Среди латышских стрелков
Это тот самый Дижбит, ага. Давай, maksim-kot, вставляй и его на сайт, нечего скряжничать!
А.Дижбит
член КПСС с1912 года
СРЕДИ ЛАТЫШСКИХ СТРЕЛКОВ
В ночь на двадцать пятое октября меня вызвали в Смольный. Председатель Военно-революционного комитета Петроградского Совета Н.И.Подвойский вручил мне мандат комиссара 12-й армии, пожал руку.
- Ну, комиссар, сказал он, - сейчас марш домой, на улицах ни во что не вмешиваться, пораньше утречком выехать в Лифляндию, в город Венден. Желаю удачи… Кстати, в Юрьеве прикажи запасному латышскому полку ни под каким видом не пропускать в Петроград ни одной воинской части, вызванной Керенским.
И вот я в латвийском городке Вендене (ныне Цесис). Прямо из автомобиля я попал, как с корабля на бал, на историческое заседание Исполнительного комитета солдатских депутатов 12-й армии, сокращенно - Искосол.
Вхожу в зал, осматриваюсь. Как раз в этот момент дверь снова открылась, и на пороге появились трое. Один из вошедших, вольноопределяющийся, зашагал прямо к президиуму, за ним по пятам двое вооруженных солдат.
Председательствующий спрашивает:
- Вы кто такие? Откуда?
Вольноопределяющийся назвал полк, свою фамилию, что-то хотел еще сказать, но впереди него вырос один из сопровождающих.
- Вишь, история-то какая, - прервал солдат. - Вот он, - указал солдат на вольноопределяющегося, - это представитель наш, но только по партейности меньшевик он. Ну, а полк единодушно резолюцию большевистскую признал. Вот и поручили нам сопутствовать его, чтоб чего лишнего не сказал, какую-нибудь там меньшевистскую глупость и прочее.
- Зачем же тогда делегатом меньшевика направили?
- Да вишь, - ухмыльнулся солдат, - уж больно он речист, а солдаты наши хотят, чтобы их наказ был получше изложен, может, коряво как у нас вышло-то…
Так и заявились трое - два большевика для идейного контроля, третий - по причине красноречия, для лучшей передачи воли целого полка. Главное - весь полк на нашей стороне, вот что важно!
В тот день, было это 28 октября, образовался уже большевистский Искосол. Наши заседания и совещания проходи/300/ли в старинной венденской кирке. Впервые в церкви вместо проповеди пастора о смирении и послушании прозвучали страстные, убежденные речи революционеров - делегатов латышских и сибирских стрелковых полков.
Меньшевистско-эсеровский Искосол перебрал в Валку, в штаб армии. Однако ему не пришлось там долго мутить воду. Седьмого ноября в Валку вступили революционные 6-й и 7-й полки латышских стрелков и 436-й Новоладожский. Теперь мы смогли оказать действенную помощь пролетарскому Петрограду и выполнить распоряжение Владимира Ильича об отправке полка латышских стрелков в Питер.
Еще в июле, посылая меня на шестой съезд партии, латышские стрелки поручили передать съезду, что они по первому зову партии выступят с оружием в руках на защиту революции.
Свое слово они сдержали теперь, в дни Великого Октября.
Летопись Великого Октября. Апрель - октябрь 1917 г. М., «Советская Россия», 1958. С. 300-301.
Ну, а это лично для меня.
Н.Чуев,
член КПСС с 1915 года
В БОРЬБЕ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ
Расстрелом нескольких ярых контрреволюционеров закончился Октябрьский переворот в Воронеже. Начались первые в истории советские будни.
Одним из важных дел, которым Воронежский Совет поручил мне заняться, был земельный вопрос. Советское правительство постановило запретить куплю и продажу земли. Ревком получил телеграмму за подписью В.И.Ленина, в которой предполагалось прекратить оформление этих сделок через местных нотариусов. Казалось бы, чего уж проще. Но так, по-видимому, представлялось только нам, большевикам.
В Воронеже тогда было целых пять нотариусов. По одиночке пригласили в Совет каждого, растолковали, что и как. Четверо согласились тотчас же, а пятый - по фамилии Болдырев - уперся, как бык, и грубо заявил:
- Плевать мне на вашу власть, тоже, понимаешь, советчики!
- Ну что ж, заявил я, - вам виднее, как вести себя, а что касается надлежащих мер воздействия… /301/
- Подумаешь, испугал!
По моему приказанию красногвардейцы арестовали Болдырева. Идти он не хотел, пришлось на руках нести в автомобиль.
Ровно на месяц хватило выдержки у этого упрямца. Потом сам прислал нам записку: обязуюсь, мол, выполнять все требования Советской власти. Его отпустили. И что ж вы думаете? Подействовало. Забыл про свои меньшевистские выверты, честным человеком стал.
Нотариус - это, конечно, мелочь. Но такими мелочами вначале были заполнены тогда все дни. Однако вскоре нам предстояли серьезнейшие испытания.
На Воронеж шел Каледин. В помощь местным красногвардейцам Советское правительство послало крупный отряд под командованием Петрова. Это был модой человек лет под тридцать, имел девять ранений, бесчисленные боевые награды и чин полковника старой армии. Беспартийный, он был беспредельно предан делу рабочего класса, делу революции. Помощь, которую Петров оказал нам, разгромив калединские банды, имела колоссальное значение не только в смысле чисто военных действий, но и в отношении боевой выучки воронежских рабочих-красногвардейцев и их командиров.
Контрреволюция продолжала напрягать свои последние силы, безуспешно пытаясь взорвать советский строй изнутри В конце 1917 - начале 1918 года она активизировалась и в Воронеже.
Как-то нашему Совету сообщили: в стенах Митрофаньевского монастыря усиленно ведется враждебная нам пропаганда. Солдатская форма помогла мне неприметно побывать в этом гнезде воронежской контрреволюции.
Собор переполнен до отказа. Беспрерывная служба, одна за другой антисоветские проповеди. В толпе шныряют юркие людишки с бегающими глазами., высматривающими очередную жертву. Они что-то подшептывают, подогревают настроение. Побольше тысячи, пожалуй, набралось тут народу. Прислушиваюсь. Оборванный нищий - а лицо мясистое! - нудно тянет свой рассказ. Оказывается, на завтра назначен «церковный ход» к Девичьему монастырю. Пойдут по Дворянской улице мимо губисполкома. Об остальном быстро догадываюсь сам: значит, мимо телефонной станции, мимо телеграфа; значит, предполагают их захватить, учинить погром.
В полдень под колокольный звон, с иконами и хоругвями, по всем церковным правилам, процессия двинулась из ворот Митрофаньевского монастыря. В то же время грузовик с отрядом вооруженных красногвардейцев обогнал шествие и, притормозив, поехал метрах в тридцати впереди. В окнах /302/ домов, расположенных по ходу процессии, замаячили неторопливо покуривающие цигарки люди в кепках, в руках винтовки. Заметив все эти недвусмысленные маневры, толпа «церковников» стала стремительно таять.
Я ехал на грузовике. Вижу, опасность миновала, сказал, чтобы шофер повернул к монастырю, - надо посмотреть, что там происходит. У самых ворот хлестнули выстрелы, мимо просвистела пуля. Короткая команда - и заработал наш пулемет. Через несколько минут белогвардейцы понуро выходили с монастырского двора, окружены конвоем. Среди арестованных был и упитанный «нищий». Очередная попытка контрреволюционного мятежа провалилась и на этот раз.
Летопись Великого Октября. Апрель - октябрь 1917 г. М., «Советская Россия», 1958. С. 301-303.
А.Дижбит
член КПСС с1912 года
СРЕДИ ЛАТЫШСКИХ СТРЕЛКОВ
В ночь на двадцать пятое октября меня вызвали в Смольный. Председатель Военно-революционного комитета Петроградского Совета Н.И.Подвойский вручил мне мандат комиссара 12-й армии, пожал руку.
- Ну, комиссар, сказал он, - сейчас марш домой, на улицах ни во что не вмешиваться, пораньше утречком выехать в Лифляндию, в город Венден. Желаю удачи… Кстати, в Юрьеве прикажи запасному латышскому полку ни под каким видом не пропускать в Петроград ни одной воинской части, вызванной Керенским.
И вот я в латвийском городке Вендене (ныне Цесис). Прямо из автомобиля я попал, как с корабля на бал, на историческое заседание Исполнительного комитета солдатских депутатов 12-й армии, сокращенно - Искосол.
Вхожу в зал, осматриваюсь. Как раз в этот момент дверь снова открылась, и на пороге появились трое. Один из вошедших, вольноопределяющийся, зашагал прямо к президиуму, за ним по пятам двое вооруженных солдат.
Председательствующий спрашивает:
- Вы кто такие? Откуда?
Вольноопределяющийся назвал полк, свою фамилию, что-то хотел еще сказать, но впереди него вырос один из сопровождающих.
- Вишь, история-то какая, - прервал солдат. - Вот он, - указал солдат на вольноопределяющегося, - это представитель наш, но только по партейности меньшевик он. Ну, а полк единодушно резолюцию большевистскую признал. Вот и поручили нам сопутствовать его, чтоб чего лишнего не сказал, какую-нибудь там меньшевистскую глупость и прочее.
- Зачем же тогда делегатом меньшевика направили?
- Да вишь, - ухмыльнулся солдат, - уж больно он речист, а солдаты наши хотят, чтобы их наказ был получше изложен, может, коряво как у нас вышло-то…
Так и заявились трое - два большевика для идейного контроля, третий - по причине красноречия, для лучшей передачи воли целого полка. Главное - весь полк на нашей стороне, вот что важно!
В тот день, было это 28 октября, образовался уже большевистский Искосол. Наши заседания и совещания проходи/300/ли в старинной венденской кирке. Впервые в церкви вместо проповеди пастора о смирении и послушании прозвучали страстные, убежденные речи революционеров - делегатов латышских и сибирских стрелковых полков.
Меньшевистско-эсеровский Искосол перебрал в Валку, в штаб армии. Однако ему не пришлось там долго мутить воду. Седьмого ноября в Валку вступили революционные 6-й и 7-й полки латышских стрелков и 436-й Новоладожский. Теперь мы смогли оказать действенную помощь пролетарскому Петрограду и выполнить распоряжение Владимира Ильича об отправке полка латышских стрелков в Питер.
Еще в июле, посылая меня на шестой съезд партии, латышские стрелки поручили передать съезду, что они по первому зову партии выступят с оружием в руках на защиту революции.
Свое слово они сдержали теперь, в дни Великого Октября.
Летопись Великого Октября. Апрель - октябрь 1917 г. М., «Советская Россия», 1958. С. 300-301.
Ну, а это лично для меня.
Н.Чуев,
член КПСС с 1915 года
В БОРЬБЕ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ
Расстрелом нескольких ярых контрреволюционеров закончился Октябрьский переворот в Воронеже. Начались первые в истории советские будни.
Одним из важных дел, которым Воронежский Совет поручил мне заняться, был земельный вопрос. Советское правительство постановило запретить куплю и продажу земли. Ревком получил телеграмму за подписью В.И.Ленина, в которой предполагалось прекратить оформление этих сделок через местных нотариусов. Казалось бы, чего уж проще. Но так, по-видимому, представлялось только нам, большевикам.
В Воронеже тогда было целых пять нотариусов. По одиночке пригласили в Совет каждого, растолковали, что и как. Четверо согласились тотчас же, а пятый - по фамилии Болдырев - уперся, как бык, и грубо заявил:
- Плевать мне на вашу власть, тоже, понимаешь, советчики!
- Ну что ж, заявил я, - вам виднее, как вести себя, а что касается надлежащих мер воздействия… /301/
- Подумаешь, испугал!
По моему приказанию красногвардейцы арестовали Болдырева. Идти он не хотел, пришлось на руках нести в автомобиль.
Ровно на месяц хватило выдержки у этого упрямца. Потом сам прислал нам записку: обязуюсь, мол, выполнять все требования Советской власти. Его отпустили. И что ж вы думаете? Подействовало. Забыл про свои меньшевистские выверты, честным человеком стал.
Нотариус - это, конечно, мелочь. Но такими мелочами вначале были заполнены тогда все дни. Однако вскоре нам предстояли серьезнейшие испытания.
На Воронеж шел Каледин. В помощь местным красногвардейцам Советское правительство послало крупный отряд под командованием Петрова. Это был модой человек лет под тридцать, имел девять ранений, бесчисленные боевые награды и чин полковника старой армии. Беспартийный, он был беспредельно предан делу рабочего класса, делу революции. Помощь, которую Петров оказал нам, разгромив калединские банды, имела колоссальное значение не только в смысле чисто военных действий, но и в отношении боевой выучки воронежских рабочих-красногвардейцев и их командиров.
Контрреволюция продолжала напрягать свои последние силы, безуспешно пытаясь взорвать советский строй изнутри В конце 1917 - начале 1918 года она активизировалась и в Воронеже.
Как-то нашему Совету сообщили: в стенах Митрофаньевского монастыря усиленно ведется враждебная нам пропаганда. Солдатская форма помогла мне неприметно побывать в этом гнезде воронежской контрреволюции.
Собор переполнен до отказа. Беспрерывная служба, одна за другой антисоветские проповеди. В толпе шныряют юркие людишки с бегающими глазами., высматривающими очередную жертву. Они что-то подшептывают, подогревают настроение. Побольше тысячи, пожалуй, набралось тут народу. Прислушиваюсь. Оборванный нищий - а лицо мясистое! - нудно тянет свой рассказ. Оказывается, на завтра назначен «церковный ход» к Девичьему монастырю. Пойдут по Дворянской улице мимо губисполкома. Об остальном быстро догадываюсь сам: значит, мимо телефонной станции, мимо телеграфа; значит, предполагают их захватить, учинить погром.
В полдень под колокольный звон, с иконами и хоругвями, по всем церковным правилам, процессия двинулась из ворот Митрофаньевского монастыря. В то же время грузовик с отрядом вооруженных красногвардейцев обогнал шествие и, притормозив, поехал метрах в тридцати впереди. В окнах /302/ домов, расположенных по ходу процессии, замаячили неторопливо покуривающие цигарки люди в кепках, в руках винтовки. Заметив все эти недвусмысленные маневры, толпа «церковников» стала стремительно таять.
Я ехал на грузовике. Вижу, опасность миновала, сказал, чтобы шофер повернул к монастырю, - надо посмотреть, что там происходит. У самых ворот хлестнули выстрелы, мимо просвистела пуля. Короткая команда - и заработал наш пулемет. Через несколько минут белогвардейцы понуро выходили с монастырского двора, окружены конвоем. Среди арестованных был и упитанный «нищий». Очередная попытка контрреволюционного мятежа провалилась и на этот раз.
Летопись Великого Октября. Апрель - октябрь 1917 г. М., «Советская Россия», 1958. С. 301-303.