Воронеж и Первая мировая
Помещу пару статей из краеведчего журнала. Если что - на самом деле никакой революционной и вообще антиправительственной пропаганды карательные органы самодержавия так толком и не выявили. В доказательство читай вот тут и еще официальная выписка из жандармского донесения. В подобном духе состалялись все донесения с мест.
[Spoiler (click to open)]Помощник начальника Воронежского Губернского Жандармского Управления
25 ноября 1916 г.
Начальнику Управления
Секретно
РАПОРТ
Каких-либо сведений, касающихся революционных организаций во временном мне района, ко мне не поступало.
Всепоглощающей заботою широкой массы городского населения, преимущественно служилой его части, является забота о борьбе за существование, вызываемая несоответствием материального достатка с существующею и все увеличивающеюся расценкой всего жизненно необходимого. Тою же дороговизною поглощается и большая часть высокого заработка людей, живущих физическим трудом или мастерством.
Люди торгового и промышленного слоев, а также и крестьяне, заняты преимущественно жаждою широкой наживы и преумножением своего материального благополучия. Военные события и события последнего времени, связанные с кратким перерывом занятий Государственной Думы и Государственного Совета, отходят как бы на второе место и господствующая по численности часть населения интересуется ими не более как всяким выдающимся и увлекательным злободневным событием, что, конечно, вызывает некоторую повышенность настроения.
О каких-либо революционных или политических выступлениях или резолюциях в мое распоряжение сведений не поступало и жизнь Государственных, общественных и профессиональных учреждений, союзов, кооперативов, самоуправлений учебных заведений, заводов и торгово-промышленных предприятий, работающих на оборону, протекает в нормах, сложившихся под влиянием последствий военного времени, не вызывая пока каких-либо бурных проявлений.
Органы местной печати не проявляют себя какими-либо резкими или возбуждающими статьями, за исключением ежемесячного журнала «Запросы Жизни», на страницах которого появляются тенденциозные рассуждения, рассчитанные преимущественно на обработку умов рабочей массы.
Об упадке дисциплины и чувства преданности присяге в войсках ничего не слышно.
ОСНОВАНИЕ: предписание за №654 от 31 октября сего года
Ротмистр:
Ф.1. Оп.1. Д.1248. Л.26-26об.
Воронеж в начале Первой мировой войны (август-декабрь 1914 г.)
Е.И. Астапов
Практически любые масштабные исторические события в судьбе страны непременно сказываются на образе жизни и состоянии всех ее частей, от столицы до провинции и окраин. Смены правителей, революции, войны - такие эпохальные явления, или явления, сравнимые с ними по своему историческому значению, способны кардинально изменить и сознание людей, и их быт. Мировая война самым непосредственным образом изменила быт и внешний облик крупного губернского города Российской империи, каковым был Воронеж в начале ХХ-го столетия.
С началом Первой мировой войны городу Воронежу, находившемуся в ведомстве Московского военного округа, суждено было вместе со всей страной взять на себя все тяготы военного времени. Несмотря на тыловое расположение, Воронеж, бывший крупным транспортным узлом, с первых недель конфликта обрел важное значение и целый ряд новых функций. В данной статье мы постараемся рассмотреть некоторые наиболее существенные из них.
Наиболее отчетливый, видимый признак начавшейся войны - раненые военнослужащие, в большом количестве появившиеся в поездах и на улицах, в госпиталях и лазаретах. Большое число лечебных учреждений разного типа возникло в Воронеже с первых /5/ же дней войны. Работу начали как казенные лазареты, так и созданные по частному почину. Так, например, Государственный архив Воронежской области сохранил ряд обращений руководства Митрофановского монастыря в адрес губернатора и начальника воронежского гарнизона с просьбой о переводе ратников государственного ополчения из стен обители - в монастырских помещениях духовенство планировало открыть госпиталь для раненых нижних чинов. [1]
Конечно, сосредоточение в городе большого количества запасных частей и прибытие туда многочисленных раненых, число которых превысило все предвоенные ожидания, привело на первых порах к некоторой дезорганизации городской жизни. Как свидетельствует начальник гарнизона Воронежа генерал-майор Тимковский в своем приказе от 14 августа, в городе к этому дню «было уже два случая, где офицерские чины позволили себе быть в пьяном виде в общественном месте и безобразничать». [2] В приказе предписывалось также принять «самые строгие и энергичные меры» для недопущения такого рода эксцессов, а с его содержанием, судя по рапортам бригадных командиров, были ознакомлены все нижние чины гарнизона. [3] Пьянство, однако, было отнюдь не единственным негативным явлением - сохранилась серия распоряжений начальника гарнизона с воспрещением офицерам гарнизона «по настоящему тяжелому для России времени... впредь до окончания войны играть в карты в клубах и собраниях» [4]. В другом же документе - сообщении губернатора Георгия Петкевича начальнику гарнизона от 16 сентября - констатируется небывалое распространение в Воронеже попрошайничества. Им на городских улицах промышляли раненые, подчас даже симулируя свои повреждения. [5]
Так или иначе, к 24 декабря 1914 г. в Воронеже находился 41 госпиталь, в том числе и ряд частных лазаретов. [6] Лечебные учреждения разместились в зданиях гостиниц «Таганрог» и «Франция», Николаевской прогимназии, Крестьянского банка, Маслобойного завода, городской управы, Епархиального училища и других пригодных для этой цели помещениях. [7] Сведений об условиях содержания в них практически не сохранилось, потому дать полной картины не представляется возможным. Однако нельзя не отметить свидетельство начальника гарнизона, сделанное им после нескольких посещений госпиталя Дамского комитета. По его словам, пища там восхитительна, «в этом лазарете больной в день обходится с хлебом, чаем и сахаром до 26 коп., причем пища сытна и ея очень довольно всегда бывает» [8]. Госпиталь Дамского комитета ставится начальником гарнизона в пример главам всех госпиталей и лазаретов города в его специальном обращении к ним от 21 октября.
Насущным был и вопрос о возвращении в строй выздоровевших воинов, которые, по признанию начальника штаба Московского военного округа, «долгое время оставались по разным причинам вне театра боевых действий» [9]. Внимание на это было обращено в приказе о немедленной отправке в свои части поправившихся офицеров и нижних чинов.
Особенно актуальным последнее распоряжение стало в связи с другим принявшим широкие масштабы явлением. По сообщению все того же начальника штаба Московского военного округа от 11 сентября «революционные организации и пацифические общества в настоящее время используют широкую доставку газет и журналов в действующую армию, в госпитали и лазареты, а также в поезда с эшелонами войск и ранеными воинами, для распространения прокламаций революционного и пацифического характера» [10].
Следует сказать, что подозрения властей вызывали также и вполне легальные органы. 3 октября губернатор сообщил начальнику гарнизона о том, что «Вольное Экономическое Общество рассылает по госпиталям для раздачи раненым книги и брошюры нередко тенденциозного содержания», а также о предложении министра внутренних дел «принять меры к тщательной проверке присылаемой названным и другими подобными обществами литературы»11. Уже чуть более чем через месяц, 7 ноября губернатор вновь вынужден был напомнить начальнику гарнизона о необходимости «иметь постоянный строгий надзор за организуемыми Вольным Экономическим Обществом библиотеками для раненых и тщательно проверять посылаемые этим обществом книги» [12]. Еще более радикальными оказались меры в отношении издания под названием «Донская речь» - все предназначенные для раненых экземпляры этой газеты были подвергнуты уничтожению. [13]
Революционными и либеральными органами, впрочем, не ограничивался круг источников антивоенной и антирусской агитации в Воронеже - они, по сведениям верховного командования, были очень и очень многообразны.
Так по сообщению начальника генерального штаба воронежскому губернатору от 13 октября «в запасных батальонах и ополченских частях в южной части России замечена пропаганда евреев на немецкие деньги» [14]. А под занавес года из главного управления генерального штаба пришли вовсе уж необычные сведения: по данным МВД «сектанты, а именно, баптисты и так называемые «еван/6/гельские христиане» стремятся использовать переживаемые военные обстоятельства для распространения сектантства в войсках» и «под видом раздачи книг Св. Евангелия, в действительности снабжают их разного рода сектантскими произведениями» [15]. Подобного рода явления власти предписывают строго пресекать, так как «сектантство... проникнуто противогосударственными и, в частности, антимилитаристическими тенденциями, не может не оказывать крайне вредного влияния на воинских чинов».
Основным местом распространения всех этих сектантских, революционных, либеральных и иноземных агиток становились как раз воронежские госпитали, допуск в которые «посторонних лиц производится совершенно свободно и... без всякого ограничения», чем пользуются «лица неблагонадежные как в политическом, так и в нравственном отношениях для распространения пропаганды» [16] - это с горечью констатировал губернатор в своем сообщении начальнику гарнизона от 16 декабря. В связи с этим главой администрации было отдано распоряжение о более осмотрительном пропуске посетителей к больным и установлении их регистрации, а также проверке всех пациентов и персонала госпиталей по документам и спискам. [17] Но если ужесточить режим посещения лазаретов оказалось достаточно просто, то попытки фильтрации поступавших в них больных были неудачны, так как по признанию главврача 62-го сводного эвакуационного госпиталя в рапорте на имя начальника гарнизона «больные, военнопленные присылаются... без всяких списков и только в госпитале опросом устанавливаются имена фамилий прибывших» [18].
Вопрос о пропаганде и мерах борьбы с ней не менее актуален и в отношении другой важной функции, возложенной на Воронеж в годы Первой мировой войны. 11 сентября 1914 г. начальник штаба Московского военного округа издал предписание «спешно подготовить новые помещения в пределах Воронежской губернии для размещения военнопленных... в казармах и частных домах, допуская самое тесное размещение» [19]. Не без труда данное распоряжение все же было выполнено воронежскими властями.
Согласно сообщения начальника гарнизона губернатору от 29 октября, в Воронеже в Тихвинских казармах содержались 162 военнопленных здоровых, а также 734 нижних чинов и 9 офицеров военнопленных раненых и больных в госпиталях. [20] Однако, как мы видим из рапортов заведующего военнопленными полковника Александрова, уже на следующий день «ввиду ежедневно выписывемых военнопленных из госпиталей, а также ввиду... приезда большой партии военнопленных» состоялся их перевод в более обширные казармы Городского Музея, вместившие уже 233 военнопленных, причем 176 славян и 57 немцев и венгров были помещены отдельно друг от друга. [21] К 10 ноября их было уже 272 человека [22], а 20 ноября в город прибыла, судя по документам, самая многочисленная в 1914-м г. партия военнопленных - 325 пленных турок. [23]
Судя по всему, содержались военнопленные довольно сносно. Еще 9 октября губернский распорядительный комитет дал указание «в отведенных для расквартирования военнопленных зданиях устроить двухъярусные нары из цельных неструганых досок, вмазать два котла, из них один на 50 ведер для щей, другой на 20 ведер для каши, и куб для кипятку» [24], в самом конце года казармы были оснащены умывальниками. [25] Однако сохранилось немало документов, свидетельствующих о постоянно возникавшей необходимости ремонта казарменных помещений - неисправных печах, текущих крышах, прогнивших полах.
Большая теснота при размещении военнопленных вызвала к жизни вопрос о предупреждении инфекционных заболеваний - для уменьшения скученности в казармах власти обратились к практике размещения военнопленных в частных домах воронежцев за обычную квартирную ставку. [26] /7/
Стоит отметить, что еще ранее конца октября не замедлили обнаружиться пагубные последствия сравнительно мягких условий содержания пленных. Согласно сообщения губернатора начальнику гарнизона от 16 сентября, австрийцы «развращают [солдат и местных жителей] и своими тенденциозными рассказами о ходе военных событий оказывают на них крайне вредное влияние», а кроме того не отстают от своих российских «коллег» в выпрашивании у горожан денег и материальных ценностей. [27] Начальник гарнизона в тот же день отреагировал принятием мер к пресечению общения русских нижних чинов с пленными австрийцами, для борьбы с попрошайничеством были организованы усиленные полицейские дозоры. [28]
По всей видимости принятые меры оказались действенными, по крайней мере, в глазах начальства. Когда 27 октября губернатор сообщил генералу Тимковскому, что, по сведениям МВД, надзор за военнопленными в некоторых местностях слаб, «вследствие чего они находятся в постоянном общении с местным населением, в особенности с запасными и ратниками, которым внушают вредные идеи» [29], начальник воронежского гарнизона констатировал, что «никакого общения с населением они не имеют, в городе никакого влияния не производят... ибо они держатся в должной репрессии и за ними установлен надлежащий надзор» [30]. Но, «в виду существующих слухов», все же издал дополнительно серию распоряжений (воронежскому уездному воинскому начальнику, заведующему военнопленными, председателю воронежского губернского комитета Всероссийского Земского Союза по оказанию помощи больным и раненым воинам, начальнику воронежского окружного эвакуационного пункта) об установлении негласного надзора за военнопленными в казармах и госпиталях, и соблюдении в их отношении строгого режима без всяких послаблений. [31]
Осенью 1914 г. в Воронеже чествовали георгиевских кавалеров, устраивали пышные проводы на фронт воинских частей, квартировавших и комплектующихся в губернской столице - подарками горожан для офицеров и нижних чинов стали иконы, ситцевые платки и французские булки. [32] Немало усилий было приложено губернским начальством к реализации августовских указов правительства о введении «сухого закона». [33] А в конце ноября в городе развернулась масштабная подготовка к посещению Воронежа царем Николаем II. Несмотря на военное время решено было украсить воронежские улицы флагами и иллюминацией [34], «побелить и привести в порядок городские здания и исправить мостовые на пути предполагаемого следования Высочайших особ... выписать на прокат несколько автомобилей», а также соорудить триумфальную арку. [35] Была произведена проверка госпиталей для исключения «возможности проникновения в лазареты неблагонадежного элемента» [36], а также принято решение изолировать в период высочайшего посещения всех водворенных в городе под надзор полиции и военнообязанных иностранных подданных. [37]
Император прибыл в Воронеж в субботу 6 декабря, в день своего тезоименитства: «Город встретил нас горячим приемом и теплою погодою» [38], - записал он в дневнике. «Толпы народа заняли сплошной массой все улицы, по которым ожидался проезд их величеств» [39], -живописует в своих мемуарах сопровождавший царя командир Отдельного корпуса жандармов Владимир Джунковский. Высокой оценки монарха удостоились и лечебные учреждения города. Государь посетил Митро-фановский монастырь, где присутствовал на литургии, после чего осмотрел монастырский лазарет - тот самый, об организации которого в августе хлопотало духовенство. «С 2 1/2 до 5 1/2 ездили по остальным лазаретам, очень хорошо устроенным» [40], - подытожил император.
Своеобразной кульминацией первого военного года стал эпизод антигерманской кампании, затронувший всю Россию. Яблоком раздора для воронежского общества стало устройство 11 и 12 декабря в 62-м сводном госпитале новогодней елки для пленных немцев, случай на первый взгляд пустяковый - но не в условиях военного времени. Он немедленно стал предметом дознания и рапорта начальника гарнизона командующему войсками Московского военного округа. [41] Этот документ раскрывает подробности произошедшего и обнаруживает столкновение двух точек зрения. По мнению генерала Тимковского, заготовив 160 подарков и устроив торжество для немецких военнопленных, начальники госпиталя Виктор Павлюц и Пантелеймон Чангли-Чайкин совершили «деяние явно преступное духу времени и всему Русскому населению». Сами устроители, судя по их показаниям, ничего экстраординарного в произошедшем не видели и свои действия преступными не считали. Констатировав, что «общественное мнение... крайне враждебно настроено» к устроителям праздника, начальник гарнизона в рапорте искренне недоумевает: «...Неужели [они] до сих пор не прониклись чувством негодования и презрения к немецким войскам за их зверства на театре войны, что осуждает не только Россия, но и весь свет» и позволили себе разрешить пленным немцам устроить елку в своем госпитале?»
В такой конфликтной атмосфере и накале общественных страстей встречал Воронеж /8/ новый 1915 год. Он обещал быть тяжелым и действительно принес России много страшных испытаний. В нем Воронежу гораздо чаще приходилось принимать раненых, нежели военнопленных. Наш город в течение всей войны продолжал оставаться крупным тыловым центром, облик его уже в первые месяцы коренным образом изменился в сравнении с довоенным, возникли новые, неведомые ранее проблемы. Большинство городских зданий превратилось в госпитали и казармы; выздоравливающие раненые, военнопленные и войска переполнили городские и частные помещения. Воронежские горожане по зову государства и собственному почину выполнили задачу превращения еще недавно мирного города в пункт приема и содержания военнопленных, госпитальный, интендантский, а впоследствии и промышленный центр, один из очагов общественной деятельности.
Но, увы, жертвы эти по большому счету оказались напрасными. Русский император никогда уже более не нанесет визита в колыбель русского флота, а русскому обществу, к сожалению, так и не удастся сгладить собственные противоречия и примириться в едином стремлении довести войну до победного конца.
1. Государственный архив Воронежской области (далее - ГАВО). Ф. И-212. Начальник гарнизона г. Воронежа. On. 1. Д. 1. Л. 15.
2. Там же. Л. 5.
3. Там же. Л. 16, 18.
4. Там же. Л. 41-44.
5. Там же. Л. 31.
6. Там же. Л. 84.
7. ГАВО. Ф. И-19. Воронежская городская управа. Оп. 1. Д. 2991. Л. 20, 30.
8. ГАВО. Ф. И-212. Оп. 1. Д. 1. Л. 38.
9. Там же. Л. 20.
10. Там же. Л. 24.
11. Там же. Л. 37.
12. Там же. Л. 54.
13. Там же. Л. 39.
14. Там же. Л. 45.
15. Там же. Л. 8Т-88.
16. Там же. Л. 78.
17. Там же. Л. 63.
18. Там же. Л. 69.
19. ГАВО. Ф. И-19. Оп. 1. Д. 2993. Л. 5.
20. ГАВО. Ф. И-212. On. 1. Д. 1. Л. 47.
21. ГАВО. Ф. И-19. On. 1. Д. 2993. Л. 18, 20.
22. Там же. Л. 28.
23. Там же. Л. 39.
24. Там же. Л. 7.
25. Там же. Л. 47.
26. Там же. Л. 53.
27. ГАВО. Ф. И-212. On. 1. Д. 1. Л. 31.
28. Там же. Л. 28.
29. Там же. Л. 46.
30. Там же. Л. 47.
31. Там же. Л. 49-52.
32. ГАВО. Ф. И-19, Он. 1, Д. 2960, Л. 46.
33. Воронежская энциклопедия / Гл. ред. М.Д. Карпачёв. - Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2008. - Т. 2. - С. 89.
34. ГАВО. Ф. И-19. Он. 1. Д. 2993. Л. 43.
35. Там же. Д. 2957. Л. 2.
36. ГАВО. Ф. И-212. Он. 1. Д. 1. Л. 68.
37. Там же. Л. 70.
38. Дневники императора Николая II / Под общей ред. и с предисл. К.Ф. Шацилло. - М.: Орбита, 1991. - С. 520.
39. Джунковский В.Ф. Воспоминания / В.Ф. Джунковский. - М.: Издательство имени Сабашниковых, 1997. - Т. 2. - С. 468.
40. Дневники императора Николая II. - С. 520.
41. ГАВО. Ф. И-212. Оп. 1. Д. 1. Л. 83-85.
Краеведческий журнал «Битюг». №3. 2014. С. 5-9.
Госпиталь № 18 Воронежской общепедагогической организации в годы Первой мировой войны
В.В. Бахтин
Первая мировая война вызвала в обществе небывалый патриотический подъем. Широкие слои общества по-разному проявляли свои патриотические чувства. Но в целом они стремились всячески содействовать, по их мнению, скорой победе России в борьбе со странами Тройственного союза. Воронежцы искренне отвечали на различные общероссийские акции, а часто выступали и с собственной частной инициативой. Активную гражданскую позицию заняли воронежские педагоги и прочие представители провинциальной интеллигенции.
По инициативе старшин Воронежского семейно-педагогического собрания во все учебные заведения было разослано предложение о создании общепедагогической организации для оказания помощи русским воинам и членам их семей.
3 сентября 1914 г. в зале Дворянского собрания состоялось организационное собрание Воронежской общепедагогической организации, на котором присутствовало 120 воронежских педагогов. В последующие дни количество членов увеличилось до 300 человек [1].
В структуре организации 5 сентября 1914 г. был создан третий отдел, председателем которого был утвержден преподаватель матема/9/тики и физики частного реального училища И.П. Мирошникова - Н.П. Утянский [2].
Педагоги стали оказывать помощь больным и раненым воинам. С разрешения врачей члены отдела стали дежурить в госпиталях. Был сформирован особый отряд, который встречал санитарные вагоны, осуществлял разгрузку вагонов, переноску раненых. В октябре деятельность их прекратилась в связи с созданием команды санитаров-солдат [3].
Деятельность членов переключилась на сбор газет, журналов и других печатных изданий для госпиталей. С этой целью в Воронеже с 26 сентября 1914 г. были оборудованы 8 специальных ящиков для сбора периодической печати. В первый месяц их функционирования воронежцы принесли 8500 газет, 35000 журналов, которые равномерно были распределены по всем воронежским госпиталям. Одновременно стали создавать в госпиталях и библиотеки. Всего силами педагогов к концу 1914 г. библиотеки были организованы в 16 госпиталях [4].
Частым явлением общественной жизни стали и чтения, которые, как правило, сопровождались световыми картинами.
24 сентября 1914 г. был организован 4-й отдел Воронежской общепедагогической организации под председательством начальницы частной гимназии и пансионата Веры Лукиничны Степанцевой. Целью данного отдела было оказание помощи выздоравливающим воинам, создание и содержание госпиталя. Первоначально планировалось создание патронажа и размещение воинов на частных квартирах. Однако война внесла свои коррективы, стало ясно, что патронаж не отвечал чаяниям военного времени. Педагоги стали заниматься созданием лазарета в помещении I мужской гимназии. На ремонт помещения гимназии, где перед этим стояли солдаты, и осуществление работ по приспособлению помещений под госпиталь было решено позаимствовать у Дамского Комитета 3 тыс. руб. С Комитетом Земского Союза было заключено условие, согласно которому Организация устраивала госпиталь на 160 человек и получала от Союза субсидию по 40 руб. на каждую занятую кровать и по 23 руб. на свободную кровать. Руководство и надзор по ремонту и приспособлению здания согласились принять на себя директор механическо-технического училища им. Императора Петра Великого Василий Федорович Данилов и инженер-механик данного училища Николай Николаевич Аварский.
Члены общества выясняли вопросы, связанные с устройством и ведением дел в лазарете, занимались закупкой и изготовлением различного инвентаря для госпиталя.
10 октября 1914 г. в 6 часов вечера был совершен молебен и освящение госпиталя № 18. 11-го октября в него прибыли первые раненые.
Госпиталь № 18 Воронежской общепедагогической организации располагался на трех этажах. В верхнем этаже находились палата № 1, палата № 2 (изоляционная), палата № 3, палата № 7, комната заведующей кухней и комната для сиделок; во втором этаже: палата № 4, палата № 5, перевязочная, операционная, кубовая и ванная комната, бельевая, канцелярия, комната старшей фельдшерицы, столовая для персонала, столовая для раненых; в нижнем этаже: палата № 8, комната с душами, кухня, кладовая, комната для кухарок, две комнаты-цейхгауз, помещение для санитаров.
За время с 10 октября 1914 г. по 1 марта 1916 г. госпиталь № 18 несколько раз изменялся по своей величине: первоначально в нем было 160 кроватей, с 15 мая 1915 г. - 270 кроватей, с 18 мая 1915 г. - 320 кроватей, с 27 мая - 350 кроватей, с октября - 290, с 23 декабря - 120, с марта 1916 г. - 160 кроватей. В период увеличения числа кроватей, вызванного большим количеством раненых, поступавших летом в Воронеж, госпиталь занимал половину второго этажа и половину третьего этажа в основном корпусе гимназии.
За два года через госпиталь № 18 прошло 2651 человек раненых и больных.
В госпитале работали хирурги Ф.М. Меерович и Н.Г. Маковецкий, которыми было сделано 500 различных операций. С октября 1914 г. по 20 июня 1915 г. - хирург Ф.М. Меерович сделал 78 операций; хирург Н.Г. Маковецкий в период с 20 июня 1915 г. по 1 марта 1916 г. - 412 [5].
Старшим врачом госпиталя был приглашен Г.А. Силин. Совместно с ним Правлением и Советом отдела первоначально были приняты 3 врача - ст. врач Г.А. Силин, второй врач О.А. Резников, хирург Ф.М. Меерович, 4 фельдшерицы - старшая фельдшерица Н.В. Сахарова, А.Л. Бородулина, Л.Л. Гольдберг, В.Е. Рябова, 2 сестры милосердия - Н.П. Бочарникова и Е.В. Колесникова, а также 4 сиделки, 9 санитаров, 3 кухарки.
В мае 1915 г. были приглашены еще два врача: хирург Н.Г. Маковецкий и М.П. Белянин; временно, во время командировки Г.А. Силина, работал в госпитале врач Л.Ф. Кулешов. Фельдшериц в это время было 7; три прежних и четыре вновь приглашенные - В.В. Бобровская, М.Н. Белоцерковская, Н.М. Беляева и Е.П. Калмыкова. Сестер милосердия было 6: две прежние и С.А. Димитриу, В.П. Кравченко, П.Н. Куманская и Ф.М. Орлова. Санитаров было первоначально 9, затем 19, затем 11; сиделок 4-20-6; кухарок 3-5-3. /10/
/11/
В сентябре месяце выбыли: врач Ф.М. Меерович, фельдшерица Бобровская и Калмыкова, две сестры милосердия Димитриу и Лубяновская; сокращен штат « низших служащих. 26-го декабря Г.А. Силин был переведен в военный госпиталь в Москву. Должность старшего врача временно исполнял Н. Маковецкий. 18 февраля 1916 г. был приглашен старшим врачом Т.М. Иларионов. 24 февраля оставил службу в госпитале врач О.А. Резников, а 3 марта - Н.Г. Маковецкий, на место последнего был приглашен хирург Н.В. Словцов.
Заведывание госпиталем Организация поручила Совету 4-го отдела, члены которого распределили между собою обязанности следующим образом: председательница Совета - В.Л. Степанцева; товарищ председателя - В.М. Дарская, заведующая продовольствием - Н.Л. Лебедева, заведующий хозяйственными закупками - В.Н. Пожарский, заведующий выпиской медикаментов - П.Г. Немейко, секретарь - В.В. Лимбах. Советом отдела были организованы несколько комиссий: продовольственная, по приему раненых, бельевая и проч. Одновременно активно привлекали и местных барышень, и дам для дежурства в госпитале. Порядок дежурства был установлен следующий: на каждый день назначается одна главная дежурная дама; на каждые полдня - с 8-00 до 15-00 час. и с 15-00 до 21-00 час. назначались еще 6 дежурных дам. К утреннему чаю, обеду, вечернему чаю, ужину приходили дамы, желающие помогать в столовой.
В госпитале дежурили старшие дамы: Ю.А. Николаевская, Е.В. Скрутковская, З.Я. Снесарева, Е.В. Голованова, Л.С. Соколовская, М.В. Глонти, Е.А. Степанова, В.Л. Степанцева, М.В. Михайлова, В.М. Дарская.
Некоторые педагогические работники не только дежурили, но были добровольными сестрами милосердия, например, М.В. Михайлова, В.П. Кравченко, П.Н. Куманская, Ф.М. Орлова, У.В. Каменская, З.С. Петровская, М.И. Радкевич [6].
При госпитале № 18 действовала церковь 1 гимназии, соединенная с госпиталем удобным теплым ходом. Организация приглашала совершать богослужения в праздничные дни о. о. иеромонаха и дьякона из мужского монастыря и хор певчих из Покровского женского монастыря. Под руководством М.И. Скрябина воспитанниками Духовной семинарии с марта 1915 г. устраивались литературные и религиозно-нравственные чтения с картинами и без них; во время чтения пел хор семинаристов.
Для развлечения раненых в госпитале устраивались чтения, концерты, спектакли, елки, демонстрирование фокусов, эквилибристики (Фересто) и т. п. В течение 1914 г. по четвергам устраивали литературные вечера В.И. Никулин и артисты зимнего театра, записавшиеся в члены Организации. Демонстрировались картины кинематографа. Состоялось несколько популярных лекций. С концертами выступали в госпитале отдельные лица, как например, Т.Б. Фурманова, Е.К. Чеботарева, Е.И. Дегтерева, артисты: г.г. Кочановский-Орлов, Алези-Вольская, Скорняков, Регаме, г.г. Одинцовы, хор слепых, хор воспитанников Духовной семинарии, оркестр балалаечников, капелла лапотников, духовой и струнный оркестры учащихся I гимназии и других учебных заведений. Для госпиталя был взят на прокат рояль. Весной 1915 г. СВ. Троицкая предоставила госпиталю рояль в бесплатное пользование. Почти каждый воскресный вечер Е.Г. Держинская играла для раненых на рояле, устраивая с ними хоровое пение [7].
Любители драматического искусства Общества организовывали самодеятельные спектакли для раненых. Так, 26 декабря 1914 г. и 28 декабря 1915 г. ученицами гимназии В.Л. Степанцевой были организованы елки с литературным и музыкальными отделениями. Также в дни религиозных праздников, царские дни, Георгиевские дни устраивались /12/ тельные мероприятия. Отмечали в госпитале и патриотические дни, в частности, взятие австрийской крепости Перемышль и турецкой крепости Эрзерум.
Летом 1915 г. в госпитале была организована школа. Первоначально там преподавали выпускницы Мариинской гимназии, а с сентября 1915 г. - стал вести занятия учитель-беженец В.К. Артюх. Количество, посещавших школу из числа раненых, колебалось от 20 до 50 человек. А всего школу прошли более 200 человек [8].
В целом, работу госпиталя № 18 Воронежского общепедагогического общества можно оценить успешно. Косвенным подтверждением эффективного управления госпиталем служит и его посещение великой княгиней Елизаветой Федоровной в мае 1916 г. [9], неоднократно посещали госпиталь воронежский губернатор Г.Б. Петкевич другие высокопоставленные лица [10].
В 1918 г. в помещениях госпиталя разместится медицинский факультет эвакуированного Дерптского университета. В настоящее время - Воронежский государственный университет инженерных технологий, более известный воронежцам как «техноложка».
В год столетия начала Первой мировой войны хотелось, чтобы руководство вуза изыскало средства и увековечило бы каким-то памятным знаком военный госпиталь.
1. Дорошевский Ф. Воронежская общепедагогическая организация //В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени, 1916, №1. -С. 11.
2. Памятная книга Воронежской губернии на 1914 г. // Воронеж. Типо-Литография Губернского Правления, 1914. - С. 33; Дорошевский Ф. Третий отдел Воронежской общепедагогический организации //В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени. 1916, №1. - С. 23.
3. Дорошевский Ф. Третий отдел... С. 23.
4. Там же. С. 24.
5. Дорошевский Ф. Четвертый отдел Воронежской общепедагогической организации // В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени. 1916, №5. - С. 8.
6. Там же. С. 10.
7. Там же. С. 13.
8. Там же. С. 14.
9. Акинынин А.Н., Комолов Н.А. Династия Романовых и Воронежский край (1696-1916) / А.Н. Акинынин, Н.А. Комолов. Воронеж: Центрально-Черноземное книж. издат., 2014. - С. 221
10. Дорошевский Ф. Четвертый отдел... С. 14.
Краеведческий журнал «Битюг». №3. 2014. C. 9-12.
[Spoiler (click to open)]Помощник начальника Воронежского Губернского Жандармского Управления
25 ноября 1916 г.
Начальнику Управления
Секретно
РАПОРТ
Каких-либо сведений, касающихся революционных организаций во временном мне района, ко мне не поступало.
Всепоглощающей заботою широкой массы городского населения, преимущественно служилой его части, является забота о борьбе за существование, вызываемая несоответствием материального достатка с существующею и все увеличивающеюся расценкой всего жизненно необходимого. Тою же дороговизною поглощается и большая часть высокого заработка людей, живущих физическим трудом или мастерством.
Люди торгового и промышленного слоев, а также и крестьяне, заняты преимущественно жаждою широкой наживы и преумножением своего материального благополучия. Военные события и события последнего времени, связанные с кратким перерывом занятий Государственной Думы и Государственного Совета, отходят как бы на второе место и господствующая по численности часть населения интересуется ими не более как всяким выдающимся и увлекательным злободневным событием, что, конечно, вызывает некоторую повышенность настроения.
О каких-либо революционных или политических выступлениях или резолюциях в мое распоряжение сведений не поступало и жизнь Государственных, общественных и профессиональных учреждений, союзов, кооперативов, самоуправлений учебных заведений, заводов и торгово-промышленных предприятий, работающих на оборону, протекает в нормах, сложившихся под влиянием последствий военного времени, не вызывая пока каких-либо бурных проявлений.
Органы местной печати не проявляют себя какими-либо резкими или возбуждающими статьями, за исключением ежемесячного журнала «Запросы Жизни», на страницах которого появляются тенденциозные рассуждения, рассчитанные преимущественно на обработку умов рабочей массы.
Об упадке дисциплины и чувства преданности присяге в войсках ничего не слышно.
ОСНОВАНИЕ: предписание за №654 от 31 октября сего года
Ротмистр:
Ф.1. Оп.1. Д.1248. Л.26-26об.
Воронеж в начале Первой мировой войны (август-декабрь 1914 г.)
Е.И. Астапов
Практически любые масштабные исторические события в судьбе страны непременно сказываются на образе жизни и состоянии всех ее частей, от столицы до провинции и окраин. Смены правителей, революции, войны - такие эпохальные явления, или явления, сравнимые с ними по своему историческому значению, способны кардинально изменить и сознание людей, и их быт. Мировая война самым непосредственным образом изменила быт и внешний облик крупного губернского города Российской империи, каковым был Воронеж в начале ХХ-го столетия.
С началом Первой мировой войны городу Воронежу, находившемуся в ведомстве Московского военного округа, суждено было вместе со всей страной взять на себя все тяготы военного времени. Несмотря на тыловое расположение, Воронеж, бывший крупным транспортным узлом, с первых недель конфликта обрел важное значение и целый ряд новых функций. В данной статье мы постараемся рассмотреть некоторые наиболее существенные из них.
Наиболее отчетливый, видимый признак начавшейся войны - раненые военнослужащие, в большом количестве появившиеся в поездах и на улицах, в госпиталях и лазаретах. Большое число лечебных учреждений разного типа возникло в Воронеже с первых /5/ же дней войны. Работу начали как казенные лазареты, так и созданные по частному почину. Так, например, Государственный архив Воронежской области сохранил ряд обращений руководства Митрофановского монастыря в адрес губернатора и начальника воронежского гарнизона с просьбой о переводе ратников государственного ополчения из стен обители - в монастырских помещениях духовенство планировало открыть госпиталь для раненых нижних чинов. [1]
Конечно, сосредоточение в городе большого количества запасных частей и прибытие туда многочисленных раненых, число которых превысило все предвоенные ожидания, привело на первых порах к некоторой дезорганизации городской жизни. Как свидетельствует начальник гарнизона Воронежа генерал-майор Тимковский в своем приказе от 14 августа, в городе к этому дню «было уже два случая, где офицерские чины позволили себе быть в пьяном виде в общественном месте и безобразничать». [2] В приказе предписывалось также принять «самые строгие и энергичные меры» для недопущения такого рода эксцессов, а с его содержанием, судя по рапортам бригадных командиров, были ознакомлены все нижние чины гарнизона. [3] Пьянство, однако, было отнюдь не единственным негативным явлением - сохранилась серия распоряжений начальника гарнизона с воспрещением офицерам гарнизона «по настоящему тяжелому для России времени... впредь до окончания войны играть в карты в клубах и собраниях» [4]. В другом же документе - сообщении губернатора Георгия Петкевича начальнику гарнизона от 16 сентября - констатируется небывалое распространение в Воронеже попрошайничества. Им на городских улицах промышляли раненые, подчас даже симулируя свои повреждения. [5]
Так или иначе, к 24 декабря 1914 г. в Воронеже находился 41 госпиталь, в том числе и ряд частных лазаретов. [6] Лечебные учреждения разместились в зданиях гостиниц «Таганрог» и «Франция», Николаевской прогимназии, Крестьянского банка, Маслобойного завода, городской управы, Епархиального училища и других пригодных для этой цели помещениях. [7] Сведений об условиях содержания в них практически не сохранилось, потому дать полной картины не представляется возможным. Однако нельзя не отметить свидетельство начальника гарнизона, сделанное им после нескольких посещений госпиталя Дамского комитета. По его словам, пища там восхитительна, «в этом лазарете больной в день обходится с хлебом, чаем и сахаром до 26 коп., причем пища сытна и ея очень довольно всегда бывает» [8]. Госпиталь Дамского комитета ставится начальником гарнизона в пример главам всех госпиталей и лазаретов города в его специальном обращении к ним от 21 октября.
Насущным был и вопрос о возвращении в строй выздоровевших воинов, которые, по признанию начальника штаба Московского военного округа, «долгое время оставались по разным причинам вне театра боевых действий» [9]. Внимание на это было обращено в приказе о немедленной отправке в свои части поправившихся офицеров и нижних чинов.
Особенно актуальным последнее распоряжение стало в связи с другим принявшим широкие масштабы явлением. По сообщению все того же начальника штаба Московского военного округа от 11 сентября «революционные организации и пацифические общества в настоящее время используют широкую доставку газет и журналов в действующую армию, в госпитали и лазареты, а также в поезда с эшелонами войск и ранеными воинами, для распространения прокламаций революционного и пацифического характера» [10].
Следует сказать, что подозрения властей вызывали также и вполне легальные органы. 3 октября губернатор сообщил начальнику гарнизона о том, что «Вольное Экономическое Общество рассылает по госпиталям для раздачи раненым книги и брошюры нередко тенденциозного содержания», а также о предложении министра внутренних дел «принять меры к тщательной проверке присылаемой названным и другими подобными обществами литературы»11. Уже чуть более чем через месяц, 7 ноября губернатор вновь вынужден был напомнить начальнику гарнизона о необходимости «иметь постоянный строгий надзор за организуемыми Вольным Экономическим Обществом библиотеками для раненых и тщательно проверять посылаемые этим обществом книги» [12]. Еще более радикальными оказались меры в отношении издания под названием «Донская речь» - все предназначенные для раненых экземпляры этой газеты были подвергнуты уничтожению. [13]
Революционными и либеральными органами, впрочем, не ограничивался круг источников антивоенной и антирусской агитации в Воронеже - они, по сведениям верховного командования, были очень и очень многообразны.
Так по сообщению начальника генерального штаба воронежскому губернатору от 13 октября «в запасных батальонах и ополченских частях в южной части России замечена пропаганда евреев на немецкие деньги» [14]. А под занавес года из главного управления генерального штаба пришли вовсе уж необычные сведения: по данным МВД «сектанты, а именно, баптисты и так называемые «еван/6/гельские христиане» стремятся использовать переживаемые военные обстоятельства для распространения сектантства в войсках» и «под видом раздачи книг Св. Евангелия, в действительности снабжают их разного рода сектантскими произведениями» [15]. Подобного рода явления власти предписывают строго пресекать, так как «сектантство... проникнуто противогосударственными и, в частности, антимилитаристическими тенденциями, не может не оказывать крайне вредного влияния на воинских чинов».
Основным местом распространения всех этих сектантских, революционных, либеральных и иноземных агиток становились как раз воронежские госпитали, допуск в которые «посторонних лиц производится совершенно свободно и... без всякого ограничения», чем пользуются «лица неблагонадежные как в политическом, так и в нравственном отношениях для распространения пропаганды» [16] - это с горечью констатировал губернатор в своем сообщении начальнику гарнизона от 16 декабря. В связи с этим главой администрации было отдано распоряжение о более осмотрительном пропуске посетителей к больным и установлении их регистрации, а также проверке всех пациентов и персонала госпиталей по документам и спискам. [17] Но если ужесточить режим посещения лазаретов оказалось достаточно просто, то попытки фильтрации поступавших в них больных были неудачны, так как по признанию главврача 62-го сводного эвакуационного госпиталя в рапорте на имя начальника гарнизона «больные, военнопленные присылаются... без всяких списков и только в госпитале опросом устанавливаются имена фамилий прибывших» [18].
Вопрос о пропаганде и мерах борьбы с ней не менее актуален и в отношении другой важной функции, возложенной на Воронеж в годы Первой мировой войны. 11 сентября 1914 г. начальник штаба Московского военного округа издал предписание «спешно подготовить новые помещения в пределах Воронежской губернии для размещения военнопленных... в казармах и частных домах, допуская самое тесное размещение» [19]. Не без труда данное распоряжение все же было выполнено воронежскими властями.
Согласно сообщения начальника гарнизона губернатору от 29 октября, в Воронеже в Тихвинских казармах содержались 162 военнопленных здоровых, а также 734 нижних чинов и 9 офицеров военнопленных раненых и больных в госпиталях. [20] Однако, как мы видим из рапортов заведующего военнопленными полковника Александрова, уже на следующий день «ввиду ежедневно выписывемых военнопленных из госпиталей, а также ввиду... приезда большой партии военнопленных» состоялся их перевод в более обширные казармы Городского Музея, вместившие уже 233 военнопленных, причем 176 славян и 57 немцев и венгров были помещены отдельно друг от друга. [21] К 10 ноября их было уже 272 человека [22], а 20 ноября в город прибыла, судя по документам, самая многочисленная в 1914-м г. партия военнопленных - 325 пленных турок. [23]
Судя по всему, содержались военнопленные довольно сносно. Еще 9 октября губернский распорядительный комитет дал указание «в отведенных для расквартирования военнопленных зданиях устроить двухъярусные нары из цельных неструганых досок, вмазать два котла, из них один на 50 ведер для щей, другой на 20 ведер для каши, и куб для кипятку» [24], в самом конце года казармы были оснащены умывальниками. [25] Однако сохранилось немало документов, свидетельствующих о постоянно возникавшей необходимости ремонта казарменных помещений - неисправных печах, текущих крышах, прогнивших полах.
Большая теснота при размещении военнопленных вызвала к жизни вопрос о предупреждении инфекционных заболеваний - для уменьшения скученности в казармах власти обратились к практике размещения военнопленных в частных домах воронежцев за обычную квартирную ставку. [26] /7/
Стоит отметить, что еще ранее конца октября не замедлили обнаружиться пагубные последствия сравнительно мягких условий содержания пленных. Согласно сообщения губернатора начальнику гарнизона от 16 сентября, австрийцы «развращают [солдат и местных жителей] и своими тенденциозными рассказами о ходе военных событий оказывают на них крайне вредное влияние», а кроме того не отстают от своих российских «коллег» в выпрашивании у горожан денег и материальных ценностей. [27] Начальник гарнизона в тот же день отреагировал принятием мер к пресечению общения русских нижних чинов с пленными австрийцами, для борьбы с попрошайничеством были организованы усиленные полицейские дозоры. [28]
По всей видимости принятые меры оказались действенными, по крайней мере, в глазах начальства. Когда 27 октября губернатор сообщил генералу Тимковскому, что, по сведениям МВД, надзор за военнопленными в некоторых местностях слаб, «вследствие чего они находятся в постоянном общении с местным населением, в особенности с запасными и ратниками, которым внушают вредные идеи» [29], начальник воронежского гарнизона констатировал, что «никакого общения с населением они не имеют, в городе никакого влияния не производят... ибо они держатся в должной репрессии и за ними установлен надлежащий надзор» [30]. Но, «в виду существующих слухов», все же издал дополнительно серию распоряжений (воронежскому уездному воинскому начальнику, заведующему военнопленными, председателю воронежского губернского комитета Всероссийского Земского Союза по оказанию помощи больным и раненым воинам, начальнику воронежского окружного эвакуационного пункта) об установлении негласного надзора за военнопленными в казармах и госпиталях, и соблюдении в их отношении строгого режима без всяких послаблений. [31]
Осенью 1914 г. в Воронеже чествовали георгиевских кавалеров, устраивали пышные проводы на фронт воинских частей, квартировавших и комплектующихся в губернской столице - подарками горожан для офицеров и нижних чинов стали иконы, ситцевые платки и французские булки. [32] Немало усилий было приложено губернским начальством к реализации августовских указов правительства о введении «сухого закона». [33] А в конце ноября в городе развернулась масштабная подготовка к посещению Воронежа царем Николаем II. Несмотря на военное время решено было украсить воронежские улицы флагами и иллюминацией [34], «побелить и привести в порядок городские здания и исправить мостовые на пути предполагаемого следования Высочайших особ... выписать на прокат несколько автомобилей», а также соорудить триумфальную арку. [35] Была произведена проверка госпиталей для исключения «возможности проникновения в лазареты неблагонадежного элемента» [36], а также принято решение изолировать в период высочайшего посещения всех водворенных в городе под надзор полиции и военнообязанных иностранных подданных. [37]
Император прибыл в Воронеж в субботу 6 декабря, в день своего тезоименитства: «Город встретил нас горячим приемом и теплою погодою» [38], - записал он в дневнике. «Толпы народа заняли сплошной массой все улицы, по которым ожидался проезд их величеств» [39], -живописует в своих мемуарах сопровождавший царя командир Отдельного корпуса жандармов Владимир Джунковский. Высокой оценки монарха удостоились и лечебные учреждения города. Государь посетил Митро-фановский монастырь, где присутствовал на литургии, после чего осмотрел монастырский лазарет - тот самый, об организации которого в августе хлопотало духовенство. «С 2 1/2 до 5 1/2 ездили по остальным лазаретам, очень хорошо устроенным» [40], - подытожил император.
Своеобразной кульминацией первого военного года стал эпизод антигерманской кампании, затронувший всю Россию. Яблоком раздора для воронежского общества стало устройство 11 и 12 декабря в 62-м сводном госпитале новогодней елки для пленных немцев, случай на первый взгляд пустяковый - но не в условиях военного времени. Он немедленно стал предметом дознания и рапорта начальника гарнизона командующему войсками Московского военного округа. [41] Этот документ раскрывает подробности произошедшего и обнаруживает столкновение двух точек зрения. По мнению генерала Тимковского, заготовив 160 подарков и устроив торжество для немецких военнопленных, начальники госпиталя Виктор Павлюц и Пантелеймон Чангли-Чайкин совершили «деяние явно преступное духу времени и всему Русскому населению». Сами устроители, судя по их показаниям, ничего экстраординарного в произошедшем не видели и свои действия преступными не считали. Констатировав, что «общественное мнение... крайне враждебно настроено» к устроителям праздника, начальник гарнизона в рапорте искренне недоумевает: «...Неужели [они] до сих пор не прониклись чувством негодования и презрения к немецким войскам за их зверства на театре войны, что осуждает не только Россия, но и весь свет» и позволили себе разрешить пленным немцам устроить елку в своем госпитале?»
В такой конфликтной атмосфере и накале общественных страстей встречал Воронеж /8/ новый 1915 год. Он обещал быть тяжелым и действительно принес России много страшных испытаний. В нем Воронежу гораздо чаще приходилось принимать раненых, нежели военнопленных. Наш город в течение всей войны продолжал оставаться крупным тыловым центром, облик его уже в первые месяцы коренным образом изменился в сравнении с довоенным, возникли новые, неведомые ранее проблемы. Большинство городских зданий превратилось в госпитали и казармы; выздоравливающие раненые, военнопленные и войска переполнили городские и частные помещения. Воронежские горожане по зову государства и собственному почину выполнили задачу превращения еще недавно мирного города в пункт приема и содержания военнопленных, госпитальный, интендантский, а впоследствии и промышленный центр, один из очагов общественной деятельности.
Но, увы, жертвы эти по большому счету оказались напрасными. Русский император никогда уже более не нанесет визита в колыбель русского флота, а русскому обществу, к сожалению, так и не удастся сгладить собственные противоречия и примириться в едином стремлении довести войну до победного конца.
1. Государственный архив Воронежской области (далее - ГАВО). Ф. И-212. Начальник гарнизона г. Воронежа. On. 1. Д. 1. Л. 15.
2. Там же. Л. 5.
3. Там же. Л. 16, 18.
4. Там же. Л. 41-44.
5. Там же. Л. 31.
6. Там же. Л. 84.
7. ГАВО. Ф. И-19. Воронежская городская управа. Оп. 1. Д. 2991. Л. 20, 30.
8. ГАВО. Ф. И-212. Оп. 1. Д. 1. Л. 38.
9. Там же. Л. 20.
10. Там же. Л. 24.
11. Там же. Л. 37.
12. Там же. Л. 54.
13. Там же. Л. 39.
14. Там же. Л. 45.
15. Там же. Л. 8Т-88.
16. Там же. Л. 78.
17. Там же. Л. 63.
18. Там же. Л. 69.
19. ГАВО. Ф. И-19. Оп. 1. Д. 2993. Л. 5.
20. ГАВО. Ф. И-212. On. 1. Д. 1. Л. 47.
21. ГАВО. Ф. И-19. On. 1. Д. 2993. Л. 18, 20.
22. Там же. Л. 28.
23. Там же. Л. 39.
24. Там же. Л. 7.
25. Там же. Л. 47.
26. Там же. Л. 53.
27. ГАВО. Ф. И-212. On. 1. Д. 1. Л. 31.
28. Там же. Л. 28.
29. Там же. Л. 46.
30. Там же. Л. 47.
31. Там же. Л. 49-52.
32. ГАВО. Ф. И-19, Он. 1, Д. 2960, Л. 46.
33. Воронежская энциклопедия / Гл. ред. М.Д. Карпачёв. - Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2008. - Т. 2. - С. 89.
34. ГАВО. Ф. И-19. Он. 1. Д. 2993. Л. 43.
35. Там же. Д. 2957. Л. 2.
36. ГАВО. Ф. И-212. Он. 1. Д. 1. Л. 68.
37. Там же. Л. 70.
38. Дневники императора Николая II / Под общей ред. и с предисл. К.Ф. Шацилло. - М.: Орбита, 1991. - С. 520.
39. Джунковский В.Ф. Воспоминания / В.Ф. Джунковский. - М.: Издательство имени Сабашниковых, 1997. - Т. 2. - С. 468.
40. Дневники императора Николая II. - С. 520.
41. ГАВО. Ф. И-212. Оп. 1. Д. 1. Л. 83-85.
Краеведческий журнал «Битюг». №3. 2014. С. 5-9.
Госпиталь № 18 Воронежской общепедагогической организации в годы Первой мировой войны
В.В. Бахтин
Первая мировая война вызвала в обществе небывалый патриотический подъем. Широкие слои общества по-разному проявляли свои патриотические чувства. Но в целом они стремились всячески содействовать, по их мнению, скорой победе России в борьбе со странами Тройственного союза. Воронежцы искренне отвечали на различные общероссийские акции, а часто выступали и с собственной частной инициативой. Активную гражданскую позицию заняли воронежские педагоги и прочие представители провинциальной интеллигенции.
По инициативе старшин Воронежского семейно-педагогического собрания во все учебные заведения было разослано предложение о создании общепедагогической организации для оказания помощи русским воинам и членам их семей.
3 сентября 1914 г. в зале Дворянского собрания состоялось организационное собрание Воронежской общепедагогической организации, на котором присутствовало 120 воронежских педагогов. В последующие дни количество членов увеличилось до 300 человек [1].
В структуре организации 5 сентября 1914 г. был создан третий отдел, председателем которого был утвержден преподаватель матема/9/тики и физики частного реального училища И.П. Мирошникова - Н.П. Утянский [2].
Педагоги стали оказывать помощь больным и раненым воинам. С разрешения врачей члены отдела стали дежурить в госпиталях. Был сформирован особый отряд, который встречал санитарные вагоны, осуществлял разгрузку вагонов, переноску раненых. В октябре деятельность их прекратилась в связи с созданием команды санитаров-солдат [3].
Деятельность членов переключилась на сбор газет, журналов и других печатных изданий для госпиталей. С этой целью в Воронеже с 26 сентября 1914 г. были оборудованы 8 специальных ящиков для сбора периодической печати. В первый месяц их функционирования воронежцы принесли 8500 газет, 35000 журналов, которые равномерно были распределены по всем воронежским госпиталям. Одновременно стали создавать в госпиталях и библиотеки. Всего силами педагогов к концу 1914 г. библиотеки были организованы в 16 госпиталях [4].
Частым явлением общественной жизни стали и чтения, которые, как правило, сопровождались световыми картинами.
24 сентября 1914 г. был организован 4-й отдел Воронежской общепедагогической организации под председательством начальницы частной гимназии и пансионата Веры Лукиничны Степанцевой. Целью данного отдела было оказание помощи выздоравливающим воинам, создание и содержание госпиталя. Первоначально планировалось создание патронажа и размещение воинов на частных квартирах. Однако война внесла свои коррективы, стало ясно, что патронаж не отвечал чаяниям военного времени. Педагоги стали заниматься созданием лазарета в помещении I мужской гимназии. На ремонт помещения гимназии, где перед этим стояли солдаты, и осуществление работ по приспособлению помещений под госпиталь было решено позаимствовать у Дамского Комитета 3 тыс. руб. С Комитетом Земского Союза было заключено условие, согласно которому Организация устраивала госпиталь на 160 человек и получала от Союза субсидию по 40 руб. на каждую занятую кровать и по 23 руб. на свободную кровать. Руководство и надзор по ремонту и приспособлению здания согласились принять на себя директор механическо-технического училища им. Императора Петра Великого Василий Федорович Данилов и инженер-механик данного училища Николай Николаевич Аварский.
Члены общества выясняли вопросы, связанные с устройством и ведением дел в лазарете, занимались закупкой и изготовлением различного инвентаря для госпиталя.
10 октября 1914 г. в 6 часов вечера был совершен молебен и освящение госпиталя № 18. 11-го октября в него прибыли первые раненые.
Госпиталь № 18 Воронежской общепедагогической организации располагался на трех этажах. В верхнем этаже находились палата № 1, палата № 2 (изоляционная), палата № 3, палата № 7, комната заведующей кухней и комната для сиделок; во втором этаже: палата № 4, палата № 5, перевязочная, операционная, кубовая и ванная комната, бельевая, канцелярия, комната старшей фельдшерицы, столовая для персонала, столовая для раненых; в нижнем этаже: палата № 8, комната с душами, кухня, кладовая, комната для кухарок, две комнаты-цейхгауз, помещение для санитаров.
За время с 10 октября 1914 г. по 1 марта 1916 г. госпиталь № 18 несколько раз изменялся по своей величине: первоначально в нем было 160 кроватей, с 15 мая 1915 г. - 270 кроватей, с 18 мая 1915 г. - 320 кроватей, с 27 мая - 350 кроватей, с октября - 290, с 23 декабря - 120, с марта 1916 г. - 160 кроватей. В период увеличения числа кроватей, вызванного большим количеством раненых, поступавших летом в Воронеж, госпиталь занимал половину второго этажа и половину третьего этажа в основном корпусе гимназии.
За два года через госпиталь № 18 прошло 2651 человек раненых и больных.
В госпитале работали хирурги Ф.М. Меерович и Н.Г. Маковецкий, которыми было сделано 500 различных операций. С октября 1914 г. по 20 июня 1915 г. - хирург Ф.М. Меерович сделал 78 операций; хирург Н.Г. Маковецкий в период с 20 июня 1915 г. по 1 марта 1916 г. - 412 [5].
Старшим врачом госпиталя был приглашен Г.А. Силин. Совместно с ним Правлением и Советом отдела первоначально были приняты 3 врача - ст. врач Г.А. Силин, второй врач О.А. Резников, хирург Ф.М. Меерович, 4 фельдшерицы - старшая фельдшерица Н.В. Сахарова, А.Л. Бородулина, Л.Л. Гольдберг, В.Е. Рябова, 2 сестры милосердия - Н.П. Бочарникова и Е.В. Колесникова, а также 4 сиделки, 9 санитаров, 3 кухарки.
В мае 1915 г. были приглашены еще два врача: хирург Н.Г. Маковецкий и М.П. Белянин; временно, во время командировки Г.А. Силина, работал в госпитале врач Л.Ф. Кулешов. Фельдшериц в это время было 7; три прежних и четыре вновь приглашенные - В.В. Бобровская, М.Н. Белоцерковская, Н.М. Беляева и Е.П. Калмыкова. Сестер милосердия было 6: две прежние и С.А. Димитриу, В.П. Кравченко, П.Н. Куманская и Ф.М. Орлова. Санитаров было первоначально 9, затем 19, затем 11; сиделок 4-20-6; кухарок 3-5-3. /10/
/11/
В сентябре месяце выбыли: врач Ф.М. Меерович, фельдшерица Бобровская и Калмыкова, две сестры милосердия Димитриу и Лубяновская; сокращен штат « низших служащих. 26-го декабря Г.А. Силин был переведен в военный госпиталь в Москву. Должность старшего врача временно исполнял Н. Маковецкий. 18 февраля 1916 г. был приглашен старшим врачом Т.М. Иларионов. 24 февраля оставил службу в госпитале врач О.А. Резников, а 3 марта - Н.Г. Маковецкий, на место последнего был приглашен хирург Н.В. Словцов.
Заведывание госпиталем Организация поручила Совету 4-го отдела, члены которого распределили между собою обязанности следующим образом: председательница Совета - В.Л. Степанцева; товарищ председателя - В.М. Дарская, заведующая продовольствием - Н.Л. Лебедева, заведующий хозяйственными закупками - В.Н. Пожарский, заведующий выпиской медикаментов - П.Г. Немейко, секретарь - В.В. Лимбах. Советом отдела были организованы несколько комиссий: продовольственная, по приему раненых, бельевая и проч. Одновременно активно привлекали и местных барышень, и дам для дежурства в госпитале. Порядок дежурства был установлен следующий: на каждый день назначается одна главная дежурная дама; на каждые полдня - с 8-00 до 15-00 час. и с 15-00 до 21-00 час. назначались еще 6 дежурных дам. К утреннему чаю, обеду, вечернему чаю, ужину приходили дамы, желающие помогать в столовой.
В госпитале дежурили старшие дамы: Ю.А. Николаевская, Е.В. Скрутковская, З.Я. Снесарева, Е.В. Голованова, Л.С. Соколовская, М.В. Глонти, Е.А. Степанова, В.Л. Степанцева, М.В. Михайлова, В.М. Дарская.
Некоторые педагогические работники не только дежурили, но были добровольными сестрами милосердия, например, М.В. Михайлова, В.П. Кравченко, П.Н. Куманская, Ф.М. Орлова, У.В. Каменская, З.С. Петровская, М.И. Радкевич [6].
При госпитале № 18 действовала церковь 1 гимназии, соединенная с госпиталем удобным теплым ходом. Организация приглашала совершать богослужения в праздничные дни о. о. иеромонаха и дьякона из мужского монастыря и хор певчих из Покровского женского монастыря. Под руководством М.И. Скрябина воспитанниками Духовной семинарии с марта 1915 г. устраивались литературные и религиозно-нравственные чтения с картинами и без них; во время чтения пел хор семинаристов.
Для развлечения раненых в госпитале устраивались чтения, концерты, спектакли, елки, демонстрирование фокусов, эквилибристики (Фересто) и т. п. В течение 1914 г. по четвергам устраивали литературные вечера В.И. Никулин и артисты зимнего театра, записавшиеся в члены Организации. Демонстрировались картины кинематографа. Состоялось несколько популярных лекций. С концертами выступали в госпитале отдельные лица, как например, Т.Б. Фурманова, Е.К. Чеботарева, Е.И. Дегтерева, артисты: г.г. Кочановский-Орлов, Алези-Вольская, Скорняков, Регаме, г.г. Одинцовы, хор слепых, хор воспитанников Духовной семинарии, оркестр балалаечников, капелла лапотников, духовой и струнный оркестры учащихся I гимназии и других учебных заведений. Для госпиталя был взят на прокат рояль. Весной 1915 г. СВ. Троицкая предоставила госпиталю рояль в бесплатное пользование. Почти каждый воскресный вечер Е.Г. Держинская играла для раненых на рояле, устраивая с ними хоровое пение [7].
Любители драматического искусства Общества организовывали самодеятельные спектакли для раненых. Так, 26 декабря 1914 г. и 28 декабря 1915 г. ученицами гимназии В.Л. Степанцевой были организованы елки с литературным и музыкальными отделениями. Также в дни религиозных праздников, царские дни, Георгиевские дни устраивались /12/ тельные мероприятия. Отмечали в госпитале и патриотические дни, в частности, взятие австрийской крепости Перемышль и турецкой крепости Эрзерум.
Летом 1915 г. в госпитале была организована школа. Первоначально там преподавали выпускницы Мариинской гимназии, а с сентября 1915 г. - стал вести занятия учитель-беженец В.К. Артюх. Количество, посещавших школу из числа раненых, колебалось от 20 до 50 человек. А всего школу прошли более 200 человек [8].
В целом, работу госпиталя № 18 Воронежского общепедагогического общества можно оценить успешно. Косвенным подтверждением эффективного управления госпиталем служит и его посещение великой княгиней Елизаветой Федоровной в мае 1916 г. [9], неоднократно посещали госпиталь воронежский губернатор Г.Б. Петкевич другие высокопоставленные лица [10].
В 1918 г. в помещениях госпиталя разместится медицинский факультет эвакуированного Дерптского университета. В настоящее время - Воронежский государственный университет инженерных технологий, более известный воронежцам как «техноложка».
В год столетия начала Первой мировой войны хотелось, чтобы руководство вуза изыскало средства и увековечило бы каким-то памятным знаком военный госпиталь.
1. Дорошевский Ф. Воронежская общепедагогическая организация //В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени, 1916, №1. -С. 11.
2. Памятная книга Воронежской губернии на 1914 г. // Воронеж. Типо-Литография Губернского Правления, 1914. - С. 33; Дорошевский Ф. Третий отдел Воронежской общепедагогический организации //В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени. 1916, №1. - С. 23.
3. Дорошевский Ф. Третий отдел... С. 23.
4. Там же. С. 24.
5. Дорошевский Ф. Четвертый отдел Воронежской общепедагогической организации // В дни войны. Вестник воронежских организаций военного времени. 1916, №5. - С. 8.
6. Там же. С. 10.
7. Там же. С. 13.
8. Там же. С. 14.
9. Акинынин А.Н., Комолов Н.А. Династия Романовых и Воронежский край (1696-1916) / А.Н. Акинынин, Н.А. Комолов. Воронеж: Центрально-Черноземное книж. издат., 2014. - С. 221
10. Дорошевский Ф. Четвертый отдел... С. 14.
Краеведческий журнал «Битюг». №3. 2014. C. 9-12.