Исповедь спекулянта Колчакии
Исповедь спекулянта.
Жизнь так странно столкнула меня, газетного работника, с ним, спекулянтом, и, что самое главное, словно нарочно, он был из той самой губернии, откуда я эвакуировался (бежал) от большевиков. Благодаря недостатку квартир в Омске, жить приходилось с кем угодно и где угодно. Мы, я и спекулянт, жили на окраине города, в лачуге простого, но с претензиями на всезнание, недалекого умственно и отчаянного в нравственном смысле мещанина. Спекулянт не знал, конечно, что я пишу в газетах, а я, в начале, не знал, что он отъявленный спекулянт. Приходилось со свечой коротать длинные зимние ночи, говорить о той губернии, которая нам обоим была близка, рассуждать на всякие темы. Как-то незаметно дошли до разговора о дороговизне, затем о все растущих ценах, о товарном голоде и, волей-неволей, добрались до разговора о спекулянтах. Мой земляк оказался на высоте знаний по злокачественной работе спекулянтов, которая распространилась по всему лицу Сибири, проникла в города и села, в деревни и станицы, охватила людей всяких положений и званий, вытащила с населения ни один миллион лишних денег, обрекла многомиллионную массу граждан со средним и незначительным достатком на товарно-продовольственный голод, нужду в предметах первейшей необходимости и, прямо надо сказать, почти разула и раздела. Не скрывая, он, мой земляк, при первой же речи о спекуляции, для пущей, видимо, доказательности своего знания спекулятивной работы сказал:
- Я тоже занимаюсь этим делом. Хорошее занятие. Игра славная. Познакомитесь с торговыми делами, бросите службу (он думал, что где-нибудь служу) и поймете, что зря коптили небо и драли штаны о стулья, посиживая в канцелярии. То ли дело - спекульнуть. Схватишь раз хороший куш и ждешь, когда можно еще схватить. Можно раз-два, - и готово: капитал петь и живи потом, как захочется.
Признаюсь, я очень был захвачен этими словами и страшно заинтересовался "хорошим занятием", а потому, как только встречался с земляком и наступала ночь, когда нельзя было ходить по улицам, я заговаривал с ним и незаметно разговор "с политики" (он большой любитель поговорить о ней) переводил на спекуляцию, и мой собеседник загорался каким-то особым огнем, в нем была видна какая то "жилка" насчет спекуляции и торговли и он с жаром, часами, отвечая на мои недоуменные вопросы, говорил и говорил об организации "дела", о том, как спекулянты работают и как работает он сам. Мне впоследствии начало казаться, что он хочет увлечь меня на путь спекуляции, а к концу, когда он уже мне все поведал, сказал:
- Хорошо бы и вам заняться таким делом. Пойдемте в компанию. Заработаете и уйдете из Сибири с деньгами. А можете продолжать дело и потом. Вы - в Европе, я в Азии. И будем производить обмен товарами. Подумайте...
И я до сих пор думаю, а мой земляк уехал во Владивосток "по делам", я ушел /25/ с квартиры, в которой в течение двух месяцев жил со спекулянтом, и придется ли когда либо встретиться с ним - не знаю.
То, что он мне рассказывал и рассказывая, документально некоторые факты подтвердил, я хочу, придерживаясь "натуры", поведать вам, читатель, ибо с этой отраслью - спекуляцией - торговой деятельности немногие знакомы, но очень многие ее влияние на себе испытывали, начну по порядку.
II
Вернулся я с фронта в 1917 году. Когда ехал оттуда начал дорогой "поигрывать" то тем товарцом, то другим. Гляжу: хорошо выходит, остаются лишки. Завлекся. Когда приехал домой, не стало охоты сельским хуторским делом, да торговлей в деревне заниматься. Бросил семью да и айда в Сибирь. Тут поступил в одну продовольственную управу служащим. Командировали меня и туда и сюда. Работал сильно, наторел с разными людьми. Узнал, что и как, отчего и почему. Вижу дорога торная, а дела большие, только умей пользоваться осторожно и знай - с кем. Сначала, когда увидел, как другие люди вокруг меня деньги загребают, не стесняются, напугался: ай-ай, какая страсть, как здорово человек человека раздевает, по миру пускает, с живого кожу дерет. Дальше-больше, в одном месте хорошо, в другом еще лучше. Один другого хлесче карманы набиваютъ. И хоть бы что. Забрала меня охота также заниматься. Познакомился с кем нужно, поговорил, ободрили: "Начинай, это не больно трудно". Бросил службу и начал. С теми, с которыми по службе имел дело, сошелся близко. В кармане денег было рублей 800, побаивался - не маловато ли, мол, но новые приятели успокоили.
- "Сыграешь ловко и на эти деньги зашибешь хороший куш".
И начал дело.
Подобрал двух товарищей - один из Вятки мужиченко, другой бывший приказчик.
Посоветовались и решили мужика (расторопный парень, где надо дурачком, несмышленышем притвориться) посадить в Благовещенске, сам я остаюсь в Омске, а приказчик, знаток по торговой части, едет во Владивостока Все между собою точно установили, как прибыль делить, как списываться друг с другом. Собрали капитал, у троих набралось около пяти тысяч, - и начали дело.
Мужичка отправили с первым поездом, в Благовещенск, вслед ему по почте десять посылок с маслом. Потом поехал приказчик. Ему тоже по почте вслед на всякий случай пять посылок масла. Через две недели от мужичка телеграмма:
- Выручил хорошо.
Слава Богу, - думаю, - счастливо началось.
На четвертой неделе от приказчика телеграмма:
- Масло продал в Чите очень выгодно.
Тут уже окончательно был осчастливен.
В Благовещенск телеграфирую:
- Пошли две тысячи во Владивосток.
А во Владивосток сообщаю:
- Купи галантереи, здесь цена высокая. Прихвати мануфактуры.
Все было исполнено как следует. Пошел обмен между нами. Я тут, они там, работаем хорошо. Бывают промахи, но пустяковские. Промахнешься на одном, на другом вдосталь наквитаешь.
Так началась моя работа. Чем дальше, тем лучше.
III
Месяца два прошло и у меня стал большой круг знакомых: один рыщет по мануфактуре, другой - по галантерее, третий - по водочным и табачным делам. Мы и водкой не брезгуем. Положишь в чемоданчик десяточек бутылок и едешь, по дороге, глядишь, нуждающемуся продашь и выручишь славно, дорогу, содержание оправдаешь. Все не из кармана, а в карман. Вот, когда завелся знакомством, то дело пошло хлесче. Сыпятся товары разные. Только успевай сбывать да направлять куда следует. Товарищи в Благовещенске и Владивостоке тоже познакомились там с кем надо и беспрерывно работают на багаже и на почте. Оборудовались знакомством и на железной дороге и на почте, там и тут свои люди, и дело идет. Там подмажешь, здесь подсунешь у кого товаръ лежит, а у нас бежит.
Прямо "фронт" образовали: Омск-Иркутск-Чита-Благовещенск-Владивосток. Конечно, на главных "направлениях агенты - от сцепщика вагонов до машиниста, от дежурного по путям до багажного и выше - состоять в нашей вере". Показываешься перед глазами такого агента и он знает, что тебе нужно. Улучить удобную минуту и на тайное совещание: "Товарец хошшь отправить"? - "Ну, знамо дело". - Сейчас к твоим услугам, особенно, когда задаточек солидный вручишь: "На, мол, на первый раз, остальное, когда свистнет машина и поезд тронется". Засуетится, забегает, все дело бросить, а нашего брата уважит да еще и товарищей прихватить, чтобы, значит, ни сучка, ни задоринки не было. Известно, с нашего брата сорвешь и прибавка к жалованью без декретов и без приказов.
Теперь у нас все это обделано. На многих станциях "толкач" и спасатель груза от реквизиций и конфискаций имеется. На некоторых поездах тоже имеются надежные кондуктора. Чуть-что и вызволять товарец из "беды", или сложат в таком месте, что никому невдомек. Устроят этак, а тебе писульку: "Приезжай, она больна". Вы удивлены, что так пишут: "она больна"? Не удивляйтесь. У нас выработана на этот счет целая система, шифры, условные телеграммы. Но об этом потом.
И вот, когда так мы обзавелись, дело зашагало. Нет в Омске ниток, в миг, сделаешь заминку на базаре, а потом выбросишь из запасов да по такой цене, что толкачи, проводники, спасатели - все с избытком будут оправданы, да и сам, сверх всего прочего, зашлешь копеечку.
Нарочно, через знакомых торговцев, устраиваешь на недельку товарный голод. Говоришь /26/ [ торговцам: "Скрой вот то и то. Потом и ты и мы наживем. За новый старый спустишь. Ну и делают так. Пройдет условное время и цена другая: "Только что полученный, новый товар и цена выше". Работаем и с торговцами.
И тут надо оборудовать и мануфактурщиков, и галантерейщиков, и "ходя"-китайца, чтобы одну линию держали - выгода для нас и выгода для них.
Теперь, слава Богу, все это у нас состряпано ловко. Дело налажено хорошо и все пружинки подвинчены.
Дальше уж работа, как товар покупать, как отправлять, как от преследований укрываться.
III
Товар закупаем по телеграммам. Из Владивостока пишут: много такого-то товара, смотришь здесь, сколько и чего на рынке, какая цена, можно ли сбыть в другую сторону. Видишь дело выгодное, телеграфируешь:
- Высылай такого-то товару почтой, постарайся купить повыгоднее.
Бери товар такой, что его на частное лицо на почте не принимают, то товарищ во Владивостоке или в Чите выхлопатывает у продовольственников разрешение на отправку в адрес той продовольственной организации, где я нахожусь. Все это делается быстро и скоро. Про-довольственники, особенно когда им товарищ наговорил, как страдает население того места, куда предполагается отправка, страдает от недостатка того или иного предмета и нуждается в том товаре, который предназначен для меня, - очень скоро "сочувствуют" "помощи" населению и дают-дают разрешения на что угодно и кому угодно.
Компаньон с разрешением в кармане отправляет посылки в адрес продовольственной управы, а потом, когда посылки находятся в дороге, идешь к начальнику почтовой конторы и заявляет: такие-то посылки, сданные мною, прошу переадресовать на имя такого-то.
И в место назначения шлется телеграмма почтовой конторы:
- «Посылки, отправленные при известии за номерами такими-то, ценные по 500 девять и по 300 тринадцать каждая, все на имя продовольственной управы, по заявлению отправителя С., выдайте А. М. Ш., такая то улица, д. номер такой-то".
И посылки поступают по назначению, т. е. в наши руки, а уж дальнейшее известно.
Таких телеграмм мы подаем тысячи и все достигают цели. Весь расход оправдывается с излишком.
Теперь, когда за нашим братом начали немного послеживать, мы стали осторожнее. Выдумали условные телеграммы и шифр.
Так нужно выписать из Читы или Харбина галантереи, шлем телеграмму своему человеку: "Шли денег, нужда большая, кланяюсь". А это значит: "Высылай галантерею, цена хорошая, заработаем".
Свой человек, получив такую телеграмму, действует наверняка. Все подбирает подходящее и всячески старается протолкнуть побольше откуда получил телеграмму.
Бывает, что почтой нельзя без риска отправить товар, то телеграфируешь: "Физа, приезжай по железной дороге, возьми белье".
Компаньон в Чите знает, что требуется, так как телеграмма на нашем языке означает:
- Товар отправь по железной дороге, возьми больше. *)
Когда же товарищи по работе хотят узнать узнать, как я сбыл, примерно, мануфактуру, то я отвечаю:
- "Передай Марусе, хлопочу ее деле усиленно".
Они знают, получив телеграмму, что значит "Маруся и ее дело". Оно значить:
- "Продал мануфактуру по высокой цене, прибыль большая".
Пускай-ка кто догадается, что значить "Маруся". А у нас масса всяких загадок. Мы письмами сообщаем друг другу, как будут посылаться телеграммы и что в них будет говориться. Свой словарь вырабатываем и под секретом держим. Вот образчик: Физа - товар, Маруся - мануфактура, белье больше, сто процентов - Катя, взял прибыль - (в сто процентов) Катя здоровьем поправляется и много др. У меня полная памятная книжка всяких слов для такого дела. Иначе нельзя, пожалуй влопаешься. Правда, изредка перекидываешься по-настоящему:
- "Купи кубового, шевита, здесь хорошо".
Но так редко, а больше по загадкам, да с отгадками.
Навострились на такой работе, что никакого труда не составляет. Сыпешь телеграммы и от себя и от родных или знакомых, подписываешься то Сидоровым, то Петровым. Нельзя, работа склизкая такая.
Всего не расскажешь, вот бы с нами поработали научились. Можно дела обделывать с кем угодно: с банками, с кооперативами, с земствами, с управами, с министерствами.
IV
Работать приходится лихорадочно, но радостно, когда хорошо обделаешь. Бывает в неделю зашибешь уйму прибыли.
Знамо дело, бывает, что приходится изворачиваться. Товару надо много, а в один адрес посылок принимают в один день по три только, то собираешь адреса знакомых и жаришь товарищу телеграмму:
- "Высылай разной мануфактуры десять (посылок) адрес Г. М. Ц., Омск, улица или фирма, такая то, А. И. В. 10 посылок, Омск, та-то, 10 посылок И. К., Омск, фирма "Т", 10 посылок Я. Е. Д. Омск, Перфильевский пер. д. № такой-то".
Товарищ из Владивостока и катит посылки, а все эти Ц. В. К. и проч. в мои руки отдают, а я уже по рынку раскатываю. И им за комиссию попадает и мы в накладе не бываем».
*) Все телеграммы мне были показаны в подлинниках и копиях. К. Т-ский. /27/
Хорошо работать и под фирмой продовольственников. Тут уже не десятками посылки посылаются, а сотнями. Любо глядеть, как оно с Востока в Омске доставляются.
С продовольственниками работа бойкая. Чуть чего какой-нибудь заправила сейчас поддержит:
- Нужда большая, население сильно страдает, прошу не задержать отправку.
О! С такой телеграммой нажимаешь везде туго: население, мол, страдает, ждет.
И поддаются на нажим. Дают и разрешение и способствуют скорейшей отправке.
Знамо, население тут приплетено для пущей важности, а все что мы получим, население то и не увидит, да не только не увидит, а не услышит. При такой поддержке легче работать, и дело получается выгоднее. Мне много раз доводилось и доводится иметь дело с продовольственниками -одно удовольствие!
Покровительство и разрешения, а им где взять. Посылочку другую в адрес "благодетеля" с самым необходимым - и дело в шляпе.
С отправкой бывают иногда заминки, но и тут Бог не без покладистых людей. Не только на товарных и пассажирских, но на экспрессах умеем отправлять товар, если уж так необходимо. Вот недавно я послал в Новониколаевск 22 посылки с кожей, самой лучшей, какой нигде в Омске не найдешь. Послал товарищу и телеграфировал:
- "Экспресс выезжает 22 посылки на пятьдесят тысяч".
Ведь, на такую сумму с первым встречным товар не пошлешь, надо надежного человека найти и находишь.
V.
Вы интересуетесь, какая прибыль. Трудно сказать, но для примера возьмем так. В Благовещенске сливочное масло стоило 15-16 руб. фунт, а в Омске в это время оптовая цена была 3 р. 20 коп. Стоимость отправки фунта со всеми расходами обойдется 2 рубля - 2 р. 50 коп.,
значит в Благовещенске товарищ возьмет прибыли на фунт 9 руб. 80 коп, - 10 руб. 30 коп. Это заработок хороший, но бывает и часто заработок отличный. На мануфактуру, вот теперь, мы берем прибыли процентов 400, а то и 500, глядя по обстоятельствам. Случается попадет такой товар и так выгодно, что сам дивуешься, какую возьмешь прибыль. Назначаешь цену и дают без разговору. На другой день накидываешь - и опять без разговору, на третий еще прикинешь - берут да еще просят: "К завтрашнему дню припасите, оставьте". Достаточно чуть попридержать немного и глядишь - накидывай сколько душеньке угодно.
Бывает, что нарываешься, но редко, если делаешь с умом и легонько.
VI.
Я многое опустил из рассказа моего соквартиранта-спекулянта, ибо страшно становится от некоторых его циничных откровенностей по обирательству почтеннейшей публики; страшно от тех подтвержденных подлинными документами фактов из спекулятивной деятельности, которая идет по всей линии от Омска до Владивостока.
Можно только удивляться и душевно негодовать, что в такой исторически-тяжелый для России момента, вампиры наживы, высасывая из населения огромные прибыли, способствуют в очень сильной степени напряженно Государственнаго казначейства и повышают дороговизну жизни ежедневно.
И, кажется, никакие меры не устранять страшного спекулятивного зла, так как этим делом занимаются люди изворотливые, ловкие и на все способные, а особенно, когда на их деятельность кое-где смотрят сквозь розовые очки, равнодушно и даже снисходительно.
Тяжелое выпало на долю населения испытание - вынести на своих плечах огромный груз насевших спекулянтов...
Н. Тирлянский
Отечество. Военно-общественный литературно-художественный еженедельник. №7-8. 30 апреля 1919 г. Омск. С. 25-28.
Жизнь так странно столкнула меня, газетного работника, с ним, спекулянтом, и, что самое главное, словно нарочно, он был из той самой губернии, откуда я эвакуировался (бежал) от большевиков. Благодаря недостатку квартир в Омске, жить приходилось с кем угодно и где угодно. Мы, я и спекулянт, жили на окраине города, в лачуге простого, но с претензиями на всезнание, недалекого умственно и отчаянного в нравственном смысле мещанина. Спекулянт не знал, конечно, что я пишу в газетах, а я, в начале, не знал, что он отъявленный спекулянт. Приходилось со свечой коротать длинные зимние ночи, говорить о той губернии, которая нам обоим была близка, рассуждать на всякие темы. Как-то незаметно дошли до разговора о дороговизне, затем о все растущих ценах, о товарном голоде и, волей-неволей, добрались до разговора о спекулянтах. Мой земляк оказался на высоте знаний по злокачественной работе спекулянтов, которая распространилась по всему лицу Сибири, проникла в города и села, в деревни и станицы, охватила людей всяких положений и званий, вытащила с населения ни один миллион лишних денег, обрекла многомиллионную массу граждан со средним и незначительным достатком на товарно-продовольственный голод, нужду в предметах первейшей необходимости и, прямо надо сказать, почти разула и раздела. Не скрывая, он, мой земляк, при первой же речи о спекуляции, для пущей, видимо, доказательности своего знания спекулятивной работы сказал:
- Я тоже занимаюсь этим делом. Хорошее занятие. Игра славная. Познакомитесь с торговыми делами, бросите службу (он думал, что где-нибудь служу) и поймете, что зря коптили небо и драли штаны о стулья, посиживая в канцелярии. То ли дело - спекульнуть. Схватишь раз хороший куш и ждешь, когда можно еще схватить. Можно раз-два, - и готово: капитал петь и живи потом, как захочется.
Признаюсь, я очень был захвачен этими словами и страшно заинтересовался "хорошим занятием", а потому, как только встречался с земляком и наступала ночь, когда нельзя было ходить по улицам, я заговаривал с ним и незаметно разговор "с политики" (он большой любитель поговорить о ней) переводил на спекуляцию, и мой собеседник загорался каким-то особым огнем, в нем была видна какая то "жилка" насчет спекуляции и торговли и он с жаром, часами, отвечая на мои недоуменные вопросы, говорил и говорил об организации "дела", о том, как спекулянты работают и как работает он сам. Мне впоследствии начало казаться, что он хочет увлечь меня на путь спекуляции, а к концу, когда он уже мне все поведал, сказал:
- Хорошо бы и вам заняться таким делом. Пойдемте в компанию. Заработаете и уйдете из Сибири с деньгами. А можете продолжать дело и потом. Вы - в Европе, я в Азии. И будем производить обмен товарами. Подумайте...
И я до сих пор думаю, а мой земляк уехал во Владивосток "по делам", я ушел /25/ с квартиры, в которой в течение двух месяцев жил со спекулянтом, и придется ли когда либо встретиться с ним - не знаю.
То, что он мне рассказывал и рассказывая, документально некоторые факты подтвердил, я хочу, придерживаясь "натуры", поведать вам, читатель, ибо с этой отраслью - спекуляцией - торговой деятельности немногие знакомы, но очень многие ее влияние на себе испытывали, начну по порядку.
II
Вернулся я с фронта в 1917 году. Когда ехал оттуда начал дорогой "поигрывать" то тем товарцом, то другим. Гляжу: хорошо выходит, остаются лишки. Завлекся. Когда приехал домой, не стало охоты сельским хуторским делом, да торговлей в деревне заниматься. Бросил семью да и айда в Сибирь. Тут поступил в одну продовольственную управу служащим. Командировали меня и туда и сюда. Работал сильно, наторел с разными людьми. Узнал, что и как, отчего и почему. Вижу дорога торная, а дела большие, только умей пользоваться осторожно и знай - с кем. Сначала, когда увидел, как другие люди вокруг меня деньги загребают, не стесняются, напугался: ай-ай, какая страсть, как здорово человек человека раздевает, по миру пускает, с живого кожу дерет. Дальше-больше, в одном месте хорошо, в другом еще лучше. Один другого хлесче карманы набиваютъ. И хоть бы что. Забрала меня охота также заниматься. Познакомился с кем нужно, поговорил, ободрили: "Начинай, это не больно трудно". Бросил службу и начал. С теми, с которыми по службе имел дело, сошелся близко. В кармане денег было рублей 800, побаивался - не маловато ли, мол, но новые приятели успокоили.
- "Сыграешь ловко и на эти деньги зашибешь хороший куш".
И начал дело.
Подобрал двух товарищей - один из Вятки мужиченко, другой бывший приказчик.
Посоветовались и решили мужика (расторопный парень, где надо дурачком, несмышленышем притвориться) посадить в Благовещенске, сам я остаюсь в Омске, а приказчик, знаток по торговой части, едет во Владивостока Все между собою точно установили, как прибыль делить, как списываться друг с другом. Собрали капитал, у троих набралось около пяти тысяч, - и начали дело.
Мужичка отправили с первым поездом, в Благовещенск, вслед ему по почте десять посылок с маслом. Потом поехал приказчик. Ему тоже по почте вслед на всякий случай пять посылок масла. Через две недели от мужичка телеграмма:
- Выручил хорошо.
Слава Богу, - думаю, - счастливо началось.
На четвертой неделе от приказчика телеграмма:
- Масло продал в Чите очень выгодно.
Тут уже окончательно был осчастливен.
В Благовещенск телеграфирую:
- Пошли две тысячи во Владивосток.
А во Владивосток сообщаю:
- Купи галантереи, здесь цена высокая. Прихвати мануфактуры.
Все было исполнено как следует. Пошел обмен между нами. Я тут, они там, работаем хорошо. Бывают промахи, но пустяковские. Промахнешься на одном, на другом вдосталь наквитаешь.
Так началась моя работа. Чем дальше, тем лучше.
III
Месяца два прошло и у меня стал большой круг знакомых: один рыщет по мануфактуре, другой - по галантерее, третий - по водочным и табачным делам. Мы и водкой не брезгуем. Положишь в чемоданчик десяточек бутылок и едешь, по дороге, глядишь, нуждающемуся продашь и выручишь славно, дорогу, содержание оправдаешь. Все не из кармана, а в карман. Вот, когда завелся знакомством, то дело пошло хлесче. Сыпятся товары разные. Только успевай сбывать да направлять куда следует. Товарищи в Благовещенске и Владивостоке тоже познакомились там с кем надо и беспрерывно работают на багаже и на почте. Оборудовались знакомством и на железной дороге и на почте, там и тут свои люди, и дело идет. Там подмажешь, здесь подсунешь у кого товаръ лежит, а у нас бежит.
Прямо "фронт" образовали: Омск-Иркутск-Чита-Благовещенск-Владивосток. Конечно, на главных "направлениях агенты - от сцепщика вагонов до машиниста, от дежурного по путям до багажного и выше - состоять в нашей вере". Показываешься перед глазами такого агента и он знает, что тебе нужно. Улучить удобную минуту и на тайное совещание: "Товарец хошшь отправить"? - "Ну, знамо дело". - Сейчас к твоим услугам, особенно, когда задаточек солидный вручишь: "На, мол, на первый раз, остальное, когда свистнет машина и поезд тронется". Засуетится, забегает, все дело бросить, а нашего брата уважит да еще и товарищей прихватить, чтобы, значит, ни сучка, ни задоринки не было. Известно, с нашего брата сорвешь и прибавка к жалованью без декретов и без приказов.
Теперь у нас все это обделано. На многих станциях "толкач" и спасатель груза от реквизиций и конфискаций имеется. На некоторых поездах тоже имеются надежные кондуктора. Чуть-что и вызволять товарец из "беды", или сложат в таком месте, что никому невдомек. Устроят этак, а тебе писульку: "Приезжай, она больна". Вы удивлены, что так пишут: "она больна"? Не удивляйтесь. У нас выработана на этот счет целая система, шифры, условные телеграммы. Но об этом потом.
И вот, когда так мы обзавелись, дело зашагало. Нет в Омске ниток, в миг, сделаешь заминку на базаре, а потом выбросишь из запасов да по такой цене, что толкачи, проводники, спасатели - все с избытком будут оправданы, да и сам, сверх всего прочего, зашлешь копеечку.
Нарочно, через знакомых торговцев, устраиваешь на недельку товарный голод. Говоришь /26/ [ торговцам: "Скрой вот то и то. Потом и ты и мы наживем. За новый старый спустишь. Ну и делают так. Пройдет условное время и цена другая: "Только что полученный, новый товар и цена выше". Работаем и с торговцами.
И тут надо оборудовать и мануфактурщиков, и галантерейщиков, и "ходя"-китайца, чтобы одну линию держали - выгода для нас и выгода для них.
Теперь, слава Богу, все это у нас состряпано ловко. Дело налажено хорошо и все пружинки подвинчены.
Дальше уж работа, как товар покупать, как отправлять, как от преследований укрываться.
III
Товар закупаем по телеграммам. Из Владивостока пишут: много такого-то товара, смотришь здесь, сколько и чего на рынке, какая цена, можно ли сбыть в другую сторону. Видишь дело выгодное, телеграфируешь:
- Высылай такого-то товару почтой, постарайся купить повыгоднее.
Бери товар такой, что его на частное лицо на почте не принимают, то товарищ во Владивостоке или в Чите выхлопатывает у продовольственников разрешение на отправку в адрес той продовольственной организации, где я нахожусь. Все это делается быстро и скоро. Про-довольственники, особенно когда им товарищ наговорил, как страдает население того места, куда предполагается отправка, страдает от недостатка того или иного предмета и нуждается в том товаре, который предназначен для меня, - очень скоро "сочувствуют" "помощи" населению и дают-дают разрешения на что угодно и кому угодно.
Компаньон с разрешением в кармане отправляет посылки в адрес продовольственной управы, а потом, когда посылки находятся в дороге, идешь к начальнику почтовой конторы и заявляет: такие-то посылки, сданные мною, прошу переадресовать на имя такого-то.
И в место назначения шлется телеграмма почтовой конторы:
- «Посылки, отправленные при известии за номерами такими-то, ценные по 500 девять и по 300 тринадцать каждая, все на имя продовольственной управы, по заявлению отправителя С., выдайте А. М. Ш., такая то улица, д. номер такой-то".
И посылки поступают по назначению, т. е. в наши руки, а уж дальнейшее известно.
Таких телеграмм мы подаем тысячи и все достигают цели. Весь расход оправдывается с излишком.
Теперь, когда за нашим братом начали немного послеживать, мы стали осторожнее. Выдумали условные телеграммы и шифр.
Так нужно выписать из Читы или Харбина галантереи, шлем телеграмму своему человеку: "Шли денег, нужда большая, кланяюсь". А это значит: "Высылай галантерею, цена хорошая, заработаем".
Свой человек, получив такую телеграмму, действует наверняка. Все подбирает подходящее и всячески старается протолкнуть побольше откуда получил телеграмму.
Бывает, что почтой нельзя без риска отправить товар, то телеграфируешь: "Физа, приезжай по железной дороге, возьми белье".
Компаньон в Чите знает, что требуется, так как телеграмма на нашем языке означает:
- Товар отправь по железной дороге, возьми больше. *)
Когда же товарищи по работе хотят узнать узнать, как я сбыл, примерно, мануфактуру, то я отвечаю:
- "Передай Марусе, хлопочу ее деле усиленно".
Они знают, получив телеграмму, что значит "Маруся и ее дело". Оно значить:
- "Продал мануфактуру по высокой цене, прибыль большая".
Пускай-ка кто догадается, что значить "Маруся". А у нас масса всяких загадок. Мы письмами сообщаем друг другу, как будут посылаться телеграммы и что в них будет говориться. Свой словарь вырабатываем и под секретом держим. Вот образчик: Физа - товар, Маруся - мануфактура, белье больше, сто процентов - Катя, взял прибыль - (в сто процентов) Катя здоровьем поправляется и много др. У меня полная памятная книжка всяких слов для такого дела. Иначе нельзя, пожалуй влопаешься. Правда, изредка перекидываешься по-настоящему:
- "Купи кубового, шевита, здесь хорошо".
Но так редко, а больше по загадкам, да с отгадками.
Навострились на такой работе, что никакого труда не составляет. Сыпешь телеграммы и от себя и от родных или знакомых, подписываешься то Сидоровым, то Петровым. Нельзя, работа склизкая такая.
Всего не расскажешь, вот бы с нами поработали научились. Можно дела обделывать с кем угодно: с банками, с кооперативами, с земствами, с управами, с министерствами.
IV
Работать приходится лихорадочно, но радостно, когда хорошо обделаешь. Бывает в неделю зашибешь уйму прибыли.
Знамо дело, бывает, что приходится изворачиваться. Товару надо много, а в один адрес посылок принимают в один день по три только, то собираешь адреса знакомых и жаришь товарищу телеграмму:
- "Высылай разной мануфактуры десять (посылок) адрес Г. М. Ц., Омск, улица или фирма, такая то, А. И. В. 10 посылок, Омск, та-то, 10 посылок И. К., Омск, фирма "Т", 10 посылок Я. Е. Д. Омск, Перфильевский пер. д. № такой-то".
Товарищ из Владивостока и катит посылки, а все эти Ц. В. К. и проч. в мои руки отдают, а я уже по рынку раскатываю. И им за комиссию попадает и мы в накладе не бываем».
*) Все телеграммы мне были показаны в подлинниках и копиях. К. Т-ский. /27/
Хорошо работать и под фирмой продовольственников. Тут уже не десятками посылки посылаются, а сотнями. Любо глядеть, как оно с Востока в Омске доставляются.
С продовольственниками работа бойкая. Чуть чего какой-нибудь заправила сейчас поддержит:
- Нужда большая, население сильно страдает, прошу не задержать отправку.
О! С такой телеграммой нажимаешь везде туго: население, мол, страдает, ждет.
И поддаются на нажим. Дают и разрешение и способствуют скорейшей отправке.
Знамо, население тут приплетено для пущей важности, а все что мы получим, население то и не увидит, да не только не увидит, а не услышит. При такой поддержке легче работать, и дело получается выгоднее. Мне много раз доводилось и доводится иметь дело с продовольственниками -одно удовольствие!
Покровительство и разрешения, а им где взять. Посылочку другую в адрес "благодетеля" с самым необходимым - и дело в шляпе.
С отправкой бывают иногда заминки, но и тут Бог не без покладистых людей. Не только на товарных и пассажирских, но на экспрессах умеем отправлять товар, если уж так необходимо. Вот недавно я послал в Новониколаевск 22 посылки с кожей, самой лучшей, какой нигде в Омске не найдешь. Послал товарищу и телеграфировал:
- "Экспресс выезжает 22 посылки на пятьдесят тысяч".
Ведь, на такую сумму с первым встречным товар не пошлешь, надо надежного человека найти и находишь.
V.
Вы интересуетесь, какая прибыль. Трудно сказать, но для примера возьмем так. В Благовещенске сливочное масло стоило 15-16 руб. фунт, а в Омске в это время оптовая цена была 3 р. 20 коп. Стоимость отправки фунта со всеми расходами обойдется 2 рубля - 2 р. 50 коп.,
значит в Благовещенске товарищ возьмет прибыли на фунт 9 руб. 80 коп, - 10 руб. 30 коп. Это заработок хороший, но бывает и часто заработок отличный. На мануфактуру, вот теперь, мы берем прибыли процентов 400, а то и 500, глядя по обстоятельствам. Случается попадет такой товар и так выгодно, что сам дивуешься, какую возьмешь прибыль. Назначаешь цену и дают без разговору. На другой день накидываешь - и опять без разговору, на третий еще прикинешь - берут да еще просят: "К завтрашнему дню припасите, оставьте". Достаточно чуть попридержать немного и глядишь - накидывай сколько душеньке угодно.
Бывает, что нарываешься, но редко, если делаешь с умом и легонько.
VI.
Я многое опустил из рассказа моего соквартиранта-спекулянта, ибо страшно становится от некоторых его циничных откровенностей по обирательству почтеннейшей публики; страшно от тех подтвержденных подлинными документами фактов из спекулятивной деятельности, которая идет по всей линии от Омска до Владивостока.
Можно только удивляться и душевно негодовать, что в такой исторически-тяжелый для России момента, вампиры наживы, высасывая из населения огромные прибыли, способствуют в очень сильной степени напряженно Государственнаго казначейства и повышают дороговизну жизни ежедневно.
И, кажется, никакие меры не устранять страшного спекулятивного зла, так как этим делом занимаются люди изворотливые, ловкие и на все способные, а особенно, когда на их деятельность кое-где смотрят сквозь розовые очки, равнодушно и даже снисходительно.
Тяжелое выпало на долю населения испытание - вынести на своих плечах огромный груз насевших спекулянтов...
Н. Тирлянский
Отечество. Военно-общественный литературно-художественный еженедельник. №7-8. 30 апреля 1919 г. Омск. С. 25-28.