РАССТРЕЛ ЗАЛОЖНИКОВ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 29 ИЮНЯ 1918 г.
И. С. СИЛЬЧЕНКО
Музейный комплекс УГМК, Екатеринбург, Россия
РАССТРЕЛ ЗАЛОЖНИКОВ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 29 ИЮНЯ 1918 г. ОПЫТ МИКРОИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Аннотация: статья посвящена репрессивному акту, произведенному Уральской чрезвычайной комиссией в Екатеринбурге в июне 1918 г. Автор дает предварительный краткий обзор репрессивной политики Чрезвычайной комиссии в Екатеринбурге, а также, опираясь на свидетельства очевидцев, материалы следственного дела и периодическую печать восстанавливает хронологию расстрела заложников 29 июня 1918 г. Применение широкого круга источников позволяет взглянуть на проблематику политических репрессий не только с официальных позиций, но и в личностной, «человеческой» плоскости.
Ключевые слова: ВЧК, репрессии, советская власть, красный террор, Гражданская война на Урале, институт заложничества.
Постановка проблемы. В настоящее время красный террор на Урале в 1918-1922 гг. недостаточно изучен. Исторические и юридические работы, посвященные данной тематике, как правило, лишь эпизодически раскрывают социальные, экономические, правовые и моральные аспекты политических репрессий. Однако, наряду с некоторым количеством сводной информации, слабо изученной остается личностная, «человеческая» сторона данного явления. При этом важным является то, что восприятие исторических процессов через личностные эмоции способствует более глубокому их осмыслению и анализу.
Политика борьбы с оппозицией требовала от Советской власти не только формирования системы карательных органов, но и создания нормативно-правовой базы, способной юридически оправдать репрессии. 7/20 декабря 1917 г. Постановлением СНК РСФСР была учреждена Всероссийская Чрезвычайная комиссия (ВЧК), обладавшая широким набором карательных функций [1, с. 133]. Право на проведение внесудебных репрессий ВЧК получила после принятия 21 февраля 1918 г. Декрета «Социалистическое отечество в опасности» и 5 сентября 1918 г. Декрета о «красном терроре» [2, с. 95]. Но активные репрессивные действия были начаты задолго до указанных дат.
Основная часть. Уже на рубеже 1917-1918 гг. в Екатеринбурге арестовали ряд чиновников и предпринимателей, однако первоначальные меры наказания сводились, как правило, к кратковременному содержанию под стражей и последующей подписке о невыезде [3, с. 32]. В декабре 1917 - январе 1918 гг. по городу прошла волна обысков и арестов. Так, лишь 14 декабря арестовали около 100 человек, изъяв большое количество ценностей [3, с. 33]. Создание 24 февраля 1918 г. Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (УОЧК) [4, с. 24] поставило борьбу с противниками новой власти на иной уровень. Так, в мае 1918 г. в ходе жестоко подавления восстания рабочих Верх-Исетского завода было убито около 30 человек, а аресты и обыски стали ежедневными рядовыми событиями. Приближение белочешских войск, неудачи на фронтах, десятки антибольшевистских восстаний в тылу заставляли чекистов действовать более жестоко.
21 мая 1918 г. был арестован и помещен в тюрьму Николай Павлович Чистосердов. Состоявший в партии кадетов и имевший высшее юридическое образование Чистосердов занимал должность помощника присяжного поверенного в Екатеринбурге [5, л. 11]. После Февральской революции он был избран членом Пермского губернского комитета кадетов, а также членом Екатеринбургского комитета безопасности. Но формальной причиной ареста стала его деятель-/222/-ность в Городском попечительстве о бедных (далее - попечительство) в должности товарища председателя президиума. В феврале 1918 г. комиссаром попечительства была назначена Дина Харитоновна Полякова-Чуцкаева, а общественная организация включена в состав Народного комиссариата призрения [5, л. 11об.]. В своих показанях Чистосердов рассказывал: «на одном из собраний Чуцкаева заявила, что я являюсь кадетом, и работа в попечительстве не соответствует моим политическим убеждениям. Чуцкаева заявляла, что все попечительство кадетская организация, что советская власть приведет весь состав попечительства к ответственности за организацию белой гвардии» [5, л. 11об.]. При этом стоит учесть, что большое влияние на арест Чистосердова имели личные взаимоотношения с Поляковой-Чуцкаевой, которые с самого начала общения были холодными, или даже враждебными [5, л. 11об.].
После 26 дней заключения Чистосердова вызвали на допрос в следственную комиссию, которая располагалась в здании окружного суда [5, л. 11об.]. Член следственной комиссии Коковин задавал вопросы о наличии у попечительства мануфактуры, о растрате денег, а после принес «какую-то книгу, вроде Уголовного кодека и начал указывать на статью о лжесвидетельствовали в суде» [5, л. 12]. После окончания допроса без предъявления обвинения Чистосердов был возвращен в тюрьму.
29 мая 1918 г. в 8 часов вечера арестовали отца Чистосердова - Павла Ивановича. Под конвоем он был доставлен в дом Злоказова, где уже находился гласный Екатеринбургской городской думы Л. И. Дукельский, управляющий Азовско-Донским банком В. Ф. Щепин, врачи В. М. Онуфриев и А. В. Линдер и другие граждане города [5, л. 5]. В третьем часу утра задержанных лиц отправили в Екатеринбургскую тюрьму, где разместили в бараке № 7. 21 июня 1918 г. в квартиру инженера Кузьмы Ивановича Бронских явились четверо солдат с мандатом, подписанным комиссаром Петровым. После обыска в квартире Бронских доставили в ЧК на допрос [5, л. 23]. По словам жены арестованного - Марии Апполинарьевны: «его допрашивали в комиссии в присутствии каких-то Мотовилихинских рабочих, стучали кулаками по столу и называли его кровопийцей» [5, л. 23]. При этом оказалось, что в ЧК работает М. В. Успенский, служивший под начальством К.И. Бронских на строительстве Северо-Западной железной дороги. Обратившись за помощью к Успенскому, Мария Апполинарьевна получила ответ: «что он постарается “аттестовать моего мужа как следует” за то, что на строительстве железной дороги он выступал всегда против большевиков, а его, Успенского[,] называл идиотом» [5, л. 23].
29 июня (после 33 дней, проведенных в тюрьме) П.И. Чистосердов и бывший екатеринбургский мещанский староста Н.И. Козлов под конвоем были отправлены в Американскую гостиницу (здание Екатеринбургской ЧК) и размещены в помещении биллиардной комнаты [5, л. 23]. Там в этот момент находилось 12 человек, 6 из них были рабочими Невьянского, Верх-Нейвинского и Верх-Исетского заводов, приговоренные к расстрелу за антиреволюционную деятельность [5, л. 23]. Также среди арестованных находились братья Николай и Константин Дылдины, а также крестьянин Березовкого завода Е.И. Зырянов [5, л. 19]. Братьев Дылдиных арестовали после того, как в результате обыска в телефонной конторе Верх-Исетского завода (на месте работы их матери) был обнаружен револьвер и 2 фунта патронов [5, л. 43]. Зырянова взяли под стражу за участие в собрании по разоружению Красной Гвардии Березовского завода [5, л. 19]. В 11 часов вечера в помещение вошел председатель УОЧК Я.М. Юровский с сопровождающим, которые объявили о том, что задержанные будут отправлены на окопные работы и приказали сдать под расписку ценные вещи [5, л. 19]. В это же время выяснилось, что П. И. Чистосердов был арестован по ошибке, вместо него между 11 и 12 часами был доставлен из тюрьмы его сын.
К 12 часам ночи в здании Американской гостиницы находилось около 40 арестованных [5, л. 23]. На рассвете 30 мая 1918 г. по указанию чекистов из них была выделена отдельная группа, в которую входили участники Невьянского восстания А.Д. Воробьев, Д.Р. Агапов, Чижов, Андреев, участники выступления рабочих Верх-Исетского завода Е.П. Мамкин /223/ и Т. Нахратов, инженеры К.И. Бронских, А.М. Мокроносов, А.И. Фадеев, дядька цесаревича Е.Т. Нагорных, лакей царской семьи И.Д. Седнев, домовладельцы В.В. Соколов и Н.Е. Первушин, счетовод К.В. Дылдин и его брат Н.В. Дылдин, крестьянин Е.И. Зырянов, юрист Н.П. Чистосердов, граждане Козлов и Корсаков [5, л. 24]. Арестованным приказали выйти на улицу и разместиться в 2 грузовых автомобилях и 2 повозках. В качестве конвоя было выделено 30-40 красноармейцев, вооруженных карабинами и гранатами [5, л. 13].
По воспоминаниям Н. П. Чистосердова командовал конвоем «распорядитель - товарищ Сахар» [5, л. 8]. Без сомнения, этим человеком являлся Валентин Александрович Сахаров - товарищ председатель Екатеринбургской ЧК [6, л. 214]. В своей работе «Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале» М.К. Дитерихс дает ему следующую характеристику: «с воцарением большевиков он записывался в их ряды, ходил с комиссаром Мрачковским на Дутовский фронт, но особенно отличился в тылу зверскими расстрелами интеллигентов и буржуев в Кушве, Тагиле и Бисерти. Ему было лет 25-26, высокого роста, худощавый, болезненного вида, блондин, без усов и бороды. В общем - характерный продукт, воспитавшийся в среде городских подонков» [6, с. 19]. Сахаров расположился в кабине автомобиля рядом с водителем.
Арестованных повезли мимо станции Екатеринбург-II по Сибирскому тракту. Через ¼ версты после пересечения железнодорожной ветки, ведущий на Челябинск автомобили и повозки повернули вправо на грунтовую дорогу и, достигнув территории городской свалки, остановились. После того, как к месту остановки прибыли красноармейцы, ехавшие на лошадях, арестованным последовала команда «выходи» (приказано выйти на дорогу), после чего вооруженные люди окружили их. Как вспоминал Н.П. Чистосердов: «тут волнение арестованных передалось исполнителям, вследствие чего “Сахар” закричал: “Пермяки, окружайте!”» [5, л. 13]. Людей повели к лесу и приказали выстроиться в шеренгу вдоль канавы, ограничивающей одну из сторон свалки. Чистосердов и Зырянов оказались слева, чуть за спиной Сахарова, при этом, основная масса людей сбилась в кучу: кто-то просил о пощаде, а «Агапов стал просить дать ему время помолиться[,] и поднял было руки к верху, но в то время началась стрельба» [5, л. 19]. Пользуясь замешательством, Чистосердов и Зырянов бросились бежать. В лесу они потеряли друг друга из вида. Через полчаса Зырянов вышел к постройкам, которые, по его словам, «были похожи летние дачи», забрался под крыльцо одного из домов и проспал до вечера. Проснувшись и потеряв ориентиры, он пошел «куда глаза глядят» [5, л. 19] и снова вышел к месту расстрела. По его словам, убитых не было видно, а канава была закопана.
30 июня 1918 г. в газете «Известия Уральского Екатеринбургского областного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» было опубликовано объявление, в котором говорилось о том, что 29 июня в Екатеринбурге были расстреляны 19 заложников. Расстрел позиционировался как месть за гибель 23 июня 1918 г. командира карательного отряда И.А. Малышева, выступавшего для подавления восстания в Сатке. При этом особое внимание уделялось тому, что «в случае повторения белогвардейских расправ, Советская власть будет удесятерять репрессии против контрреволюционеров» [7].
Объявление со списком расстрелянных было размещено также на дверях Американской гостиницы, что вызвало в городе ажиотаж и всплеск слухов. Это событие упоминается в воспоминаниях ряда екатеринбуржцев. Так, директор отделения Волжско-Камского банка В.П. Аничков вспоминал: «А в газетах, привезённых женой, я громко прочёл следующие строки: “Сегодня ночью, как месть за взятого проклятыми чехами в плен и расстрелянного товарища комиссара Малышева, мы расстреляли из числа заложников двадцать буржуев». <…> В этом списке стояли и знакомые мне фамилии секретаря думы Чистосердова, юриста по образованию, и Мокроносова, управляющего Сысертскими заводами. Волосы встали дыбом. Что теперь делать?» [8, с. 155]. /224/
Менее чем через месяц - 25 июля 1918 г. - Екатеринбург заняли белочехи. Практически сразу начались работы по восстановлению государственных учреждений, ликвидированных Советской властью. Особое внимание уделялось органам суда и прокуратуры, которые, в том числе, занимались расследованием преступлений большевиков.
28 июля 1918 г. были обнаружены тела расстрелянных заложников. Эксгумацию тел производили без официального участия медицинских представителей. Однако городской санитарный врач Ксенофонт Сергеевич Архипов, который «присутствовал при вырытии трупов расстрелянных» [5, л. 45], в ноябре 1918 г. вспоминал: «все трупы за исключением двух или трех были сложены в канаву[,] как попало друг на друга, а два или три находились за канавой на территории свалок. Один из трупов был в самых нечистотах[,] другие были присыпаны землей. Большинство расстрелянных были одеты в гражданские платья и только двое или трое [-] в военную форму. Помню, что один из расстрелянных так и не был никем опознан» [5, л. 45]. При этом, характер повреждений тел говорил о том, что часть арестованных пыталась бежать, но была убита.
30 июля 1918 г. в газете «Уральская жизнь» опубликовали заметку об обнаружении тел. В материале перечислялись фамилии убитых, при этом особое внимание уделялось тому, что вместе с ними был расстрелян за злоупотребления агент ЧК Млынарский [9]. Возможно, именно он и являлся тем неопознанным трупом, о котором говорил К. С. Архипов.
31 июля 1918 г. процессия с телами расстрелянных в сопровождении тысяч людей проследовала к центру города. Отпевали убитых в Кафедральном соборе. Прах предали земле на Монастырском и Ивановском кладбищах [10, с. 65].
29 августа 1918 г. Общим собранием Отделений суда было решено возложить на члена окружного суда Константина Павловича Васильева производство предварительного следствия о расстреле большевиками в ночь на 29 июня 1918 г. 19 заложников. В ходе работы сформировалось следственное дело, состоявшее из допросов свидетелей и родственников расстрелянных. В ноябре 1918 г. дело следствие прекратили, а материалы переданы в Екатеринбургский уголовный розыск для производства ареста виновных. После проведения опросов работников Американской гостиницы инспекторы уголовного розыска сделали вывод, что все виновные в расстреле за исключением Я. М. Юровского не являлись жителями Екатеринбурга и «в настоящее время арестовать кого-то не представляется возможным» [5, л. 50].
Результаты исследования. Подводя итоги, следует сказать, что расстрел заложников 29 июня 1918 г. в Екатеринбург явился одним из первых актов насилия, направленным на устрашение масс и подавление любых проявлений инакомыслия. Признание расстрела в качестве ответственности за деятельность третьих лиц официально ставило деятельность УОЧК вне существующей законодательной системы. Подобные действия не только противоречили любым юридическим представлениям, но и находились вне всяких человеческих и моральных норм. Население понимало, что даже аполитичное поведение не способно гарантировать безопасность, а личная неприязнь, или прошлые бытовые конфликты с представителями новой власти могут привести к трагическим последствиям.
Репрессивная политика возымела обратный эффект. Жители Екатеринбурга приветствовали установление белой власти. Многие из них вступили в антибольшевистские воинские формирования или служили в белогвардейских государственных учреждениях.
Количество расстрелянных и арестованных граждан Екатеринбурга в 1917-1918 гг., до сих пор точно неизвестно, при этом, по мнению исследователей, оно достигало нескольких тысяч человек [3, с. 36]. В настоящее время детальное изучение данных вопросов способно не только открыть новые, ранее неизвестные факты, но и дополнить общеисторическую картину Гражданской войны на Урале. /225/
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Декреты Советской власти. М., 1966. Т. 3. 676 с.
2. Колотков М.Б. Значение декрета «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. В формировании системы политических репрессий в Советской России 1918-1922 гг. // Актуальные проблемы российского права. № 3. 2009. С. 94-100.
3. Кручинин А.М. Красный террор в Екатеринбурге: очерк о действиях советских репрессивных органов в декабре 1917 - июле 1918 гг. // Веси. № 9. 2018. С. 32-36.
4. Кашин В.В. На службе у государства. Органы государственной безопасности города Нижний Тагил: люди, судьбы, факты. Нижний Тагил, 2008. 338 с.
5. ГАСО. Ф. Р-1184. Оп. 1. Д. 2.
6. Дитерихс М.К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. Т. 2. Владивосток, 1922. 232 с.
7. В областном совете: от Уральской ЧК // Известия Уральского областного совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. 1918. 30 июня. С. 3.
8. Аничков В.П. Екатеринбург - Владивосток (1917-1922). Москва, 1998. 268 с.
9. Трупы расстрелянных большевиками // Уральская жизнь. 1918. 30 июля. С. 1.
10. Кручинин А.М. Белый Екатеринбург 1918-1919 гг. Екатеринбург, 2018. 218 с.
Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие : материалы III Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 100-летию восстановления совет. власти в Сибири (Омск, 13-14 нояб. 2019 г.) / М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во науки и высш. образования Рос. Федерации, ОмГТУ; М-во обороны Рос. Федерации, ОАБИИ ; [редкол.: Д. И. Петин (отв. ред.) и др.]. - Омск : Изд-во ОмГТУ, 2019. C. 222-226.
Несколько комментариев:
Уже на рубеже 1917-1918 гг. в Екатеринбурге арестовали ряд чиновников и предпринимателей, однако первоначальные меры наказания сводились, как правило, к кратковременному содержанию под стражей и последующей подписке о невыезде [3, с. 32]. В декабре 1917 - январе 1918 гг. по городу прошла волна обысков и арестов. Так, лишь 14 декабря арестовали около 100 человек, изъяв большое количество ценностей [3, с. 33]. Создание 24 февраля 1918 г. Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (УОЧК) [4, с. 24] поставило борьбу с противниками новой власти на иной уровень. Так, в мае 1918 г. в ходе жестоко подавления восстания рабочих Верх-Исетского завода было убито около 30 человек, а аресты и обыски стали ежедневными рядовыми событиями.
Данный абзац дает яркое представление об "объективности" автора. Жестоко подавленное "восстание" рабочих Верх-Исетского завода - это разгон антибольшевистского митинга местных железнодорожников и подавление вооруженного заговора местного "Союза фронтовиков", который руководился подпольщиками-белогвардейцами из центра. Упоминаемый ниже "участник выступления рабочих Верх-Исетского завода" Е.П. Мамкин, например, ни хрена не рабочий, а бывший есаул и лидер "Союза фронтовиков", который участвовал в заговоре. А само восстание подготовлялось в поддержку Невьянского антисоветского востания и наступавшего чехословацкого корпуса. И было это не в мае, а в июне 1918 г. Это общеизвестная информация. О каком другом восстании может идти речь, я не знаю - даже такой убежденный антибольшевистский исследователь как М. Вебер об этом не пишет. Разумеется, будь моя воля, мне было бы легко сравнить этот расстрел заложников с каким-нибудь актом белого террора, благо, расстрелов в те времена хватало, но я делать этого не буду. Я ленивый. И сволочь.
Ну и коротко:
- "подобные действия не только противоречили любым юридическим представлениям, но и находились вне всяких человеческих и моральных норм" - эти строки очень ярко показывают интеллектуальный уровень развития автора, который, видимо, и впрямь воображает, что мораль - нечто незыблемое и неизменное. Как тогда трактовать заложничество у белых, правда, непонятно.
- "количество расстрелянных и арестованных граждан Екатеринбурга в 1917-1918 гг., до сих пор точно неизвестно, при этом, по мнению исследователей, оно достигало нескольких тысяч человек" - я думаю, это банальная брехня, все количество жертв красного террора за 1918 г. - несколько десятков тысяч человек, для Екатеринбурга первой половины 1918 г. это просто слишком много. Видимо, сотен убитых автору показалось мало.
- "Репрессивная политика возымела обратный эффект. Жители Екатеринбурга приветствовали установление белой власти. Многие из них вступили в антибольшевистские воинские формирования или служили в белогвардейских государственных учреждениях" - очередная узколобая ложь, рассчитанная на незнающих. О проблемах с добровольцами и даже мобилизованными в белой армии 1918 г. все белые мемуаристы говорят хором, первые же добровольцы пошедшие в армию оказались и последними, так что никаких "многих" жителей, якобы пошедших в армию, там просто не было.