Прочитанное: Фрида Вигдорова "Девочки"
Вчера дочитала книгу "Девочки" Фриды Вигдоровой. Кто еще не читал, обязательно прочтите! Родители - особенно, просто обязательная книга!
А я, как только закончила читать "Девочек", сразу же встала и взяла с полки двухтомник Лидии Чуковской и открыла "Памяти Фриды". Вроде бы "Памяти Фриды" знаю близко к тексту, и про всех членов семьи Фриды Абрамовны знала и раньше - но стала перечитывать начало совсем другими глазами:
"Не плакать мне помогала Саша. Еще в самую счастливую пору, когда Фрида была жива, здорова, весела, Саша, входя в комнату к матери после получасового отсутствия, бросалась ей на шею, словно после долгой разлуки: «Мамочка!» Наверное, для Саши Фрида всегда оставалась, как для грудного младенца, целым миром, воздухом, всем на свете. Разлука, даже коротенькая, была противоестественна: «Мама! Ты здесь?»
И вот теперь Фрида - здесь! - лежит в гробу, а Саша, разлученная с ней навсегда, глядит в ее лицо и не плачет."
Насколько Фрида Абрамовна была "всем на свете" для Саши - это я почувствовала только сейчас, прочитав дневники. Лидия Корнеевна видела это сама на протяжении долгих лет, я же прежде читала это как слова на бумаге, не более. А вот сейчас заново перечувствовала ужас прощания Саши с мамой.
* * *
В сети много хороших рецензий на эту книгу, ведь сначала дневники публиковалась в течение года в журнале "Семья и школа", потом вышли отдельной книгой. Поэтому тут напишу только то, что отметилось мне.
1. Периодически с досадой думала - почему же я не записывала за своими девчонками, не вела дневник? Интересно: когда я читала "Нашу Машу", так не досадовала, а вот здесь - да, хотя я знаю за собой неумение аккуратно вести дневник.
Чем старше становятся Галя и Саша, особенно во второй половине книги, где Галя уже подросток - все больше общего с нами. Просто если "Галя" поменять на "Лея", а "Саша" на "Рухама" то получится... Что получится, что получится - просто мы и получимся, и не гляди, что страна другая, эпоха другая - все так же ругаются, ссорятся, мирятся и выясняют, кого больше любят и за что.
Очень тронуло послесловие Александры Раскиной. Вроде просто пунктиром проходит по жизни семьи после дневников - а столько любви и печали, а в конце и неизбежности какой-то в этом послесловии. "Мама, папа, Изя, дедушка, бабушка, Галя - их давно уже нет в живых, но на страницах этих дневников они все живы и до поры до времени счастливы".
2. В книге много мест отметила закладками, но цитировать все невозможно, придется переписывать сюда книгу :) Но одну совершенно гениальную запись процитирую:
"21 ноября 46.
Вчера к нам приходил Корней Иванович. У Саши был испуганно счастливый вид, до сих пор она хоть и спрашивала о Чуковском, но, кажется мне, не очень-то верила, что он существует. Поэтому вчера она дотрагивалась до него осторожно, а смотрела почти набожно и взобраться на колени осмелилась только под конец. Напоследок она совсем распоясалась и даже задавала Корнею Ивановичу загадки:
- Что это такое - зимой и летом - одним цветом?
- Платье, - деликатно говорит Корней Иванович.
Хохот, визг, восторг - Галка радуется не меньше, чем Саша.
- Занавеска? - спрашивает Корней Иванович.
- Ничего вы не догадались!! А вот догадайтесь полегче, я сама придумала, что такое: красивое, начинается на "сы".
- Самовар?
- Нет!
- Собака?
- Нет!
- Что же это?!
- Светок! (цветок).
Корней Иванович тоже был на высоте: жонглировал стульями, тарелками, куклами. "Мойдодыра" он читал на такой манер:
- Я хочу напиться молока,
К самовару подхожу,
Но пузатый от него
Убежал, как от воды.
Это привело Сашу в отчаяние, она долго убеждала Корнея Ивановича, что он читает неправильно, объясняла, как надо читать, удивлялась:
- Ведь вы же сами написали, как же вы забыли? Или, может быть, вы не Чуковский?
Сегодня я спросила:
- Понравился тебе Корней Иванович?
Она ответила кратко, но выразительно:
- Ура!"
3. Издание этой книги явилось для меня огромным событием, потому что Фрида Абрамовна для меня очень "главный человек". Пожалуй, самый главный и цельный.
Эпиграфом к предисловию к ее трилогии Лидия Чуковская взяла слова Самуила Маршака: "Каков человек, таково и его искусство. Этого-то человека требовательно и жадно ищет в строчках книги - или, вернее, за строчками - чуткий читатель." И ведь как верно он говорит, вот послушайте! Мы читаем талантливую книгу, а сдруживаемся не столько с ее героями, сколько с автором. Ведь автор непременно вкладывает в своих героев, в их слова и поступки многое от себя. Как артист, который проживает жизнь в своей роли - так и автор живет в своих книгах, все это чувствуется и в строчках, и за строчками. А если книга понравилась, то за ней придет вторая, третья - и вот мы уже просто дружим крепко с этим автором, он нам почти родной. Ищем все, что можно, про него самого, собираем материалы в папочку, пишем посты в ЖЖ или статьи (кто умеет)...
Но все люди, и авторы прекрасных книг в том числе. Поэтому где-то случается небольшая двуличность, где-то крохотная подлость, или какое-то иное недостойное поведение... В книге автор говорил одно, а в жизни, в похожей ситуации, как выясняется из дневников или воспоминаний, вел себя иначе. И мы начинаем это поведение, эти новые факты мирить с его светлым образом. Когда-то удается, когда-то нет, особенно если мирить уже приходилось не раз. У меня были авторы, с которыми я вот так "раздруживалась" в какой-то момент, признаюсь. Поступки, которые трудно было принять, перекрывали талант.
С Вигдоровой такого не было и думается мне, что и быть не может. Она сама не терпела двуличных людей, когда узнавала, что человек может за спиной у своего друга говорить о нем плохо - прекращала отношения.
3. Я узнала о Фриде Абрамовне из "Записок об Анне Ахматовой", потом прочитала "Памяти Фриды", ну а потом уже повести и остальное. Есть еще одна вещь, которая мне особенно дорога в Вигдоровой: это ее многолетняя крепкая дружба с Чуковской. "Мы говорим "Фрида Вигдорова" - подразумеваем "Бродский"." - писала Кена Видре, подруга Вигдоровой. А вот я, когда слышу о Вигдоровой, то первым делом думаю о большой дружбе.
Двадцать три года до самой смерти Фриды Абрамовны продолжалась ее дружба с Лидией Корнеевной. «А хорошо так дружить, как мы с вами дружим... Надежно!» Но это "физическая" дружба. А я уверена, что Лидия Корнеевна мысленно не расставалась с подругой еще много лет после, до самой своей кончины, ведь для того, чтобы ощущать близкого рядом, совсем не обязательно, чтобы он тут находился...
Зная, как требовательно относилась Фрида Абрамовна к отношениям и сколько чувства и души в них вкладывала, зная, как требовательно во всех смыслах относилась к людям принципиальная Лидия Корнеевна, для меня факт их столь многолетней дружбы становится еще более масштабным!
"Со смертью человека отношения с ним не кончаются", говорила Тамара Григорьевна Габбе. А в случае отношений читателя, сдружившегося на расстоянии с писателем посредством его искусства и уже после кончины писателя, и вовсе так и бывает. И вот у меня тоже есть эта секретная "односторонняя" дружба с Фридой Вигдоровой, конечно, но и еще один секрет: я любуюсь ее крепкой дружбой с Лидией Чуковской. Не важно, что уже нет в живых ни Чуковской, ни Вигдоровой, но ведь есть их книги, есть "Девочки" Вигдоровой и воспоминания Чуковской, где, не считая первой и последней главы, Фрида Абрамовна деятельная и жизнерадостная, где они дружат, работают вместе, радуются и огорчаются одному и тому же.
И я иногда ловлю себя на мысли, что они обе где-то живут, просто очень далеко, так далеко, что интернетные провода туда еще не проложены. Они там обязательно так же крепко дружат, как и раньше. И Фрида Абрамовна кого-то спасает и кому-то помогает, пишет свою ненаписанную книгу "Учитель", а потом читает рукопись вместе с Лидией Корнеевной.
И вот издание "Девочек" - не переиздание старого, а новая книга! - будто подтверждение тому, что эти фантастические ощущения мои верны и их дружба длится и сейчас, и не прервется никогда.