ПК9_24
Прощание перед дорогой
Утром мы прощались. Оседланные грифоны клекотали и гнули шеи, стремясь прянуть в воздух. Наездники успокаивали своих воздушных скакунов. Все воины Озерной ветви уходили вместе с вождем, и их жены и дети сошли с летучего корабля, чтобы проводить их.
Мы удостоились визита леди Сой. Владычица Озерного дома с младенцем на руках покинула корабль, чтобы приветствовать своего старшего сына и военного вождя, и благословить его в новый путь. Леди Сой выглядела призраком самой себя. Серебро и сталь в ее облике, которые так поразили меня при нашей первой встрече, потускнели. Смерть супруга сломила Владычицу, а призрачная надежда на его возвращение, одной которой она и жила сейчас, окутали ее фигуру сумраком потустороннего мира. В ее присутствии псы и лошади замирали, взрослых охватывало молчание, и самые капризные дети стихали, не осмеливаясь шалить.
Не знаю, что она тихо сказала Нукуме, но я видела, как блеснули его глаза, и как супруг мой нахмурил брови. Но его поклон матери был изящен, в точном соответствии с правилами этикета. И все же, когда леди Сой удалилась, все вздохнули вольнее.
Наши супружеские объятия и лихорадочные поцелуи остались в прошедшем раннем утре. Я убрала их в память также, как свернула шатер. Настало время отправляться в дорогу. Грифоны ожидали своих наездников, а эльфийские кони - своих седоков.
Я подошла, чтобы подержать стремя своему мужу, отправлявшемуся в дальнюю дорогу. Рядом замер командир Тысячелистник, которому предстояло вести нас обратно в Дубовую крепость.
Нукума подошел, задержался взглядом на моем лице, улыбнулся. Его взгляд перешел к Тысячелистнику, и тот вытянулся, став еще стройнее.
- Вы возвращаетесь в Дубовую крепость, - Нукума заговорил спокойно, утверждая сказанное, - и возвращение домой греет сердце. Уходя, я отдал Дубовую крепость главе клана Звездных волков, который обещал вернуть ее нам. Сейчас я буду говорить с Седым волком. Будьте свидетелями!
И он перешел на мыслеречь, позволив нам услышать их беседу:
- Я вернулся, старейший из Звёздных химер, и прошу вернуть все, что я отдал тебе на хранение, - сказал Нукума, и мы слышали его слова.
«Ты быстр, Спящий-в-листве», - пришел ответ, и мы, я и Тысячелистник, услышали его, - «Твои воины еще не успели соскучиться по дому, а ты уже поворачиваешь их обратно. О твоей битве на Радужном мосту складывают песни. А о твоей битве в Храме шепчут, замирая от ужаса. Тебе в руки упало большое наследство, юный дракон. Зачем тебе служить эльфийскому клану, когда перед тобой открылось небо?»
- Я - вождь своего народа, - голос Нукумы стал суров, - и я верен клятвам. Верен ли ты своим?
«О, не сомневайся! Я верну тебе все, что ты мне дал, и даже сверх того, мелочь, о которой ты позабыл среди сражений, всего лишь жизнь женщины, о которой великому герою зазорно даже вспоминать».
- Ты желаешь меня оскорбить, Седой волк? Каждый из тех, кто погиб за меня, навеки отпечатался в моей памяти. За каждого из них, будь то мужчина, женщина или ребенок, я готов сразиться или заплатить. Какова твоя цена?
«Нет виновного и невиновного, эльф. Докажи, что твои слова не пустой звук. Вспомни её».
- Ты бросаешь мне вызов, химер, и должен ответить за него. Будь со мною, когда я вспомню.
И Нукума открыл Седому свою память о павших, и память пролилась на нас тяжелым водопадом. Там, у Трех холмов, где эльфы приняли бой… там, после победы мы искали своих павших, находили тела и приносили их на берег озера. Ряд за рядом лежали на берегу безжизненные тела сородичей. К некоторым смерть была милосердна, и они казались спящими. Но больше было тех, чьи тела были разорваны, разрезаны, обожжены так, что иногда сложно было понять, чьи это останки. Нукума подходил к каждому. Он зажигал быстрый огонь, и пока тело горело, говорил погибшему слова восхваления и утешения.
- Нет ни смерти, ни бессмертия; нет ни печали, ни радости; нет ни победившего, ни проигравшего, есть лишь путь, который нужно пройти до конца.
«Хватит», - мысле-голос Седого разорвал это скорбное видение. - «Перестань думать о мертвых, Владыка смерти. Ты чуть не превратил меня в эльфа. Её имя - Вербена. И я уже вернул её тебе».
Леди Крапива: Дорога домой
Дорога к Дубовой крепости. История Райфа.
Военный вождь отослал обратно в Дубовую крепость большую часть воинов Озерного дома и летучий корабль, на котором женщины и дети сопровождали войско. Я, леди Крапива, тронулась в обратный путь вместе с ними.
Обратная дорога была легче и быстрее, чем путь вперед. Дни становились короче. Яркая зелень лета сменялась затишьем наступающей осени. Листья на деревьях поблекли и в кронах замелькали желтые пряди.
Среди тех, кто уходил в Дубовую крепость, я встретила молодого альва по имени Райф. Судьба его казалась мне прихотливым течением горного ручья. Прошлой весной он принес Нукуме известие о гибели его побратима Лакбера, вождя альвийского клана Черной выдры. Райф называл Лакбера своим учителем, и смерть его была тяжелым ударом для молодого ши. Сам Райф был незаурядной личностью. Где бы он ни появился, он легко заводил себе друзей и врагов. Встретившись с Нукумой и братом Лакбера, лордом Аронви, на тризне в память Лакбера Райф стал их другом и побратимом. Сопровождая вождя Аронви, он год прожил в Дубовой крепости, пока лорд Нукума вынужден был скитаться в дальних землях, искупая долги своего отца, Сухого листа.
Райф охранял Дубовую крепость и сражался против оборотней вместе с нами. В последней битве у трёх холмов лорд Аронви встретил свою смерть, и завещал Райфу правление в клане Чёрной выдры. После нашей победы молодой альв покинул Дубовую крепость, чтобы поведать клану о гибели Аронви, испустившего последний вздох у него на руках. Райф искренне считал, что альвы должны выбрать другого вождя - старого, мудрого, опытного. Не дело юнцу из пришлых возглавлять клан. Но старейшины Чёрной выдры решили иначе. И Райф принял статус военного вождя, чтобы вести воинов Чёрной выдры в поход против Асгарда по слову Ульта-убийцы. Там, на Радужном мосту они встретились - Нукума, поклявшийся не допустить альвийское войско в земли покровителей людей, и Райф, шедший вслед за Ультом, чтобы решить этот давний спор между альвами и людьми родов. Если бы не… Если бы я не нашла Повелителя мух, беззаконно вторгшегося в наш мир и стравившего в битве всех, до кого он смог дотянуться… Если бы не Хозяйка Смерти, пожертвовавшая собой и своими служителями, ради сохранения рода людского… Если бы не дракон Кай, уставший быть бессмертным, и посеявший семена смерти в своих потомках, хитростью и мудростью своей уготовивший все, чтобы умереть…
Сейчас я уверена, что Кай задолго до битвы на Радужном мосту спланировал то, что произошло. Он сделал Нукуму своим наследником, подарив ему чёрный алмаз, и юный эльф не мог им не воспользоваться. Он вручил «ключ крови» честному, но недалекому, троллю Рэнху. Он знал о Повелителе мух, и искусно побуждал меня вспомнить о нем. Он уговорил Вилу оказать покровительство Озерному дому, и он не позволил нам проиграть битву у Трех холмов. Глядя назад, я понимаю, насколько далеким и всеобъемлющим было его видение мира, и насколько мы все двигались по его плану как фигуры на шахматной доске. Мы думали, что принимаем решения, но всего лишь играли свою роль в этом спектакле.
Тролль Рэнх, спутник и побратим Райфа, погиб. Райф показал мне кристалл, в котором волшебством была сохранена душа Рэнха, и признался, что не знает, что с этим делать. Сам Райф был обделен магическим талантом. Он обладал живым умом и потрясающей интуицией, но его магические умения исчерпывались парой простых заклятий.
Историю о падении с Радужного моста вместе с Нукумой и Рэнхом он рассказал мне, пока мы пробирались сквозь болота к Дубовой крепости, и я пообещала, что попробую вернуть Рэнха в мир живых.
Возвращение в Дубовую крепость. Встреча с Вербеной.
Вышивка. Женщина на берегу озера. На небе рассыпаны редкие облака, и их белые завитки как овечья шерсть. Позади зеленые холмы, покрытые лесом, и пустая дорога, прихотливо вьющаяся между холмов. Гребни волн на озере как чешуя ящерицы. Дорога исчезает, не доходя волн. Одинокая женщина в одеждах скорбного фиолетового цвета подняла руку к лицу, чтобы утереть слезы. У ее ног - желтая лилия. Одиночество.
Знакомые места открывались перед нами, когда мы подъезжали к Дубовой крепости. Тропинки, исхоженные сотни раз, приметные валуны и валежины, у которых так легко делать привалы. Немного дней отсутствовали мы здесь, но уходили как навсегда, а теперь возвращались как после долгого путешествия. В сердце поднимались волнение и тревога, радость от возвращения, и опасение - как-то встретят нас Звездные волки? Действительно ли они не враждебны нам? Не в засаду ли мы попадем, вернувшись малыми силами?
Когда командир Тысячелистник выслал вперед разведчиков, волнение мое достигло высшей точки. Чтобы успокоить голову, я начала читать литанию против страха: «Нет ни смерти, ни бессмертия; нет ни страха, ни бесстрашия; нет ни печали, ни радости; нет ни уходящих, ни остающихся; нет ни достижения, ни потери; нет дороги назад, есть лишь дорога вперед. Возвращение домой или смерть в битве, - лишь путь, который будет пройден», - шептала я, оглаживая рукоять меча.
Разведчики донесли, что крепость пуста. Узнать это было огромным облегчением. И все же когда мы вошли в открытые врата - нас встретили.
Стройная женская фигура спускалась по склону холма от источника Вилы. Я узнала её сразу, мою больную совесть, одну из тех, чьи имена проросли на моем личном кладбище.
- Вербена!
Она молчала, остановившись, и опустив руки, и это было странно и непривычно для нас, эльфов, которые начинают говорить мыслью еще до того, как первое слово сорвется с губ. Воины передового отряда замерли в настороженности. Я соскочила с коня и торопливо, чуть не запутавшись в собственном плаще, двинулась ей навстречу.
- Вербена, дитя мое, - наиболее личное из возможных обращений слетело с моих губ, - как я рада видеть тебя живой и невредимой.
- Великая мать, - прошептала женщина, совершая поклон, - я недостойна.
- Ты пережила тяжелые испытания. Какой большей доблести ты хочешь достичь?
Вербена замолчала, но из глаз её текли слезы. Я обняла её за плечи, отгораживая от остального мира. Не нужно, чтобы мир видел её слезы.
- Что мне делать, Великая мать? Он умер, мой любимый, они убили его так жестоко. А я не умерла вместе с ним. Позволь мне умереть сейчас, ведь я не могу стать прежней, не могу говорить и дышать, когда он мертв. Я стремилась вернуться домой, но где он - мой дом, когда моего любимого предали смерти?
- О, нет, нет, - я плакала вместе с Вербеной, - Я, которая виновна в гибели Лаурендила, не могу позволить умереть еще и тебе. Нет ни смерти, ни бессмертия… Живи, заклинаю тебя, живи… Пусть сейчас тебе кажется, что жизнь кончена, и не осталось ни цели, ни смысла… но живи, чтобы поражение воплотилось в победу! Не смей сдаваться, не делай то, что желают твои враги!
Я разорвала объятия, и взглянула в лица воинов Озерного дома:
- Я, Великая мать Озерной ветви, заявляю свои права на эту женщину. Она более не принадлежит Озерному дому. Я забираю ее в клан Озерной ветви. Есть ли кто-нибудь, кто оспорит мое право?
Никто не рискнул возразить мне.
Утром мы прощались. Оседланные грифоны клекотали и гнули шеи, стремясь прянуть в воздух. Наездники успокаивали своих воздушных скакунов. Все воины Озерной ветви уходили вместе с вождем, и их жены и дети сошли с летучего корабля, чтобы проводить их.
Мы удостоились визита леди Сой. Владычица Озерного дома с младенцем на руках покинула корабль, чтобы приветствовать своего старшего сына и военного вождя, и благословить его в новый путь. Леди Сой выглядела призраком самой себя. Серебро и сталь в ее облике, которые так поразили меня при нашей первой встрече, потускнели. Смерть супруга сломила Владычицу, а призрачная надежда на его возвращение, одной которой она и жила сейчас, окутали ее фигуру сумраком потустороннего мира. В ее присутствии псы и лошади замирали, взрослых охватывало молчание, и самые капризные дети стихали, не осмеливаясь шалить.
Не знаю, что она тихо сказала Нукуме, но я видела, как блеснули его глаза, и как супруг мой нахмурил брови. Но его поклон матери был изящен, в точном соответствии с правилами этикета. И все же, когда леди Сой удалилась, все вздохнули вольнее.
Наши супружеские объятия и лихорадочные поцелуи остались в прошедшем раннем утре. Я убрала их в память также, как свернула шатер. Настало время отправляться в дорогу. Грифоны ожидали своих наездников, а эльфийские кони - своих седоков.
Я подошла, чтобы подержать стремя своему мужу, отправлявшемуся в дальнюю дорогу. Рядом замер командир Тысячелистник, которому предстояло вести нас обратно в Дубовую крепость.
Нукума подошел, задержался взглядом на моем лице, улыбнулся. Его взгляд перешел к Тысячелистнику, и тот вытянулся, став еще стройнее.
- Вы возвращаетесь в Дубовую крепость, - Нукума заговорил спокойно, утверждая сказанное, - и возвращение домой греет сердце. Уходя, я отдал Дубовую крепость главе клана Звездных волков, который обещал вернуть ее нам. Сейчас я буду говорить с Седым волком. Будьте свидетелями!
И он перешел на мыслеречь, позволив нам услышать их беседу:
- Я вернулся, старейший из Звёздных химер, и прошу вернуть все, что я отдал тебе на хранение, - сказал Нукума, и мы слышали его слова.
«Ты быстр, Спящий-в-листве», - пришел ответ, и мы, я и Тысячелистник, услышали его, - «Твои воины еще не успели соскучиться по дому, а ты уже поворачиваешь их обратно. О твоей битве на Радужном мосту складывают песни. А о твоей битве в Храме шепчут, замирая от ужаса. Тебе в руки упало большое наследство, юный дракон. Зачем тебе служить эльфийскому клану, когда перед тобой открылось небо?»
- Я - вождь своего народа, - голос Нукумы стал суров, - и я верен клятвам. Верен ли ты своим?
«О, не сомневайся! Я верну тебе все, что ты мне дал, и даже сверх того, мелочь, о которой ты позабыл среди сражений, всего лишь жизнь женщины, о которой великому герою зазорно даже вспоминать».
- Ты желаешь меня оскорбить, Седой волк? Каждый из тех, кто погиб за меня, навеки отпечатался в моей памяти. За каждого из них, будь то мужчина, женщина или ребенок, я готов сразиться или заплатить. Какова твоя цена?
«Нет виновного и невиновного, эльф. Докажи, что твои слова не пустой звук. Вспомни её».
- Ты бросаешь мне вызов, химер, и должен ответить за него. Будь со мною, когда я вспомню.
И Нукума открыл Седому свою память о павших, и память пролилась на нас тяжелым водопадом. Там, у Трех холмов, где эльфы приняли бой… там, после победы мы искали своих павших, находили тела и приносили их на берег озера. Ряд за рядом лежали на берегу безжизненные тела сородичей. К некоторым смерть была милосердна, и они казались спящими. Но больше было тех, чьи тела были разорваны, разрезаны, обожжены так, что иногда сложно было понять, чьи это останки. Нукума подходил к каждому. Он зажигал быстрый огонь, и пока тело горело, говорил погибшему слова восхваления и утешения.
- Нет ни смерти, ни бессмертия; нет ни печали, ни радости; нет ни победившего, ни проигравшего, есть лишь путь, который нужно пройти до конца.
«Хватит», - мысле-голос Седого разорвал это скорбное видение. - «Перестань думать о мертвых, Владыка смерти. Ты чуть не превратил меня в эльфа. Её имя - Вербена. И я уже вернул её тебе».
Леди Крапива: Дорога домой
Дорога к Дубовой крепости. История Райфа.
Военный вождь отослал обратно в Дубовую крепость большую часть воинов Озерного дома и летучий корабль, на котором женщины и дети сопровождали войско. Я, леди Крапива, тронулась в обратный путь вместе с ними.
Обратная дорога была легче и быстрее, чем путь вперед. Дни становились короче. Яркая зелень лета сменялась затишьем наступающей осени. Листья на деревьях поблекли и в кронах замелькали желтые пряди.
Среди тех, кто уходил в Дубовую крепость, я встретила молодого альва по имени Райф. Судьба его казалась мне прихотливым течением горного ручья. Прошлой весной он принес Нукуме известие о гибели его побратима Лакбера, вождя альвийского клана Черной выдры. Райф называл Лакбера своим учителем, и смерть его была тяжелым ударом для молодого ши. Сам Райф был незаурядной личностью. Где бы он ни появился, он легко заводил себе друзей и врагов. Встретившись с Нукумой и братом Лакбера, лордом Аронви, на тризне в память Лакбера Райф стал их другом и побратимом. Сопровождая вождя Аронви, он год прожил в Дубовой крепости, пока лорд Нукума вынужден был скитаться в дальних землях, искупая долги своего отца, Сухого листа.
Райф охранял Дубовую крепость и сражался против оборотней вместе с нами. В последней битве у трёх холмов лорд Аронви встретил свою смерть, и завещал Райфу правление в клане Чёрной выдры. После нашей победы молодой альв покинул Дубовую крепость, чтобы поведать клану о гибели Аронви, испустившего последний вздох у него на руках. Райф искренне считал, что альвы должны выбрать другого вождя - старого, мудрого, опытного. Не дело юнцу из пришлых возглавлять клан. Но старейшины Чёрной выдры решили иначе. И Райф принял статус военного вождя, чтобы вести воинов Чёрной выдры в поход против Асгарда по слову Ульта-убийцы. Там, на Радужном мосту они встретились - Нукума, поклявшийся не допустить альвийское войско в земли покровителей людей, и Райф, шедший вслед за Ультом, чтобы решить этот давний спор между альвами и людьми родов. Если бы не… Если бы я не нашла Повелителя мух, беззаконно вторгшегося в наш мир и стравившего в битве всех, до кого он смог дотянуться… Если бы не Хозяйка Смерти, пожертвовавшая собой и своими служителями, ради сохранения рода людского… Если бы не дракон Кай, уставший быть бессмертным, и посеявший семена смерти в своих потомках, хитростью и мудростью своей уготовивший все, чтобы умереть…
Сейчас я уверена, что Кай задолго до битвы на Радужном мосту спланировал то, что произошло. Он сделал Нукуму своим наследником, подарив ему чёрный алмаз, и юный эльф не мог им не воспользоваться. Он вручил «ключ крови» честному, но недалекому, троллю Рэнху. Он знал о Повелителе мух, и искусно побуждал меня вспомнить о нем. Он уговорил Вилу оказать покровительство Озерному дому, и он не позволил нам проиграть битву у Трех холмов. Глядя назад, я понимаю, насколько далеким и всеобъемлющим было его видение мира, и насколько мы все двигались по его плану как фигуры на шахматной доске. Мы думали, что принимаем решения, но всего лишь играли свою роль в этом спектакле.
Тролль Рэнх, спутник и побратим Райфа, погиб. Райф показал мне кристалл, в котором волшебством была сохранена душа Рэнха, и признался, что не знает, что с этим делать. Сам Райф был обделен магическим талантом. Он обладал живым умом и потрясающей интуицией, но его магические умения исчерпывались парой простых заклятий.
Историю о падении с Радужного моста вместе с Нукумой и Рэнхом он рассказал мне, пока мы пробирались сквозь болота к Дубовой крепости, и я пообещала, что попробую вернуть Рэнха в мир живых.
Возвращение в Дубовую крепость. Встреча с Вербеной.
Вышивка. Женщина на берегу озера. На небе рассыпаны редкие облака, и их белые завитки как овечья шерсть. Позади зеленые холмы, покрытые лесом, и пустая дорога, прихотливо вьющаяся между холмов. Гребни волн на озере как чешуя ящерицы. Дорога исчезает, не доходя волн. Одинокая женщина в одеждах скорбного фиолетового цвета подняла руку к лицу, чтобы утереть слезы. У ее ног - желтая лилия. Одиночество.
Знакомые места открывались перед нами, когда мы подъезжали к Дубовой крепости. Тропинки, исхоженные сотни раз, приметные валуны и валежины, у которых так легко делать привалы. Немного дней отсутствовали мы здесь, но уходили как навсегда, а теперь возвращались как после долгого путешествия. В сердце поднимались волнение и тревога, радость от возвращения, и опасение - как-то встретят нас Звездные волки? Действительно ли они не враждебны нам? Не в засаду ли мы попадем, вернувшись малыми силами?
Когда командир Тысячелистник выслал вперед разведчиков, волнение мое достигло высшей точки. Чтобы успокоить голову, я начала читать литанию против страха: «Нет ни смерти, ни бессмертия; нет ни страха, ни бесстрашия; нет ни печали, ни радости; нет ни уходящих, ни остающихся; нет ни достижения, ни потери; нет дороги назад, есть лишь дорога вперед. Возвращение домой или смерть в битве, - лишь путь, который будет пройден», - шептала я, оглаживая рукоять меча.
Разведчики донесли, что крепость пуста. Узнать это было огромным облегчением. И все же когда мы вошли в открытые врата - нас встретили.
Стройная женская фигура спускалась по склону холма от источника Вилы. Я узнала её сразу, мою больную совесть, одну из тех, чьи имена проросли на моем личном кладбище.
- Вербена!
Она молчала, остановившись, и опустив руки, и это было странно и непривычно для нас, эльфов, которые начинают говорить мыслью еще до того, как первое слово сорвется с губ. Воины передового отряда замерли в настороженности. Я соскочила с коня и торопливо, чуть не запутавшись в собственном плаще, двинулась ей навстречу.
- Вербена, дитя мое, - наиболее личное из возможных обращений слетело с моих губ, - как я рада видеть тебя живой и невредимой.
- Великая мать, - прошептала женщина, совершая поклон, - я недостойна.
- Ты пережила тяжелые испытания. Какой большей доблести ты хочешь достичь?
Вербена замолчала, но из глаз её текли слезы. Я обняла её за плечи, отгораживая от остального мира. Не нужно, чтобы мир видел её слезы.
- Что мне делать, Великая мать? Он умер, мой любимый, они убили его так жестоко. А я не умерла вместе с ним. Позволь мне умереть сейчас, ведь я не могу стать прежней, не могу говорить и дышать, когда он мертв. Я стремилась вернуться домой, но где он - мой дом, когда моего любимого предали смерти?
- О, нет, нет, - я плакала вместе с Вербеной, - Я, которая виновна в гибели Лаурендила, не могу позволить умереть еще и тебе. Нет ни смерти, ни бессмертия… Живи, заклинаю тебя, живи… Пусть сейчас тебе кажется, что жизнь кончена, и не осталось ни цели, ни смысла… но живи, чтобы поражение воплотилось в победу! Не смей сдаваться, не делай то, что желают твои враги!
Я разорвала объятия, и взглянула в лица воинов Озерного дома:
- Я, Великая мать Озерной ветви, заявляю свои права на эту женщину. Она более не принадлежит Озерному дому. Я забираю ее в клан Озерной ветви. Есть ли кто-нибудь, кто оспорит мое право?
Никто не рискнул возразить мне.