ПК 9_23
Леди Крапива прибывает в лагерь на болотах
Вышивка. Бледно-голубой шелк неба, бледно-голубые озера, окаймленные зеленой гребенкой осоки, череда пологих холмов, нитью отделяющая небо от земли. На холмах - редкие низкорослые сосны с золотистыми стволами. В правом среднем поле - два эльфийских воина ведут беседу, один - в лимонно-желтых одеждах, другой - в платье цвета корицы. Их фигуры невелики по сравнению с незаполненным пространством земли и неба, но притягивают взгляд. Они - ожидающие.
Полевой эльфийский лагерь двухтысячного отряда - все население Дубовой крепости - расположился на трех соседствующих холмах. Лучше места не нашлось в этих болотистых землях. Сюда не ступала нога человека, и редко забредали даже отчаянные охотники-оборотни. Раньше здесь жили болотные тролли, пока Владычица Вила не призвала их к себе. Сейчас же холмы украсились разноцветными шелковыми шатрами, и лишь самая высокая гряда неприглядно лысела голой вершиной. Видно, здесь прошел ураган - сосны были повалены или сломлены, а павшие на землю шатры казались увядшими лепестками цветов.
Лорд-командующий Венеанкурэ хмуро наблюдал, как его бойцы разбирают древесные завалы, извлекая из-под бурелома пострадавшее снаряжение. В распадке между холмами пришвартовался летучий корабль, куда доставляли раненых. Их, по счастью, оказалось немного.
Венеанкурэ приказал сворачивать лагерь, рассчитывая быть готовым к любому приказу военного вождя - идти ли штурмовать Храм, или возвращаться в Дубовую крепость, или следовать прежним маршрутом. Шатры были свернуты, лошади оседланы. Эльф ждал новостей от Тэкиайнена, но внезапно раздался вызов леди Крапивы: «Лорд-командующий, я возвращаюсь, прикажите дать картинку в канал». Через минуту из мягко засветившегося портала вышла она сама.
Венеанкурэ напрягся. Беседы с леди Крапивой всегда давались ему тяжело. Она была Великой матерью сыновнего клана, то есть занимала крайне высокое положение в эльфийской иерархии, но при этом была низкого происхождения - не из высоких, а из зеленых лесных эльфов. Кроме того, этикет Озерного дома решительно отличался от такового в Озерной ветви. Для Венеанкурэ следовать ему было не проще, чем человеку освоить эльфийский церемониал. С Великой матерью полагалось говорить почтительно. Но как это делать, если она сама допускает вопиющие отступления от этикета? Двое суток назад леди Крапива исчезла, просто исчезла, из охраняемого лагеря, оставив лишь краткую невнятную записку. Венеанкурэ был в ярости, и одновременно в ужасе. Лорд Нукума, покидая войска Озерного дома, поручил командующему охрану женщин, в том числе, и своей супруги. Пожалуй, более плачевным было положение, в котором оказался начальник личной охраны леди Крапивы. Тот немедленно попросил дозволения совершить самоубийство для себя и своих бойцов, которые несли ночную стражу. Самоубийство личных охранников леди Крапивы было не первым случаем. Венеанкурэ отказал им:
- Таковое дозволение может быть даровано вам и мне военным вождем, когда он вернется, - пояснил он, глядя на троицу склонившихся эльфов, - До тех пор вы отправляетесь рядовыми в мой сектор. В охране вам больше не служить.
…Венеанкурэ приветствовал леди Крапиву подчеркнуто церемонно:
- Леди-мать Озерной ветви, мне как командующему военными силами Озерного дома было бы желательно заранее знать о том, когда и куда Вы собираетесь отправиться! Женщине Вашего положения приличествует соответствующий эскорт. Я сейчас же распоряжусь.
Несмотря на невозмутимое лицо эльфа, для леди Крапивы не составляло труда понять, что командир испытывает огромное облегчение от того, что супруга военного вождя вернулась целой и невредимой, и одновременно страстно желает посадить её под арест.
Крапиве стало стыдно. Уходя в портал ночью, она оставила короткую записку, не указав, куда и зачем она направляется. Если бы с ней что-то случилось, то Венеанкурэ должен был бы покончить с жизнью, как это сделал несчастный Хаука.
- Я приношу свои извинения за доставленное беспокойство, - смиренно сказала она, - Мне пришлось отбыть по крайне срочному и важному делу. Обстоятельства этого дела я должна доложить военному вождю. Где он? Я полагала, что он направился сюда.
- Лорд Нукумасалетьен был здесь, а затем отбыл по, вероятно, срочному и важному делу, - в ледяном голосе эльфа прорезались нотки сарказма. - Впрочем, Тэкиайнен докладывает, что они уже на пути сюда. Вы очень вовремя вернулись, леди, - теперь в голосе эльфа прозвучало беспокойство, - Лорд Нукума улетал в сильном гневе, и возвращается раненым.
- В гневе? - Крапива по-новому осознала внешний вид лагеря. Окрестности выглядели так, будто по ним прошел ураган - смятые шатры, вывернутые с корнем чахлые деревья, груды мха и веток, разбросанные по земле. - Я надеюсь, никто не пострадал?
- Все живы, - успокоил её Венеанкурэ, - но мне не хотелось бы повторения.
- Если лорд Нукума возвращается, значит, гнев его утих. Но Вы сказали, что он ранен. С кем он сражался?
- Вероятно, с Ключником Раушеном, - пожал плечами эльф, - именно с ним он беседовал перед тем, как умчаться.
Леди Крапива стиснула пальцы и постаралась успокоиться: «Нет причины для волнения. Он жив. Он возвращается. После битвы на Радужном мосту для воинов Озерной ветви напасть на Храм ликантропов - это детские забавы!»
- Вот и они, - Венеанкурэ смотрел на юг, и Крапива повернулась туда же, подставив лицо бьющему в глаза солнцу. Летучие всадники шли высоко, а ниже, едва не задевая брюхом низкорослые болотные деревья, скользил дракон.
«Кай?» - удивленно подумала Крапива, и повторила вслух:
- Кай? Но ведь он же умер!
Венеанкурэ бросил на нее быстрый обеспокоенный взгляд:
- Это не Кай. Так Вы еще не знаете?
Эльфийка побледнела. Медленно она повернулась к своему собеседнику и впилась глазами в его лицо. Командующий отвел взгляд.
- Говорите, Венеанкурэ! - потребовала женщина.
Эльф хмуро пожал плечами:
- Лорд Нукума теперь может принимать облик дракона, - буднично доложил он. - Я сам узнал об этом сегодня утром, - добавил командующий, будто извиняясь.
- Ах, как Вы меня напугали, - вздохнула леди Крапива с облегчением. - Облик - это всего лишь облик. Я и сама могла бы догадаться. Наследство Кая досталось следующему в роду. Поскольку Сухой лист мертв, то оно пало на его сына. Не самое страшное, что может случиться в этой жизни, - задумчиво промолвила Крапива.
Леди Крапива: Возвращение Нукумы
… Дракон неловко опускался на вершину холма. Его шкура цвета белой меди была запачкана грязью и кровью. Я ожидала, что возникнет магический вихрь, который вберет в себя огромную драконью тушу и выпустит в мир человека, так, как всегда делал сэр Кай. Но земля вздрогнула под прикосновением мощных лап, широкие крылья последний раз ударили воздух, и ящер замер, так и оставшись драконом.
- Нукума! - воскликнула я, и устремилась вперед, к вершине.
«Моя дорогая леди,» - услышала я печальный голос Нукумы по каналу, - «тебе не нужно подходить ко мне».
«Почему?» - я замерла. - «Ты запрещаешь?»
«Нет,» - отозвался Нукума взволнованно, - «но я сейчас неважно выгляжу - этакой бронированной ящерицей. Прости! Я сейчас не могу сменить облик, не хватает сил. А даже когда смогу…» - голос Нукумы окреп. - «Леди, я не могу требовать от Вас, что Вы сохраните свои чувства к чудовищу, которым я стал. Простите меня, леди… Вы свободны.»
«Нукума, любовь моя,» - слезы душили меня, собирались в уголках глаз, прокладывали дорожки по щекам, - «в болезни и в несчастии не покину тебя, говорила я, принося свадебные обеты. Разве я полюбила тебя лишь за приятную внешность? Разве я оставила бы тебя, если бы ты был тяжело ранен? Почему ты гонишь меня прочь, едва лишь сменил облик? Есть лишь одна причина нам расстаться, то, что ты не любишь меня больше! Если так, то скажи - и я уйду!»
«Зачем ты уговариваешь меня?» - воскликнул Нукума. - «Мне больно знать, что с каждым днем, с каждым годом, холодное сердце дракона будет прорастать во мне. Я становлюсь другим, не тем, кого ты полюбила. Я не только выгляжу, я начинаю мыслить иначе. Цвета, звуки и запахи изменяют свое значение. Мои мысли и слова изменяются, становятся другими. И рано или поздно, все, кто дороги мне сейчас, станут мне безразличны. Я не хочу, чтобы ты сидела у остывающего очага. Лучше уж прервать все сразу.»
«Если ты знаешь все, то скажи, сколько часов, сколько лет отпущено нашей любви? Я приму их все, и каждый миг драгоценен.»
Нукума замолчал. Дракон окинул взглядом плачущую женщину, замерших у подножия холма эльфов, болотистую равнину и небо. Наконец он произнес: «Я услышал тебя. Я постараюсь лучшим способом использовать время, которое осталось, чтобы сделать все то, что Нукума хотел сделать. Теперь же отложим нашу беседу. Сейчас я буду говорить с воинами. Долг ведет меня и тебя. Не плачь, жди. Терпение - удел спутницы вождя».
«Так есть», - согласилась я. Слезы продолжали течь из моих глаз, и, спускаясь с холма, я не способна была видеть и слышать то, что происходило дальше.
Лорд Нукума: Возвращение в лагерь
…С прибытием лорда Нукумы лагерь почтительно замер. Командиры отрядов Озерного дома собрались вокруг Венеанкурэ. Чуть поодаль отдельной группой стояли воины Озерной ветви.
- Слушайте меня, - голос Нукумы пронесся над холмами, - помните, я обещал вам славу и возвышение эльфийского дома под рукой моего брата, Тени воды? Вы поверили мне, и вот я выполняю свои обещания. Мы не воюем больше с ликантропами, мы будем ими править. Я победил их правителя Раушена в Храме перед лицом тех, кому поклоняются оборотни, и я нынче же намерен объявить эльфийский протекторат над землями ликантропов с согласия Великого Криса.
Грянули приветственные крики. Нукума позволил им отзвучать, и завершил свою речь:
- Завтра вы все двинетесь к Дубовой крепости, но отдых будет краток, потому что нам придется не только принять власть над ликантропами, но и удержать её, к величию и славе Озерного дома.
Нукумасалетьен говорил слова, слушал приветствия, а сам в это время думал о другом: «Все произошло так быстро... Я знал, что когда вернусь домой, в лагерь, - поправил он себя, - хотя, где семья, там и дом, здесь меня будут встречать жена и сын, но я не знал, что им сказать. Я тянул время, не хотел ни думать, ни говорить об этом, и вот… стоило лишь увидеть ее - мою любимую, жену, подругу, как с языка сорвались слова, которых я боялся больше всего. «Уходи», - сказал я ей. О боги, что я за дурак! И что теперь делать? Бедная моя, мой маленький хрупкий цветок, за что тебе такое испытание - стать вдовой при живом муже? И мне за что дана эта повинность - платить по счетам рода? О мертвых не говорят плохо, дедушка Кай, но лучше бы ты жил вечно, вместе со своими проклятыми дарами. Я не мог ей солгать! Дни нашей любви сочтены, также как дни эльфа по имени Нукумасалетьен, дракон же будет жить вечно. Небо манит меня теперь, и сердце разрывается между земной любовью и небом. Как слепы смертные! Как слепа моя любимая! Она не понимает, что нет надежды, нет будущего для меня с ней. И так же слепы мои эльфийские родичи. Они надеются на меня, но сам я держусь за ненадежную нить воспоминания, которая истончается с каждым прожитым днем. Я помню свой долг, я помню свои клятвы, и я не откажусь ни от одной из них. Время подождет. Пока я помню себя, эльфа по имени Нукумасалетьен, я буду верен им.»
…После речи перед войсками военный вождь призвал командиров на совет. Те поднялись к вершине и встали вокруг него - воины в кирасах и длиннополых одеяниях. Их легкие плащи шевелил ветер, а навершия мечей блестели на солнце. Нукума не мог остановить свое видение, и он видел, что за невозмутимыми лицами скрывается страх. И сейчас, в кругу своих верных сподвижников, Нукума внезапно испытал одиночество. Сородичи, соратники, друзья - всех он потерял, приняв наследство Кая, навязанное наследство, от которого невозможно отказаться. Отныне он - изгой, не такой как все. Им восхищаются. Ему готовы служить. Его боятся. Никто не рискнет ему прекословить. И от этого хотелось завыть, подняться в высь, и броситься на скалы, расколов свою бедную голову. Один! Как я смогу жить один? Отчаяние подступило и отхлынуло как волна, оставив холодный рассудок дракона. Не время предаваться унынию…
- Военный вождь, мы почтительно ждем ваших приказаний, - рискнул подать голос Каармэ. Нукума окинул взором собравшихся перед ним эльфов. Он вздохнул, отгоняя свои невеселые мысли, но голос его прозвучал твердо:
- Вы верны Озерному дому, а я верен своей клятве Озерному дому. Завтра я беру с собой всех летучих всадников и возвращаюсь в Храм. А ты, Венеанкурэ, направишься в Дубовую крепость.
Эльф вскинул голову, собираясь возразить, но Нукума не позволил перебить себя:
- Я исполню твою просьбу. Раздели пеших бойцов. Те, кто, как и ты, горят желанием битвы, пусть завтра выступают к Храму. Остальные пусть идут обратно. Отряд должен быть достаточно силен, чтобы обеспечить безопасность женщин и детей. Завтра меня будет сопровождать лорд Каармэ и воины Озерной ветви. Если у кого-то из вас появились вопросы, то спрашивайте сейчас.
Немногие вопросы были заданы, и на каждый из них Нукума ответил подробно и обстоятельно. Последним высказался Каармэ:
- Вы уверены, лорд военный вождь, что ликантропы подчинятся без боя? - осторожно вопросил он.
- Несомненно, - усмехнулся дракон. - Великий Крис сотворил чудо в собственном храме, и я намерен воспользоваться этим.
Эльфы разошлись. Нукума недвусмысленно дал им понять, что желает остаться в одиночестве. Усталое солнце клонилось к закату, окрашивая серебряную чешую ящера в оранжевые тона. Над болотом собирался туман, строя свои воздушные крепости, сначала над озерцами, а затем расширяя свои границы все дальше и выше. Нукума погрузился в странное состояние безмыслия, полу-медитацию, полу-сон. Он ощущал, как силы возвращаются к нему, заживают раны, уходит усталость.
Солнце село. Сумерки наливались синевой, и лишь на западе, за лесом, полыхала полоска закатного неба. Нукума и сам не заметил, как оказалось, что он сидит на вершине холма в своем эльфийском обличье. Молодой эльф вскочил прыжком, потянулся, разминая затекшие мышцы, и вдруг понял, что он чувствует себя счастливым, так глупо, бездумно и безрассудно. Он молод и полон жизни. И весь этот прекрасный мир - и небо, в котором начинают загораться звезды, и темная прохладная земля, и одуряюще пахнущие травы, и туман, и вечернее пение птиц, - все это принадлежит ему.
И лагерь на холмах, горячие костры, гитарный перезвон,
и нежный голос флейты,
прохладный ветерок, ребенка чуткий сон,
протянут кубок - ну, еще налейте,
Упругую волной в бокалы бьет вино,
Краснее крови и душистее сирени,
И судьбы вновь сплетаются в одно,
Плетение, в порыве вдохновенья.
В словах - огонь, в сердцах горит пожар,
На пальцах - волшебство дрожит, стремясь сорваться,
В безумный бег, в сияющую даль
Надежд о будущем, позволив им сбываться
В мечтах. Мечты вперед летят как птицы,
И я встаю, покинув круг друзей,
Чтобы найти ее, вернуться к ней…
Леди Крапива: Ночной гость
Я задремала в своей палатке, наплакавшись вволю и утомившись слезами. Но сон мой был неглубок и недолог. Сквозь дрему я услышала его поступь, его дыхание, его легкие шаги, которые я узнавала всегда среди тысячи других. Шорох откинутого полога. Краткий лязг железа, это мечи приветствуют друг друга у стойки. Я затаилась, ожидая продолжения. Его ладони внезапно оказались рядом с моим лицом, коснулись моих волос:
- Любимая моя…
Стремительно развернувшись, я поймала его руки своими, и порывисто приникла к его груди. О чем можно думать, когда сбывается самая заветная, самая безнадежная надежда! Он вернулся. Он пришел ко мне со словами любви. Губами я коснулась его губ, он же сжал меня в своих объятьях, и осторожно опустился на ложе. Мои губы скользили по его лицу - щеки, скулы, брови, - а он закрыл глаза, позволяя мне это делать, доверившись моим губам. Его руки начали медленное свое путешествие по моему телу, освобождая меня от одежды. Я не осталась в долгу. Он смотрел на меня сквозь полуприкрытые веки, а я на все была готова ради этого взгляда, в котором сливались любовь и нежность, право на обладание и желание защитить. Мы любили друг друга. Когда же страсть была удовлетворена, я задремала в нежном кольце его рук…
… Меня разбудило его движение. Сначала я не поняла, в чем дело. Стояла глухая ночь, лагерь спал или почти спал. Но супруг мой поднялся рывком, а значит где-то рядом опасность, и надо действовать сейчас, а рассуждать потом, когда будет время.
Я скользнула следом. Я двигаюсь медленнее моего мужа, и поэтому, когда мои пальцы сжали рукоять меча, Нукума уже стоял с клинком в руке, облаченный в покровы защитных заклинаний. Замерев рядом с ним, я пыталась понять, что обеспокоило моего супруга - Высокого мага и блестящего мастера клинка. В шатре кроме нас никого не было, но сосредоточившись, я начала улавливать отзвук чужого сознания.
- Нет! - резко воскликнул Нукума. И одновременно я услышала чужую мыслеречь: «Прими меня, эльфийка, я дам тебе великую силу, и буду служить тебе». Голос был странно гулким и звонким одновременно, до сих пор я не встречала еще собеседника, который говорил бы так, как… как из глубокого колодца.
- Не соглашайся! - опять воскликнул Нукума, и я удивилась, зачем он говорит вслух.
«Я и не собираюсь,» - сердито ответила я, - «после истории с Повелителем мух я не принимаю дары от незнакомцев. Но, может быть, проситель представится и расскажет о своем деле?» Пока я говорила, мой бесплотный вопрошатель исчез.
Мы с мужем замерли, прислушиваясь, но наваждения больше не было, - пришло из ниоткуда и ушло в никуда.
- Кто это был? - спросила я Нукуму.
- Одна из трех Сил, - вздохнул он.
- Стражник? - удивилась я. - Настоящий Стражник! Как можно в это поверить? Но почему он предлагал служить мне?
- И мне, - невесело усмехнулся Нукума, убирая меч в ножны.
- Я знаю, что ты быстрее меня, - пошутила я. - А почему ты отказался?
Нукума поймал меня за руку и мягко привлек к себе:
- Я хочу остаться собой, - сказал он.
Вышивка. Бледно-голубой шелк неба, бледно-голубые озера, окаймленные зеленой гребенкой осоки, череда пологих холмов, нитью отделяющая небо от земли. На холмах - редкие низкорослые сосны с золотистыми стволами. В правом среднем поле - два эльфийских воина ведут беседу, один - в лимонно-желтых одеждах, другой - в платье цвета корицы. Их фигуры невелики по сравнению с незаполненным пространством земли и неба, но притягивают взгляд. Они - ожидающие.
Полевой эльфийский лагерь двухтысячного отряда - все население Дубовой крепости - расположился на трех соседствующих холмах. Лучше места не нашлось в этих болотистых землях. Сюда не ступала нога человека, и редко забредали даже отчаянные охотники-оборотни. Раньше здесь жили болотные тролли, пока Владычица Вила не призвала их к себе. Сейчас же холмы украсились разноцветными шелковыми шатрами, и лишь самая высокая гряда неприглядно лысела голой вершиной. Видно, здесь прошел ураган - сосны были повалены или сломлены, а павшие на землю шатры казались увядшими лепестками цветов.
Лорд-командующий Венеанкурэ хмуро наблюдал, как его бойцы разбирают древесные завалы, извлекая из-под бурелома пострадавшее снаряжение. В распадке между холмами пришвартовался летучий корабль, куда доставляли раненых. Их, по счастью, оказалось немного.
Венеанкурэ приказал сворачивать лагерь, рассчитывая быть готовым к любому приказу военного вождя - идти ли штурмовать Храм, или возвращаться в Дубовую крепость, или следовать прежним маршрутом. Шатры были свернуты, лошади оседланы. Эльф ждал новостей от Тэкиайнена, но внезапно раздался вызов леди Крапивы: «Лорд-командующий, я возвращаюсь, прикажите дать картинку в канал». Через минуту из мягко засветившегося портала вышла она сама.
Венеанкурэ напрягся. Беседы с леди Крапивой всегда давались ему тяжело. Она была Великой матерью сыновнего клана, то есть занимала крайне высокое положение в эльфийской иерархии, но при этом была низкого происхождения - не из высоких, а из зеленых лесных эльфов. Кроме того, этикет Озерного дома решительно отличался от такового в Озерной ветви. Для Венеанкурэ следовать ему было не проще, чем человеку освоить эльфийский церемониал. С Великой матерью полагалось говорить почтительно. Но как это делать, если она сама допускает вопиющие отступления от этикета? Двое суток назад леди Крапива исчезла, просто исчезла, из охраняемого лагеря, оставив лишь краткую невнятную записку. Венеанкурэ был в ярости, и одновременно в ужасе. Лорд Нукума, покидая войска Озерного дома, поручил командующему охрану женщин, в том числе, и своей супруги. Пожалуй, более плачевным было положение, в котором оказался начальник личной охраны леди Крапивы. Тот немедленно попросил дозволения совершить самоубийство для себя и своих бойцов, которые несли ночную стражу. Самоубийство личных охранников леди Крапивы было не первым случаем. Венеанкурэ отказал им:
- Таковое дозволение может быть даровано вам и мне военным вождем, когда он вернется, - пояснил он, глядя на троицу склонившихся эльфов, - До тех пор вы отправляетесь рядовыми в мой сектор. В охране вам больше не служить.
…Венеанкурэ приветствовал леди Крапиву подчеркнуто церемонно:
- Леди-мать Озерной ветви, мне как командующему военными силами Озерного дома было бы желательно заранее знать о том, когда и куда Вы собираетесь отправиться! Женщине Вашего положения приличествует соответствующий эскорт. Я сейчас же распоряжусь.
Несмотря на невозмутимое лицо эльфа, для леди Крапивы не составляло труда понять, что командир испытывает огромное облегчение от того, что супруга военного вождя вернулась целой и невредимой, и одновременно страстно желает посадить её под арест.
Крапиве стало стыдно. Уходя в портал ночью, она оставила короткую записку, не указав, куда и зачем она направляется. Если бы с ней что-то случилось, то Венеанкурэ должен был бы покончить с жизнью, как это сделал несчастный Хаука.
- Я приношу свои извинения за доставленное беспокойство, - смиренно сказала она, - Мне пришлось отбыть по крайне срочному и важному делу. Обстоятельства этого дела я должна доложить военному вождю. Где он? Я полагала, что он направился сюда.
- Лорд Нукумасалетьен был здесь, а затем отбыл по, вероятно, срочному и важному делу, - в ледяном голосе эльфа прорезались нотки сарказма. - Впрочем, Тэкиайнен докладывает, что они уже на пути сюда. Вы очень вовремя вернулись, леди, - теперь в голосе эльфа прозвучало беспокойство, - Лорд Нукума улетал в сильном гневе, и возвращается раненым.
- В гневе? - Крапива по-новому осознала внешний вид лагеря. Окрестности выглядели так, будто по ним прошел ураган - смятые шатры, вывернутые с корнем чахлые деревья, груды мха и веток, разбросанные по земле. - Я надеюсь, никто не пострадал?
- Все живы, - успокоил её Венеанкурэ, - но мне не хотелось бы повторения.
- Если лорд Нукума возвращается, значит, гнев его утих. Но Вы сказали, что он ранен. С кем он сражался?
- Вероятно, с Ключником Раушеном, - пожал плечами эльф, - именно с ним он беседовал перед тем, как умчаться.
Леди Крапива стиснула пальцы и постаралась успокоиться: «Нет причины для волнения. Он жив. Он возвращается. После битвы на Радужном мосту для воинов Озерной ветви напасть на Храм ликантропов - это детские забавы!»
- Вот и они, - Венеанкурэ смотрел на юг, и Крапива повернулась туда же, подставив лицо бьющему в глаза солнцу. Летучие всадники шли высоко, а ниже, едва не задевая брюхом низкорослые болотные деревья, скользил дракон.
«Кай?» - удивленно подумала Крапива, и повторила вслух:
- Кай? Но ведь он же умер!
Венеанкурэ бросил на нее быстрый обеспокоенный взгляд:
- Это не Кай. Так Вы еще не знаете?
Эльфийка побледнела. Медленно она повернулась к своему собеседнику и впилась глазами в его лицо. Командующий отвел взгляд.
- Говорите, Венеанкурэ! - потребовала женщина.
Эльф хмуро пожал плечами:
- Лорд Нукума теперь может принимать облик дракона, - буднично доложил он. - Я сам узнал об этом сегодня утром, - добавил командующий, будто извиняясь.
- Ах, как Вы меня напугали, - вздохнула леди Крапива с облегчением. - Облик - это всего лишь облик. Я и сама могла бы догадаться. Наследство Кая досталось следующему в роду. Поскольку Сухой лист мертв, то оно пало на его сына. Не самое страшное, что может случиться в этой жизни, - задумчиво промолвила Крапива.
Леди Крапива: Возвращение Нукумы
… Дракон неловко опускался на вершину холма. Его шкура цвета белой меди была запачкана грязью и кровью. Я ожидала, что возникнет магический вихрь, который вберет в себя огромную драконью тушу и выпустит в мир человека, так, как всегда делал сэр Кай. Но земля вздрогнула под прикосновением мощных лап, широкие крылья последний раз ударили воздух, и ящер замер, так и оставшись драконом.
- Нукума! - воскликнула я, и устремилась вперед, к вершине.
«Моя дорогая леди,» - услышала я печальный голос Нукумы по каналу, - «тебе не нужно подходить ко мне».
«Почему?» - я замерла. - «Ты запрещаешь?»
«Нет,» - отозвался Нукума взволнованно, - «но я сейчас неважно выгляжу - этакой бронированной ящерицей. Прости! Я сейчас не могу сменить облик, не хватает сил. А даже когда смогу…» - голос Нукумы окреп. - «Леди, я не могу требовать от Вас, что Вы сохраните свои чувства к чудовищу, которым я стал. Простите меня, леди… Вы свободны.»
«Нукума, любовь моя,» - слезы душили меня, собирались в уголках глаз, прокладывали дорожки по щекам, - «в болезни и в несчастии не покину тебя, говорила я, принося свадебные обеты. Разве я полюбила тебя лишь за приятную внешность? Разве я оставила бы тебя, если бы ты был тяжело ранен? Почему ты гонишь меня прочь, едва лишь сменил облик? Есть лишь одна причина нам расстаться, то, что ты не любишь меня больше! Если так, то скажи - и я уйду!»
«Зачем ты уговариваешь меня?» - воскликнул Нукума. - «Мне больно знать, что с каждым днем, с каждым годом, холодное сердце дракона будет прорастать во мне. Я становлюсь другим, не тем, кого ты полюбила. Я не только выгляжу, я начинаю мыслить иначе. Цвета, звуки и запахи изменяют свое значение. Мои мысли и слова изменяются, становятся другими. И рано или поздно, все, кто дороги мне сейчас, станут мне безразличны. Я не хочу, чтобы ты сидела у остывающего очага. Лучше уж прервать все сразу.»
«Если ты знаешь все, то скажи, сколько часов, сколько лет отпущено нашей любви? Я приму их все, и каждый миг драгоценен.»
Нукума замолчал. Дракон окинул взглядом плачущую женщину, замерших у подножия холма эльфов, болотистую равнину и небо. Наконец он произнес: «Я услышал тебя. Я постараюсь лучшим способом использовать время, которое осталось, чтобы сделать все то, что Нукума хотел сделать. Теперь же отложим нашу беседу. Сейчас я буду говорить с воинами. Долг ведет меня и тебя. Не плачь, жди. Терпение - удел спутницы вождя».
«Так есть», - согласилась я. Слезы продолжали течь из моих глаз, и, спускаясь с холма, я не способна была видеть и слышать то, что происходило дальше.
Лорд Нукума: Возвращение в лагерь
…С прибытием лорда Нукумы лагерь почтительно замер. Командиры отрядов Озерного дома собрались вокруг Венеанкурэ. Чуть поодаль отдельной группой стояли воины Озерной ветви.
- Слушайте меня, - голос Нукумы пронесся над холмами, - помните, я обещал вам славу и возвышение эльфийского дома под рукой моего брата, Тени воды? Вы поверили мне, и вот я выполняю свои обещания. Мы не воюем больше с ликантропами, мы будем ими править. Я победил их правителя Раушена в Храме перед лицом тех, кому поклоняются оборотни, и я нынче же намерен объявить эльфийский протекторат над землями ликантропов с согласия Великого Криса.
Грянули приветственные крики. Нукума позволил им отзвучать, и завершил свою речь:
- Завтра вы все двинетесь к Дубовой крепости, но отдых будет краток, потому что нам придется не только принять власть над ликантропами, но и удержать её, к величию и славе Озерного дома.
Нукумасалетьен говорил слова, слушал приветствия, а сам в это время думал о другом: «Все произошло так быстро... Я знал, что когда вернусь домой, в лагерь, - поправил он себя, - хотя, где семья, там и дом, здесь меня будут встречать жена и сын, но я не знал, что им сказать. Я тянул время, не хотел ни думать, ни говорить об этом, и вот… стоило лишь увидеть ее - мою любимую, жену, подругу, как с языка сорвались слова, которых я боялся больше всего. «Уходи», - сказал я ей. О боги, что я за дурак! И что теперь делать? Бедная моя, мой маленький хрупкий цветок, за что тебе такое испытание - стать вдовой при живом муже? И мне за что дана эта повинность - платить по счетам рода? О мертвых не говорят плохо, дедушка Кай, но лучше бы ты жил вечно, вместе со своими проклятыми дарами. Я не мог ей солгать! Дни нашей любви сочтены, также как дни эльфа по имени Нукумасалетьен, дракон же будет жить вечно. Небо манит меня теперь, и сердце разрывается между земной любовью и небом. Как слепы смертные! Как слепа моя любимая! Она не понимает, что нет надежды, нет будущего для меня с ней. И так же слепы мои эльфийские родичи. Они надеются на меня, но сам я держусь за ненадежную нить воспоминания, которая истончается с каждым прожитым днем. Я помню свой долг, я помню свои клятвы, и я не откажусь ни от одной из них. Время подождет. Пока я помню себя, эльфа по имени Нукумасалетьен, я буду верен им.»
…После речи перед войсками военный вождь призвал командиров на совет. Те поднялись к вершине и встали вокруг него - воины в кирасах и длиннополых одеяниях. Их легкие плащи шевелил ветер, а навершия мечей блестели на солнце. Нукума не мог остановить свое видение, и он видел, что за невозмутимыми лицами скрывается страх. И сейчас, в кругу своих верных сподвижников, Нукума внезапно испытал одиночество. Сородичи, соратники, друзья - всех он потерял, приняв наследство Кая, навязанное наследство, от которого невозможно отказаться. Отныне он - изгой, не такой как все. Им восхищаются. Ему готовы служить. Его боятся. Никто не рискнет ему прекословить. И от этого хотелось завыть, подняться в высь, и броситься на скалы, расколов свою бедную голову. Один! Как я смогу жить один? Отчаяние подступило и отхлынуло как волна, оставив холодный рассудок дракона. Не время предаваться унынию…
- Военный вождь, мы почтительно ждем ваших приказаний, - рискнул подать голос Каармэ. Нукума окинул взором собравшихся перед ним эльфов. Он вздохнул, отгоняя свои невеселые мысли, но голос его прозвучал твердо:
- Вы верны Озерному дому, а я верен своей клятве Озерному дому. Завтра я беру с собой всех летучих всадников и возвращаюсь в Храм. А ты, Венеанкурэ, направишься в Дубовую крепость.
Эльф вскинул голову, собираясь возразить, но Нукума не позволил перебить себя:
- Я исполню твою просьбу. Раздели пеших бойцов. Те, кто, как и ты, горят желанием битвы, пусть завтра выступают к Храму. Остальные пусть идут обратно. Отряд должен быть достаточно силен, чтобы обеспечить безопасность женщин и детей. Завтра меня будет сопровождать лорд Каармэ и воины Озерной ветви. Если у кого-то из вас появились вопросы, то спрашивайте сейчас.
Немногие вопросы были заданы, и на каждый из них Нукума ответил подробно и обстоятельно. Последним высказался Каармэ:
- Вы уверены, лорд военный вождь, что ликантропы подчинятся без боя? - осторожно вопросил он.
- Несомненно, - усмехнулся дракон. - Великий Крис сотворил чудо в собственном храме, и я намерен воспользоваться этим.
Эльфы разошлись. Нукума недвусмысленно дал им понять, что желает остаться в одиночестве. Усталое солнце клонилось к закату, окрашивая серебряную чешую ящера в оранжевые тона. Над болотом собирался туман, строя свои воздушные крепости, сначала над озерцами, а затем расширяя свои границы все дальше и выше. Нукума погрузился в странное состояние безмыслия, полу-медитацию, полу-сон. Он ощущал, как силы возвращаются к нему, заживают раны, уходит усталость.
Солнце село. Сумерки наливались синевой, и лишь на западе, за лесом, полыхала полоска закатного неба. Нукума и сам не заметил, как оказалось, что он сидит на вершине холма в своем эльфийском обличье. Молодой эльф вскочил прыжком, потянулся, разминая затекшие мышцы, и вдруг понял, что он чувствует себя счастливым, так глупо, бездумно и безрассудно. Он молод и полон жизни. И весь этот прекрасный мир - и небо, в котором начинают загораться звезды, и темная прохладная земля, и одуряюще пахнущие травы, и туман, и вечернее пение птиц, - все это принадлежит ему.
И лагерь на холмах, горячие костры, гитарный перезвон,
и нежный голос флейты,
прохладный ветерок, ребенка чуткий сон,
протянут кубок - ну, еще налейте,
Упругую волной в бокалы бьет вино,
Краснее крови и душистее сирени,
И судьбы вновь сплетаются в одно,
Плетение, в порыве вдохновенья.
В словах - огонь, в сердцах горит пожар,
На пальцах - волшебство дрожит, стремясь сорваться,
В безумный бег, в сияющую даль
Надежд о будущем, позволив им сбываться
В мечтах. Мечты вперед летят как птицы,
И я встаю, покинув круг друзей,
Чтобы найти ее, вернуться к ней…
Леди Крапива: Ночной гость
Я задремала в своей палатке, наплакавшись вволю и утомившись слезами. Но сон мой был неглубок и недолог. Сквозь дрему я услышала его поступь, его дыхание, его легкие шаги, которые я узнавала всегда среди тысячи других. Шорох откинутого полога. Краткий лязг железа, это мечи приветствуют друг друга у стойки. Я затаилась, ожидая продолжения. Его ладони внезапно оказались рядом с моим лицом, коснулись моих волос:
- Любимая моя…
Стремительно развернувшись, я поймала его руки своими, и порывисто приникла к его груди. О чем можно думать, когда сбывается самая заветная, самая безнадежная надежда! Он вернулся. Он пришел ко мне со словами любви. Губами я коснулась его губ, он же сжал меня в своих объятьях, и осторожно опустился на ложе. Мои губы скользили по его лицу - щеки, скулы, брови, - а он закрыл глаза, позволяя мне это делать, доверившись моим губам. Его руки начали медленное свое путешествие по моему телу, освобождая меня от одежды. Я не осталась в долгу. Он смотрел на меня сквозь полуприкрытые веки, а я на все была готова ради этого взгляда, в котором сливались любовь и нежность, право на обладание и желание защитить. Мы любили друг друга. Когда же страсть была удовлетворена, я задремала в нежном кольце его рук…
… Меня разбудило его движение. Сначала я не поняла, в чем дело. Стояла глухая ночь, лагерь спал или почти спал. Но супруг мой поднялся рывком, а значит где-то рядом опасность, и надо действовать сейчас, а рассуждать потом, когда будет время.
Я скользнула следом. Я двигаюсь медленнее моего мужа, и поэтому, когда мои пальцы сжали рукоять меча, Нукума уже стоял с клинком в руке, облаченный в покровы защитных заклинаний. Замерев рядом с ним, я пыталась понять, что обеспокоило моего супруга - Высокого мага и блестящего мастера клинка. В шатре кроме нас никого не было, но сосредоточившись, я начала улавливать отзвук чужого сознания.
- Нет! - резко воскликнул Нукума. И одновременно я услышала чужую мыслеречь: «Прими меня, эльфийка, я дам тебе великую силу, и буду служить тебе». Голос был странно гулким и звонким одновременно, до сих пор я не встречала еще собеседника, который говорил бы так, как… как из глубокого колодца.
- Не соглашайся! - опять воскликнул Нукума, и я удивилась, зачем он говорит вслух.
«Я и не собираюсь,» - сердито ответила я, - «после истории с Повелителем мух я не принимаю дары от незнакомцев. Но, может быть, проситель представится и расскажет о своем деле?» Пока я говорила, мой бесплотный вопрошатель исчез.
Мы с мужем замерли, прислушиваясь, но наваждения больше не было, - пришло из ниоткуда и ушло в никуда.
- Кто это был? - спросила я Нукуму.
- Одна из трех Сил, - вздохнул он.
- Стражник? - удивилась я. - Настоящий Стражник! Как можно в это поверить? Но почему он предлагал служить мне?
- И мне, - невесело усмехнулся Нукума, убирая меч в ножны.
- Я знаю, что ты быстрее меня, - пошутила я. - А почему ты отказался?
Нукума поймал меня за руку и мягко привлек к себе:
- Я хочу остаться собой, - сказал он.