Стенограмма вечера воспоминаний фабрично-заводской комиссии рабочих-подпольщ. ст. Воронеж II
ГАОПИВО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 533.
ОБОРОНА ГОРОДА ВОРОНЕЖА ОТ НАШЕСТВИЯ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ В 1919 ГОДУ
1919 г.
Стенограмма вечера воспоминаний фабрично-заводской Комиссии рабочих-подпольщ. ст. Воронеж II
от I ноября 1927 года.
ВЕЧЕР ВОСПОМИНАНИЙ УЧАСТНИКОВ НАЛЕТА НА ВОРОНЕЖ БАНД: МАМОНТОВА и ШКУРО /на ст. Воронеж II-й/
I-го Ноября 1927 года.
ГАЙДУС.
Империалистическая война заставила многих рабочих призадуматься. Еще в 12 году при Ленских Событиях рабочие всколыхнулись.
Империалистическая война была затеяна буржуазией и рабочие начали это понимать. Так или иначе, 17-й год всколыхнул окончательно рабочих и с их помощью удалось свергнуть Николая II-го. Начинается Февральская Революция приходит I-е Мая. В это время министра иностранных дел МИЛЮКОВ объявил: «Война до победного конца». Рабочие солдаты войны не хотели. Каждому рабочему стало ясно, что его обманывают и ведут на бойню. Наконец летом начали создаваться советы. Я работал в первом месткоме, а также в Городском Совете. Я помню, что был спор, относительно того, как назвать нашу Республику: буржуазной, социал-демократической или еще какой нибудь. Подошел Июль месяц, который у на как будто бы не отразился, но все же мы знали, что что-то творится в центре. Я помню, что тогда писали, что большевики арестовывают рабочих и были некоторые несознательные рабочие, которые этому верили.
Подошло 30-е Октября, день победы пролетариата. Рабочие массы, рабочие социал-демократы пошли и свергнули буржуазное Правительство, взяв власть в свои руки. Буржуазия смеялась: Вам не справиться, мы справились и жизнь пошла своим чередом. Прошел Октябрь, начинается гражданская война. В это время бежит с фронта КОРНИЛОВ, который со своими ингушами хотел прорваться и спасти Николая II-го.
У нас была создана тройка, во главе которой Лухопат, я и Николай Морозов. Нам было дано задание, чтобы ни один поезд не прошел через нашу станцию. В это время заключался Брестский мир. У нас на станции было 5 эшелонов с военными, /1/ которые требовали немедленной отправки. Я их уговаривал подождать и у нас на этой почве бывали конфликты. В последнюю ночь в 12, 20 на мое счастье принесли депешу о том, что КОРНИЛОВ пойман и можно движение открыть. Эшелоны были пропущены.
Революция идет своим порядком, а в это время на нас наседают со всех сторон разные контр-революционные банды. У нас стала база №6, №1, №42 на новых путях. В это время я был послан на открытие школы 2-й ступени на Плехановской ул. №26, где жил комиссар Губмилиции Смирнов, он же командир рабочих частей.
Я помню, что мы захватили момент взрыва на нашей станции. Станция была окружена цепью, я пробился через цепь. Меня спрашивают кто я и зачем, я ответил какой-то ложью, когда это было необходимо. Взрыв был устроен белыми, которые хотели победить во что бы то ни стало.
Белые наступали со всех сторон. Перед этим моментом у нас был создан местный Комитет, устроили заседание, подсчитали свои силы. Был избран сначала Ревком, а потом Военный Ревком. Я был членом и Товарищ. Председателя Военного Ревкома.
На первом пути остановился Петровский - анархист, который вредил власти Совета. Нужно было разобрать пути, я пошел туда, пули жужжат, но все же я дошел до рельс. В конце концов Петровская банда была ликвидирована.
Явился Мамонтов, который у нас взорвался 23 моста. Мы со своей ячейкой отступили по направлению к Лискам, но не дошли до Лисок, на разъезде Б………. Мамонтов отобрал наш поезд и нам пришлось кое-как спастись. Я за полтора суток очутился за несколько верст от Лисок, потом вернулся в Лиски. Оказывается, меня похоронили, но я потом воскрес. Доходим до Бадеева, там получились сведения, что Воронеж очищен. Отправились пешком в Воронеж измученные, голодные и раздеты. Пришли в Воронеж, оказывается, СМИРНОВ уже убит, дела неважны. Мы приступили к исправлению Донского моста, над которым провозились 10 дней.
Теперь черт несет Шкуро. Мы с ячейкой отправились в Грязи, там пришлось работать на мостах. Открыли сообщение с Москвой, мы пошли на Москву. Из Москвы меня назначили в Козлов /2/ оттуда я приехал в Грязи. Доходим до Графского, а в это время ЧЕРНЫШОВ стоял там и стояли отряды Губревкома и Губчека. В 8 час. утра Воронеж пал. Начали грузить дрова на паровозы. В 4 часа 24-го Октября, мы были в Воронеже. Отроженский мост был испорчен, я кое-как перебрался на другую сторону. Пришли на наши вокзал, заходим в ОРТЧК, смотрим горят свечи, паникадила и т.д., а Правления дороги нет. Новый Губревком в это время выпустил газету. Я встречаю МОТАЕВА, тот спрашивает, что мне делать. Я его отправил на свое место и посоветывал ему проявлять побольше инициативы. На станции Воронеж II, 270 человек во главе с администрацией ушло, одни со страху, а другие просто так. Администрация ушла, боясь что ее поколотят. Опять встречаем МОТАВЕВА, начальника участка нет, помощника нет, ПЧ нет, ДЧ нет, не знаем что делать. Тогда я заявил: ты Иванов, будь начальником депо, ты Степанов помощником, а я буду комиссаром пути.
Встречаю БОГДАНОВА, тот мне говорит, что рабочих нет и он не знает, что ему делать. Я предложил ему принять временных рабочих, на переезде я встретил человек 20, смотрю, это мои рабочие. Я им предложил работать, они согласились. Нужно было достать продовольствие, мы поехали за добычей. Пройти было очень трудно, так как всюду был бой, но дело обошлось благополучно. У Шкуро была и соль, и мука, а у нас ничего.
Я помню Инженера Назарова, который работал у нас несмотря ни на что, другой же инженер, француз Левитан заболел и отказался поэтому работать.
Мы получили приказ пропустить армию Буденного и 1-го декабря армия Буденного была проведена до Касторного. Приехали в Латное, Воронежская водокачка была сильно повреждена. Нам пришлось ее опять починять.
Рабочие сначала не хотели выходить на работу, потому что нет хлеба, но на мое счастье приехал КАЛИНИН, который нам дал 360 пудов хлеба.
Дальше нам нужно было исправлять мост через Дон, при чем нужно отметить, что повсюду водокачки были повреждены. /3/ Мне пришлось пластинами накрыть нашу водокачку, а сверху укрыть навозом. Приходилось очень трудно, только что успевали рабочие налить воды, как начиналась тревога.
К 1925 году мосты были подняты, все было исправлено. Рабочие и крестьяне понемногу начинают привыкать к новой жизни и вряд ли отдадут назад свои завоевания.
Да здравствует мировая революция, да здравствует Коминтерн, ведущий пролетариат всего мира к всемирной революции.
ТИТОВ.
Мне придется только дополнить несколько тов. ГАЙДУС. При всех тез трудностях и недостатках, которые мы имели, мы все же подошли к 10-й годовщине Октябрьской Революции. Достижения наши неоспоримы.
Вы знаете при каких трудностях приходилось делать переворот. По психологии наши железнодорожники очень тяжелы на подъем и часто они терялись и не знали что делать. У нас выходила газета «Копейка», которую издавали наши железнодорожники. Я помню, что мы читали эту газету во время обеденного перерыва и жандармы потихоньку подходили к нам, интересуясь, что читают наши рабочие.
Теперь я перехожу к самому основному. Вы знаете хорошо, что у нас был Районный Комитет, а потом по распоряжению из Центра у нас организовался Революционный Комитет. Первый состав Ревкома был: Тузулуков - Председатель, ГАЙДУС - заместитель, ТИТОВ, КАЗАНЦЕВ и ВАСИЛЕВСКИЙ - члены Ревкома. Этот состав начал проводить в жизнь задание партии большевиков и Советской власти. Работать было довольно трудно, потому что Ревком состоял из старых рабочих, которые никогда не стояли у Правления. Власть Ревкома была неограниченная. В это время у нас были саботажники в административном аппарате. Ревком боролся с саботажем. Особенно трудно Ревкому пришлось с Гудковым, который был очень упрям и никогда не хотел подчиняться. Необходимо было начинать работу, поставить всюду охрану, Ревкому приходилось очень разбрасываться и нужно было поэтому иметь под руками такой состав рабочих, который сочув-/4/-ствовал бы Советской власти и партии. Была созвана боевая дружина для охраны дороги, но больше всего для охраны революции. этот момент кажется очень незначительным, но ведь из этих моментов складывалась революция. Эта боевая дружина сыграла большую роль, хотя я помню, что ее сначала даже высмеивали. Начальником боевой дружины был я, а после меня Казанцев.
Я помню одну историю: продвигался состав Уральских казаков в полной боевой готовности, все были вооружены до зубов /около 8-ми составов/. Нужно было по данному нам заданию задержать эти эшелоны и разоружить их. Такое задание было смешно, потому что они имели прекрасное оружие и пулеметы, что представляло собой против них наша боевая дружина. Город нам дал отряд солдат и маленькую конницу в 15 или 20 человек. Мы с Козловым отправились к семафору, отряд повел правильное наступление, хотя мы сами не знали, куда мы лезем. Я помню, что ГАЙДУС говорил об анархистах, мы предложили Петровскому, у которого был броне-поезд и матросы пойти вместе с нами. Мы тогда не знали, что это за люди - анархисты. Петровский предложил такие условия, что возьмем то будет наша. Пустились на переговоры с белыми, я помню, что разговор между Петровским и белыми передавал Кутепов, а я сидел рядом и подслушивал. Петровский говорил: предлагаю от имени революции сдать все оружие. Там отвечали: от нашего имени предлагаем Вам сдать все оружие иначе будет плохо. В конце концов оружие, конечно, никто не сдал. Выкинули такой номер, когда увидели, что иначе сделать ничего нельзя: предложили им проехать мимо станции с закрытыми окнами и дверями до самых Грязей. 4 эшелона без задержки поехали до Грязей, разоружить их не пришлось, но их все-таки под Москвой разоружили.
Я помню, что нам вскоре сообщили о том, что на Курбатово идет наступление, но мы не знали в чем дело. Помню, что Соловьев отправил туда броне-вагон.
Вот действия нашей боевой дружины, правда, оно является маленькой каплей, но имеет громадное значение. Самое главное то, что эта дружина состояла исключительно из ра-/5/-бочих, ребята охотно записывались туда и оставались там до расформирования боевой дружины.
Теперь я напомнил о продвижении чехо-словаков, которые тоже были довольно сильны. Чехо-словаки сыграли в нашей революции большую роль, потому что со своим поездом они действовали в конечном счете совместно с Колчаком. Я помню, что мы сидели однажды в Ревкоме и вдруг узнаем, что двигаются один за другим эшелоны без семафора, без всяких установительных правил. За подписью Троцкого была дана телеграмма о том, чтобы задержать все эшелоны там, где они будут. Эти эшелоны было очень трудно задержать. Приезжает первый эшелон, мы его задерживаем и паровозов не даем. В это время в Ревком входят шесть человек: один офицер, и пять или шесть человек солдат. Офицер спрашивает: «Почему Вы нас не пропускаете». Ссылаться на телеграмму Троцкого, конечно, не было смысла и мы им отвечаем, что не пропускаем их потому, что у нас нет на это распоряжение. Они, чувствуя в себе силу стали настойчиво требовать и сказали, что если их не отправят, то они их пройдут сами. Мы им ответили, что их силе мы противопоставим свою. В конце концов они прошли, потому что у нас тогда регулярной армии не было, а если они и была, то была занята на фронте. Внутри страны было очень трудно удерживать охрану таким образом, чтобы не иметь никаких неприятностей.
Теперь относительно взрыва и о тех погибших товарищах которые там полегли. Продвигался в это время громадный эшелон в составе 120 вагонов, кажется, авиационный отряд. Этим отрядом руководили офицера. Я помню, что в одно прекрасное время я познакомился с самим Начальником отряда, который всегда ходил с Георгиевским крестом. Я сразу понял, что это за человек, но в то время у нас никаких авиационных отрядов не было и нам приходилось пользоваться тем, что есть. Как раз перед взрывом на своих аэропланах они вылетали и больше к нам не прилетали, а через несколько часов кто-то из контр-/6/-революционеров поджег цистерну с бензином и получился страшный взрыв. В конце концов из 120 вагонов, почти ничего не осталось, погибло 50 человек.
ГАЙДУС.
Я не осветил факт взрыва. Несмотря на все наши старания нам не удалось установить виновника, мы знаем только, что в тот же день кладовщик авто-базы №6 Воробьев плакал сидя на подножке вагона, а через несколько часов получился взрыв. Ясно, что взрыв был провокаторский. После этого взрыва Заведующий авто-базой №6 передался белым. 40 вагонов пероксилина пропало и 100 с лишним вагонов. Наши деповцы отогнали часть вагонов к холодильникам и тем уменьшили пожар. Рельсы были откиданы к кабельному заводу и к депо.
КОЗЛОВ.
Я дополню по поводу взрыва. Когда загорелись вагоны там были ценные материалы, которые нужно было спасти. Вагоны горели постепенно, но я помню, что двери были открыты и около вагонов стояла цистерна с бензином. К этой то цистерне был проведен фитиль. Между прочим мне Устинов предлагал пойти туда, но я как более опытный заявил, что итти туда опасно, потому что цистерна с бензином взорвется и мы погибнем. Только что я это проговорил, как сделался взрыв. Взрыв был такой сильный, что в Мастерской стекла были выбиты.
СОЛОВЬЕВ.
Когда оглядываешься на 10 лет назад, то не верится, что мы все это пережили. Я помню дни наступления Мамонтова, в тот момент имелась небольшая кучка красногвардейцев более дисциплинированная, которая помогала нам в гражданской войне. По зданиям Совета Обороны и Политотдела необходимо было встретить Мамонтовский броневик, идущий со стороны «Латной». Членами партии большевиков были нагружены на станции Юго-Восточн. ж.д. две платформы разным хламом, главным образом железным, чтобы платформы имели большую тяжесть. На эти платформы было кроме того истрачено по 10 пудов пероксилина. Когда все это было готов, то нужно было эти платформы направить к месту нахождения противника. У нас был план с помощью их взорвать броневик противника. /7/
Мне пришлось выехать на авто-моторе, но я не успел доехать до 6 сажен. моста потому что были сняты два звена рельс. Я сделал распоряжение положить рельсы, а сам пошел до 9-го разъезда. Я обнаружил полный хаос на этом разъезде, там тое были разобраны рельсы и кроме того отсутствовала охрана Донского моста. Вдруг я увидел, что Мамонтовский броневик двигается по направлению к Воронежу. Я должен был во что бы то ни стало выполнять данное мне задание и пустить платформы. Я повернул обратно, недоходя до шестисаженного моста я встретил НАРЧУКА, который у меня спросил, почему я медлю с отправкой платформ. Я ему долодил, в каком состоянии находится данный участок. К нам подъехал командир 3-й бригады на автомобиле и стал нас задерживать, а в этот момент Мамонтовский броневик подвигался. В этот период я не могу сказать, чтобы мы имели дисциплинированную воинскую часть, а поэтому, как только показался Мамонтовский броневик, красноармейцы стали отступать и никак не могли их удержать. Командир 3-й бригады, выполнив свое дело уехал на автомобиле. В конце концов платформы были пущены, но с большим запозданием. Кроме того платформы не доехав до места назначения, вдруг остановились. Я подбежал к паровозу и когда взошел на него, то увидел там постороннего типа, которого в первый момент я хотел бы бросить в печь, но НАРЧУК мне отсоветовал это делать, так как впоследствии можно было бы выяснить, кто послал этого типа. Руководители Мамонтовского броневика увидели, что что то им загромождает путь и начали обстреливаться. Я все-таки благополучно добрался до Воронежа, здесь была паника потому, что Мамонтов бомбондировал Воронеж. Я сдал Казанцева под арест, а сам ушел.
Я сделал распоряжение Деревяшкину выяснить состояние рельс на новых путях, а сам взял 25 вагонов и пустил их по прямой линии навстречу Мамонтова. Получилась целая гора сломанных вагонов, которые загромоздили путь Мамонтову. Хотя и не удалось взорвать броневик Мамонтова, но все же мы задержали его, пожертвовав своим транспортом и дали возможность своей пехоте отступить. /8/
Возвращаясь обратно, мы вынуждены были пустить паровоз №1025, а после этого на маневрировавший здесь паровоз забрали аппараты с телеграфа и оружия бывшей охраны и стали продвигаться на Юго-Восточную. Здесь нам пришлось встретиться с перестрелкой на Задонское шоссе, но я остался невредимым. Спускаясь на станцию Юго-Восточной жел. дор. я заметил 3 поезда с злебом, которые необходимо было пустить на Отрожки. Мне пришлось взять два состава, присоединить и отправить в Отрожки.
В Отрожках мне пришлось участвовать на броне-летучки. Мамонтов не имел регулярной армии, а банды его терроризировали местное население своими грабежами и насилиями, но благодаря натиску красногвардейцев и благодаря тому, что нам помогало местное население, в конце концов удалось от Мамонтова избавиться.
После Мамонтова пришлось восстанавливать наше транспортное хозяйство. Недолго мы отдыхали, появился ШКУРО. При наступлении ШКУРО мое участие заключалось в том, что при отступлении коммунистических отрядов я пошел до Отрожек, а оттуда до Грязей, где принимал участие в постройке обводного моста. Это было необходимо, так как Шкуро соединился с Мамонтовым, а нам нужно было сохранить большой поезд с обмундированием и хлебом. Если бы не было активного участия членов партии и местных рабочих, то я полагаю, что нам едва ли удалось спасти народное достояние.
Теперь мы идем гигантскими шагами вперед в смысле культурном и в смысле хозяйственном.
КУРОЧКИН.
Я хочу сказать несколько слов относительно тов. Гайдуса. Тов. Гайдус был арестован еще в 1905 году. При занятии нашего района ШКУРО я помню, что при моем участии шли два вагона с паровозом запломбированные. Из этих вагонов вышли два офицера и требовали товарища ГАйдуса. Я хочу сказать, что тов. Гайдус часто подвергался всяким неожиданностям и мог быть несколько раз убит.
ПОПОВ.
Я помню переход власти от буржуазии к нам, я помню, где было наше первое собрание - и депо, помню, что пришел на собрание и выступал тов. Гайдус, который нам говорил, что власть /9/ перешла в руки рабочих. Я помню, как однажды мы с некоторыми товарищами с Гайдусом встретили роту солдат и кто-то сказал, что Гайдус кадет. Солдаты поставили Гайдуса к стенке и направили на него пулеметы. Я отметил один из моментов, а таких было немало. Помню, что при наступлении Деникина со станции Давыдовка, Гайдус продвигал вагоны для того, чтобы задержать наступление Деникина. /10/
ОБОРОНА ГОРОДА ВОРОНЕЖА ОТ НАШЕСТВИЯ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ В 1919 ГОДУ
1919 г.
Стенограмма вечера воспоминаний фабрично-заводской Комиссии рабочих-подпольщ. ст. Воронеж II
от I ноября 1927 года.
ВЕЧЕР ВОСПОМИНАНИЙ УЧАСТНИКОВ НАЛЕТА НА ВОРОНЕЖ БАНД: МАМОНТОВА и ШКУРО /на ст. Воронеж II-й/
I-го Ноября 1927 года.
ГАЙДУС.
Империалистическая война заставила многих рабочих призадуматься. Еще в 12 году при Ленских Событиях рабочие всколыхнулись.
Империалистическая война была затеяна буржуазией и рабочие начали это понимать. Так или иначе, 17-й год всколыхнул окончательно рабочих и с их помощью удалось свергнуть Николая II-го. Начинается Февральская Революция приходит I-е Мая. В это время министра иностранных дел МИЛЮКОВ объявил: «Война до победного конца». Рабочие солдаты войны не хотели. Каждому рабочему стало ясно, что его обманывают и ведут на бойню. Наконец летом начали создаваться советы. Я работал в первом месткоме, а также в Городском Совете. Я помню, что был спор, относительно того, как назвать нашу Республику: буржуазной, социал-демократической или еще какой нибудь. Подошел Июль месяц, который у на как будто бы не отразился, но все же мы знали, что что-то творится в центре. Я помню, что тогда писали, что большевики арестовывают рабочих и были некоторые несознательные рабочие, которые этому верили.
Подошло 30-е Октября, день победы пролетариата. Рабочие массы, рабочие социал-демократы пошли и свергнули буржуазное Правительство, взяв власть в свои руки. Буржуазия смеялась: Вам не справиться, мы справились и жизнь пошла своим чередом. Прошел Октябрь, начинается гражданская война. В это время бежит с фронта КОРНИЛОВ, который со своими ингушами хотел прорваться и спасти Николая II-го.
У нас была создана тройка, во главе которой Лухопат, я и Николай Морозов. Нам было дано задание, чтобы ни один поезд не прошел через нашу станцию. В это время заключался Брестский мир. У нас на станции было 5 эшелонов с военными, /1/ которые требовали немедленной отправки. Я их уговаривал подождать и у нас на этой почве бывали конфликты. В последнюю ночь в 12, 20 на мое счастье принесли депешу о том, что КОРНИЛОВ пойман и можно движение открыть. Эшелоны были пропущены.
Революция идет своим порядком, а в это время на нас наседают со всех сторон разные контр-революционные банды. У нас стала база №6, №1, №42 на новых путях. В это время я был послан на открытие школы 2-й ступени на Плехановской ул. №26, где жил комиссар Губмилиции Смирнов, он же командир рабочих частей.
Я помню, что мы захватили момент взрыва на нашей станции. Станция была окружена цепью, я пробился через цепь. Меня спрашивают кто я и зачем, я ответил какой-то ложью, когда это было необходимо. Взрыв был устроен белыми, которые хотели победить во что бы то ни стало.
Белые наступали со всех сторон. Перед этим моментом у нас был создан местный Комитет, устроили заседание, подсчитали свои силы. Был избран сначала Ревком, а потом Военный Ревком. Я был членом и Товарищ. Председателя Военного Ревкома.
На первом пути остановился Петровский - анархист, который вредил власти Совета. Нужно было разобрать пути, я пошел туда, пули жужжат, но все же я дошел до рельс. В конце концов Петровская банда была ликвидирована.
Явился Мамонтов, который у нас взорвался 23 моста. Мы со своей ячейкой отступили по направлению к Лискам, но не дошли до Лисок, на разъезде Б………. Мамонтов отобрал наш поезд и нам пришлось кое-как спастись. Я за полтора суток очутился за несколько верст от Лисок, потом вернулся в Лиски. Оказывается, меня похоронили, но я потом воскрес. Доходим до Бадеева, там получились сведения, что Воронеж очищен. Отправились пешком в Воронеж измученные, голодные и раздеты. Пришли в Воронеж, оказывается, СМИРНОВ уже убит, дела неважны. Мы приступили к исправлению Донского моста, над которым провозились 10 дней.
Теперь черт несет Шкуро. Мы с ячейкой отправились в Грязи, там пришлось работать на мостах. Открыли сообщение с Москвой, мы пошли на Москву. Из Москвы меня назначили в Козлов /2/ оттуда я приехал в Грязи. Доходим до Графского, а в это время ЧЕРНЫШОВ стоял там и стояли отряды Губревкома и Губчека. В 8 час. утра Воронеж пал. Начали грузить дрова на паровозы. В 4 часа 24-го Октября, мы были в Воронеже. Отроженский мост был испорчен, я кое-как перебрался на другую сторону. Пришли на наши вокзал, заходим в ОРТЧК, смотрим горят свечи, паникадила и т.д., а Правления дороги нет. Новый Губревком в это время выпустил газету. Я встречаю МОТАЕВА, тот спрашивает, что мне делать. Я его отправил на свое место и посоветывал ему проявлять побольше инициативы. На станции Воронеж II, 270 человек во главе с администрацией ушло, одни со страху, а другие просто так. Администрация ушла, боясь что ее поколотят. Опять встречаем МОТАВЕВА, начальника участка нет, помощника нет, ПЧ нет, ДЧ нет, не знаем что делать. Тогда я заявил: ты Иванов, будь начальником депо, ты Степанов помощником, а я буду комиссаром пути.
Встречаю БОГДАНОВА, тот мне говорит, что рабочих нет и он не знает, что ему делать. Я предложил ему принять временных рабочих, на переезде я встретил человек 20, смотрю, это мои рабочие. Я им предложил работать, они согласились. Нужно было достать продовольствие, мы поехали за добычей. Пройти было очень трудно, так как всюду был бой, но дело обошлось благополучно. У Шкуро была и соль, и мука, а у нас ничего.
Я помню Инженера Назарова, который работал у нас несмотря ни на что, другой же инженер, француз Левитан заболел и отказался поэтому работать.
Мы получили приказ пропустить армию Буденного и 1-го декабря армия Буденного была проведена до Касторного. Приехали в Латное, Воронежская водокачка была сильно повреждена. Нам пришлось ее опять починять.
Рабочие сначала не хотели выходить на работу, потому что нет хлеба, но на мое счастье приехал КАЛИНИН, который нам дал 360 пудов хлеба.
Дальше нам нужно было исправлять мост через Дон, при чем нужно отметить, что повсюду водокачки были повреждены. /3/ Мне пришлось пластинами накрыть нашу водокачку, а сверху укрыть навозом. Приходилось очень трудно, только что успевали рабочие налить воды, как начиналась тревога.
К 1925 году мосты были подняты, все было исправлено. Рабочие и крестьяне понемногу начинают привыкать к новой жизни и вряд ли отдадут назад свои завоевания.
Да здравствует мировая революция, да здравствует Коминтерн, ведущий пролетариат всего мира к всемирной революции.
ТИТОВ.
Мне придется только дополнить несколько тов. ГАЙДУС. При всех тез трудностях и недостатках, которые мы имели, мы все же подошли к 10-й годовщине Октябрьской Революции. Достижения наши неоспоримы.
Вы знаете при каких трудностях приходилось делать переворот. По психологии наши железнодорожники очень тяжелы на подъем и часто они терялись и не знали что делать. У нас выходила газета «Копейка», которую издавали наши железнодорожники. Я помню, что мы читали эту газету во время обеденного перерыва и жандармы потихоньку подходили к нам, интересуясь, что читают наши рабочие.
Теперь я перехожу к самому основному. Вы знаете хорошо, что у нас был Районный Комитет, а потом по распоряжению из Центра у нас организовался Революционный Комитет. Первый состав Ревкома был: Тузулуков - Председатель, ГАЙДУС - заместитель, ТИТОВ, КАЗАНЦЕВ и ВАСИЛЕВСКИЙ - члены Ревкома. Этот состав начал проводить в жизнь задание партии большевиков и Советской власти. Работать было довольно трудно, потому что Ревком состоял из старых рабочих, которые никогда не стояли у Правления. Власть Ревкома была неограниченная. В это время у нас были саботажники в административном аппарате. Ревком боролся с саботажем. Особенно трудно Ревкому пришлось с Гудковым, который был очень упрям и никогда не хотел подчиняться. Необходимо было начинать работу, поставить всюду охрану, Ревкому приходилось очень разбрасываться и нужно было поэтому иметь под руками такой состав рабочих, который сочув-/4/-ствовал бы Советской власти и партии. Была созвана боевая дружина для охраны дороги, но больше всего для охраны революции. этот момент кажется очень незначительным, но ведь из этих моментов складывалась революция. Эта боевая дружина сыграла большую роль, хотя я помню, что ее сначала даже высмеивали. Начальником боевой дружины был я, а после меня Казанцев.
Я помню одну историю: продвигался состав Уральских казаков в полной боевой готовности, все были вооружены до зубов /около 8-ми составов/. Нужно было по данному нам заданию задержать эти эшелоны и разоружить их. Такое задание было смешно, потому что они имели прекрасное оружие и пулеметы, что представляло собой против них наша боевая дружина. Город нам дал отряд солдат и маленькую конницу в 15 или 20 человек. Мы с Козловым отправились к семафору, отряд повел правильное наступление, хотя мы сами не знали, куда мы лезем. Я помню, что ГАЙДУС говорил об анархистах, мы предложили Петровскому, у которого был броне-поезд и матросы пойти вместе с нами. Мы тогда не знали, что это за люди - анархисты. Петровский предложил такие условия, что возьмем то будет наша. Пустились на переговоры с белыми, я помню, что разговор между Петровским и белыми передавал Кутепов, а я сидел рядом и подслушивал. Петровский говорил: предлагаю от имени революции сдать все оружие. Там отвечали: от нашего имени предлагаем Вам сдать все оружие иначе будет плохо. В конце концов оружие, конечно, никто не сдал. Выкинули такой номер, когда увидели, что иначе сделать ничего нельзя: предложили им проехать мимо станции с закрытыми окнами и дверями до самых Грязей. 4 эшелона без задержки поехали до Грязей, разоружить их не пришлось, но их все-таки под Москвой разоружили.
Я помню, что нам вскоре сообщили о том, что на Курбатово идет наступление, но мы не знали в чем дело. Помню, что Соловьев отправил туда броне-вагон.
Вот действия нашей боевой дружины, правда, оно является маленькой каплей, но имеет громадное значение. Самое главное то, что эта дружина состояла исключительно из ра-/5/-бочих, ребята охотно записывались туда и оставались там до расформирования боевой дружины.
Теперь я напомнил о продвижении чехо-словаков, которые тоже были довольно сильны. Чехо-словаки сыграли в нашей революции большую роль, потому что со своим поездом они действовали в конечном счете совместно с Колчаком. Я помню, что мы сидели однажды в Ревкоме и вдруг узнаем, что двигаются один за другим эшелоны без семафора, без всяких установительных правил. За подписью Троцкого была дана телеграмма о том, чтобы задержать все эшелоны там, где они будут. Эти эшелоны было очень трудно задержать. Приезжает первый эшелон, мы его задерживаем и паровозов не даем. В это время в Ревком входят шесть человек: один офицер, и пять или шесть человек солдат. Офицер спрашивает: «Почему Вы нас не пропускаете». Ссылаться на телеграмму Троцкого, конечно, не было смысла и мы им отвечаем, что не пропускаем их потому, что у нас нет на это распоряжение. Они, чувствуя в себе силу стали настойчиво требовать и сказали, что если их не отправят, то они их пройдут сами. Мы им ответили, что их силе мы противопоставим свою. В конце концов они прошли, потому что у нас тогда регулярной армии не было, а если они и была, то была занята на фронте. Внутри страны было очень трудно удерживать охрану таким образом, чтобы не иметь никаких неприятностей.
Теперь относительно взрыва и о тех погибших товарищах которые там полегли. Продвигался в это время громадный эшелон в составе 120 вагонов, кажется, авиационный отряд. Этим отрядом руководили офицера. Я помню, что в одно прекрасное время я познакомился с самим Начальником отряда, который всегда ходил с Георгиевским крестом. Я сразу понял, что это за человек, но в то время у нас никаких авиационных отрядов не было и нам приходилось пользоваться тем, что есть. Как раз перед взрывом на своих аэропланах они вылетали и больше к нам не прилетали, а через несколько часов кто-то из контр-/6/-революционеров поджег цистерну с бензином и получился страшный взрыв. В конце концов из 120 вагонов, почти ничего не осталось, погибло 50 человек.
ГАЙДУС.
Я не осветил факт взрыва. Несмотря на все наши старания нам не удалось установить виновника, мы знаем только, что в тот же день кладовщик авто-базы №6 Воробьев плакал сидя на подножке вагона, а через несколько часов получился взрыв. Ясно, что взрыв был провокаторский. После этого взрыва Заведующий авто-базой №6 передался белым. 40 вагонов пероксилина пропало и 100 с лишним вагонов. Наши деповцы отогнали часть вагонов к холодильникам и тем уменьшили пожар. Рельсы были откиданы к кабельному заводу и к депо.
КОЗЛОВ.
Я дополню по поводу взрыва. Когда загорелись вагоны там были ценные материалы, которые нужно было спасти. Вагоны горели постепенно, но я помню, что двери были открыты и около вагонов стояла цистерна с бензином. К этой то цистерне был проведен фитиль. Между прочим мне Устинов предлагал пойти туда, но я как более опытный заявил, что итти туда опасно, потому что цистерна с бензином взорвется и мы погибнем. Только что я это проговорил, как сделался взрыв. Взрыв был такой сильный, что в Мастерской стекла были выбиты.
СОЛОВЬЕВ.
Когда оглядываешься на 10 лет назад, то не верится, что мы все это пережили. Я помню дни наступления Мамонтова, в тот момент имелась небольшая кучка красногвардейцев более дисциплинированная, которая помогала нам в гражданской войне. По зданиям Совета Обороны и Политотдела необходимо было встретить Мамонтовский броневик, идущий со стороны «Латной». Членами партии большевиков были нагружены на станции Юго-Восточн. ж.д. две платформы разным хламом, главным образом железным, чтобы платформы имели большую тяжесть. На эти платформы было кроме того истрачено по 10 пудов пероксилина. Когда все это было готов, то нужно было эти платформы направить к месту нахождения противника. У нас был план с помощью их взорвать броневик противника. /7/
Мне пришлось выехать на авто-моторе, но я не успел доехать до 6 сажен. моста потому что были сняты два звена рельс. Я сделал распоряжение положить рельсы, а сам пошел до 9-го разъезда. Я обнаружил полный хаос на этом разъезде, там тое были разобраны рельсы и кроме того отсутствовала охрана Донского моста. Вдруг я увидел, что Мамонтовский броневик двигается по направлению к Воронежу. Я должен был во что бы то ни стало выполнять данное мне задание и пустить платформы. Я повернул обратно, недоходя до шестисаженного моста я встретил НАРЧУКА, который у меня спросил, почему я медлю с отправкой платформ. Я ему долодил, в каком состоянии находится данный участок. К нам подъехал командир 3-й бригады на автомобиле и стал нас задерживать, а в этот момент Мамонтовский броневик подвигался. В этот период я не могу сказать, чтобы мы имели дисциплинированную воинскую часть, а поэтому, как только показался Мамонтовский броневик, красноармейцы стали отступать и никак не могли их удержать. Командир 3-й бригады, выполнив свое дело уехал на автомобиле. В конце концов платформы были пущены, но с большим запозданием. Кроме того платформы не доехав до места назначения, вдруг остановились. Я подбежал к паровозу и когда взошел на него, то увидел там постороннего типа, которого в первый момент я хотел бы бросить в печь, но НАРЧУК мне отсоветовал это делать, так как впоследствии можно было бы выяснить, кто послал этого типа. Руководители Мамонтовского броневика увидели, что что то им загромождает путь и начали обстреливаться. Я все-таки благополучно добрался до Воронежа, здесь была паника потому, что Мамонтов бомбондировал Воронеж. Я сдал Казанцева под арест, а сам ушел.
Я сделал распоряжение Деревяшкину выяснить состояние рельс на новых путях, а сам взял 25 вагонов и пустил их по прямой линии навстречу Мамонтова. Получилась целая гора сломанных вагонов, которые загромоздили путь Мамонтову. Хотя и не удалось взорвать броневик Мамонтова, но все же мы задержали его, пожертвовав своим транспортом и дали возможность своей пехоте отступить. /8/
Возвращаясь обратно, мы вынуждены были пустить паровоз №1025, а после этого на маневрировавший здесь паровоз забрали аппараты с телеграфа и оружия бывшей охраны и стали продвигаться на Юго-Восточную. Здесь нам пришлось встретиться с перестрелкой на Задонское шоссе, но я остался невредимым. Спускаясь на станцию Юго-Восточной жел. дор. я заметил 3 поезда с злебом, которые необходимо было пустить на Отрожки. Мне пришлось взять два состава, присоединить и отправить в Отрожки.
В Отрожках мне пришлось участвовать на броне-летучки. Мамонтов не имел регулярной армии, а банды его терроризировали местное население своими грабежами и насилиями, но благодаря натиску красногвардейцев и благодаря тому, что нам помогало местное население, в конце концов удалось от Мамонтова избавиться.
После Мамонтова пришлось восстанавливать наше транспортное хозяйство. Недолго мы отдыхали, появился ШКУРО. При наступлении ШКУРО мое участие заключалось в том, что при отступлении коммунистических отрядов я пошел до Отрожек, а оттуда до Грязей, где принимал участие в постройке обводного моста. Это было необходимо, так как Шкуро соединился с Мамонтовым, а нам нужно было сохранить большой поезд с обмундированием и хлебом. Если бы не было активного участия членов партии и местных рабочих, то я полагаю, что нам едва ли удалось спасти народное достояние.
Теперь мы идем гигантскими шагами вперед в смысле культурном и в смысле хозяйственном.
КУРОЧКИН.
Я хочу сказать несколько слов относительно тов. Гайдуса. Тов. Гайдус был арестован еще в 1905 году. При занятии нашего района ШКУРО я помню, что при моем участии шли два вагона с паровозом запломбированные. Из этих вагонов вышли два офицера и требовали товарища ГАйдуса. Я хочу сказать, что тов. Гайдус часто подвергался всяким неожиданностям и мог быть несколько раз убит.
ПОПОВ.
Я помню переход власти от буржуазии к нам, я помню, где было наше первое собрание - и депо, помню, что пришел на собрание и выступал тов. Гайдус, который нам говорил, что власть /9/ перешла в руки рабочих. Я помню, как однажды мы с некоторыми товарищами с Гайдусом встретили роту солдат и кто-то сказал, что Гайдус кадет. Солдаты поставили Гайдуса к стенке и направили на него пулеметы. Я отметил один из моментов, а таких было немало. Помню, что при наступлении Деникина со станции Давыдовка, Гайдус продвигал вагоны для того, чтобы задержать наступление Деникина. /10/