Социология гражданской войны
Прочитал этот сборник:
Давненько такой параши в руки не попадало. Часть лучших статей - это сознательная научно-прикрытая антисоветчина и конспирология (Войтикову привет). Худшие - это просто громогласная пропагандистская халтура, за которую руки надо рубить. Почти дно, в общем, этот сборник, но из пары статей кое-что выдрать можно. Особенно внушительной была целая статья-исследование на основе социометрии по ряду параметров участников гражданской войны. Репрезентативность и база исследования впечатляют.
Принцип историзма и заявленная проблема требуют создания и использования баз данных (БД), в которых связанная социографическая персональная информация представлена на непрерывных длинных линиях с центральным (в данном случае) отрезком, представляющем период с 1860-х по 1920-е гг., - время рождения наших активных участников исторического процесса и их потомства. К таковым БД относятся:
1) непрерывные длинные (от 100 до 250 лет) линии полной жизненной статистики по отдельным НП (архивные данные по 60 СНП, 5 городским приходам);
2) ЭБД «Вожаки» (вожаки и активные участники крестьянских протестов с 1880-х по1921 г.; 3523 чел.); 3) «авторские» ЭБД новых массовых источников (опросы женщин (10 тыс. персоналий), студенческие генеалогии (более 100 тыс. персоналий));
4) ЭБД по Героям Советского Союза (ГСС; 12,5 тыс. чел.) и по полным кавалерам ордена Славы (ПКС; 2671 чел.);
5) ЭБД по общероссийской и региональной социальной и политической элите 1860-х - 1940-х гг. (ЭПР; более 10 тыс. чел.);
6) общедоступные общесоюзные ЭБД советских потерь и активного участия советских граждан во Второй мировой войне (более 30 млн персоналий; https://www.obd-memorial.ru/; podvignaroda.ru/; http://old.v-ipe.ru/);
7) ЭБД жертв политических репрессий в СССР (3,5 млн чел.; http://lists.memo.ru/) с особой «тамбовской частью» на платформе Excel (8000 персоналий);
8) «авторская» ЭБД «Крестьянский мемориал» (3500 тамбовских крестьян, репрессированных в период коллективизации);
9) БД участников Белого движения (более 500 тыс. чел.; http://погибшие.рф/arhiv/uehastniki-grazhdanskoj-vojny/uehastniki-belogodvizheniya-
v-rossii/);
10) красных активистов - краснознаменцев (более 14 тыс. награжденных орденом Красного Знамени в 1918-1925 гг.; http://kdkv.narod.ru/WW1/index.html) и репрессированных командиров РККА (3000 офицеров, бывших на момент репрессии в звании выше майора; http://www.rkka.ru/handbook/personal/repress/main.htm);
11) «авторская» ЭБД «Зеленые», составленная по материалам сборника «Вожаки и лидеры Смуты. 1918-1822 гг. Биографические материалы» (сост. и науч. ред. А. В. Посадский. М., 2017);
12) сформированные В. Л. Дьячковым ЭБД по российским социально-антропонимическим процессам XVII - начала XXI в., линии лет рождения выдающихся деятелей мировой и российской истории последних двух тысячелетий, а также хронологии войн и революций в российской и всемирной истории.
Подчеркнем, что выводы-подсчеты, сделанные на основе квалифицированного анализа репрезентативной выборки (все представители изучаемого явления, процесса или случайная выборка от нескольких тысяч до нескольких десятков миллионов фигурантов) являются точными и конечными. Пересмотр их по существу, историографическая «апелляция» исключена - коррекция при любом пополнении информации возможна лишь на десятые и сотые доли процента.
В статьей до черта графиков, цифр и таблиц. Так что ничего этого показывать не буду, а только выложу выводы - а кто хочет, сам почитает, книга здесь. На самом деле, все в них и так было давно понятно, а многие выводы автора откровенно натянутые и многие можно было бы легко оспорить с помощью каких-то аргументов - но мне лень. Главное, что они доказывают хорошо известное - что красные исходили из рабочих и крестьян, что они были мотивированы на борьбу своим пролетарским происхождение, исходили из низов, тянулись к знаниям и происходили от народов, больше всего заинтересованных в революции - латышей, евреев и русских, последним принадлежало абсолютное большинство. И раз уж это доказано таким количеством цифр - полезно иметь под рукой.
Итак, посмотрим, как предложенные концепция, источники и методика их обработки помогают нам в постижении факторов, сформировавших человеческий политический спектр Революции 1917 г. и Гражданской войны в России.
Время, географическое и социальное место рождения и начального формирования будущих активистов военнореволюционной эпохи. В главном распределении «разноцветных» партийно-политических деятелей 1917-1922 гг. по шкале лет их рождения отличаются от нормального (гауссовского) неравенством частей и умножениями появления на свет активистов в циклические «смертные» годы. Единый пиковый отрезок их производства «правильно» пришелся на 1881-1891 гг. - период промежуточного сброса накопившегося избыточного давления в популяции на переходе от 28-летнего цикла 1857-1884 гг. к циклу 1885-1912 гг. Кстати, именно на этом отрезке Россия перешла рубеж абсолютного аграрного перенаселения с формированием аграрного вопроса как «гвоздя российской революции» с синхронным появлением других главных усилителей стремительно нараставшего напряжения - рабочего, национального вопросов и вопроса соотношения «общества» и власти.
Кривая лет рождения «разноцветных» активистов вооруженной борьбы отличается от «гражданских» фигурантов ППЭ лишь смещением пикового отрезка в середину 1890-х гг. по совокупности факторов
армейских потерь и призыва в ПМВ и синергической концентрации максимальной агрессии в молодых мужских когортах 1890-х годов рождения.
Движение времени / места появления на свет («инкубаторов») будущих активистов определялось соединением развития перенаселения и модернизации региона рождения и взросления. Потому «инкубаторы» еще до 1870-х гг. стартовали в западной полосе империи от Финляндии и Прибалтики до Новороссии, а в 1870-е - начале 1880-х гг. закатились и обосновались в макрорегионах ЦПР, ЦЧР, Средней и Нижней Волги, которые и станут основными поставщиками вожаков и ведомых в Гражданской войне.
Распределение активистов ВРФ по типу НП рождения (лишь частично совпадает с социально-сословным происхождением) также говорит о прямой связи аграрного перенаселения и его активирующих производных, включая индукцию агрессии, со степенью левой радикализации уроженцев. Потому большевики, эсеры и левые эсеры на 54,7, 58,4 и 67,6% соответственно родились в СНП, что на 10-12% превышает доли их крестьянского происхождения.
На природно-демографическую основу политически оформленной социальной агрессии указывает и общая динамика социальносословного происхождения фигурантов ППЭ: 60 лет крутого падения - от абсолютного большинства к ничтожному меньшинству - доли активистов из дворян, 6-тикратное падение доли выходцев из духовенства, почти 4-кратное - из купцов и почетных граждан и - крутое восхождение с 7,5% до 53% доли крестьянских детей со скачком долей выходцев из их урбанизированных превращений - городских рабочих, мещан и разночинцев.
А женщины ППЭ, несмотря на малочисленность (114 чел.), радуют еще одним доказательством «привязки» взлетов социальной агрессии к природно-демографическому ритму: несмотря на тогдашние чрезвычайные трудности жизненного прорыва для крестьянских дочерей с их общей не первой долей среди фигуранток ППЭ, треть из них родилась в 3-е семилетие 28-летнего цикла 1857-1884 гг., явив «пробивную» мощь «женских атак» пореформенной деревни.
Время и место рождения обеспечили корреляцию социальносословного происхождения и политического «цвета» активистов - в «красных» партиях большинство членов происходило из крестьян, в будущих «белых» первенствовали дворяне (абсолютно только среди октябристов), а самыми «мещанскими» оказались меньшевики.
Возраст в 1917 г. Со средним возрастом у активистов 19171922 гг. проще всего - чем моложе, тем «краснее», с тем лишь отличием, что в ППЭ - это переход от 58-летних «отцов» к 2530-летним «детям», а среди бойцов Гражданской войны разница в среднем возрасте между белыми и красными составляет менее 8 лет, что лишний раз указывает на доминанту общности синергизма формирования самых радикальных краев спектра социальной агрессии.
Фактор национальной принадлежности. Эта непростая часть синергизма социальной агрессии требует отдельной статьи, потому назовем лишь главные результаты обработки БД:
1) народы империи включались в социально-политическую борьбу по мере их национальной консолидации и включения в «национальный вопрос», поэтому для центристских и правых общероссийских партий более характерны «возрастные» (46-48 лет в 1917 г.) не восточнославянские включения из уже консолидированных народов (поляки, российские немцы и «нероссийские» европейцы).
Формировавшиеся, осознававшие себя нации делегировали своих молодых (32-38 лет в 1917 г.) представителей по преимуществу в «оранжево-красную» зону политического спектра. Евреи как особый случай были хорошо представлены во всех партиях, кроме крайне правых, с постепенным увеличением своей доли на левом фланге с наибольшей среди меньшевиков;
2) доли в ППЭ, заметно превышавшие долю народа в населении империи в 1897 г., следовали в порядке убывания: евреи, «нероссийские» европейцы, армяне, латыши, русские (!) и грузины, что указывает на социоестественный синергизм социальной агрессии данного типа;
3) русских, как в ППЭ, так и среди активистов Гражданской войны - «квалифицированное большинство», а суммарная «восточнославянская» доля - не менее 90%. Включение консолидировавшихся наций (прежде всего украинцев и евреев) в политическую борьбу шаг за шагом понижало долю русских в ППЭ с 77-78% в родившихся до 1857 г. до 43,5% в родившихся в 1892-1898 гг., но в родившихся после 1898 г. доля русских скачком вернулась к 71,2%. Два данных явления говорят о социоестественном залоге формирования российской ППЭ;
4) национальная структура вооруженных активистов Гражданской войны не только сходна с ППЭ в общем рисунке («восточнославянское» большинство в 90% и более, не менее 2/3 русских, почти совпадающий набор главных «нерусских» национальных групп), но и имеет существенные отличия. Общее отличие - вдвое меньший набор национальных групп (нехватки социоестественного синергизма агрессии + отсутствие военных навыков и опыта ПМВ). Среди ожидаемых и неожиданных различий национальных структур по трем главным цветам Гражданской войны - у белых кратно большие доли тюрко-татарской (мусульманской) группы, калмыков и христиан Кавказа (армяне, грузины, часть осетин), среди краскомов кратно больше евреев, белорусов, прибалтов и поляков, среди «зеленых» вожаков русских аж 84,1%, на всех неславян осталось лишь 3,8%.
Национальная структура краскомов Гражданской войны, ставших высшими офицерами РККА в межвоенный период по ряду позиций сильно отличается от национального состава кавалеров ордена Красного Знамени: евреев среди первых 11,3% (больше, чем украинцев!), но среди краснознаменцев всего 1,07% (меньше, чем у «белых евреев» с их 1,5%); у мусульманской группы обратная пропорция - 0,6% среди краскомов и 2,4% среди краснознаменцев; восточных славян среди краскомов - 71,3%, а среди краснознаменцев - 92,5%.
Во всех трех цветах актива Гражданской войны ничтожно мало «интернационалистов» с их высшей долей среди белых (1,1%) и с долей 0,8% среди «зеленых» вожаков и с менее 0,5% в совокупности красных активистов, что дополнительно подтверждает то, что в синергизме нашей «драке» внешний, интервенционистский фактор играл последнюю роль, а люди «извне» были такими же, как и «наши», продуктами и орудиями глобальной ВРФ.
Фактор «демографического мешка». Раз уже зашла речь о глобальном, то отметим, что наиболее смертоносные и формирующие события Гражданской войны состоялись, в отличие от Революции 1917 г., не в столичных регионах, а в расширяющейся полосе, западная дуга которой прошла от Северного Урала до Бессарабии, а восточная - от слияния Иртыша с Обью до стыка Грузии, Армении и Азербайджана. Удерживаясь от соблазна залезть за объяснениями в геофизику, укажем, что все доступные историку подсчеты доказывают присутствие за данной концентрацией войны и сопутствующих ей других средств массового убийства и нерождения социоестественного механизма регулировки перенаселенной популяции.
Другие сравнительные подсчеты (многомерная маркировка агрессии) по конкретным главным зонам вооруженного «зеленого» протеста и их не мятежных округ - антоновщина, махновщина, Вешенский мятеж, Западно-Сибирское восстание, «чапанная война», Ижевско-Воткинское восстание - без единого исключения говорят о развитии в них предельной агрессии по принципу работы «демографического мешка».
Миграционные индексы социальной агрессии. Движение объемов и качества миграций в нашей стране от великих реформ до ВОВ замечательно не столько понятными для активизировавшихся популяций восходящими линейными трендами, сколько тем, что это восхождение шло когортными волнами с идеально ритмичными пиками числа и долей будущих мигрантов, родившихся в период промежуточных сбросов избыточного демографического давления (1853-1863, 1881-1891, 1909-1919). Чем больше было избыточное давление, ухудшение качества жизни и рисков выживания в конкретной популяции любого уровня (от отдельного СНП до страны), тем большая доля из родившихся вступала с семьями и по отдельности в миграционные потоки, уходя в зависимости от уровня индивидуальной активности, амбиции в ближний город, в столицы или далеко на Восток.
Многие типы СНП - деревни, выселки, отруба, починки, поселки и т. п. - возникали в результате аграрной миграции внутри региона, т. е. изначально были концентрациями более активного населения и потому в итоге имели в 1,5 раза больший индекс эмиграции, чем популяции СНП, из чьих активных частей они когда-то возникли.
Фактор количества и качества образования. По связи количества и качества образования с «цветом» политической активности заметим, что движение к «красному» идет рука об руку со снижением общего образовательного уровня и (что важно!) возрастанием доли всяческого «недообразования» (незаконченного высшего, неполного среднего, неполного начального), становившегося хорошей почвой для выработки, столь характерной для маргиналов, «простых» радикальных решений сложнейших вопросов.
Фактор рода занятий. Связно с образовательным обеспечением политических «цветов» выглядит и формирующий фактор профессии активиста - чем ближе к «красному» краю, тем больше доли родов
занятий, не требующих не то что приличного, но и какого-либо образования вообще, с их суммарной долей, намного превышающей долю лиц с низшим образованием.
...Основные выводы. Суммируем представленное, делая шаг к более полному и непротиворечивому пониманию выбора разными частями революционной России разноцветных полотнищ, под которыми и в которых наши люди разовьют комплекс социальных конфликтов до массовой Гражданской войны, пройдут ее и, выжившие, с потомками будут долго осмысливать случившееся.
Единые базовые «виновники» взлета социальной агрессии в конкретно-историческое время в громадной разнородной стране - природно-демографические ритмы-регуляторы традиционных и переходных популяций, сопряженные с комплексом российских «вопросов» и перемноженные на экзогенные средства ВРФ в виде двух наших революций и участия в мировой войне. «Заведенная» на разностороннюю повышенную активность популяция массово вырабатывала вождей, исполнителей и катализаторов социальной агрессии, расходившихся по ее разноцветным каналам. Индивидуальные, собиравшиеся в групповые, выходы в радикальные, вооруженные края каналов социальной агрессии любого из трех главных цветов Гражданской войны определялись конкретным географическим и социальным временем / местом рождения и взросления будущего «бойца», наследственной повышенной активностью, девиациями родительской семьи и собственными психосексуальными комплексами, этнокультурными обременениями, степенью недообразованности и социальной маргинальности (переходности), конкретными отягчающими обстоятельствами личного жизненного опыта. В этом белые, красные, «зеленые» и все промежуточные цветовые комбинации активистов Гражданской войны были очень похожи. Только при движении к красной части ее спектра «анамнезы» бойцов менялись в сторону усугубления причин болезни.
Дьячков В.Л. Три цвета Гражданской войны // Гражданская война в российской истории: взгляд через столетие: материалы Всероссийской научной конференции, г. Москва, МПГУ, 20 апреля 2018 г. / под общ. ред. Г. В. Талиной. Москва: МПГУ, 2018. С. 97-98, 100-113, 120.
Давненько такой параши в руки не попадало. Часть лучших статей - это сознательная научно-прикрытая антисоветчина и конспирология (Войтикову привет). Худшие - это просто громогласная пропагандистская халтура, за которую руки надо рубить. Почти дно, в общем, этот сборник, но из пары статей кое-что выдрать можно. Особенно внушительной была целая статья-исследование на основе социометрии по ряду параметров участников гражданской войны. Репрезентативность и база исследования впечатляют.
Принцип историзма и заявленная проблема требуют создания и использования баз данных (БД), в которых связанная социографическая персональная информация представлена на непрерывных длинных линиях с центральным (в данном случае) отрезком, представляющем период с 1860-х по 1920-е гг., - время рождения наших активных участников исторического процесса и их потомства. К таковым БД относятся:
1) непрерывные длинные (от 100 до 250 лет) линии полной жизненной статистики по отдельным НП (архивные данные по 60 СНП, 5 городским приходам);
2) ЭБД «Вожаки» (вожаки и активные участники крестьянских протестов с 1880-х по1921 г.; 3523 чел.); 3) «авторские» ЭБД новых массовых источников (опросы женщин (10 тыс. персоналий), студенческие генеалогии (более 100 тыс. персоналий));
4) ЭБД по Героям Советского Союза (ГСС; 12,5 тыс. чел.) и по полным кавалерам ордена Славы (ПКС; 2671 чел.);
5) ЭБД по общероссийской и региональной социальной и политической элите 1860-х - 1940-х гг. (ЭПР; более 10 тыс. чел.);
6) общедоступные общесоюзные ЭБД советских потерь и активного участия советских граждан во Второй мировой войне (более 30 млн персоналий; https://www.obd-memorial.ru/; podvignaroda.ru/; http://old.v-ipe.ru/);
7) ЭБД жертв политических репрессий в СССР (3,5 млн чел.; http://lists.memo.ru/) с особой «тамбовской частью» на платформе Excel (8000 персоналий);
8) «авторская» ЭБД «Крестьянский мемориал» (3500 тамбовских крестьян, репрессированных в период коллективизации);
9) БД участников Белого движения (более 500 тыс. чел.; http://погибшие.рф/arhiv/uehastniki-grazhdanskoj-vojny/uehastniki-belogodvizheniya-
v-rossii/);
10) красных активистов - краснознаменцев (более 14 тыс. награжденных орденом Красного Знамени в 1918-1925 гг.; http://kdkv.narod.ru/WW1/index.html) и репрессированных командиров РККА (3000 офицеров, бывших на момент репрессии в звании выше майора; http://www.rkka.ru/handbook/personal/repress/main.htm);
11) «авторская» ЭБД «Зеленые», составленная по материалам сборника «Вожаки и лидеры Смуты. 1918-1822 гг. Биографические материалы» (сост. и науч. ред. А. В. Посадский. М., 2017);
12) сформированные В. Л. Дьячковым ЭБД по российским социально-антропонимическим процессам XVII - начала XXI в., линии лет рождения выдающихся деятелей мировой и российской истории последних двух тысячелетий, а также хронологии войн и революций в российской и всемирной истории.
Подчеркнем, что выводы-подсчеты, сделанные на основе квалифицированного анализа репрезентативной выборки (все представители изучаемого явления, процесса или случайная выборка от нескольких тысяч до нескольких десятков миллионов фигурантов) являются точными и конечными. Пересмотр их по существу, историографическая «апелляция» исключена - коррекция при любом пополнении информации возможна лишь на десятые и сотые доли процента.
В статьей до черта графиков, цифр и таблиц. Так что ничего этого показывать не буду, а только выложу выводы - а кто хочет, сам почитает, книга здесь. На самом деле, все в них и так было давно понятно, а многие выводы автора откровенно натянутые и многие можно было бы легко оспорить с помощью каких-то аргументов - но мне лень. Главное, что они доказывают хорошо известное - что красные исходили из рабочих и крестьян, что они были мотивированы на борьбу своим пролетарским происхождение, исходили из низов, тянулись к знаниям и происходили от народов, больше всего заинтересованных в революции - латышей, евреев и русских, последним принадлежало абсолютное большинство. И раз уж это доказано таким количеством цифр - полезно иметь под рукой.
Итак, посмотрим, как предложенные концепция, источники и методика их обработки помогают нам в постижении факторов, сформировавших человеческий политический спектр Революции 1917 г. и Гражданской войны в России.
Время, географическое и социальное место рождения и начального формирования будущих активистов военнореволюционной эпохи. В главном распределении «разноцветных» партийно-политических деятелей 1917-1922 гг. по шкале лет их рождения отличаются от нормального (гауссовского) неравенством частей и умножениями появления на свет активистов в циклические «смертные» годы. Единый пиковый отрезок их производства «правильно» пришелся на 1881-1891 гг. - период промежуточного сброса накопившегося избыточного давления в популяции на переходе от 28-летнего цикла 1857-1884 гг. к циклу 1885-1912 гг. Кстати, именно на этом отрезке Россия перешла рубеж абсолютного аграрного перенаселения с формированием аграрного вопроса как «гвоздя российской революции» с синхронным появлением других главных усилителей стремительно нараставшего напряжения - рабочего, национального вопросов и вопроса соотношения «общества» и власти.
Кривая лет рождения «разноцветных» активистов вооруженной борьбы отличается от «гражданских» фигурантов ППЭ лишь смещением пикового отрезка в середину 1890-х гг. по совокупности факторов
армейских потерь и призыва в ПМВ и синергической концентрации максимальной агрессии в молодых мужских когортах 1890-х годов рождения.
Движение времени / места появления на свет («инкубаторов») будущих активистов определялось соединением развития перенаселения и модернизации региона рождения и взросления. Потому «инкубаторы» еще до 1870-х гг. стартовали в западной полосе империи от Финляндии и Прибалтики до Новороссии, а в 1870-е - начале 1880-х гг. закатились и обосновались в макрорегионах ЦПР, ЦЧР, Средней и Нижней Волги, которые и станут основными поставщиками вожаков и ведомых в Гражданской войне.
Распределение активистов ВРФ по типу НП рождения (лишь частично совпадает с социально-сословным происхождением) также говорит о прямой связи аграрного перенаселения и его активирующих производных, включая индукцию агрессии, со степенью левой радикализации уроженцев. Потому большевики, эсеры и левые эсеры на 54,7, 58,4 и 67,6% соответственно родились в СНП, что на 10-12% превышает доли их крестьянского происхождения.
На природно-демографическую основу политически оформленной социальной агрессии указывает и общая динамика социальносословного происхождения фигурантов ППЭ: 60 лет крутого падения - от абсолютного большинства к ничтожному меньшинству - доли активистов из дворян, 6-тикратное падение доли выходцев из духовенства, почти 4-кратное - из купцов и почетных граждан и - крутое восхождение с 7,5% до 53% доли крестьянских детей со скачком долей выходцев из их урбанизированных превращений - городских рабочих, мещан и разночинцев.
А женщины ППЭ, несмотря на малочисленность (114 чел.), радуют еще одним доказательством «привязки» взлетов социальной агрессии к природно-демографическому ритму: несмотря на тогдашние чрезвычайные трудности жизненного прорыва для крестьянских дочерей с их общей не первой долей среди фигуранток ППЭ, треть из них родилась в 3-е семилетие 28-летнего цикла 1857-1884 гг., явив «пробивную» мощь «женских атак» пореформенной деревни.
Время и место рождения обеспечили корреляцию социальносословного происхождения и политического «цвета» активистов - в «красных» партиях большинство членов происходило из крестьян, в будущих «белых» первенствовали дворяне (абсолютно только среди октябристов), а самыми «мещанскими» оказались меньшевики.
Возраст в 1917 г. Со средним возрастом у активистов 19171922 гг. проще всего - чем моложе, тем «краснее», с тем лишь отличием, что в ППЭ - это переход от 58-летних «отцов» к 2530-летним «детям», а среди бойцов Гражданской войны разница в среднем возрасте между белыми и красными составляет менее 8 лет, что лишний раз указывает на доминанту общности синергизма формирования самых радикальных краев спектра социальной агрессии.
Фактор национальной принадлежности. Эта непростая часть синергизма социальной агрессии требует отдельной статьи, потому назовем лишь главные результаты обработки БД:
1) народы империи включались в социально-политическую борьбу по мере их национальной консолидации и включения в «национальный вопрос», поэтому для центристских и правых общероссийских партий более характерны «возрастные» (46-48 лет в 1917 г.) не восточнославянские включения из уже консолидированных народов (поляки, российские немцы и «нероссийские» европейцы).
Формировавшиеся, осознававшие себя нации делегировали своих молодых (32-38 лет в 1917 г.) представителей по преимуществу в «оранжево-красную» зону политического спектра. Евреи как особый случай были хорошо представлены во всех партиях, кроме крайне правых, с постепенным увеличением своей доли на левом фланге с наибольшей среди меньшевиков;
2) доли в ППЭ, заметно превышавшие долю народа в населении империи в 1897 г., следовали в порядке убывания: евреи, «нероссийские» европейцы, армяне, латыши, русские (!) и грузины, что указывает на социоестественный синергизм социальной агрессии данного типа;
3) русских, как в ППЭ, так и среди активистов Гражданской войны - «квалифицированное большинство», а суммарная «восточнославянская» доля - не менее 90%. Включение консолидировавшихся наций (прежде всего украинцев и евреев) в политическую борьбу шаг за шагом понижало долю русских в ППЭ с 77-78% в родившихся до 1857 г. до 43,5% в родившихся в 1892-1898 гг., но в родившихся после 1898 г. доля русских скачком вернулась к 71,2%. Два данных явления говорят о социоестественном залоге формирования российской ППЭ;
4) национальная структура вооруженных активистов Гражданской войны не только сходна с ППЭ в общем рисунке («восточнославянское» большинство в 90% и более, не менее 2/3 русских, почти совпадающий набор главных «нерусских» национальных групп), но и имеет существенные отличия. Общее отличие - вдвое меньший набор национальных групп (нехватки социоестественного синергизма агрессии + отсутствие военных навыков и опыта ПМВ). Среди ожидаемых и неожиданных различий национальных структур по трем главным цветам Гражданской войны - у белых кратно большие доли тюрко-татарской (мусульманской) группы, калмыков и христиан Кавказа (армяне, грузины, часть осетин), среди краскомов кратно больше евреев, белорусов, прибалтов и поляков, среди «зеленых» вожаков русских аж 84,1%, на всех неславян осталось лишь 3,8%.
Национальная структура краскомов Гражданской войны, ставших высшими офицерами РККА в межвоенный период по ряду позиций сильно отличается от национального состава кавалеров ордена Красного Знамени: евреев среди первых 11,3% (больше, чем украинцев!), но среди краснознаменцев всего 1,07% (меньше, чем у «белых евреев» с их 1,5%); у мусульманской группы обратная пропорция - 0,6% среди краскомов и 2,4% среди краснознаменцев; восточных славян среди краскомов - 71,3%, а среди краснознаменцев - 92,5%.
Во всех трех цветах актива Гражданской войны ничтожно мало «интернационалистов» с их высшей долей среди белых (1,1%) и с долей 0,8% среди «зеленых» вожаков и с менее 0,5% в совокупности красных активистов, что дополнительно подтверждает то, что в синергизме нашей «драке» внешний, интервенционистский фактор играл последнюю роль, а люди «извне» были такими же, как и «наши», продуктами и орудиями глобальной ВРФ.
Фактор «демографического мешка». Раз уже зашла речь о глобальном, то отметим, что наиболее смертоносные и формирующие события Гражданской войны состоялись, в отличие от Революции 1917 г., не в столичных регионах, а в расширяющейся полосе, западная дуга которой прошла от Северного Урала до Бессарабии, а восточная - от слияния Иртыша с Обью до стыка Грузии, Армении и Азербайджана. Удерживаясь от соблазна залезть за объяснениями в геофизику, укажем, что все доступные историку подсчеты доказывают присутствие за данной концентрацией войны и сопутствующих ей других средств массового убийства и нерождения социоестественного механизма регулировки перенаселенной популяции.
Другие сравнительные подсчеты (многомерная маркировка агрессии) по конкретным главным зонам вооруженного «зеленого» протеста и их не мятежных округ - антоновщина, махновщина, Вешенский мятеж, Западно-Сибирское восстание, «чапанная война», Ижевско-Воткинское восстание - без единого исключения говорят о развитии в них предельной агрессии по принципу работы «демографического мешка».
Миграционные индексы социальной агрессии. Движение объемов и качества миграций в нашей стране от великих реформ до ВОВ замечательно не столько понятными для активизировавшихся популяций восходящими линейными трендами, сколько тем, что это восхождение шло когортными волнами с идеально ритмичными пиками числа и долей будущих мигрантов, родившихся в период промежуточных сбросов избыточного демографического давления (1853-1863, 1881-1891, 1909-1919). Чем больше было избыточное давление, ухудшение качества жизни и рисков выживания в конкретной популяции любого уровня (от отдельного СНП до страны), тем большая доля из родившихся вступала с семьями и по отдельности в миграционные потоки, уходя в зависимости от уровня индивидуальной активности, амбиции в ближний город, в столицы или далеко на Восток.
Многие типы СНП - деревни, выселки, отруба, починки, поселки и т. п. - возникали в результате аграрной миграции внутри региона, т. е. изначально были концентрациями более активного населения и потому в итоге имели в 1,5 раза больший индекс эмиграции, чем популяции СНП, из чьих активных частей они когда-то возникли.
Фактор количества и качества образования. По связи количества и качества образования с «цветом» политической активности заметим, что движение к «красному» идет рука об руку со снижением общего образовательного уровня и (что важно!) возрастанием доли всяческого «недообразования» (незаконченного высшего, неполного среднего, неполного начального), становившегося хорошей почвой для выработки, столь характерной для маргиналов, «простых» радикальных решений сложнейших вопросов.
Фактор рода занятий. Связно с образовательным обеспечением политических «цветов» выглядит и формирующий фактор профессии активиста - чем ближе к «красному» краю, тем больше доли родов
занятий, не требующих не то что приличного, но и какого-либо образования вообще, с их суммарной долей, намного превышающей долю лиц с низшим образованием.
...Основные выводы. Суммируем представленное, делая шаг к более полному и непротиворечивому пониманию выбора разными частями революционной России разноцветных полотнищ, под которыми и в которых наши люди разовьют комплекс социальных конфликтов до массовой Гражданской войны, пройдут ее и, выжившие, с потомками будут долго осмысливать случившееся.
Единые базовые «виновники» взлета социальной агрессии в конкретно-историческое время в громадной разнородной стране - природно-демографические ритмы-регуляторы традиционных и переходных популяций, сопряженные с комплексом российских «вопросов» и перемноженные на экзогенные средства ВРФ в виде двух наших революций и участия в мировой войне. «Заведенная» на разностороннюю повышенную активность популяция массово вырабатывала вождей, исполнителей и катализаторов социальной агрессии, расходившихся по ее разноцветным каналам. Индивидуальные, собиравшиеся в групповые, выходы в радикальные, вооруженные края каналов социальной агрессии любого из трех главных цветов Гражданской войны определялись конкретным географическим и социальным временем / местом рождения и взросления будущего «бойца», наследственной повышенной активностью, девиациями родительской семьи и собственными психосексуальными комплексами, этнокультурными обременениями, степенью недообразованности и социальной маргинальности (переходности), конкретными отягчающими обстоятельствами личного жизненного опыта. В этом белые, красные, «зеленые» и все промежуточные цветовые комбинации активистов Гражданской войны были очень похожи. Только при движении к красной части ее спектра «анамнезы» бойцов менялись в сторону усугубления причин болезни.
Дьячков В.Л. Три цвета Гражданской войны // Гражданская война в российской истории: взгляд через столетие: материалы Всероссийской научной конференции, г. Москва, МПГУ, 20 апреля 2018 г. / под общ. ред. Г. В. Талиной. Москва: МПГУ, 2018. С. 97-98, 100-113, 120.