(no subject)
http://www.interfax.ru/russia/545789
Москва. 17 января. INTERFAX.RU - Мощи святых новомучеников, погибших за веру после революции в России, провезут в специальном ковчеге по России к столетию Октябрьской революции.
"Ковчег проедет по всем епархиям Русской православной церкви", - рассказал митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий, которого цитирует во вторник местная митрополия.
В настоящее время известны имена нескольких десятков тысяч погибших за веру в послереволюционные годы, из них более тысячи причислены к лику новомучеников. В их числе - Николай II, его супруга Александра Федоровна и пятеро детей.
Ах вы лживые подонки... За веру, оказывается, убивали? А фамилия у этой Веры была?
Ну ладно, чо, поддержу прОвОслабный флэшмоб. Как насчет статейки, которую хотят огласить на какой-то конференции?
«КРАСНЫЕ СВЯЩЕННИКИ»:
ДУХОВЕНСТВО НА СТОРОНЕ БОЛЬШЕВИКОВ В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ
Известно, каким испытаниям подверглась русская православная церковь в эпоху революции, что ныне активно изучается. Однако мало кто обращает внимание на священников, которые добровольно шли в лагерь сторонников советской власти. Между тем этот феномен довольно важен для понимания тогдашних социально-общественных процессов. Эта работа ставит целью дать некоторое общее представление о роли и распространенности такого явления.
С началом революции в самых рядах духовенства обнаружились противоречия. Еще весной-летом 1917 г. в нем выделился слой «церковного пролетариата» из низшего духовенства, который встал в оппозицию к своему непосредственному начальству - «белым» священникам (1). И хотя кардинального кризиса в связи с этим церкви удалось избежать, это привело к многочисленным конфликтам на бытовом уровне. Сильно зависшие от их желаний, часто даже негласно помыкаемые дьяконы и псаломщики пытались после революции отомстить прежним обидчикам, перейдя на сторону советской власти. Многочисленные примеры демонстрируют эту борьбу двух слоев духовенства (2). Однако личными мотивами переход местных клириков на сторону революции не исчерпывается. «Церковная революция» захватила и значительные слои населения, которое выступало против местного клира, а отдельные священники, в свою очередь, переходили на его сторону. В 1918 г., когда бунтарские настроения достигли пика, некоторые священники даже лично принимали участие в переделе чужого имущества. В марте 1918 г. современник был свидетелем того, как в имениях опись производилась крестьянами с попом, вооруженным ружьем, «поп вел себя очень грубо» (3). Известный белый полководец М.Г. Дроздовский видел «попа-красногвардейца»: «Только ради священства не расстреляли, ходил с ружьем с красной гвардией, брал награбленное, закрыл церковь и ограбил ее» (4).
Однако наибольший интерес вызывают примеры активной и сознательной борьбы представителей духовенства за победившую революцию. Хотя, нельзя было ожидать от церковников, по чьим интересам ударила советская политика, широких симпатий к большевикам, имеющиеся источники показывают, что такие лица были. Наиболее известным «красным священником» является М.В. Галкин (литературный псевдоним М.Горев). Священник Спасо-Колтовского храма в Петрограде, он добровольно участвовал в разработке декрета об отделении церкви от государства, причем свои услуги он предложил уже в ноябре 1917 года. На заседании СНК разработанный им проект было решено опубликовать в «Правде». Закончилось это снятием с Галкина сана, после чего он поступил на службу в VIII (V) отдел НКЮста «по проведению отделения церкви от государства». В ходе работы он посещал регионы страны на предмет проверки проведения секулярной политики. С 1921 г. он - член комиссии по учету и сосредоточению ценностей. С 1922 г. пом. ред. газеты «Безбожник», член Комиссии по изъятию церковных ценностей (5). Краеведами исследована деятельность Д.Я. Попова, священника с. Деревянск, деятеля Усть-Сысольского уезда. Просветитель, поэт, экономист и краевед, один из зачинателей литературы коми, депутат IV Думы, он был с 1912 г. эсером. 7 марта 1917 г. он выбран председателем «Всероссийского союза демократического духовенства и мирян», а в августе - заместителем председателя I съезда Советов крестьянских депутатов уезда. Осудив вначале свержение Временного правительства, он признал верховную власть в лице беспартийного Совета, в котором стал комиссаром народного хозяйства, а позже - соцобеспечения и финансов. Вскоре мирские дела настолько захватили его, что 4 мая 1918 г. он по решению Вологодской консистории был лишён сана. В марте-июне он активно участвует в политической и хозяйственной жизни, печатается в национальных газетах, в июле покинул ряды основанной им автономистской «Партии коми автономистов», а осенью числится среди «сочувствующих РКП(б)». 7 ноября 1918 г. бывший священник на празднике революции публично снял рясу. После эвакуации уезда в связи с наступлением белых Попов работал в губсовнархозе, но заболел и скончался 9 октября 1921 г. в с. Деревянск (6).
Интересна история настоятеля Иссык-Кульского монастыря архимандрита Иринарха (И.С. Шемановского): историка, этнографа народов Крайнего Севера. 5 октября 1918 г. он подал заявление в партком г. Верный, в котором заявил: «Расположенный к народовластию ещё со времени первой революции 1905 г. и будучи идейным коммунистом около 20 лет, я по сию пору юридически был беспартийным» и пожелал вступить в партию. Шемановский был известен своей культурной работой и борьбой до революции с враждебным ему реакционным духовенством. Очевидно, это и сыграло свою роль. Просьба была удовлетворена. Он активно занимался издательской, культурной и информационной деятельностью в Пржевальске, однако 25 октября 1919 г. крайком постановил исключить его из партии из-за обвинений в клевете «и доставить под караулом в Ташкент для предания суду». Вместе с бывшим священником выселка Илинского Димитрием Хоперским, который работал комиссаром юстиции Верненского уезда, Шемановский был приговорен к исправительному труду. Но вскоре он был выпущен и назначен редактором газеты Пржевальска «Голос пролетариата». С начала 1920-х гг. его судьба неизвестна (7).
Это наиболее показательные и исследованные примеры, но материалы историографии и периодической печати показывают: в 1918 г. такие случаи были более распространены. Начиная с отделения церкви от государства фиксируются демонстративные снятия санов священниками и даже переход их в партию. Так, священник Пермской епархии А.Попов летом 1918 г. отрекся от Бога и стал коммунистом (8). В июле 1918 года в парторганизацию г. Верный приняли диакона Николаевской Кучугурской церкви Е. Ляшенко (9). В сентябре 1918 г. «Известия Орловского Совета» напечатали письмо Андрея Горохова, «священника-коммуниста» с. Хмелинца Елецкого уезда: «Отцы, братья! Призываю вас немедленно признать Советскую власть, вступить в партию коммунистов, перестать мучить народ панихидами и молебнами. Забудьте корыстолюбие, оставьте сребролюбие. Идите помогать трудящимся и угнетенным, а не молиться за богачей. Великое светлое будущее несут трудящемуся народу коммунисты. Да здравствует Советская власть. Да здравствуют коммунисты. Прочь власть черных воронов, долой иезуита епископа Серафима» (10).
Подобные письма, соединяющие критику церковной власти за стяжательство и коммунистические лозунги, публиковались в советской печати бывшими священниками еще не раз (11). Они были очень схожи по содержанию: авторы критиковали официальную церковь за отход от позиций первоначального христианства и связывают свои надежды на его возрождение с новой властью, причем в их строках сильно переплетается церковная и революционная риторика.
Конечно, какая-то часть таких заявлений была вызвана конъюнктурными соображениями, чему тоже есть примеры: «…бывший диакон Казанский (большевик ныне) живет, кормится, подворовывает у советской власти (казна!), а когда доходит до совести, то расшибает себе лоб в клятвах верности большевикам, клянется и Христом, и Богородицей, и весь этот энтузиазм диаконский имеет источником его единственный козырь: снял сан, оставил дьяконство (в газетах было даже напечатано, что на каком-то собрании диакон Казанский разорвал свою рясу)» (12).
Но объяснить все подобные случаи карьеризмом, разумеется, нельзя. Доказательством этого являются хотя бы примеры вступления низшего духовенства в Красную Армию, что зафиксировано газетами. В заявлении от 15 октября 1918 г. М.П. Двинянинов, бывший монах Роман, прослуживший в монашестве 20 лет, заявлял: «был темным человеком, но служа в Петрограде, во время революции, я понял, что наши архиереи эксплуатировали монашеством, держали нас как крепостных, что хотели, то и делали, над нами попросту издевались». Монах вступил в Красную Армию Новоладожска (13). Бывший священник Голубев, бывший служащим в Пензе, заявил: «Я ни в каких партиях не состою, но теперь, когда нас призывают исполнить свой гражданский долг и защищать свободное отечество, я вне всякой очереди изъявляю желание первым пойти в красную армию» (14). Можно назвать еще ряд таких примеров (15). Бывшие священники активно участвовали в антирелигиозной работе. Так, один из советских агитаторов рассказывал, что в его группу, сформированную в августе 1918 г. в Смольном для отправки на фронт, «вступил бывший священник, публично отказавшийся от своего сана, активно выступавший на митингах и собраниях по антирелигиозным вопросам» (16).
В числе таких добровольцев безусловно были люди случайные, втянутые в революцию ходом событий. Подобный любопытный типаж повстречал офицер И.М. Калинин. Взятый врангелевцами в плен бывший дьякон, дюжий красноармеец Преполовенский был включен в состав комендантской сотни, где спокойно продолжил службу: «Усердно, не по разуму, исполнял он приказания начальства, забористо ругался с бабами, грубо отшучивался от казаков. По праздникам же неукоснительно являлся в церковь и голосил на клиросе за дьячка». Службу у большевиков он оригинально объяснял ссылками на притчи Христа: «Каюсь, голь я и прощелыга, спившийся дьякон, но пошел по большевистскому призыву, как проститутка Мария Магдалина за Христом». При этом в речи дьякона мемуарист услышал даже антибуржузные мотивы, очень напоминающие вышеприведенные заявления: «…если бы опять пришел Христос со своей проповедью, стал бы звать людей отречься от имения, от богатства, кто бы за ним пошел? Толстопузые архиереи, отец Андроник, капиталисты, что ли?» (17). В эпоху революции подобный тип неустойчивого самоучки-маргинала был нередким, отражая процесс деклассирования разных слоев общества.
Часть перешедшего духовенства заплатила за свои убеждения жизнью. Так, белыми был убит бывший священник Михаил Жедяев, служивший в с. Кочебахтино Рождественской волости Кунгурского уезда. Летом 1918 г. он снял сан, вступил в партию и стал волостным агитатором уезда, агитируя за организацию комбедов и против духовенства (18). После прихода сибирских белогвардейцев его «зверски избили, раздели и в тридцатиградусный мороз вели до Кочебахтино, где и расстреляли» (19). Целый ряд воспоминаний и сообщений печати приводит примеры репрессий белых войск против бывших и действующих священников, вплоть до каторги (20) и казни (21).
Таким образом, можно сделать вывод о том, что «красные священники» были хотя и редким, но заметным явлением послереволюционной жизни. Часть из них перешла на сторону большевиков, руководствуясь личными соображениями, в попытках приладиться к новой власти, часть - мотивированная искренним энтузиазмом. К 1917 г. в церковной среде сформировались определенные проблемы, связанные с сословными противоречиями низшего и высшего духовенства, более прогрессивного и консервативного клира. Появление «красных священников» было вызвано именно ими. Переход их на сторону революции определялся недовольством ими руководством церкви, ранее воспринятыми демократическими идеями или активной общественной светской работой, подготовившей клириков к секуляризму. Так или иначе, ввиду консерватизма русской церкви это движение не могло стать широким. Такие представители духовенства были единичны, быстро порывали связи с религией и становились представителями нового послереволюционного общества. «Красные священники» служат ярким примером социальной трансформации, которая захватила после революции российское общество, в том числе и духовенство.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Беглов А. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. как явление соборной практики церкви // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2016. Т. 34. № 1. С. 57-59.
2. Леонтьева Т.Г. Православные и большевистская революция // Гражданская война в России. События. Мнения. Оценки. М., Раритет, 2002. С. 502-503.
3. Варенцов Н.А. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999. С. 710.
4. Дроздовский М.Г. Дневник. Берлин, 1923. С. 130.
5. Православная Москва в 1917-1921 годах: сборник документов и материало. М., 2004. С. 619; История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. М., 1983. С. 138; Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: материалы II Международной конференции, 4-6 октября 2000 г. М., 2002. С. 128; Соловьев И.В. «Обновленческий» раскол: материалы для церковно-исторической и канонической характеристики. М., 2002. С. 138.
6. Таскаев М. Комиссар в рясе: Дмитрия Яковлевича Попова по праву называли «духовным отцом» Коми автономии // Республика: Издание Правительства и Государственного Совета Республики Коми (Сыктывкар). №39. 26 февраля 2011.
7. Ходаковская О. Там, где сияют горные вершины. Документальное исследование жизни и трудов преосвященного Пимена епископа Семиреченского и Верненского, священномученика. (1879-1918). Алма-Ата, 2012. С. 211-215; Наше Наследие. № 87. 2008. Интернет-версия: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/8726.php
8. Вяткин В.В. Церковь на Урале и вооруженные силы России в XIX - начале XX века // Вестник Пермского университета. Вып. 7 (23). 2003. С. 80.
9. Ходаковская О. Там, где сияют горные вершины. Документальное исследование жизни и трудов преосвященного Пимена епископа Семиреченского и Верненского, священномученика. (1879-1918). Алма-Ата, 2012. С. 211.
10. Письмо было опубликовано в ряде газет, например: Северная Коммуна. 7 октября 1918 г.; Известия Пермского губисполкома. 19 октября 1918 г.; Известия ВЦИК. 27 октября 1918 г.
11. Северная Коммуна. №107. 17 сентября 1918 г.; Северная Коммуна. №120. 3 октября 1918 г.; Усманская газета. №142. 13 октября 1918 г.; Усманская газета. №120. 15 (2) сентября 1918 г.
12. Пришвин М.М. Дневники. 1920-1922. М., 1991. С. 31.
13. Северная коммуна. №137. 23 октября 1918 г.
14. Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №114. 23 мая 1919 г.
15. Иванов Д.И. Я - матрос «Гангута»! М., 1987. С. 152; Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №124. 5 июня 1919 г.; Вепрев О.В., Лютов В.В. Государственная безопасность: три века на Южном Урале. Челябинск, 2002. С. 215.
16. Карпов И.И. Как мы создавали политотдел дивизии // Питерцы на фронтах гражданской войны. Л., 1970. С. 133-134.
17. Калинин И.М. Под знаменем Врангеля. Ростов-на-Дону, 1991. С. 156-159.
18. Памятник борцам пролетарской революции, погибшим в 1917-21 гг. Л., 1925. С. 220.
19. Искра (Кунгур). №3. 14 января 2010. Интернет-версия: http://www.media-office.ru/?go=550446&pass=59d9ccd987e3c3407a8c60fce72a8649
20. Северная Коммуна. №107. 17 сентября 1918 г.; Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №234. 15 октября 1919 г.; Известия Вологодского исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов. №16. 22 января 1919 г.
21. Балмасов С.С. Красный террор на востоке России в 1918-1922 гг. М., 2006. С. 102; Дмитриев Д.П., Куликов К.И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе. Ижевск, 1991. С. 109; Кошурников А.А. Первые бои полка // В пороховом дыму. Пермь, 1961. С. 43.
Подробнее по тегу "священники".
Москва. 17 января. INTERFAX.RU - Мощи святых новомучеников, погибших за веру после революции в России, провезут в специальном ковчеге по России к столетию Октябрьской революции.
"Ковчег проедет по всем епархиям Русской православной церкви", - рассказал митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий, которого цитирует во вторник местная митрополия.
В настоящее время известны имена нескольких десятков тысяч погибших за веру в послереволюционные годы, из них более тысячи причислены к лику новомучеников. В их числе - Николай II, его супруга Александра Федоровна и пятеро детей.
Ах вы лживые подонки... За веру, оказывается, убивали? А фамилия у этой Веры была?
Ну ладно, чо, поддержу прОвОслабный флэшмоб. Как насчет статейки, которую хотят огласить на какой-то конференции?
«КРАСНЫЕ СВЯЩЕННИКИ»:
ДУХОВЕНСТВО НА СТОРОНЕ БОЛЬШЕВИКОВ В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ
Известно, каким испытаниям подверглась русская православная церковь в эпоху революции, что ныне активно изучается. Однако мало кто обращает внимание на священников, которые добровольно шли в лагерь сторонников советской власти. Между тем этот феномен довольно важен для понимания тогдашних социально-общественных процессов. Эта работа ставит целью дать некоторое общее представление о роли и распространенности такого явления.
С началом революции в самых рядах духовенства обнаружились противоречия. Еще весной-летом 1917 г. в нем выделился слой «церковного пролетариата» из низшего духовенства, который встал в оппозицию к своему непосредственному начальству - «белым» священникам (1). И хотя кардинального кризиса в связи с этим церкви удалось избежать, это привело к многочисленным конфликтам на бытовом уровне. Сильно зависшие от их желаний, часто даже негласно помыкаемые дьяконы и псаломщики пытались после революции отомстить прежним обидчикам, перейдя на сторону советской власти. Многочисленные примеры демонстрируют эту борьбу двух слоев духовенства (2). Однако личными мотивами переход местных клириков на сторону революции не исчерпывается. «Церковная революция» захватила и значительные слои населения, которое выступало против местного клира, а отдельные священники, в свою очередь, переходили на его сторону. В 1918 г., когда бунтарские настроения достигли пика, некоторые священники даже лично принимали участие в переделе чужого имущества. В марте 1918 г. современник был свидетелем того, как в имениях опись производилась крестьянами с попом, вооруженным ружьем, «поп вел себя очень грубо» (3). Известный белый полководец М.Г. Дроздовский видел «попа-красногвардейца»: «Только ради священства не расстреляли, ходил с ружьем с красной гвардией, брал награбленное, закрыл церковь и ограбил ее» (4).
Однако наибольший интерес вызывают примеры активной и сознательной борьбы представителей духовенства за победившую революцию. Хотя, нельзя было ожидать от церковников, по чьим интересам ударила советская политика, широких симпатий к большевикам, имеющиеся источники показывают, что такие лица были. Наиболее известным «красным священником» является М.В. Галкин (литературный псевдоним М.Горев). Священник Спасо-Колтовского храма в Петрограде, он добровольно участвовал в разработке декрета об отделении церкви от государства, причем свои услуги он предложил уже в ноябре 1917 года. На заседании СНК разработанный им проект было решено опубликовать в «Правде». Закончилось это снятием с Галкина сана, после чего он поступил на службу в VIII (V) отдел НКЮста «по проведению отделения церкви от государства». В ходе работы он посещал регионы страны на предмет проверки проведения секулярной политики. С 1921 г. он - член комиссии по учету и сосредоточению ценностей. С 1922 г. пом. ред. газеты «Безбожник», член Комиссии по изъятию церковных ценностей (5). Краеведами исследована деятельность Д.Я. Попова, священника с. Деревянск, деятеля Усть-Сысольского уезда. Просветитель, поэт, экономист и краевед, один из зачинателей литературы коми, депутат IV Думы, он был с 1912 г. эсером. 7 марта 1917 г. он выбран председателем «Всероссийского союза демократического духовенства и мирян», а в августе - заместителем председателя I съезда Советов крестьянских депутатов уезда. Осудив вначале свержение Временного правительства, он признал верховную власть в лице беспартийного Совета, в котором стал комиссаром народного хозяйства, а позже - соцобеспечения и финансов. Вскоре мирские дела настолько захватили его, что 4 мая 1918 г. он по решению Вологодской консистории был лишён сана. В марте-июне он активно участвует в политической и хозяйственной жизни, печатается в национальных газетах, в июле покинул ряды основанной им автономистской «Партии коми автономистов», а осенью числится среди «сочувствующих РКП(б)». 7 ноября 1918 г. бывший священник на празднике революции публично снял рясу. После эвакуации уезда в связи с наступлением белых Попов работал в губсовнархозе, но заболел и скончался 9 октября 1921 г. в с. Деревянск (6).
Интересна история настоятеля Иссык-Кульского монастыря архимандрита Иринарха (И.С. Шемановского): историка, этнографа народов Крайнего Севера. 5 октября 1918 г. он подал заявление в партком г. Верный, в котором заявил: «Расположенный к народовластию ещё со времени первой революции 1905 г. и будучи идейным коммунистом около 20 лет, я по сию пору юридически был беспартийным» и пожелал вступить в партию. Шемановский был известен своей культурной работой и борьбой до революции с враждебным ему реакционным духовенством. Очевидно, это и сыграло свою роль. Просьба была удовлетворена. Он активно занимался издательской, культурной и информационной деятельностью в Пржевальске, однако 25 октября 1919 г. крайком постановил исключить его из партии из-за обвинений в клевете «и доставить под караулом в Ташкент для предания суду». Вместе с бывшим священником выселка Илинского Димитрием Хоперским, который работал комиссаром юстиции Верненского уезда, Шемановский был приговорен к исправительному труду. Но вскоре он был выпущен и назначен редактором газеты Пржевальска «Голос пролетариата». С начала 1920-х гг. его судьба неизвестна (7).
Это наиболее показательные и исследованные примеры, но материалы историографии и периодической печати показывают: в 1918 г. такие случаи были более распространены. Начиная с отделения церкви от государства фиксируются демонстративные снятия санов священниками и даже переход их в партию. Так, священник Пермской епархии А.Попов летом 1918 г. отрекся от Бога и стал коммунистом (8). В июле 1918 года в парторганизацию г. Верный приняли диакона Николаевской Кучугурской церкви Е. Ляшенко (9). В сентябре 1918 г. «Известия Орловского Совета» напечатали письмо Андрея Горохова, «священника-коммуниста» с. Хмелинца Елецкого уезда: «Отцы, братья! Призываю вас немедленно признать Советскую власть, вступить в партию коммунистов, перестать мучить народ панихидами и молебнами. Забудьте корыстолюбие, оставьте сребролюбие. Идите помогать трудящимся и угнетенным, а не молиться за богачей. Великое светлое будущее несут трудящемуся народу коммунисты. Да здравствует Советская власть. Да здравствуют коммунисты. Прочь власть черных воронов, долой иезуита епископа Серафима» (10).
Подобные письма, соединяющие критику церковной власти за стяжательство и коммунистические лозунги, публиковались в советской печати бывшими священниками еще не раз (11). Они были очень схожи по содержанию: авторы критиковали официальную церковь за отход от позиций первоначального христианства и связывают свои надежды на его возрождение с новой властью, причем в их строках сильно переплетается церковная и революционная риторика.
Конечно, какая-то часть таких заявлений была вызвана конъюнктурными соображениями, чему тоже есть примеры: «…бывший диакон Казанский (большевик ныне) живет, кормится, подворовывает у советской власти (казна!), а когда доходит до совести, то расшибает себе лоб в клятвах верности большевикам, клянется и Христом, и Богородицей, и весь этот энтузиазм диаконский имеет источником его единственный козырь: снял сан, оставил дьяконство (в газетах было даже напечатано, что на каком-то собрании диакон Казанский разорвал свою рясу)» (12).
Но объяснить все подобные случаи карьеризмом, разумеется, нельзя. Доказательством этого являются хотя бы примеры вступления низшего духовенства в Красную Армию, что зафиксировано газетами. В заявлении от 15 октября 1918 г. М.П. Двинянинов, бывший монах Роман, прослуживший в монашестве 20 лет, заявлял: «был темным человеком, но служа в Петрограде, во время революции, я понял, что наши архиереи эксплуатировали монашеством, держали нас как крепостных, что хотели, то и делали, над нами попросту издевались». Монах вступил в Красную Армию Новоладожска (13). Бывший священник Голубев, бывший служащим в Пензе, заявил: «Я ни в каких партиях не состою, но теперь, когда нас призывают исполнить свой гражданский долг и защищать свободное отечество, я вне всякой очереди изъявляю желание первым пойти в красную армию» (14). Можно назвать еще ряд таких примеров (15). Бывшие священники активно участвовали в антирелигиозной работе. Так, один из советских агитаторов рассказывал, что в его группу, сформированную в августе 1918 г. в Смольном для отправки на фронт, «вступил бывший священник, публично отказавшийся от своего сана, активно выступавший на митингах и собраниях по антирелигиозным вопросам» (16).
В числе таких добровольцев безусловно были люди случайные, втянутые в революцию ходом событий. Подобный любопытный типаж повстречал офицер И.М. Калинин. Взятый врангелевцами в плен бывший дьякон, дюжий красноармеец Преполовенский был включен в состав комендантской сотни, где спокойно продолжил службу: «Усердно, не по разуму, исполнял он приказания начальства, забористо ругался с бабами, грубо отшучивался от казаков. По праздникам же неукоснительно являлся в церковь и голосил на клиросе за дьячка». Службу у большевиков он оригинально объяснял ссылками на притчи Христа: «Каюсь, голь я и прощелыга, спившийся дьякон, но пошел по большевистскому призыву, как проститутка Мария Магдалина за Христом». При этом в речи дьякона мемуарист услышал даже антибуржузные мотивы, очень напоминающие вышеприведенные заявления: «…если бы опять пришел Христос со своей проповедью, стал бы звать людей отречься от имения, от богатства, кто бы за ним пошел? Толстопузые архиереи, отец Андроник, капиталисты, что ли?» (17). В эпоху революции подобный тип неустойчивого самоучки-маргинала был нередким, отражая процесс деклассирования разных слоев общества.
Часть перешедшего духовенства заплатила за свои убеждения жизнью. Так, белыми был убит бывший священник Михаил Жедяев, служивший в с. Кочебахтино Рождественской волости Кунгурского уезда. Летом 1918 г. он снял сан, вступил в партию и стал волостным агитатором уезда, агитируя за организацию комбедов и против духовенства (18). После прихода сибирских белогвардейцев его «зверски избили, раздели и в тридцатиградусный мороз вели до Кочебахтино, где и расстреляли» (19). Целый ряд воспоминаний и сообщений печати приводит примеры репрессий белых войск против бывших и действующих священников, вплоть до каторги (20) и казни (21).
Таким образом, можно сделать вывод о том, что «красные священники» были хотя и редким, но заметным явлением послереволюционной жизни. Часть из них перешла на сторону большевиков, руководствуясь личными соображениями, в попытках приладиться к новой власти, часть - мотивированная искренним энтузиазмом. К 1917 г. в церковной среде сформировались определенные проблемы, связанные с сословными противоречиями низшего и высшего духовенства, более прогрессивного и консервативного клира. Появление «красных священников» было вызвано именно ими. Переход их на сторону революции определялся недовольством ими руководством церкви, ранее воспринятыми демократическими идеями или активной общественной светской работой, подготовившей клириков к секуляризму. Так или иначе, ввиду консерватизма русской церкви это движение не могло стать широким. Такие представители духовенства были единичны, быстро порывали связи с религией и становились представителями нового послереволюционного общества. «Красные священники» служат ярким примером социальной трансформации, которая захватила после революции российское общество, в том числе и духовенство.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Беглов А. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. как явление соборной практики церкви // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2016. Т. 34. № 1. С. 57-59.
2. Леонтьева Т.Г. Православные и большевистская революция // Гражданская война в России. События. Мнения. Оценки. М., Раритет, 2002. С. 502-503.
3. Варенцов Н.А. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999. С. 710.
4. Дроздовский М.Г. Дневник. Берлин, 1923. С. 130.
5. Православная Москва в 1917-1921 годах: сборник документов и материало. М., 2004. С. 619; История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. М., 1983. С. 138; Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: материалы II Международной конференции, 4-6 октября 2000 г. М., 2002. С. 128; Соловьев И.В. «Обновленческий» раскол: материалы для церковно-исторической и канонической характеристики. М., 2002. С. 138.
6. Таскаев М. Комиссар в рясе: Дмитрия Яковлевича Попова по праву называли «духовным отцом» Коми автономии // Республика: Издание Правительства и Государственного Совета Республики Коми (Сыктывкар). №39. 26 февраля 2011.
7. Ходаковская О. Там, где сияют горные вершины. Документальное исследование жизни и трудов преосвященного Пимена епископа Семиреченского и Верненского, священномученика. (1879-1918). Алма-Ата, 2012. С. 211-215; Наше Наследие. № 87. 2008. Интернет-версия: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/8726.php
8. Вяткин В.В. Церковь на Урале и вооруженные силы России в XIX - начале XX века // Вестник Пермского университета. Вып. 7 (23). 2003. С. 80.
9. Ходаковская О. Там, где сияют горные вершины. Документальное исследование жизни и трудов преосвященного Пимена епископа Семиреченского и Верненского, священномученика. (1879-1918). Алма-Ата, 2012. С. 211.
10. Письмо было опубликовано в ряде газет, например: Северная Коммуна. 7 октября 1918 г.; Известия Пермского губисполкома. 19 октября 1918 г.; Известия ВЦИК. 27 октября 1918 г.
11. Северная Коммуна. №107. 17 сентября 1918 г.; Северная Коммуна. №120. 3 октября 1918 г.; Усманская газета. №142. 13 октября 1918 г.; Усманская газета. №120. 15 (2) сентября 1918 г.
12. Пришвин М.М. Дневники. 1920-1922. М., 1991. С. 31.
13. Северная коммуна. №137. 23 октября 1918 г.
14. Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №114. 23 мая 1919 г.
15. Иванов Д.И. Я - матрос «Гангута»! М., 1987. С. 152; Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №124. 5 июня 1919 г.; Вепрев О.В., Лютов В.В. Государственная безопасность: три века на Южном Урале. Челябинск, 2002. С. 215.
16. Карпов И.И. Как мы создавали политотдел дивизии // Питерцы на фронтах гражданской войны. Л., 1970. С. 133-134.
17. Калинин И.М. Под знаменем Врангеля. Ростов-на-Дону, 1991. С. 156-159.
18. Памятник борцам пролетарской революции, погибшим в 1917-21 гг. Л., 1925. С. 220.
19. Искра (Кунгур). №3. 14 января 2010. Интернет-версия: http://www.media-office.ru/?go=550446&pass=59d9ccd987e3c3407a8c60fce72a8649
20. Северная Коммуна. №107. 17 сентября 1918 г.; Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских депутатов. №234. 15 октября 1919 г.; Известия Вологодского исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов. №16. 22 января 1919 г.
21. Балмасов С.С. Красный террор на востоке России в 1918-1922 гг. М., 2006. С. 102; Дмитриев Д.П., Куликов К.И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе. Ижевск, 1991. С. 109; Кошурников А.А. Первые бои полка // В пороховом дыму. Пермь, 1961. С. 43.
Подробнее по тегу "священники".