Борьба духовенства против проведения в жизнь декрета об отделении церкви от государства
В.Н. ДУНАЕВ
БОРЬБА ДУХОВЕНСТВА ПРОТИВ ПРОВЕДЕНИЯ В ЖИЗНЬ ДЕКРЕТА ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА
(На материалах Воронежской и соседних губерний)
Великая Октябрьскя социалистическая революция встретила яростное сопротивление со стороны основной массы русского православного духовенства. На залпы «Авроры» высшие церковные круги отозвались восстановлением патриаршества, которое стало настоящим штабом антисоветских заговоров и провокаций. Даже буржуазный историк Хекер считал избрание патриарха вызовом революции и революционному общественному мнению.
«Реакция надеялась, - писал Хекер, - что патриарший трон подготовит путь для восстановления царского трона» [1].
Духовенство на местах в основном проводило линию патриарха и его окружения, в епархиальной печати Октябрьская революция изображалась как «начало гибели России», «угроза цивилизации во всем мире» и т. д. [2] Член Собора от Воронежской епархии Ф. Гаврилов назвал революционную борьбу рабочих и крестьян «бесславной», а участников революции - «людьми, обманутыми вожаками». Враги же революции восхвалялись Гавриловым как «защитники святынь» и «настоящие патриоты» [3].
В каждом приходе, в каждом монастыре создавались религиозные союзы, советы, кружки и общества ревнителей православия, которые должны были вести борьбу с социалистическими идеями, отвлекать народные массы от участия в /115/
1. Y.F. Несker. Religion and communism, London, 1933, p. 199.
2. «Воронежский вестник церковного единения», 7 декабря 1917 г.
3. Там же. 30 ноября 1917 г.
строительстве новой жизни, ограничивать их кругозор религиозными вопросами.
Одним из первых, уже в ноябре, появился «Воронежский союз епархиального духовенства» [4], в конце декабря возникает союз «За веру и порядок». В Тамбове «для борьбы с духом неверия, кощунства и всяческого самочиния, чтобы общими усилиями собрать расхищенную, обобранную, угнетенную богоносную душу русского народа» [5]. В с. Икорец Бобровского уезда открылся кружок «ревнителей православия», где проводились «нравственные беседы о послушании церкви» [6].
О целях вновь создававшихся религиозных организаций красноречиво говорил их состав, в Воронеже во главе религиозного братства стоял черносотенец И. Лаппо [7]. В Знаменском монастыре Землянского уезда всеми делами заправляла баронесса Бодэ [8]. Таволжанский монастырь Новохоперского уезда стал местом приюта помещицы Соловьевой, семей петербургского жандарменного чиновника и местных торговцев [9]. Интересен состав приходского совета Тамбовского кафедрального собора, в нем оказались важные чиновники прежнего режима: самарский вице-губернатор и член министерства внутренних дел Кондоиди, прокурор Самары Каменев, директор народных училищ Левочский, губернский казначей Бенедиктов, адвокаты Бородин и Петров, полковник Самарский, купчиха Полубояринова, подрядчик Крашенников и др. [10]
Только перечень указанных лиц говорит о многом. Все эти люди собрались не для удовлетворения религиозных нужд. Их объединяла не любовь к богослужениям, а вражда к рабоче-крестьянской власти. Религия служила только ширмой, прикрывавшей контрреволюционную сущность подобных организаций.
В декабре в некоторых местах духовенство переходит к более решительным действиям. 6 декабря попы г. Обояни Курской губернии собрались на площадь, чтобы отслужить молебен в честь предстоявшего созыва Учредительного собра-/116/
4. «Русская воля», 13 ноября 1917 г.
5. П. Зарин. Октябрьская революция, церковь и сектантство ЦЧО. «Воронежский безбожник», 1934, № 1.
6. «Воронежский вестник церковного единения», 10 декабря 1917 г.
7. См.: П. Зарин. Указ. соч.
8. «Коммуна», 16 апреля 1927 г.
9. Там же, 11 декабря 1927 г.
10. «Тамбовская правда», 25 ноября 1922 г.
-ния. Молебен превратился в антисоветскую демонстрацию [11]. Такое же событие имело место в Щиграх [12]. Резко враждебную проповедь произнес священник с. Никольского Бобровского уезда Васильев, назвавший большевиков людьми, которых нужно уничтожать [13]. Но особенно активизируются церковники после издания «Декрета Совета Народных Комиссаров РСФСР об отделении церкви от государства и школы от церкви» [14].
Декрет совершенно по-новому решал религиозный вопрос, предоставив всем гражданам подлинную свободу совести, свободу исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, то есть быть атеистом. Реакционное духовенство встретило декрет с нескрываемой злобой и негодованием. Собор выпустил специальное послание «к православному народу», расценивающее декрет как насилие над совестью верующих. Верующие призывались объединиться для защиты святынь. «Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание», - говорилось в послании [15].
Послания патриарха Тихона [16] и Собора явились своего рода программой и инструкцией для духовенства на местах. Повсеместно развернулась борьба церковников и других контрреволюционных элементов против декрета. Очень остро она проходила и в центрально-черноземных губерниях - Воронежской, Курской и Тамбовской: сказывались и сильное влияние религиозных организаций, и близость «Русской Вандеи» - Донской области, куда двинулись разгромленные революцией эксплуататорские классы.
Серьезные события после принятия декрета были в Воронеже. 24 января комиссар Воронежского Совета Зайцев в сопровождении красногвардейцев пришел в Митрофановский /117/
11. См.: Б.И. Краснов. Борьба рабочих и беднейших крестьян за установление Советской власти в Курской губернии. «Ученые записки Курского ГПИ», гуманитарный цикл, вып. VIII, Курск, 1958, стр. 111-112.
12. Там же.
13. «Известия Воронежского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», 31 января 1918 г.
14. Под таким названием декрет появился в печати 23 января 1918 г. (текст декрета см. в книге «Декреты Советской власти», т. I, М., 1957, стр. 373-374). Впервые декрет был обнародован под другим названием 21 января 1918 г. (см.: В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 35, стр. 322).
15. Б. В. Титлинов. Церковь во время революции. Пг., 1924, стр. 121.
16. 19 января патриарх Тихон обратился ко всему православному народу с посланием, в котором предал Советскую власть проклятию и запретил верующим вступать с ее представителями в какое-либо сношение.
монастырь, чтобы описать имущество. Толпа монахов и собравшихся женщин напала на комиссара, и только подоспевшие милиционеры предотвратили расправу [17]. Всю ночь и весь день 25 января монахи и духовенство вели агитацию среди верующих. Черносотенные агитаторы посетили пригородные села. Везде распускались слухи о гонениях на веру, о якобы готовящемся закрытии церквей, отобрании икон и мощей.
Из учащихся духовной семинарии был сформирован отряд, который должен был спровоцировать вооруженное столкновение с советскими войсками. Инструкции давал семинаристам священник Александровский [18]. Из толпы тоже были созданы отряды будто бы для защиты церквей от поругания. А все «поругание» заключалось в том, что небольшое помещение монастыря власти использовали для размещения безруких и безногих инвалидов войны. Некоторые темные личности стали обвинять во всем евреев. Раздавались призывы к погрому их квартир.
На 26 января был назначен крестный ход в знак протеста против декрета. Контрреволюция надеялась превратить ход в настоящее вооруженное восстание, предполагалось всему крестному сборищу ворваться в помещение увечных воинов и, забрав у них оружие, двинуться на захват советских учреждений [19].
Исполком Воронежского Совета предпринял некоторые меры. В газете появилась статья, разоблачающая лживые слухи о намерении большевиков «запечатать церкви, монастыри, мощи сдать в музей и запретить богослужение» [20]. Подчеркивалось, что никто не будет мешать молящимся участвовать в крестном ходе. «Не верьте тому, что мы запрещаем крестный ход, - писала газета.- Мы только предлагаем сохранить полный порядок и не слушать тех, кто под маской религии хочет устроить кровавый погром. Спокойствие, граждане! Мы стоим на страже общественного порядка и безопасности» [21].
Но монахи продолжали нашептывать о будто бы готовящемся расстреле религиозного шествия из дома народных организаций. Чтобы пресечь их агитацию, по городу патрулировали отряды боевой дружины. /118/
17. «Церковные ведомости», прибавления, 1918, № 5, стр. 208.
18. См.: П. Зарин. Указ. соч.
19. См.: «Октябрьская революция и гражданская война в Воронежской губернии», сборник статей. Воронеж, 1927, стр. 67.
20. «Известия Воронежского Совета...», 27 января 1918 г.
21. Там же.
Утром 26 января, еще до начала демонстрации, произошла стрельба и разоружение членов боевой дружины. Начальника дружины Чернышева толпа стащила с лошади, и его с трудом удалось вырвать из рук фанатиков.
К 11 часам религиозная антисоветская демонстрация подошла к Митрофановскому монастырю. Возбужденные агитацией черносотенцев демонстранты ворвались в помещение инвалидов, жестоко их избили и забрали 30 винтовок. Вооруженный «крестный ход» повел наступление на советские учреждения, избивая на пути советских работников и красногвардейцев. Но огнем воинских частей контрреволюционное сборище было разогнано [22]. Всего в результате столкновения было ранено и избито 12 человек. На дворе монастыря нашли изуродованный труп дружинника [23].
«Церковные ведомости» пытались представить дело так, что в Воронеже против Советской власти стихийно поднялся весь «трудовой городской люд» [24]. В действительности же организаторами выступления были черносотенное духовенство, монахи и буржуазия. На их удочку попалась незначительная часть из простого верующего народа, которая была слепым орудием в руках главных подстрекателей.
Тамбовское духовенство тоже пыталось организовать контрреволюционное выступление. 28 января во всех городских храмах читалось послание Тихона от 19 января. Оттиски послания, напечатанные по распоряжению протоиерея Хильтова в епархиальной типографии, раздавались верующим [25]. В Казанском монастыре епископ Зиновий обратился к народу с призывом: «Пришел час выступить на решительную борьбу с врагом креста христова» [26].
Объединенное собрание духовенства и мирян призвало к крестному ходу всех жителей Тамбова и пригородных слобод. 17 февраля ход состоялся, но из-за сильной метели он был малочисленном. Столкновений не произошло. Церковники ограничились антисоветскими проповедями и молебнами [26]. Против декрета резко высказалось духовенство уездных центров - Темникова [28] и Козлова, причем в Козлове черно-/119/
22. См.: «Октябрьская, революция и гражданская война в Воронежской губернии», стр. 67.
23. «Известия Воронежского Совета...», 27 января 1918 г.
24. «Церковные ведомости», 1918, № 5, стр. 208.
25. «Известия Тамбовского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», 6 апреля 1918 г.
26. Тамбовские «Братские речи», 30 января 1918 г. 27.Там же, 15 февраля 11918 г.
28. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп. 5, д. 212, л. 166.
сотенцы устроили ход, который пытался разогнать ревком и распустить тюрьму [29].
Развернуло широкую агитацию против декрета и курское духовенство. На запрос членов причта с мест, как отнестись к посланию патриарха Тихона, председатель епархиального совета епископ Аполлинарий гневно отвечал: «До каких пор вы будете ожидать указаний начальства? Делайте то, что велит ваш пасторский долг... Будьте мудры яко змеи и цели яко голуби...» [30]. Аполлинарий назвал примерными действия тех священников, которые не стали ожидать указании свыше, взяли в руки газеты, прочитали и разъяснили патриаршее послание [31].
По причине таких «разъяснений» в некоторых местах были волнения. В пригороде Курска - слободе Стрелецкой - священник прочитал воззвание и стал дополнять его сообщениями, явно рассчитанными на возбуждение фанатизма. Cpeди верующих послышался плач, с другой стороны заговорили о лживости сообщаемых священником фактов. В результате произошло столкновение [32]. В г. Дмитриеве после погромной речи протоиерея городского собора об «антихристах-большевиках» началось восстание, в столкновении был убит комисcap отдела управления Агейкин [33].
Планомерное проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства началось с осени 1918 г., но отдельные его пункты (о передаче ведения актов гражданского состояния исключительно гражданской власти и об отмене преподавания во всех типах общеобразовательных школ религиозных вероучений) стали осуществляться местными Советами значительно раньше. Работу приходилось вести в трудных условиях, преодолевая упорное сопротивление служителей культа.
Председатель Белгородского Совета Озембловский еще в январе 1918 г. направил письмо в Курскую духовную консисторию с просьбой сделать распоряжение причтам о немедленном прекращении записей актов и передаче регистрационных книг местным Советам [34]. Консистория ответила отказом, мотивируя его тем, что требование будто бы «противоречит декрету Народных комиссаров об отделении церкви от /120/
29. См.: П. Зарин. Указ. соч.
30. Госархив Курской области, ф. 187, оп. 2, д. 73, л. 21.
31. Там же.
32. «Известия в ЦИК». 1 февраля 19119 г.
33. См : Купринов. Из революционных дней Дмитриевского уезда. «Летопись революционной борьбы в Курской губернии», Курск, 1923, стр. 18.
34. Госархив Курской области, ф. 187, оп. 2, д. 107, л. 1.
государства» [35]. Такой же ответ получила и Курская городская комиссия ЗАГС в мае 1918 г. [36].
Духовенство объявило незаконными браки и разводы, если они осуществлялись без церковного освещения. «Брак - таинство, во время венчания союз супругов укрепляется благодатной силой, - поучал воронежский священник, - тот, кто разводится в суде и снова женится, рассматривается церковью как многоженец и прелюбодей» [37].
Некоторые служители культа при изъятии метрических книг спровоцировали антисоветские выступления. Священник с. Ново-Ракитино Тамбовской губернии Алешковский, получив предписание в трехдневный срок представить метрические книги в нотариальный отдел, созвал верующих на сход и заставил их вынести решение - книги ни в коем случае не отдавать [38].
На почве изъятия метрических книг предпринимались попытки организовать столкновения в с. Красные Холмы Воронежской губернии [39], в городах Короче, Дмитриеве и других местах Курской губернии [40] .
Сильное противодействие со стороны духовенства вызвала отмена преподавания в школе закона божьего. В июле 1918 г. Курский архиепископ созвал чрезвычайное епархиальное собрание духовенства и мирян, которое потребовало от Советского правительства сохранить в школах всех типов преподавание закона божьего в качестве обязательного предмета и одновременно обратилось к верующим с воззванием обсудить на собраниях вопрос об отделении школы от церкви и вынести по нему отрицательное решение [41].
Священникам было дано указание создавать подпольные школы по изучению религиозного предмета. Протоиерей В. Буцинский советовал такие школы открывать в храмах или даже на квартирах членов причта [42]. Духовенство на местах старалось выполнить указания своего начальства. /121/
35. Там же.
36. Там же, л. 6.
37. «Воронежский вестник церковного единения», 14 марта 1918 г.
38. Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства (в дальнейшем сокращенно - ЦГАОР), ф. 353, оп. 4, д. 383, л 163.
39. См.: П. Зарин. Указ. соч.
40. См.: Ю. Солнышко. Курское духовенство на службе помещиков и капиталистов. «Антирелигиозный сборник», Курск, 1940, cтр. 40.
41. См.: Г.К. Лунев. Борьба Коммунистической партии за преодоление религиозных суеверий и предрассудков, «Ученые записки Курского ГПИ», вып. VIII, 1958, стр. 43.
42. «Курский епархиальный вестник», 1918, № 19-20, стр. 373.
В с. Глебове Фатежского уезда Курской губернии священнику Дубному удалось убедить многих родителей посылать своих детей не в советскую школу, а в организованную им у себя на квартире [43]. В с. Марице Льговского уезда члены причта уговорили верующих вынести постановление, чтобы из школы не убирали икон и во всех классах продолжали преподавание закона божьего [44].
Неоднократно собирал прихожан, чтобы выразить протест против отмены религиозного обучения в школе священник Богородицкой волости Тамбовской губернии И. Владимиров. На одном из собраний он заявил, что будет преподавать закон божий, несмотря на требования местного Совета, и просил верующих поддержать его [45].
Духовенство сознавало, что будущее религии во многом зависит от того, как будет воспитываться молодое поколение. Вот почему оно во что бы то ни стало стремилось сохранить свое влияние в школе. Докладчик на собрании духовенства и мирян г. Темникова Тамбовской губернии подчеркивал, что если утвердится у нас в России школа светская типа декрета Народных комиссаров, то это будет несчастье большее, чем гражданская разруха и бедствия материального порядка [46]. О стремлении «святых отцов» удержать под своим контролем молодежь говорил заведующий ГубОНО тов. Глушков на IV съезде Советов Тамбовской губернии [47].
Воронежские иереи сделали попытку обойти декрет о свободе совести и сохранить пункт религиозной пропаганды в госуниверситете. Под их влиянием 14 курьеров университета обратились в Народный комиссариат юстиции с ходатайством оставить открытой Михайло-Архангельскую церковь при этом вузе. Наркомюст разъяснил просителям, что «совмещать в таком здании, как общенародный государственный университет, храм науки с культом религии... стояло бы в полном противоречии с теми задачами, кои преследует само учреждение, в каковом курьеры состоят на службе» [48].
Духовенство всячески боролось против распространения научных знаний в народе. Священник с. Боголюбского Козловского уезда А. Кузьмин настраивал своих прихожан, чтобы они не позволяли открывать в селе библиотеку и прогоняли /122/
43. См.: Г.К. Лунев. Указ. соч., стр. 44.
44. Там же.
45. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп 3, д. 84, л. 1.
46. Там же, оп. 5, д. 212 л. 167-168.
47. «Протоколы IV съезда Советов Тамбовской губернии (26 февраля - 1 марта 1919 г.)», Тамбов, 1919, стр. 58.
48. ЦГАОР, ф. 353, оп. 3, д, 759, л. 92.
всех, кто будет приносить и читать политические книги. После поповской агитации верующие избили коммуниста Свиряева, который приходил из соседней деревни и разъяснял крестьянам программу РКП (б) [49].
В конце августа появилась инструкция Народного комиссариата юстиции, позволившая придать реализации декрета о свободе совести единообразный и планомерный характер [50]. В это время Советская республика переживала напряженные дни гражданской войны, тревожная обстановка сложилась и в Центрально-черноземном районе; в его южной части хозяйничали банды Краснова, немцы и гайдамаки, с востока грозили вторжением чехословацкие мятежники.
Одновременно с осуществлением декрета об отделении церкви проводились мобилизация граждан в Красную Армию, взыскание чрезвычайного налога и изъятие у крестьян излишков хлеба. Эти меры были вызваны экономическим и военно-политическим состоянием Республики и носили временный характер, враги революции старались использовать трудности в своих целях. По всем трем губерниям прокатилась волна антисоветских восстаний. На Тамбовщине, например, они имели место в 7 из 12 уездов. В докладе Тамбовского губотдела управления указывалось, что восстания - не случайное явление, а «хорошо организованный, заранее обдуманный, всесторонне разработанный поход контрреволюциюнеров всех рангов от правых эсеров до деревенских попов включительно» [51].
Действительно, попы играли очень важную роль в подготовке восстаний. Они объясняли народу все трудности и невзгоды тем, что у власти стояли «безбожники - большевики», «слуги антихриста». Проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства преподносилось как страшное гонение на церковь и ее служителей, нередко использовалось как повод для антисоветских мятежей, что очень сильно затрудняло деятельность комиссий по отделению церкви. Нами отмечено 48 случаев, когда духовенство, спекулируя на религиозности населения, явилось организатором или активным участником контрреволюционных вспышек. 28 из них приходится на Тамбовскую губернию, 13 - на Воронежскую и 7 - на Курскую. Почти всегда мятежи начинались после /123/
49. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, д. 66, л. 6.
50. Инструкция была напечатана в «Известиях ВЦИК» 30 августа 1918 г: под заголовком «Постановление Народного комиссариата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви (инструкция)».
51. «Протоколы IV съезда Советов Тамбовской губернии...», стр. 8.
богослужений, во время которых пастыри обращались к прихожанам с погромными речами, призывая созвать набатным звоном все население и расправиться с представителями Советской власти.
Заодно со «святыми отцами» выступало кулачество. Прикрываясь лозунгом «борьбы за веру», сельская буржуазия развернула борьбу против Советской власти и пыталась увлечь на этот же путь средние и бедняцкие слои крестьянства. Иногда ей удавалось это сделать. В с. Туголукове Борисоглебского уезда кулаки Струков, Суворов и псаломщик Лентович смогли поднять верующих на восстание против Советов и коммунистов в «защиту религии» [62]. В Сумарьевской волости Темниковакого уезда священник Третьяков, кулаки Рыжов и Шошины, а также бывший судья Якуньков во время обсуждения декрета подбивали народ на восстание, требовали разогнать волсовет и создать новую местную власть из числа православных граждан [63]. Хотя вооруженного выступления не произошло, но кулаки добились от схода решения, запрещавшего вести среди верующих антирелигиозную агитацию, чтобы «богопротивными словами и чтением... богопротивных листков» не оскорблять религиозные чувства [64].
Печальное событие произошло в с. Хомутовке Спасского уезда. 30 сентября 1918 г., когда туда приехали члены комиссии по отделению церкви от государства, протоиерей П. Кедрин созвал народ и организовал вооруженное выступление [65]. Пять членов комиссии были зверски убиты. А всего в результате Хомутовского восстания погибло более 40 человек. В резолюции волостного совета отмечалось, что от восстания потерпело много невинных граждан, попавших по своей темноте под влияние проповедей священника с амвона и во время собраний [56].
Сами участники восстания признали, что причиной их выступления были темнота и невежество, которыми умело воспользовались контрреволюционеры в рясах [57]. Они же оправдывали решительные действия Советской власти по пресечению происков врагов революции [58]. Произошли волнения на религиозной почве в с. Пашково Усманского уезда. Местные кулаки отказались избрать церковный совет и открыто /124/
52. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп. 3, д. 618, л. 14.
53. Там же, л. 8, 9.
54. Там же, л. 21.
55. Там же, д. 172, л. 17.
56. «Тамбовские известия», 24 ноября 1918 г.
57. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 42, л. 4.
58. Там же.
повели антисоветскую агитацию [59]. В с. Озерки Козловского уезда восстание было спровоцировано кулаками, бывшими офицерами и священником-черносотенцем Н. Дубровским. В итоге 4 коммуниста пали жертвой искусственно вызванного религиозного фанатизма [60].
В антисоветской деятельности было замешано и монашество. Настоятель Темниковского монастыря игумен Александр вел антисоветскую агитацию, называя народное правление хулиганством, а представителей Советской власти захватчиками трона у «законного царя Николая II» [61]. Во время восстаний монастыри служили убежищем для контрреволюционного сброда. Учитывая это, Тамбовский отдел управления горсовета принял решение закрыть мужской и женский монастыри, занимавшиеся укрывательством антисоветских элементов [62].
Восстаниями, организованными духовенством, были охвачены села на Тамбовщине - Дубрава, Островки, Песчанка, Юрино, Чернояр и др.; в Воронежской губернии - Б. Верейка, Ст. Ольшанка, Ст. Ведуга, Никольское и др.; в Курской - Плоское, В. Озерны, ряд сел в волостях Домаховской, Дол--бенкинской, Бобровской и др.
Уверенные в конечном поражении Советской власти, служители культа не скрывали враждебного к ней отношения. Благочинные в рапортах архиерею отмечали как большую заслугу активное участие духовенства в мятежах, называя их «народными восстаниями» [63]. Священник церкви с. Рассказово Тамбовского уезда М. Цветиков был сильно возмущен, когда епархиальная власть заподозрила его в «сношениях с Советами». «Я считаю для себя унизительным давать опровержения на эту гнусную и оскорбительную для меня клевету», - оправдывался Цветиков в письме к архиепископу Зиновию [64].
Церковная власть проявляла большую заботу о членах причта, принявших участие в антисоветских заговорах. В октябре 1918 г. протоиерей Розанов сообщил в епархиальный совет о псаломщиках с. Саюкина Тамбовского уезда И. Калинине и И. Данилове, которые «в прошлом месяце сентябре, /125/
59. Там же, ф. 5201, оп. 3, д. 354, л. 9.
60. Там же, д. 234, л. 8.
61. Там же, оп. 23, л. 1.
62. «Отчет о деятельности Тамбовского городского Совета рабочих и красноармейских депутатов за трехмесячный период с 24 сентября по 24 декабря 1918 г.», Тамбов, 1918, стр. 23.
63. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 16, л. 2 и д. 3, л. 1.
64. Там же, д. 51, л. 6.
когда им грозила опасность быть арестованными Советской властью за некоторую агитацию в деле Тамбовских событий 17-18 июня [65], из прихода оба скрылись и до сих пор не возвращаются...» [66]. Члены епархиального совета очень чутко отнеслись к агитаторам против рабоче-крестьянской власти. Решение совета гласило: «Принимая во внимание исключительные обстоятельства, вынудившие псаломщиков... оставить приход, считать их состоящими на службе» [67]. Такое же определение, поощрявшее враждебную деятельность служителей культа, было принято и по делу скрывшегося от возмездия революционного суда псаломщика с. Хрущева Лебедянского уезда А. Кочукова [68].
Совсем по-иному реакционное духовенство относилось к младшим членам клира, сочувственно принявшим Октябрьскую революцию. Благочинный второго Моршанского округа резко осудил поведение псаломщика с. Питерки-Котелино И. Оленева, согласившегося быть секретарем в комбеде [69]. Приходской совет Борисоглебского собора, обсудив вопрос о псаломщиках, поступивших на службу в советские учреждения, постановил: «Возбудить ходатайство перед епархиальным начальством и просить заменить их более соответствующими лицами как духу времени, так и пользе церкви» [70].
Советская власть вынуждена была строго наказывать тех служителей культа, которые превратили церковь и религию в знамя борьбы против завоеваний Октября. Но преследовались они не за принадлежность к сану священнослужителей, а за политическую деятельность. Духовенство же выдавало каждый случаи ареста как издевательство над церковью и ее служителями. Архиепископ тамбовский Зиновий на рапорте благочинных об аресте или наказании священнослужителей ставил резолюцию: «Донести святейшему патриарху Тихону» [71]. «Святейший», в свою очередь, эти данные отправлял за границу, где буржуазная пресса преподносила их в еще более искаженном виде, стараясь изобразить Советскую власть врагом всех верующих.
Из приведенных материалов видно, что большинство служителей культа Воронежской, Курской и Тамбовской гу/126/
65. 27-13 июня в Тамбове продолжался мятеж мобилизованных унтер-офицеров.
66. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 14, л. 1.
68. Там же, д. 29, л. 1-5.
69. Там же, д. 38, л. 1.
70. Там же, д. 15, л. 2.
71. Там же, д. 16, л. 2.
берний враждебно встретили Октябрьскую революцию и приняли активное участие в антисоветской деятельности.
В ноябре и декабре эта деятельность выражалась в агитации против нового строя и в создании контрреволюционных организаций под видом религиозных братств и союзов. В это время духовенство еще надеялось, что большевики будут недолго у власти, так как их не поддержит «стомиллионный православный народ». Оно старалось отвлечь массы от политической жизни, лишить рабоче-крестьянскую власть их поддержки и обречь дело революции на поражение.
Когда же стало ясно, что Советская власть не слабеет, а наоборот, с каждым днем укрепляется, церковники в союзе с другими врагами трудящихся поднялись на открытую вооруженную борьбу.
Религиозный вопрос враги революции превратили в свое знамя, чтобы сыграть на темноте народа, особенно крестьянства, вызвать фанатизм и использовать его в своих целях. В некоторых местах им удалось спровоцировать антисоветские выступления на религиозной почве, но широкого движения не получилось, так как народ не пошел за черносотенным духовенством и его союзниками.
Враждебная деятельность духовенства затрудняла проводить в жизнь законы Советской власти. В частности, осуществление декрета об отделении церкви приняло в центрально-черноземных губерниях затяжной характер.
Только к концу 1921 г., а в некоторых местах в 1922 г. было завершено составление описей церковного имущества и заключены договоры с религиозными обществами о передаче в их пользование храмов и богослужебных предметов. Партийным и советским организациям пришлось вести очень трудную и кропотливую работу, чтобы разоблачить антинародную позицию духовенства и показать истинный смысл декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви, предоставившего всем гражданам Советской республики подлинную свободу совести.
Из истории Воронежского края. Труды Воронежского государственного университета. Т.64. Воронеж, 1966. С. 115-127.
БОРЬБА ДУХОВЕНСТВА ПРОТИВ ПРОВЕДЕНИЯ В ЖИЗНЬ ДЕКРЕТА ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА
(На материалах Воронежской и соседних губерний)
Великая Октябрьскя социалистическая революция встретила яростное сопротивление со стороны основной массы русского православного духовенства. На залпы «Авроры» высшие церковные круги отозвались восстановлением патриаршества, которое стало настоящим штабом антисоветских заговоров и провокаций. Даже буржуазный историк Хекер считал избрание патриарха вызовом революции и революционному общественному мнению.
«Реакция надеялась, - писал Хекер, - что патриарший трон подготовит путь для восстановления царского трона» [1].
Духовенство на местах в основном проводило линию патриарха и его окружения, в епархиальной печати Октябрьская революция изображалась как «начало гибели России», «угроза цивилизации во всем мире» и т. д. [2] Член Собора от Воронежской епархии Ф. Гаврилов назвал революционную борьбу рабочих и крестьян «бесславной», а участников революции - «людьми, обманутыми вожаками». Враги же революции восхвалялись Гавриловым как «защитники святынь» и «настоящие патриоты» [3].
В каждом приходе, в каждом монастыре создавались религиозные союзы, советы, кружки и общества ревнителей православия, которые должны были вести борьбу с социалистическими идеями, отвлекать народные массы от участия в /115/
1. Y.F. Несker. Religion and communism, London, 1933, p. 199.
2. «Воронежский вестник церковного единения», 7 декабря 1917 г.
3. Там же. 30 ноября 1917 г.
строительстве новой жизни, ограничивать их кругозор религиозными вопросами.
Одним из первых, уже в ноябре, появился «Воронежский союз епархиального духовенства» [4], в конце декабря возникает союз «За веру и порядок». В Тамбове «для борьбы с духом неверия, кощунства и всяческого самочиния, чтобы общими усилиями собрать расхищенную, обобранную, угнетенную богоносную душу русского народа» [5]. В с. Икорец Бобровского уезда открылся кружок «ревнителей православия», где проводились «нравственные беседы о послушании церкви» [6].
О целях вновь создававшихся религиозных организаций красноречиво говорил их состав, в Воронеже во главе религиозного братства стоял черносотенец И. Лаппо [7]. В Знаменском монастыре Землянского уезда всеми делами заправляла баронесса Бодэ [8]. Таволжанский монастырь Новохоперского уезда стал местом приюта помещицы Соловьевой, семей петербургского жандарменного чиновника и местных торговцев [9]. Интересен состав приходского совета Тамбовского кафедрального собора, в нем оказались важные чиновники прежнего режима: самарский вице-губернатор и член министерства внутренних дел Кондоиди, прокурор Самары Каменев, директор народных училищ Левочский, губернский казначей Бенедиктов, адвокаты Бородин и Петров, полковник Самарский, купчиха Полубояринова, подрядчик Крашенников и др. [10]
Только перечень указанных лиц говорит о многом. Все эти люди собрались не для удовлетворения религиозных нужд. Их объединяла не любовь к богослужениям, а вражда к рабоче-крестьянской власти. Религия служила только ширмой, прикрывавшей контрреволюционную сущность подобных организаций.
В декабре в некоторых местах духовенство переходит к более решительным действиям. 6 декабря попы г. Обояни Курской губернии собрались на площадь, чтобы отслужить молебен в честь предстоявшего созыва Учредительного собра-/116/
4. «Русская воля», 13 ноября 1917 г.
5. П. Зарин. Октябрьская революция, церковь и сектантство ЦЧО. «Воронежский безбожник», 1934, № 1.
6. «Воронежский вестник церковного единения», 10 декабря 1917 г.
7. См.: П. Зарин. Указ. соч.
8. «Коммуна», 16 апреля 1927 г.
9. Там же, 11 декабря 1927 г.
10. «Тамбовская правда», 25 ноября 1922 г.
-ния. Молебен превратился в антисоветскую демонстрацию [11]. Такое же событие имело место в Щиграх [12]. Резко враждебную проповедь произнес священник с. Никольского Бобровского уезда Васильев, назвавший большевиков людьми, которых нужно уничтожать [13]. Но особенно активизируются церковники после издания «Декрета Совета Народных Комиссаров РСФСР об отделении церкви от государства и школы от церкви» [14].
Декрет совершенно по-новому решал религиозный вопрос, предоставив всем гражданам подлинную свободу совести, свободу исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, то есть быть атеистом. Реакционное духовенство встретило декрет с нескрываемой злобой и негодованием. Собор выпустил специальное послание «к православному народу», расценивающее декрет как насилие над совестью верующих. Верующие призывались объединиться для защиты святынь. «Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание», - говорилось в послании [15].
Послания патриарха Тихона [16] и Собора явились своего рода программой и инструкцией для духовенства на местах. Повсеместно развернулась борьба церковников и других контрреволюционных элементов против декрета. Очень остро она проходила и в центрально-черноземных губерниях - Воронежской, Курской и Тамбовской: сказывались и сильное влияние религиозных организаций, и близость «Русской Вандеи» - Донской области, куда двинулись разгромленные революцией эксплуататорские классы.
Серьезные события после принятия декрета были в Воронеже. 24 января комиссар Воронежского Совета Зайцев в сопровождении красногвардейцев пришел в Митрофановский /117/
11. См.: Б.И. Краснов. Борьба рабочих и беднейших крестьян за установление Советской власти в Курской губернии. «Ученые записки Курского ГПИ», гуманитарный цикл, вып. VIII, Курск, 1958, стр. 111-112.
12. Там же.
13. «Известия Воронежского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», 31 января 1918 г.
14. Под таким названием декрет появился в печати 23 января 1918 г. (текст декрета см. в книге «Декреты Советской власти», т. I, М., 1957, стр. 373-374). Впервые декрет был обнародован под другим названием 21 января 1918 г. (см.: В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 35, стр. 322).
15. Б. В. Титлинов. Церковь во время революции. Пг., 1924, стр. 121.
16. 19 января патриарх Тихон обратился ко всему православному народу с посланием, в котором предал Советскую власть проклятию и запретил верующим вступать с ее представителями в какое-либо сношение.
монастырь, чтобы описать имущество. Толпа монахов и собравшихся женщин напала на комиссара, и только подоспевшие милиционеры предотвратили расправу [17]. Всю ночь и весь день 25 января монахи и духовенство вели агитацию среди верующих. Черносотенные агитаторы посетили пригородные села. Везде распускались слухи о гонениях на веру, о якобы готовящемся закрытии церквей, отобрании икон и мощей.
Из учащихся духовной семинарии был сформирован отряд, который должен был спровоцировать вооруженное столкновение с советскими войсками. Инструкции давал семинаристам священник Александровский [18]. Из толпы тоже были созданы отряды будто бы для защиты церквей от поругания. А все «поругание» заключалось в том, что небольшое помещение монастыря власти использовали для размещения безруких и безногих инвалидов войны. Некоторые темные личности стали обвинять во всем евреев. Раздавались призывы к погрому их квартир.
На 26 января был назначен крестный ход в знак протеста против декрета. Контрреволюция надеялась превратить ход в настоящее вооруженное восстание, предполагалось всему крестному сборищу ворваться в помещение увечных воинов и, забрав у них оружие, двинуться на захват советских учреждений [19].
Исполком Воронежского Совета предпринял некоторые меры. В газете появилась статья, разоблачающая лживые слухи о намерении большевиков «запечатать церкви, монастыри, мощи сдать в музей и запретить богослужение» [20]. Подчеркивалось, что никто не будет мешать молящимся участвовать в крестном ходе. «Не верьте тому, что мы запрещаем крестный ход, - писала газета.- Мы только предлагаем сохранить полный порядок и не слушать тех, кто под маской религии хочет устроить кровавый погром. Спокойствие, граждане! Мы стоим на страже общественного порядка и безопасности» [21].
Но монахи продолжали нашептывать о будто бы готовящемся расстреле религиозного шествия из дома народных организаций. Чтобы пресечь их агитацию, по городу патрулировали отряды боевой дружины. /118/
17. «Церковные ведомости», прибавления, 1918, № 5, стр. 208.
18. См.: П. Зарин. Указ. соч.
19. См.: «Октябрьская революция и гражданская война в Воронежской губернии», сборник статей. Воронеж, 1927, стр. 67.
20. «Известия Воронежского Совета...», 27 января 1918 г.
21. Там же.
Утром 26 января, еще до начала демонстрации, произошла стрельба и разоружение членов боевой дружины. Начальника дружины Чернышева толпа стащила с лошади, и его с трудом удалось вырвать из рук фанатиков.
К 11 часам религиозная антисоветская демонстрация подошла к Митрофановскому монастырю. Возбужденные агитацией черносотенцев демонстранты ворвались в помещение инвалидов, жестоко их избили и забрали 30 винтовок. Вооруженный «крестный ход» повел наступление на советские учреждения, избивая на пути советских работников и красногвардейцев. Но огнем воинских частей контрреволюционное сборище было разогнано [22]. Всего в результате столкновения было ранено и избито 12 человек. На дворе монастыря нашли изуродованный труп дружинника [23].
«Церковные ведомости» пытались представить дело так, что в Воронеже против Советской власти стихийно поднялся весь «трудовой городской люд» [24]. В действительности же организаторами выступления были черносотенное духовенство, монахи и буржуазия. На их удочку попалась незначительная часть из простого верующего народа, которая была слепым орудием в руках главных подстрекателей.
Тамбовское духовенство тоже пыталось организовать контрреволюционное выступление. 28 января во всех городских храмах читалось послание Тихона от 19 января. Оттиски послания, напечатанные по распоряжению протоиерея Хильтова в епархиальной типографии, раздавались верующим [25]. В Казанском монастыре епископ Зиновий обратился к народу с призывом: «Пришел час выступить на решительную борьбу с врагом креста христова» [26].
Объединенное собрание духовенства и мирян призвало к крестному ходу всех жителей Тамбова и пригородных слобод. 17 февраля ход состоялся, но из-за сильной метели он был малочисленном. Столкновений не произошло. Церковники ограничились антисоветскими проповедями и молебнами [26]. Против декрета резко высказалось духовенство уездных центров - Темникова [28] и Козлова, причем в Козлове черно-/119/
22. См.: «Октябрьская, революция и гражданская война в Воронежской губернии», стр. 67.
23. «Известия Воронежского Совета...», 27 января 1918 г.
24. «Церковные ведомости», 1918, № 5, стр. 208.
25. «Известия Тамбовского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», 6 апреля 1918 г.
26. Тамбовские «Братские речи», 30 января 1918 г. 27.Там же, 15 февраля 11918 г.
28. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп. 5, д. 212, л. 166.
сотенцы устроили ход, который пытался разогнать ревком и распустить тюрьму [29].
Развернуло широкую агитацию против декрета и курское духовенство. На запрос членов причта с мест, как отнестись к посланию патриарха Тихона, председатель епархиального совета епископ Аполлинарий гневно отвечал: «До каких пор вы будете ожидать указаний начальства? Делайте то, что велит ваш пасторский долг... Будьте мудры яко змеи и цели яко голуби...» [30]. Аполлинарий назвал примерными действия тех священников, которые не стали ожидать указании свыше, взяли в руки газеты, прочитали и разъяснили патриаршее послание [31].
По причине таких «разъяснений» в некоторых местах были волнения. В пригороде Курска - слободе Стрелецкой - священник прочитал воззвание и стал дополнять его сообщениями, явно рассчитанными на возбуждение фанатизма. Cpeди верующих послышался плач, с другой стороны заговорили о лживости сообщаемых священником фактов. В результате произошло столкновение [32]. В г. Дмитриеве после погромной речи протоиерея городского собора об «антихристах-большевиках» началось восстание, в столкновении был убит комисcap отдела управления Агейкин [33].
Планомерное проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства началось с осени 1918 г., но отдельные его пункты (о передаче ведения актов гражданского состояния исключительно гражданской власти и об отмене преподавания во всех типах общеобразовательных школ религиозных вероучений) стали осуществляться местными Советами значительно раньше. Работу приходилось вести в трудных условиях, преодолевая упорное сопротивление служителей культа.
Председатель Белгородского Совета Озембловский еще в январе 1918 г. направил письмо в Курскую духовную консисторию с просьбой сделать распоряжение причтам о немедленном прекращении записей актов и передаче регистрационных книг местным Советам [34]. Консистория ответила отказом, мотивируя его тем, что требование будто бы «противоречит декрету Народных комиссаров об отделении церкви от /120/
29. См.: П. Зарин. Указ. соч.
30. Госархив Курской области, ф. 187, оп. 2, д. 73, л. 21.
31. Там же.
32. «Известия в ЦИК». 1 февраля 19119 г.
33. См : Купринов. Из революционных дней Дмитриевского уезда. «Летопись революционной борьбы в Курской губернии», Курск, 1923, стр. 18.
34. Госархив Курской области, ф. 187, оп. 2, д. 107, л. 1.
государства» [35]. Такой же ответ получила и Курская городская комиссия ЗАГС в мае 1918 г. [36].
Духовенство объявило незаконными браки и разводы, если они осуществлялись без церковного освещения. «Брак - таинство, во время венчания союз супругов укрепляется благодатной силой, - поучал воронежский священник, - тот, кто разводится в суде и снова женится, рассматривается церковью как многоженец и прелюбодей» [37].
Некоторые служители культа при изъятии метрических книг спровоцировали антисоветские выступления. Священник с. Ново-Ракитино Тамбовской губернии Алешковский, получив предписание в трехдневный срок представить метрические книги в нотариальный отдел, созвал верующих на сход и заставил их вынести решение - книги ни в коем случае не отдавать [38].
На почве изъятия метрических книг предпринимались попытки организовать столкновения в с. Красные Холмы Воронежской губернии [39], в городах Короче, Дмитриеве и других местах Курской губернии [40] .
Сильное противодействие со стороны духовенства вызвала отмена преподавания в школе закона божьего. В июле 1918 г. Курский архиепископ созвал чрезвычайное епархиальное собрание духовенства и мирян, которое потребовало от Советского правительства сохранить в школах всех типов преподавание закона божьего в качестве обязательного предмета и одновременно обратилось к верующим с воззванием обсудить на собраниях вопрос об отделении школы от церкви и вынести по нему отрицательное решение [41].
Священникам было дано указание создавать подпольные школы по изучению религиозного предмета. Протоиерей В. Буцинский советовал такие школы открывать в храмах или даже на квартирах членов причта [42]. Духовенство на местах старалось выполнить указания своего начальства. /121/
35. Там же.
36. Там же, л. 6.
37. «Воронежский вестник церковного единения», 14 марта 1918 г.
38. Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства (в дальнейшем сокращенно - ЦГАОР), ф. 353, оп. 4, д. 383, л 163.
39. См.: П. Зарин. Указ. соч.
40. См.: Ю. Солнышко. Курское духовенство на службе помещиков и капиталистов. «Антирелигиозный сборник», Курск, 1940, cтр. 40.
41. См.: Г.К. Лунев. Борьба Коммунистической партии за преодоление религиозных суеверий и предрассудков, «Ученые записки Курского ГПИ», вып. VIII, 1958, стр. 43.
42. «Курский епархиальный вестник», 1918, № 19-20, стр. 373.
В с. Глебове Фатежского уезда Курской губернии священнику Дубному удалось убедить многих родителей посылать своих детей не в советскую школу, а в организованную им у себя на квартире [43]. В с. Марице Льговского уезда члены причта уговорили верующих вынести постановление, чтобы из школы не убирали икон и во всех классах продолжали преподавание закона божьего [44].
Неоднократно собирал прихожан, чтобы выразить протест против отмены религиозного обучения в школе священник Богородицкой волости Тамбовской губернии И. Владимиров. На одном из собраний он заявил, что будет преподавать закон божий, несмотря на требования местного Совета, и просил верующих поддержать его [45].
Духовенство сознавало, что будущее религии во многом зависит от того, как будет воспитываться молодое поколение. Вот почему оно во что бы то ни стало стремилось сохранить свое влияние в школе. Докладчик на собрании духовенства и мирян г. Темникова Тамбовской губернии подчеркивал, что если утвердится у нас в России школа светская типа декрета Народных комиссаров, то это будет несчастье большее, чем гражданская разруха и бедствия материального порядка [46]. О стремлении «святых отцов» удержать под своим контролем молодежь говорил заведующий ГубОНО тов. Глушков на IV съезде Советов Тамбовской губернии [47].
Воронежские иереи сделали попытку обойти декрет о свободе совести и сохранить пункт религиозной пропаганды в госуниверситете. Под их влиянием 14 курьеров университета обратились в Народный комиссариат юстиции с ходатайством оставить открытой Михайло-Архангельскую церковь при этом вузе. Наркомюст разъяснил просителям, что «совмещать в таком здании, как общенародный государственный университет, храм науки с культом религии... стояло бы в полном противоречии с теми задачами, кои преследует само учреждение, в каковом курьеры состоят на службе» [48].
Духовенство всячески боролось против распространения научных знаний в народе. Священник с. Боголюбского Козловского уезда А. Кузьмин настраивал своих прихожан, чтобы они не позволяли открывать в селе библиотеку и прогоняли /122/
43. См.: Г.К. Лунев. Указ. соч., стр. 44.
44. Там же.
45. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп 3, д. 84, л. 1.
46. Там же, оп. 5, д. 212 л. 167-168.
47. «Протоколы IV съезда Советов Тамбовской губернии (26 февраля - 1 марта 1919 г.)», Тамбов, 1919, стр. 58.
48. ЦГАОР, ф. 353, оп. 3, д, 759, л. 92.
всех, кто будет приносить и читать политические книги. После поповской агитации верующие избили коммуниста Свиряева, который приходил из соседней деревни и разъяснял крестьянам программу РКП (б) [49].
В конце августа появилась инструкция Народного комиссариата юстиции, позволившая придать реализации декрета о свободе совести единообразный и планомерный характер [50]. В это время Советская республика переживала напряженные дни гражданской войны, тревожная обстановка сложилась и в Центрально-черноземном районе; в его южной части хозяйничали банды Краснова, немцы и гайдамаки, с востока грозили вторжением чехословацкие мятежники.
Одновременно с осуществлением декрета об отделении церкви проводились мобилизация граждан в Красную Армию, взыскание чрезвычайного налога и изъятие у крестьян излишков хлеба. Эти меры были вызваны экономическим и военно-политическим состоянием Республики и носили временный характер, враги революции старались использовать трудности в своих целях. По всем трем губерниям прокатилась волна антисоветских восстаний. На Тамбовщине, например, они имели место в 7 из 12 уездов. В докладе Тамбовского губотдела управления указывалось, что восстания - не случайное явление, а «хорошо организованный, заранее обдуманный, всесторонне разработанный поход контрреволюциюнеров всех рангов от правых эсеров до деревенских попов включительно» [51].
Действительно, попы играли очень важную роль в подготовке восстаний. Они объясняли народу все трудности и невзгоды тем, что у власти стояли «безбожники - большевики», «слуги антихриста». Проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства преподносилось как страшное гонение на церковь и ее служителей, нередко использовалось как повод для антисоветских мятежей, что очень сильно затрудняло деятельность комиссий по отделению церкви. Нами отмечено 48 случаев, когда духовенство, спекулируя на религиозности населения, явилось организатором или активным участником контрреволюционных вспышек. 28 из них приходится на Тамбовскую губернию, 13 - на Воронежскую и 7 - на Курскую. Почти всегда мятежи начинались после /123/
49. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, д. 66, л. 6.
50. Инструкция была напечатана в «Известиях ВЦИК» 30 августа 1918 г: под заголовком «Постановление Народного комиссариата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви (инструкция)».
51. «Протоколы IV съезда Советов Тамбовской губернии...», стр. 8.
богослужений, во время которых пастыри обращались к прихожанам с погромными речами, призывая созвать набатным звоном все население и расправиться с представителями Советской власти.
Заодно со «святыми отцами» выступало кулачество. Прикрываясь лозунгом «борьбы за веру», сельская буржуазия развернула борьбу против Советской власти и пыталась увлечь на этот же путь средние и бедняцкие слои крестьянства. Иногда ей удавалось это сделать. В с. Туголукове Борисоглебского уезда кулаки Струков, Суворов и псаломщик Лентович смогли поднять верующих на восстание против Советов и коммунистов в «защиту религии» [62]. В Сумарьевской волости Темниковакого уезда священник Третьяков, кулаки Рыжов и Шошины, а также бывший судья Якуньков во время обсуждения декрета подбивали народ на восстание, требовали разогнать волсовет и создать новую местную власть из числа православных граждан [63]. Хотя вооруженного выступления не произошло, но кулаки добились от схода решения, запрещавшего вести среди верующих антирелигиозную агитацию, чтобы «богопротивными словами и чтением... богопротивных листков» не оскорблять религиозные чувства [64].
Печальное событие произошло в с. Хомутовке Спасского уезда. 30 сентября 1918 г., когда туда приехали члены комиссии по отделению церкви от государства, протоиерей П. Кедрин созвал народ и организовал вооруженное выступление [65]. Пять членов комиссии были зверски убиты. А всего в результате Хомутовского восстания погибло более 40 человек. В резолюции волостного совета отмечалось, что от восстания потерпело много невинных граждан, попавших по своей темноте под влияние проповедей священника с амвона и во время собраний [56].
Сами участники восстания признали, что причиной их выступления были темнота и невежество, которыми умело воспользовались контрреволюционеры в рясах [57]. Они же оправдывали решительные действия Советской власти по пресечению происков врагов революции [58]. Произошли волнения на религиозной почве в с. Пашково Усманского уезда. Местные кулаки отказались избрать церковный совет и открыто /124/
52. Госархив Тамбовской области, ф. 5201, оп. 3, д. 618, л. 14.
53. Там же, л. 8, 9.
54. Там же, л. 21.
55. Там же, д. 172, л. 17.
56. «Тамбовские известия», 24 ноября 1918 г.
57. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 42, л. 4.
58. Там же.
повели антисоветскую агитацию [59]. В с. Озерки Козловского уезда восстание было спровоцировано кулаками, бывшими офицерами и священником-черносотенцем Н. Дубровским. В итоге 4 коммуниста пали жертвой искусственно вызванного религиозного фанатизма [60].
В антисоветской деятельности было замешано и монашество. Настоятель Темниковского монастыря игумен Александр вел антисоветскую агитацию, называя народное правление хулиганством, а представителей Советской власти захватчиками трона у «законного царя Николая II» [61]. Во время восстаний монастыри служили убежищем для контрреволюционного сброда. Учитывая это, Тамбовский отдел управления горсовета принял решение закрыть мужской и женский монастыри, занимавшиеся укрывательством антисоветских элементов [62].
Восстаниями, организованными духовенством, были охвачены села на Тамбовщине - Дубрава, Островки, Песчанка, Юрино, Чернояр и др.; в Воронежской губернии - Б. Верейка, Ст. Ольшанка, Ст. Ведуга, Никольское и др.; в Курской - Плоское, В. Озерны, ряд сел в волостях Домаховской, Дол--бенкинской, Бобровской и др.
Уверенные в конечном поражении Советской власти, служители культа не скрывали враждебного к ней отношения. Благочинные в рапортах архиерею отмечали как большую заслугу активное участие духовенства в мятежах, называя их «народными восстаниями» [63]. Священник церкви с. Рассказово Тамбовского уезда М. Цветиков был сильно возмущен, когда епархиальная власть заподозрила его в «сношениях с Советами». «Я считаю для себя унизительным давать опровержения на эту гнусную и оскорбительную для меня клевету», - оправдывался Цветиков в письме к архиепископу Зиновию [64].
Церковная власть проявляла большую заботу о членах причта, принявших участие в антисоветских заговорах. В октябре 1918 г. протоиерей Розанов сообщил в епархиальный совет о псаломщиках с. Саюкина Тамбовского уезда И. Калинине и И. Данилове, которые «в прошлом месяце сентябре, /125/
59. Там же, ф. 5201, оп. 3, д. 354, л. 9.
60. Там же, д. 234, л. 8.
61. Там же, оп. 23, л. 1.
62. «Отчет о деятельности Тамбовского городского Совета рабочих и красноармейских депутатов за трехмесячный период с 24 сентября по 24 декабря 1918 г.», Тамбов, 1918, стр. 23.
63. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 16, л. 2 и д. 3, л. 1.
64. Там же, д. 51, л. 6.
когда им грозила опасность быть арестованными Советской властью за некоторую агитацию в деле Тамбовских событий 17-18 июня [65], из прихода оба скрылись и до сих пор не возвращаются...» [66]. Члены епархиального совета очень чутко отнеслись к агитаторам против рабоче-крестьянской власти. Решение совета гласило: «Принимая во внимание исключительные обстоятельства, вынудившие псаломщиков... оставить приход, считать их состоящими на службе» [67]. Такое же определение, поощрявшее враждебную деятельность служителей культа, было принято и по делу скрывшегося от возмездия революционного суда псаломщика с. Хрущева Лебедянского уезда А. Кочукова [68].
Совсем по-иному реакционное духовенство относилось к младшим членам клира, сочувственно принявшим Октябрьскую революцию. Благочинный второго Моршанского округа резко осудил поведение псаломщика с. Питерки-Котелино И. Оленева, согласившегося быть секретарем в комбеде [69]. Приходской совет Борисоглебского собора, обсудив вопрос о псаломщиках, поступивших на службу в советские учреждения, постановил: «Возбудить ходатайство перед епархиальным начальством и просить заменить их более соответствующими лицами как духу времени, так и пользе церкви» [70].
Советская власть вынуждена была строго наказывать тех служителей культа, которые превратили церковь и религию в знамя борьбы против завоеваний Октября. Но преследовались они не за принадлежность к сану священнослужителей, а за политическую деятельность. Духовенство же выдавало каждый случаи ареста как издевательство над церковью и ее служителями. Архиепископ тамбовский Зиновий на рапорте благочинных об аресте или наказании священнослужителей ставил резолюцию: «Донести святейшему патриарху Тихону» [71]. «Святейший», в свою очередь, эти данные отправлял за границу, где буржуазная пресса преподносила их в еще более искаженном виде, стараясь изобразить Советскую власть врагом всех верующих.
Из приведенных материалов видно, что большинство служителей культа Воронежской, Курской и Тамбовской гу/126/
65. 27-13 июня в Тамбове продолжался мятеж мобилизованных унтер-офицеров.
66. Госархив Тамбовской области, ф. 181, оп. 145, д. 14, л. 1.
68. Там же, д. 29, л. 1-5.
69. Там же, д. 38, л. 1.
70. Там же, д. 15, л. 2.
71. Там же, д. 16, л. 2.
берний враждебно встретили Октябрьскую революцию и приняли активное участие в антисоветской деятельности.
В ноябре и декабре эта деятельность выражалась в агитации против нового строя и в создании контрреволюционных организаций под видом религиозных братств и союзов. В это время духовенство еще надеялось, что большевики будут недолго у власти, так как их не поддержит «стомиллионный православный народ». Оно старалось отвлечь массы от политической жизни, лишить рабоче-крестьянскую власть их поддержки и обречь дело революции на поражение.
Когда же стало ясно, что Советская власть не слабеет, а наоборот, с каждым днем укрепляется, церковники в союзе с другими врагами трудящихся поднялись на открытую вооруженную борьбу.
Религиозный вопрос враги революции превратили в свое знамя, чтобы сыграть на темноте народа, особенно крестьянства, вызвать фанатизм и использовать его в своих целях. В некоторых местах им удалось спровоцировать антисоветские выступления на религиозной почве, но широкого движения не получилось, так как народ не пошел за черносотенным духовенством и его союзниками.
Враждебная деятельность духовенства затрудняла проводить в жизнь законы Советской власти. В частности, осуществление декрета об отделении церкви приняло в центрально-черноземных губерниях затяжной характер.
Только к концу 1921 г., а в некоторых местах в 1922 г. было завершено составление описей церковного имущества и заключены договоры с религиозными обществами о передаче в их пользование храмов и богослужебных предметов. Партийным и советским организациям пришлось вести очень трудную и кропотливую работу, чтобы разоблачить антинародную позицию духовенства и показать истинный смысл декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви, предоставившего всем гражданам Советской республики подлинную свободу совести.
Из истории Воронежского края. Труды Воронежского государственного университета. Т.64. Воронеж, 1966. С. 115-127.