечисленных подразделений в 1914 г. ведомство включало учебное отделение восточных языков при политических отделах, готовившее переводчиков для посольств и миссий на Востоке, архивы министерства [1], воссоздать их в Сибири не представлялось возможным.
Был определен распорядок службы министерства. Рабочее время ограничивалось 10-14 часами, однако в случае необходимости работа должна была продолжаться и в вечернее время; установлены ежедневные дежурства «чинов» подразделений для расшифровки телеграмм. Товарищи министра должны были принимать доклады с 10.30 до 12 часов дня: Ключников - по политическим делам от начальников политических отделов и отдела печати, а Жуковский - по делам административным и хозяйственным от директоров департаментов и управляющих юрисконсульской частью.
1. Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов 1934-1940: Сб. документов в 2 книгах. Кн. 2. М., 1998. С. 379-380. /227/
Днями докладов управляющего министерством и и. д. товарищей министра у председателя правительства были назначены вторник, четверг и суббота, с 13 до 14 часов. К этому сроку руководителями подразделений должны были готовить материалы. К субботе, в связи с еженедельным докладом у председателя правительства, министерство готовило для него сводка дел за текущую неделю и подробные сведения для министра. Для приема иностранных представителей управляющим министерством и товарищем министра было отведено время с 13 до 14 часов по понедельникам и пятницам [1]. Дисциплина, однако, во вновь созданном ведомстве страдала. В конце декабря Ключникову пришлось указать сотрудникам на сложившееся нетерпимое положение: опоздания на службу, ранний уход, необязательное отношение к вечерним дежурствам. Его распоряжением присутственное время было увеличено на два часа (09.30-15.30) [2].
Был рассмотрен и доклад Д. В. Колбецкого о порядке приема на службу. В этом отношении министерство также вернулось к старым порядкам: вновь поступающие должны были сдать экзамен; вопросы приема, а также назначений и перемещений по министерству рассматривались в особом совещании под председательством товарища министра [3]. «…что касается организации центрального установления МИД, то в основании его принято установленное законом положение об этом министерстве. С сохранением разделения на департаменты и отделы с введением лишь немногих изменений, соответственно с недостаточностью имеющегося персонала, с тем расчетом, чтобы с созданием всероссийской власти и по возобновлении сообщения с центром России прежние чины МИД могли снова занять свои посты» [4], - подводил итог управляющий МИД Ключников.
Таким образом, когда А. В. Колчак пришел к власти, в его распоряжении оказался хуже или лучше, но функционировавшее министерство иностранных дел.
Сохранение Ключникова на посту позволило ведомству плавно, без потрясений войти в новый период своей деятельности. По докумен-
1. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 109. Л. 8.
2. Там же. Д. 31. Л. 31.
3. Там же. Д. 109. Л. 7.
4. Там же. Д. 615. Л. 17-18. /228/
тообороту этого времени отследить совершившийся переворот сложно. Многие дела, начатые ранее, продолжали развиваться в заданном направлении вне зависимости от смены власти. Никаких потрясений министерство не испытало, смена руководства была отложена на некоторое время. Штат министерства в это время выглядел следующим образом.
И. д. товарища министра иностранных дел - Ю. В. Ключников.
И. д. товарища министра иностранных дел - В. Г. Жуковский.
И. д. директора второго департамента - Н. И. Никифиров.
И. д. директора департамента общих дел - Д. В. Колбецкий.
И. д. советника 1 политического отдела - Б. А. Каншин.
И. д. советника 4 политического отдела - Н. К. Эльтеков.
И. д. начальника канцелярии МИД - К. П. Цветков.
И. д. начальника Цифирного отдела - В. В. Циммерман.
Секретари: В. В. Теменин, К. Н. Фаминский, А. Н. Кульков, И. Г. Гуменюк, А. И. Редников, Г. В. Лампе, А. Я. Михайленко [1].
На сегодняшний день можно утверждать, что то или иное отношение к дореволюционному ведомству иностранных дел имели Жуковский, Никифоров, Циммерман, Колбецкий, Эльтеков - трое первых занимали разной степени важности консульские должности, Колбецкий прослужил некоторое время в центральном ведомстве, последний числился дипломатическим агентом в Сибири. Карьерных дипломатов в составе ведомства катастрофически не хватало.
29 ноября А. В. Колчак утвердил первые изменения в штатном расписании, оставив на прежних должностях К. П. Цветкова, Н. К. Эльтекова. Б. А. Каншин, ранее исполнявший обязанности директора Западного отдела, получил назначение в Первый политический отдел в качестве и. д. советника. Никифиров принял под свое руководство второй департамент; а делопроизводитель 6 класса департамента общих дел МИД Д. В. Колбецкий получил пост и. д. директора первого департамента [2].
В дальнейшем самое пристальное внимание уделялось развитию шифровального отдела министерства, которое существенно расширялось в эти месяцы. Практически все вновь принимавшиеся на службу именно здесь начинали свою работу. С 4 марта его возглавил ранее на
1. Там же. Д. 32. Л. 292.
2. ГА РФ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 14. /229/
дипломатическом поприще не трудившийся родной брат бывшего товарища министра МИД Анатолия Анатольевича Нератова - Алексей Анатольевич [1].
В связи с гражданской трудовой повинностью, введенной в зоне, подчиненной Верховному правителю, в министерство активно пошли женщины. Нехватка кадров расширила круг должностей, на которые они смогли претендовать. Если ранее женщины в МИД служили машинистками, канцеляристками и журналистками, то весной 1919 г. они получали назначения на штатные должности в департаменты [2]. Обращает на себя внимание то, что все назначения в ведомстве носили подчеркнуто временный характер (исправляющий должность), подразумевалось: до победы и возвращения кадрового состава. Исключение относилось только к министру и товарищам министра.
Министерство по-прежнему испытывало проблемы в формировании руководящего политического состава министерства. А. В. Колчак с момента прихода к власти искал «своего» главу внешнеполитического ведомства. 4 января Омск предложил пост министра и представительство на мирной конференции С. Д. Сазонову [3].
К этому моменту правительство определилось с руководящим составом ведомства: товарищами министра были назначены юрист, бывший товарищ министра просвещения Временного сибирского правительства Г. К. Гинс [4], С. В. Жуковский, советником МИД на Дальнем Востоке с правами товарища министра стал известный петербургский нотариус В. Э. Гревс [5]. 2 января 1919 г. на заседании Совета министров Вологодский предложил учредить третью должность товарища министра иностранных дел и назначить на нее И. И. Сукина6. Если первые две фигуры на таких высоких постах в МИД не могли не вызвать сомнения, то назначение 28-летнего секретаря посольства в Вашингтоне
1. Там же. Д. 64. Л. 37.
2. См., напр.: ГА РФ. Ф. 176. Оп 2. Д. 64. Л. 47, 48, 64.
3. АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 3539. Л. 83.
4. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Новосибирск, 2016. Т. 1. С. 174.
5. ГА РФ. Ф. 5680. Оп.1. Д. 148. Л. 23; АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 3539. Л. 95об.
6. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Т. 1. С. 194. /230/
И. И. Сукина, присланного в Омск «для связи», было почти скандально. Однако других кандидатур на эти посты не было.
Кадровый голод, бич министерств Омска, особенно сильно, в связи со спецификой деятельности, ощущался в МИДе. Еще Временное правительство Сибири пыталось восполнить его за счет консульских работников в Китае. Но не все спешили на зов из Омска [1].
Новое правительство, с самого начала ставившее перед своей международной политикой большие задачи, было озабочено профессионально слабым составом своего внешнеполитического ведомства. Уже в ноябре 1918 г. МИД правительства А. В. Колчака обратился к прежним служащим ведомства с призывом ехать в Омск для работы по восстановлению нормальной деятельности министерства. Это обращение повторялось до апреля 1919 г. Тем не менее, насколько позволяют судить документы, с юга России, где были сконцентрированы серьезные силы, никто в Сибирь не отправился. Не отозвались и дипломаты, находившиеся в Париже. На прямой запрос Омска оттуда был получен ответ, что откомандирования в Сибирь станут возможны лишь по окончании работы мирной конференции, то есть не ранее начала лета [2].
На настоящий момент можно определенно говорить лишь о нескольких сотрудниках ведомства, откликнувшихся на этот призыв. В ноябре 1918 г., сразу после первого обращения, о своей готовности ехать в Сибирь заявили два чиновника представительства в Копенгагене: исполнявший обязанности второго секретаря А. К. Лоевский и прикомандированный к миссии В. А. Лаврентьев. Однако вследствие плохой связи с Омском выехать им удалось лишь в апреле 1919 г. [3] 20 июля они все-таки добрались до Омска, были причислены к МИД, но… откомандированы в распоряжение министерства торговли и промышленности [4]. Перебрался в колчаковскую столицу и генеральный консул в Сиаме И. Г. Лорис-Меликов. Никто из высокопоставленных карьерных дипломатов в Сибирь так и не приехал.
11 февраля вновь встал вопрос о слабости управления министерством иностранных дел. Министр находился в Париже (в Сибирь он
1. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 273. Л. 83.
2. Там же. Д. 261а. Л. 93.
3. АВПРИ. Ф. 181/830. Д. 1126. Л. 95.
4. ГА РФ. Ф. 176. Оп 2. Д. 64. Л. 84. /231/
так и не приедет), Жуковский, назначенный послом в Прагу, временно занимал вакантную должность товарища министра, Гинса в это время свалил тиф… Вологодский поставил вопрос о назначении старшего товарища министра с возложением на него временного управления министерством. Эта миссия была возложена на И. И. Сукина [1]. Симптоматично, что этот вопрос был согласован с Сазоновым, и министр не нашел нужным возразить.
Министерство иностранных дел в силу специфики своей деятельности должно иметь представительство за рубежом. Этот вопрос еще летом 1918 г. рассматривало и обсуждало Временное правительство Сибири. В связи с осознанной сложностью создания собственного представительства вследствие отсутствия кадров, подготовленных для такого рода деятельности, ему пришлось обратиться к заграничному представительству, сохранившемуся за рубежом с добольшевистских времен. Заграничный корпус МИД Российской империи был унаследован Временным правительством, претерпел некоторые изменения кадрового состава и в полном составе, отказавшись подчиниться советской власти, остался на службе после октября 1917 г., приняв решение оказывать помощь в сфере своей компетенции всем силам, поднявшимся на борьбу с большевиками.
Белое движение было далеко не однородным. Правоэсеровскому правительству и старому дипломатическому корпусу было нелегко прийти к консенсусу. Однако вопрос шел о судьбе страны, и стороны проявили готовность к компромиссу, впрочем, очень скоро выяснилось, что понимали они его поразному.
Временное правительство рассматривало возможность оставления (курсив мой. - Прим. авт.) дипломатов на службе [2]. Между тем Заграничный корпус, создав в ноябре 1917 г. Совет послов, сумев самостоятельно организовать финансирование своих представительств, выработав платформу для своей независимой деятельности и проработав практически год вне связи с каким-либо правительством, осознал свою самодостаточность и роль в движении. Он был представителем единой России, а Временное сибирское правительство рассматривал как одно из целого ряда местных образований. Между тем в конце августа правительство циркулярной телеграммой предло-
1. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Т. 1. С. 306; АВПРИ Ф. 190. Оп. 525. Д. 2541. Л. 1870.
2. ГА РФ. Ф. 200. Оп.1. Д. 64. Л. 1. /232/
жило представительствам за рубежом вступить в официальные отношения [1] и обеспечить признание правительства за рубежом. Впрочем, это обращение получили не все представительства. Официальному главе Совета послов В. А. Маклакову пришлось выяснять, какое из сибирских правительств выступило с такими инициативами. По существу же он указал на то, что союзные государства не могут официально признать ни одно из сибирских правительств в качестве общерусского, и предложил довольствоваться той формой, которая была разработана Советом послов и рекомендована союзникам в отношении образовывавшихся на окраинах империи национальных правительств, - признания де-факто в качестве местных властей [2].
То же взаимное непонимание омрачило взаимоотношения дипломатического корпуса с первым созданным на Востоке Всероссийским правительством [3]. Едва придя к власти, оно не усомнилось в своем праве давать распоряжения Заграничному корпусу, предложив незамедлительно прислать шифры и донесения о деятельности дипломатических агентов со времени, когда большевики захватили власть, а также уведомить по телеграфу о настоящем политическом положении и сообщить список личного состава миссий и посольств. Корпусу было поручено официально уведомить зарубежные Правительства об образовании верховной русской власти и осведомиться, признают ли они его единственной законной властью и готовы ли аккредитовать своего дипломатического представителя при Временном российском правительстве [4].
Дипломатов раздосадовал уверенно-командный тон Директории. Со своей стороны они считали, что нельзя отталкивать это правительство, но «пока оно не докажет своей физической силы», нельзя и рассматривать его как правительство законное, ибо существовал риск связаться «с эфемерным явлением». Усомнились они и в праве этого новообразования уже в тот момент давать распоряжения Заграничному корпусу [5].
1. Цит. по: Сибирское правительство // Голос Родины. 31 августа - 13 сентября 1918 г.
2. ГА РФ. Ф. 6851. Оп. 1. Д. 3. Л. 362.
3. Подробнее см.: Миронова Е. М. От Певческого моста до улицы Гренель. 1917-1918 гг. М., 2013.
4. ГА РФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 291. Л. 1-6.
5. Там же. Ф. 10003. Оп. 2. К. 5. /233/
Колчак и Ключников были в курсе этих коллизий. Они понимали, что на стороне Корпуса были авторитет, которым послы пользовались на международной арене, «благодать преемственности» от дооктябрьского ведомства и имидж «общероссийского» представительства. Повторять старые ошибки после переворота они не стали. Но и легализовать такое соотношение сил было непросто.
В большой и довольно путаной телеграмме от 22 ноября 1918 г. и. о. министра дважды возвращался к вопросу о взаимоотношениях правительства и Совета послов. Указывая на то, что оно находится в подчиненном положении, он признавал, что дипломатическое представительство «должно иметь и самостоятельный голос», чтобы выступать от имени всей России: должно играть «и подчиненную и совершенно самостоятельную роль, т. к. было облечено своими полномочиями еще единой всероссийской властью и этих /полномочий/ не утратило и поныне» [1]. В интервью, опубликованном в тот же день, Ключников поставил перед дипломатами совершенно несвойственную их сфере ответственности задачу: «служить целям объединения всех центров сопротивления в России» [2].
Таким образом, формирование министерства иностранных дел на востоке страны прошло сложный преемственный путь от отдела внешних сношений Западно-Сибирского комиссариата до МИД Верховного правителя России. Сформированный в отдаленном от традиционного государственного центра регионе, где отсутствовали карьерные дипломаты, он не мог представлять собой полноценное внешнеполитическое ведомство. Его управляющим стал совсем молодой и неопытный дипломат, а в штат были включены, по сути, случайные люди. Министр находился в центре мировой политики - Париже и не проявлял заинтересованности в превращении омского министерства в действующее, действительно руководящее внешними сношениями ведомство. Ожидать от такого учреждения создания продуманной внешнеполитической программы, твердого проведения ее в жизнь, вряд ли приходится. Было нарушено соотношение сил внутри министерства: Заграничный
1. Там же.
2. См.: Интервью Ю. В. Ключникова // Русская Армия (газета). Омск, 22 ноября 1918 г. Цит. по: Цветков В. Ж. Белое дело в России. М., 2009. /234/
корпус претендовал на самостоятельную, а порой и руководящую роль. Надо признать, что все, и те, кто работал в Омске, и те, кто служил за рубежом, к созданному при Верховном правителе учреждению, относились как к временной, вызванной к жизни чрезвычайными обстоятельствами форме, которая должна была принять надлежащий вид вместе с изменением ситуации. /235/
Гражданская война в России (1918-1922 гг.) / отв. ред. Л. С. Белоусов, С. В. Девятов. - СПб.: Алетейя, 2020. С. 224-235.
ФОРМИРОВАНИЕ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНИМИ СНОШЕНИЯМИ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ НА ВОСТОКЕ РОССИИ (1918 - начало 1919 г.)
Аннотация. В статье представлена история становления органов управления внешними сношениями антибольшевистских правительств, созданных в 1918 г. на востоке страны. На основе вновь вводимых в научный оборот источников прослежено изменение личного состава МИД 1918-1919 гг. Особое внимание уделено вопросам формирования колчаковского министерства иностранных дел, его структуры, руководства, личного состава. Рассмотрены особенности становления министерства иностранных дел, дана оценка профессиональному уровню ведомства. Показаны неоднозначные отношения, сформировавшиеся между омским МИД и сохранившимся с добольшевистских времен Заграничным дипломатическим корпусом.
Ключевые слова: Омск, МИД, Заграничный дипломатический корпус, Совет послов, Головачев, Ключников, Сазонов. /224/
В отечественной историографии Гражданской войны последних десятилетий прочно обосновались выражения «МИД Колчака», «омский МИД», «политика Омска». Представляется, что для верной оценки проводимой внешнеполитическим ведомством деятельности, ее значения, степени продуманности принимаемых решений и целостности концепции полезно разобраться, каким образом формировалось это учреждение, кто определял его курс.
Отправной точкой формирования ведомства стало 19 июня 1918 г., когда Западно-Сибирским комиссариатом был создан отдел иностранных сношений под управлением двадцатипятилетнего приват-доцента Томского университета М. П. Головачева [1]. 30 июня конституировалось Временное сибирское правительство, в котором известный в Сибири общественный деятель, присяжный поверенный П. В. Вологодский занял пост председателя совета министров, оставив за собой и министерство иностранных дел. После передачи комиссариатом власти (1 июля 1918 г.) Временному Сибирскому правительству (ВСП) М. П. Головачев стал в нем товарищем министра иностранных дел. Однако в списке МИД от 3 сентября он значится уже «управляющим». Всего в это время ведомство состояло из 10 человек, включая сюда нештатного переводчика (Петроний Райсингер), журналистку (В. А. Григорьева) и машинистку (А. А. Петровская). Штатные должности занимали: исправляющий должность (далее и. д.) директора Западного отдела Б. А. Каншин; и. д. вицедиректора восточного отдела А. П. Кульков; и. д. в. директора экономического отдела Н. И. Никифиров; личный секретарь управляющего МИД А. Я. Михайленко; управляющий канцелярией МИД К. П. Цветков; старший секретарь восточного отдела И. Г. Гуменюк [2]. Ранее в МИД никто из этого состава не служил. Недостатка в желающих служить не было. Однако свои услуги предлагали коллежский асессор, прослуживший некоторое время по ведомству МВД, служащий частного заводоуправления, подпоручик без высшего образования, инспектор страхового общества, выпускники разного рода учебных заведений (Петроградский политех, Практическая Восточная академия, Киевский
1. Журавлев В. В. Рождение Временного Сибирского Правительства. Из истории политической борьбы в лагере контрреволюции // http://zaimka.ru/02_2002/zhuravliov_polit/ (дата обращения: 11 мая 2019 г.)
2. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 114 об. /225/
университет). Все они претендовали на должности делопроизводителей, машинисток, секретарей, помощников делопроизводителей или секретарей, переводчиков, «журналисток или конторщиц» [1].
Политический состав собирали буквально по зернышку. Каншин - д. т. с. служил по дворцовому ведомству, МВД, был вице-губернатором Курляндии, управляющим канцелярией Степного генерал-губернатора [2]. Цветков после окончания Томского университета (юридический факультет) воевал, дослужился до старшего адъютанта дивизии. Никифоров - экстраординарный профессор Омского политехнического института. Гуменюк в свое время окончил китайско-японское отделение факультета восточных языков Петроградского университета, провел 15 лет в Китае и Японии. В середине августа 1918 г. он, тогда начальник материальной части Зауральской железной дороги, предложил свои услуги. Интересно, что Головачев ему сначала отказал. Однако 31 августа он все-таки был назначен старшим секретарем восточного отдела [3].
В середине сентября МИД Временного сибирского правительства вместе с другими ведомствами перешел на службу Временному всероссийскому правительству в Омске. Состав министерства при этом не изменился. Функции министра принял на себя Вологодский, Головачев стал товарищем министра. Вместо и. д. в директора экономического отдела Н. И. Никифирова руководителем отдела был назначен секретарь К. Н. Фаминский [4].
21 октября 1918 г. в министерство пришел первый карьерный дипломат - бывший консул в Праге В. Г. Жуковский. 4 ноября он был назначен товарищем министра. Следом за ним принял должность бывший делопроизводитель 6 класса первого департамента МИД Д. В. Кобецкий. Они занялись преобразованием министерства.
Была в основном воссоздана структура центрального аппарата добольшевисткой эпохи:
- первый департамент (кадры, финансы, административные вопросы, церкви при учреждениях за рубежом);
1. Там же. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 37, 35, 43, 57, 58, 61, 65, 72, 171.
2. Там же. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 21 об.
3. Там же. Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 74, 75, 93.
4. Там же. Л. 176. /226/
- второй департамент (вопросы международного публичного и частного права, торгово-экономические, нотариат и дела, не входящие в компетентность политических отделов);
- первый политический отдел (отношения с государствами Западной Европы, Америки и Африки, кроме Абиссинии и Египта; Ватикана);
- второй политический отдел (отношения с ближневосточными государствами, церковные дела на Ближнем Востоке);
- третий политический отдел (среднеазиатский): отношения с Персией, среднеазиатскими государствами, Индией, Цейлоном;
- четвертый политический отдел (дальневосточный) (отношения с Монголией, Китаем, Японией, Сиамом и «побережьями Тихого океана»);
- по сути, единственное изменение структуры министерства, сравнительно с 1914 г., было допущено выделением канцелярия министра, а при ней и «цифирного отделения» в отдельное подразделение - ранее они входили в Первое политическое отделение);
- отдел печати;
- юрисконсультская часть.
Кроме вышеперечисленных подразделений в 1914 г. ведомство включало учебное отделение восточных языков при политических отделах, готовившее переводчиков для посольств и миссий на Востоке, архивы министерства [1], воссоздать их в Сибири не представлялось возможным.
Был определен распорядок службы министерства. Рабочее время ограничивалось 10-14 часами, однако в случае необходимости работа должна была продолжаться и в вечернее время; установлены ежедневные дежурства «чинов» подразделений для расшифровки телеграмм. Товарищи министра должны были принимать доклады с 10.30 до 12 часов дня: Ключников - по политическим делам от начальников политических отделов и отдела печати, а Жуковский - по делам административным и хозяйственным от директоров департаментов и управляющих юрисконсульской частью.
1. Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов 1934-1940: Сб. документов в 2 книгах. Кн. 2. М., 1998. С. 379-380. /227/
Днями докладов управляющего министерством и и. д. товарищей министра у председателя правительства были назначены вторник, четверг и суббота, с 13 до 14 часов. К этому сроку руководителями подразделений должны были готовить материалы. К субботе, в связи с еженедельным докладом у председателя правительства, министерство готовило для него сводка дел за текущую неделю и подробные сведения для министра. Для приема иностранных представителей управляющим министерством и товарищем министра было отведено время с 13 до 14 часов по понедельникам и пятницам [1]. Дисциплина, однако, во вновь созданном ведомстве страдала. В конце декабря Ключникову пришлось указать сотрудникам на сложившееся нетерпимое положение: опоздания на службу, ранний уход, необязательное отношение к вечерним дежурствам. Его распоряжением присутственное время было увеличено на два часа (09.30-15.30) [2].
Был рассмотрен и доклад Д. В. Колбецкого о порядке приема на службу. В этом отношении министерство также вернулось к старым порядкам: вновь поступающие должны были сдать экзамен; вопросы приема, а также назначений и перемещений по министерству рассматривались в особом совещании под председательством товарища министра [3]. «…что касается организации центрального установления МИД, то в основании его принято установленное законом положение об этом министерстве. С сохранением разделения на департаменты и отделы с введением лишь немногих изменений, соответственно с недостаточностью имеющегося персонала, с тем расчетом, чтобы с созданием всероссийской власти и по возобновлении сообщения с центром России прежние чины МИД могли снова занять свои посты» [4], - подводил итог управляющий МИД Ключников.
Таким образом, когда А. В. Колчак пришел к власти, в его распоряжении оказался хуже или лучше, но функционировавшее министерство иностранных дел.
Сохранение Ключникова на посту позволило ведомству плавно, без потрясений войти в новый период своей деятельности. По докумен-
1. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 109. Л. 8.
2. Там же. Д. 31. Л. 31.
3. Там же. Д. 109. Л. 7.
4. Там же. Д. 615. Л. 17-18. /228/
тообороту этого времени отследить совершившийся переворот сложно. Многие дела, начатые ранее, продолжали развиваться в заданном направлении вне зависимости от смены власти. Никаких потрясений министерство не испытало, смена руководства была отложена на некоторое время. Штат министерства в это время выглядел следующим образом.
И. д. товарища министра иностранных дел - Ю. В. Ключников.
И. д. товарища министра иностранных дел - В. Г. Жуковский.
И. д. директора второго департамента - Н. И. Никифиров.
И. д. директора департамента общих дел - Д. В. Колбецкий.
И. д. советника 1 политического отдела - Б. А. Каншин.
И. д. советника 4 политического отдела - Н. К. Эльтеков.
И. д. начальника канцелярии МИД - К. П. Цветков.
И. д. начальника Цифирного отдела - В. В. Циммерман.
Секретари: В. В. Теменин, К. Н. Фаминский, А. Н. Кульков, И. Г. Гуменюк, А. И. Редников, Г. В. Лампе, А. Я. Михайленко [1].
На сегодняшний день можно утверждать, что то или иное отношение к дореволюционному ведомству иностранных дел имели Жуковский, Никифоров, Циммерман, Колбецкий, Эльтеков - трое первых занимали разной степени важности консульские должности, Колбецкий прослужил некоторое время в центральном ведомстве, последний числился дипломатическим агентом в Сибири. Карьерных дипломатов в составе ведомства катастрофически не хватало.
29 ноября А. В. Колчак утвердил первые изменения в штатном расписании, оставив на прежних должностях К. П. Цветкова, Н. К. Эльтекова. Б. А. Каншин, ранее исполнявший обязанности директора Западного отдела, получил назначение в Первый политический отдел в качестве и. д. советника. Никифиров принял под свое руководство второй департамент; а делопроизводитель 6 класса департамента общих дел МИД Д. В. Колбецкий получил пост и. д. директора первого департамента [2].
В дальнейшем самое пристальное внимание уделялось развитию шифровального отдела министерства, которое существенно расширялось в эти месяцы. Практически все вновь принимавшиеся на службу именно здесь начинали свою работу. С 4 марта его возглавил ранее на
1. Там же. Д. 32. Л. 292.
2. ГА РФ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 22. Л. 14. /229/
дипломатическом поприще не трудившийся родной брат бывшего товарища министра МИД Анатолия Анатольевича Нератова - Алексей Анатольевич [1].
В связи с гражданской трудовой повинностью, введенной в зоне, подчиненной Верховному правителю, в министерство активно пошли женщины. Нехватка кадров расширила круг должностей, на которые они смогли претендовать. Если ранее женщины в МИД служили машинистками, канцеляристками и журналистками, то весной 1919 г. они получали назначения на штатные должности в департаменты [2]. Обращает на себя внимание то, что все назначения в ведомстве носили подчеркнуто временный характер (исправляющий должность), подразумевалось: до победы и возвращения кадрового состава. Исключение относилось только к министру и товарищам министра.
Министерство по-прежнему испытывало проблемы в формировании руководящего политического состава министерства. А. В. Колчак с момента прихода к власти искал «своего» главу внешнеполитического ведомства. 4 января Омск предложил пост министра и представительство на мирной конференции С. Д. Сазонову [3].
К этому моменту правительство определилось с руководящим составом ведомства: товарищами министра были назначены юрист, бывший товарищ министра просвещения Временного сибирского правительства Г. К. Гинс [4], С. В. Жуковский, советником МИД на Дальнем Востоке с правами товарища министра стал известный петербургский нотариус В. Э. Гревс [5]. 2 января 1919 г. на заседании Совета министров Вологодский предложил учредить третью должность товарища министра иностранных дел и назначить на нее И. И. Сукина6. Если первые две фигуры на таких высоких постах в МИД не могли не вызвать сомнения, то назначение 28-летнего секретаря посольства в Вашингтоне
1. Там же. Д. 64. Л. 37.
2. См., напр.: ГА РФ. Ф. 176. Оп 2. Д. 64. Л. 47, 48, 64.
3. АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 3539. Л. 83.
4. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Новосибирск, 2016. Т. 1. С. 174.
5. ГА РФ. Ф. 5680. Оп.1. Д. 148. Л. 23; АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 3539. Л. 95об.
6. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Т. 1. С. 194. /230/
И. И. Сукина, присланного в Омск «для связи», было почти скандально. Однако других кандидатур на эти посты не было.
Кадровый голод, бич министерств Омска, особенно сильно, в связи со спецификой деятельности, ощущался в МИДе. Еще Временное правительство Сибири пыталось восполнить его за счет консульских работников в Китае. Но не все спешили на зов из Омска [1].
Новое правительство, с самого начала ставившее перед своей международной политикой большие задачи, было озабочено профессионально слабым составом своего внешнеполитического ведомства. Уже в ноябре 1918 г. МИД правительства А. В. Колчака обратился к прежним служащим ведомства с призывом ехать в Омск для работы по восстановлению нормальной деятельности министерства. Это обращение повторялось до апреля 1919 г. Тем не менее, насколько позволяют судить документы, с юга России, где были сконцентрированы серьезные силы, никто в Сибирь не отправился. Не отозвались и дипломаты, находившиеся в Париже. На прямой запрос Омска оттуда был получен ответ, что откомандирования в Сибирь станут возможны лишь по окончании работы мирной конференции, то есть не ранее начала лета [2].
На настоящий момент можно определенно говорить лишь о нескольких сотрудниках ведомства, откликнувшихся на этот призыв. В ноябре 1918 г., сразу после первого обращения, о своей готовности ехать в Сибирь заявили два чиновника представительства в Копенгагене: исполнявший обязанности второго секретаря А. К. Лоевский и прикомандированный к миссии В. А. Лаврентьев. Однако вследствие плохой связи с Омском выехать им удалось лишь в апреле 1919 г. [3] 20 июля они все-таки добрались до Омска, были причислены к МИД, но… откомандированы в распоряжение министерства торговли и промышленности [4]. Перебрался в колчаковскую столицу и генеральный консул в Сиаме И. Г. Лорис-Меликов. Никто из высокопоставленных карьерных дипломатов в Сибирь так и не приехал.
11 февраля вновь встал вопрос о слабости управления министерством иностранных дел. Министр находился в Париже (в Сибирь он
1. ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 273. Л. 83.
2. Там же. Д. 261а. Л. 93.
3. АВПРИ. Ф. 181/830. Д. 1126. Л. 95.
4. ГА РФ. Ф. 176. Оп 2. Д. 64. Л. 84. /231/
так и не приедет), Жуковский, назначенный послом в Прагу, временно занимал вакантную должность товарища министра, Гинса в это время свалил тиф… Вологодский поставил вопрос о назначении старшего товарища министра с возложением на него временного управления министерством. Эта миссия была возложена на И. И. Сукина [1]. Симптоматично, что этот вопрос был согласован с Сазоновым, и министр не нашел нужным возразить.
Министерство иностранных дел в силу специфики своей деятельности должно иметь представительство за рубежом. Этот вопрос еще летом 1918 г. рассматривало и обсуждало Временное правительство Сибири. В связи с осознанной сложностью создания собственного представительства вследствие отсутствия кадров, подготовленных для такого рода деятельности, ему пришлось обратиться к заграничному представительству, сохранившемуся за рубежом с добольшевистских времен. Заграничный корпус МИД Российской империи был унаследован Временным правительством, претерпел некоторые изменения кадрового состава и в полном составе, отказавшись подчиниться советской власти, остался на службе после октября 1917 г., приняв решение оказывать помощь в сфере своей компетенции всем силам, поднявшимся на борьбу с большевиками.
Белое движение было далеко не однородным. Правоэсеровскому правительству и старому дипломатическому корпусу было нелегко прийти к консенсусу. Однако вопрос шел о судьбе страны, и стороны проявили готовность к компромиссу, впрочем, очень скоро выяснилось, что понимали они его поразному.
Временное правительство рассматривало возможность оставления (курсив мой. - Прим. авт.) дипломатов на службе [2]. Между тем Заграничный корпус, создав в ноябре 1917 г. Совет послов, сумев самостоятельно организовать финансирование своих представительств, выработав платформу для своей независимой деятельности и проработав практически год вне связи с каким-либо правительством, осознал свою самодостаточность и роль в движении. Он был представителем единой России, а Временное сибирское правительство рассматривал как одно из целого ряда местных образований. Между тем в конце августа правительство циркулярной телеграммой предло-
1. Совет министров Российского правительства. Журналы заседаний. 18 ноября 1918 - 3 января 1920. Т. 1. С. 306; АВПРИ Ф. 190. Оп. 525. Д. 2541. Л. 1870.
2. ГА РФ. Ф. 200. Оп.1. Д. 64. Л. 1. /232/
жило представительствам за рубежом вступить в официальные отношения [1] и обеспечить признание правительства за рубежом. Впрочем, это обращение получили не все представительства. Официальному главе Совета послов В. А. Маклакову пришлось выяснять, какое из сибирских правительств выступило с такими инициативами. По существу же он указал на то, что союзные государства не могут официально признать ни одно из сибирских правительств в качестве общерусского, и предложил довольствоваться той формой, которая была разработана Советом послов и рекомендована союзникам в отношении образовывавшихся на окраинах империи национальных правительств, - признания де-факто в качестве местных властей [2].
То же взаимное непонимание омрачило взаимоотношения дипломатического корпуса с первым созданным на Востоке Всероссийским правительством [3]. Едва придя к власти, оно не усомнилось в своем праве давать распоряжения Заграничному корпусу, предложив незамедлительно прислать шифры и донесения о деятельности дипломатических агентов со времени, когда большевики захватили власть, а также уведомить по телеграфу о настоящем политическом положении и сообщить список личного состава миссий и посольств. Корпусу было поручено официально уведомить зарубежные Правительства об образовании верховной русской власти и осведомиться, признают ли они его единственной законной властью и готовы ли аккредитовать своего дипломатического представителя при Временном российском правительстве [4].
Дипломатов раздосадовал уверенно-командный тон Директории. Со своей стороны они считали, что нельзя отталкивать это правительство, но «пока оно не докажет своей физической силы», нельзя и рассматривать его как правительство законное, ибо существовал риск связаться «с эфемерным явлением». Усомнились они и в праве этого новообразования уже в тот момент давать распоряжения Заграничному корпусу [5].
1. Цит. по: Сибирское правительство // Голос Родины. 31 августа - 13 сентября 1918 г.
2. ГА РФ. Ф. 6851. Оп. 1. Д. 3. Л. 362.
3. Подробнее см.: Миронова Е. М. От Певческого моста до улицы Гренель. 1917-1918 гг. М., 2013.
4. ГА РФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 291. Л. 1-6.
5. Там же. Ф. 10003. Оп. 2. К. 5. /233/
Колчак и Ключников были в курсе этих коллизий. Они понимали, что на стороне Корпуса были авторитет, которым послы пользовались на международной арене, «благодать преемственности» от дооктябрьского ведомства и имидж «общероссийского» представительства. Повторять старые ошибки после переворота они не стали. Но и легализовать такое соотношение сил было непросто.
В большой и довольно путаной телеграмме от 22 ноября 1918 г. и. о. министра дважды возвращался к вопросу о взаимоотношениях правительства и Совета послов. Указывая на то, что оно находится в подчиненном положении, он признавал, что дипломатическое представительство «должно иметь и самостоятельный голос», чтобы выступать от имени всей России: должно играть «и подчиненную и совершенно самостоятельную роль, т. к. было облечено своими полномочиями еще единой всероссийской властью и этих /полномочий/ не утратило и поныне» [1]. В интервью, опубликованном в тот же день, Ключников поставил перед дипломатами совершенно несвойственную их сфере ответственности задачу: «служить целям объединения всех центров сопротивления в России» [2].
Таким образом, формирование министерства иностранных дел на востоке страны прошло сложный преемственный путь от отдела внешних сношений Западно-Сибирского комиссариата до МИД Верховного правителя России. Сформированный в отдаленном от традиционного государственного центра регионе, где отсутствовали карьерные дипломаты, он не мог представлять собой полноценное внешнеполитическое ведомство. Его управляющим стал совсем молодой и неопытный дипломат, а в штат были включены, по сути, случайные люди. Министр находился в центре мировой политики - Париже и не проявлял заинтересованности в превращении омского министерства в действующее, действительно руководящее внешними сношениями ведомство. Ожидать от такого учреждения создания продуманной внешнеполитической программы, твердого проведения ее в жизнь, вряд ли приходится. Было нарушено соотношение сил внутри министерства: Заграничный
1. Там же.
2. См.: Интервью Ю. В. Ключникова // Русская Армия (газета). Омск, 22 ноября 1918 г. Цит. по: Цветков В. Ж. Белое дело в России. М., 2009. /234/
корпус претендовал на самостоятельную, а порой и руководящую роль. Надо признать, что все, и те, кто работал в Омске, и те, кто служил за рубежом, к созданному при Верховном правителе учреждению, относились как к временной, вызванной к жизни чрезвычайными обстоятельствами форме, которая должна была принять надлежащий вид вместе с изменением ситуации. /235/
Гражданская война в России (1918-1922 гг.) / отв. ред. Л. С. Белоусов, С. В. Девятов. - СПб.: Алетейя, 2020. С. 224-235.