Новодевичье кладбище, Москва - ч. 2
Продолжение фотографий с Новодевичьего кладбища. Здесь, кроме фотографий, будут тексты - как стихи, так и воспоминания.
Могила Тамары Григорьевны Габбе - очень, очень неудобно было ее снимать из-за близко растущего дерева :(( Но как-то снялось.
барельеф уже порядком проржавевший :((
Из письма С.Я. Маршака Г.И. Зинченко от 29 марта 1960 года:
«...У меня были очень тяжелые недели - на моих глазах умирал мой лучший друг - замечательный человек. С этим человеком связывали меня тридцать лет общей работы, общность мыслей и чувств. Не знаю, довелось ли Вам когда-нибудь читать пьесы, критические статьи или сказки Тамары Григорьевны Габбе? Все это было очень талантливо, глубоко и в то же время необычайно изящно. Но больше всего таланта, глубины, изящества было в самом этом человеке, совершенно лишенном какого бы то ни было честолюбия и корысти. Пожалуй, главным ее талантом была доброта, особенно драгоценная и действенная в сочетании с острым умом и редкой наблюдательностью. Она знала недостатки людей, которых любила, и это не мешало ей любить их неизменно и щедро.
При этом она была горда, независима и мужественна.
Легкий, жизнерадостный человек, которому так много говорила и природа и городская улица, - она терпеливо переносила болезнь, приковавшую ее к постели, не жаловалась, не проявляла страха и отчаяния.
За несколько дней до смерти она сказала, что надо правильно жить и правильно умирать.
После нескольких месяцев самой напряженной борьбы за жизнь Тамары Григорьевны и после утраты ее я с трудом прихожу в себя…»
Могила Александры Яковлевны Бруштейн
«Настоящие вещи в литературе - это колдовство, - пишет ей Константин Георгиевич Паустовский. - В книге “Дорога уходит в даль...” проза превращается в живую поэзию, - иными словами, достигает совершенства. Есть редкие книги, существующие не как литературное явление, а как явление самой жизни, как факт биографии читателя. Вот так и с этой Вашей книгой. Она вошла в жизнь (в данном случае в мою) как одно из безусловных событий моей жизни. Извините, если я говорю неясно...» (из статьи Любови Кабо "Александра Яковлевна Бруштейн")
Лев Давыдович Ландау
«Судьиха - нарсудья Самцова - попалась нам строгая. Думаю, ее переутомило изобилие подобных дел. А тут еще и жара. Во всяком случае, она все время почему-то кричала. Особенно досталось Ландау. Явился он в сандалиях на босу ногу, в промокшей от пота, небрежно раскрытой на груди рубашке. К тому же, по случаю насморка, отвечал тихим голосом.
- Фамилия?
- Ландау.
- Громче! Не слышу!
- Лан-да-у.
- Имя и отчество?
- Лев Давыдович.
- Громче?
- Лев Давыдович.
- Где работаете?
- В Академии наук СССР.
- Громче!
Лева повторил.
- Кем работаете?
Лева, еле слышно:
- Академиком.
- Громче!
Расслышав наконец высокое звание свидетеля, Самцова несколько угомонилась». (Л. Чуковская «Прочерк»)
Федор Иванович Шаляпин
«Я смотрел на всех троих, не спуская глаз. Репин и Шаляпин выглядели нарядно, особенно Шаляпин. Казалось, скуповатое осеннее солнце освещает его щедрее, чем всех. Так светлы были его легкие, словно приподнятые ветром волосы, его открытое, веселое, смелое лицо с широко вырезанными, как будто глубоко дышащими ноздрями и победительным взглядом прозрачных глаз. И одет он был в светлое - под стать солнечному дню. Летний костюм ловко и ладно сидел на этом красивом человеке, таком большом и статном». (С. Маршак «В начале жизни».)
Русский писатель и критик Сергей Тимофеевич Аксаков
Артист Михаил Михайлович Яншин. Я его видела всего в нескольких фильмах, но больше всего он мне запомнился в спектакле "Соло для часов с боем".
Дмитрий Дмитриевич и Нина Васильевна Шостакович
«…в шестидесятом году Дмитрий Дмитриевич написал Седьмой квартет и посвятил его памяти Н.В. Шостакович. Своей тонкостью и светлой возвышенностью он звучит как гимн любви к ней». (Г. Вишневская «Галина»)
Сергей Сергеевич Прокофьев и его жена Мирра Александровна Мендельсон-Прокофьева
«В эти же страшные дни, когда страна замерла и все застыло в ожидании страшных событий, кто-то, проходя по коридору в театре, бросил:
- Сергей Прокофьев умер…
Весть пролетела по театру и повисла в воздухе как нереальность: кто умер? Не мог еще кто-то посметь умереть. Умер только один Сталин, и все чувства народа, все горе утраты должно принадлежать только ему.
Сергей Прокофьев умер в тот же день, что и Сталин - 5 марта 1953 года. Не дано ему было узнать благой вести о смерти своего мучителя.
Московские улицы были перекрыты, движение транспорта остановлено. Невозможно было достать машину, и огромных трудов стоило перевезти гроб с телом Прокофьева из его квартиры в проезде Художественного театра в крошечный зал в полуподвальном помещении Дома композиторов на Миусской улице для гражданской панихиды.
Все цветочные оранжереи и магазины были опустошены для вождя и учителя всех времен и народов. Не удалось купить хоть немного цветов на гроб великого русского композитора. В газетах не нашлось места для некролога. Все принадлежало только Сталину - даже прах затравленного им Прокофьева. И пока сотни тысяч людей, часто насмерть давя друг друга, рвались к Колонному залу Дома союзов, чтобы в последний раз поклониться сверхчеловеку-душегубу, на Миусской улице, в мрачном, сыром полуподвале, было почти пусто - только те из близких и друзей, кто жил неподалеку или сумел прорваться сквозь кордоны заграждений. А Москва в истерике и слезах хоронила великого тирана... ». (Г. Вишневская «Галина»)
Леонид Собинов - русский оперный певец (лирический тенор). Окончил Юридический факультет Московского университета, после окончания обучения в университете стал работать помощником присяжного поверенного у известного адвоката. Во время учебы стал заниматься вокалом в Музыкально-драматическом училище при Филармоническом обществе в Москве - и в итоге Собинов-юрист стал певцом.
"Его щедрость была легендарной. Киевской школе слепых он прислал однажды в подарок рояль - как другие присылают цветы или коробку конфет. Кассе взаимопомощи московских студентов он дал своими концертами сорок пять тысяч рублей золотом. И то была едва ли десятая доля того, что роздал он за всю свою жизнь нуждающимся. В одном лишь 1902 году он дал около пятидесяти концертов в пользу студентов. И это гармонировало со всей его творческой личностью. Он не был бы великим артистом, дававшим столько счастья любому из нас, если бы ему не было свойственно такое благожелательство к людям. Стиль его искусства был так благороден, потому что был благороден он сам. Никакими ухищрениями артистической техники не мог бы он выработать в себе такого обаятельно-задушевного голоса, если бы этой задушевности не было у него самого. В созданного им Ленского верили, потому что он и сам был такой: беспечный, любящий, простодушно-доверчивый. Оттого-то стоило ему появиться на сцене и произнести первую музыкальную фразу, как зрители тотчас же влюблялись в него, не только в его игру, в его голос, но главным образом в него самого". (К.И. Чуковский "Собинов")
П.М. Третьяков - меценат, собиратель произведений русского изобразительного искусства, основатель Третьяковской галереи. В 1860 году составил завещание, в котором говорилось: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем удовольствие».
Артист и дрессировщик, родоначальник известной цирковой династии Владимир Леонидович Дуров
"Мечтой Дурова было построить собственный дом для зверей, поселить их там в наиболее подходящих для каждого условиях, наблюдать, лечить, учить и показывать их искусство. В Москве на улице Старая Божедомка (в 1927 году она стала улицей Дурова) он покупает дом с садом и конюшней и 8 января 1912 года открывает "Уголок Дурова".
В этом доме он прожил всю оставшуюся жизнь отсюда он уезжал на гастроли, здесь занимался научной работой, здесь и окончились его дни 3 августа 1934 года.
Дурову удалось создать учреждение, подобного которому нет в мире, поскольку здесь находился и "Театр Крошка", где выступали дрессированные животные, и обширный естественнонаучный музей, и научная лаборатория, в которой велись наблюдения за поведением животных, разрабатывались приемы дрессуры, читались для посетителей лекции о психологии животных". (с сайта театра "Уголок Дурова")
Василий Иванович Качалов
"До последних дней в Качалове, наряду с проницательным умом и зоркой наблюдательностью, уживалось это милое, почти детское простодушие. Недаром его никогда не чуждались и не боялись дети. Помню, однажды он сказал мне: "А у нас с вами есть общие знакомые!" Оказалось, что речь идет о моем двухлетнем внуке Алеше, с которым Качалов познакомился, именно познакомился, на даче. Они гуляли вдвоем по садовой аллее - великан и крошечный человечек. С детьми Василий Иванович разговаривал так же серьезно и любезно, как со взрослыми. И дети надолго запоминали этого вежливого большого человека, который низко склонялся, чтобы осторожно пожать маленькую, облепленную влажным песком ручонку". (С. Маршак "О Качалове".)
Ну и теперь - Маршаки. Семейное захоронение:
Памятник на могиле С.Я. Маршака (скульптор Н.Б. Никогосян):
«...С самого раннего детства, на протяжении всей жизни, мне время от времени являлся по ночам один и тот же страшный сон, - как будто мой отец умер и весь свет для меня потускнел и стал каким-то приглушенным. С каким счастьем я просыпался в сознании, что он жив, что я могу его снова увидеть! А теперь этот сон так надолго затянулся..." (И. Маршак. "Мой мальчик, тебе эту песню дарю")
Барельеф на могиле Софии Михайловны Маршак - жены Самуила Яковлевича
"...Большая теплота и приветливость, с которой встретили нас молодые хозяева, скоро рассеяли неловкость, и я почувствовала себя легко и свободно. Самуилу Яковлевичу в ту пору было, вероятно, лет 25. Очень подвижный, жизнерадостный, он сразу располагал к себе и обаятельной улыбкой, и простотой обращения, и веселым остроумием. А София Михайловна сразу покорила мое сердце необыкновенной редкой красотой. Передо мной была библейская девушка с картины кого-либо из старинных художников: чистый овал нежного смуглого лица, большие темно-серые глаза с длинными ресницами, густые темные волосы и удивительная тихая грация всего ее юного существа". (Из воспоминаний Б.А. Бабиной. И.С. Маршак "От детства к детям").
Барельеф на надгробном памятнике Иммануэля Самойловича Маршака
"...я уверен в том, что мой отец, Иммануэль Самойлович Маршак, всей своей жизнью доказал, что он выдержал этот суровый экзамен, ни разу не уронив своего достоинства и не отступив от высоких нравственных принципов, в которых он был воспитан, и которым неустанно следовал, невзирая на самые трудные и сложные обстоятельства жизни". (Из воспоминаний сына И.С. Маршака Алексея Сперанского-Маршака).
Памятник на могиле Якова Маршака - младшего сына Самуила Яковлевича
Вся жизнь твоя пошла обратным ходом,
И я бегу по стершимся следам
Туннелями под бесконечным сводом
Ко всем тебя возившим поездам.
И, пробежав последнюю дорогу,
Где с двух сторон летят пески степей,
Я неизменно прихожу к порогу
Отныне вечной комнаты твоей.
Здесь ты лежишь в своей одежде новой,
Как в тот печальный вечер именин,
В свою дорогу дальнюю готовый,
Прекрасный юноша, мой младший сын.
С. Маршак . Стихотворение написано в память младшего сына Маршака Якова, умершего от турберкулеза, в возрасте 21 года, 10 февраля 1946 года в Москве.
Могила Лии Яковлевны Маршак-Прейс, ее мужа Ильи Исааковичы Прейса и племянницы ее, замечательной переводчицы Дины Григорьевны Орловской - дочки сестры Лии Яковлевны и Самуила Яковлевича, Юдифи Яковлевны (полностью памятник можно посмотреть тут).
Лия Яковлевна известна под псевдонимом Елены Ильиной, автор книги «Четвертая высота» и многих других книг.
Мемориальная плита Моисея Яковлевича Маршака на стене колумбария (старшего брата Самуила Яковлевича):
"Добрый и мягкий, талантливый и необычайно добросовестный - таким был отец. Он, несомненно, проявил бы себя как личность незаурядная, если бы с молодых лет не взял на себя заботу о младших братьях и сестрах. Он был им одновременно старшим братом и отцом. С нами на ул. Рылеева жили Илья Яковлевич - позже писатель М. Ильин, закончивший Технологический институт, Лия Яковлевна, ставшая писательницей Еленой Ильиной, - в то время студентка Института Истории Искусств, Юдифь Яковлевна, учившаяся в консерватории. Моя мать вела хозяйство; все приходили и уходили в разное время дня, забегали друзья - студенты, которые были пригреты и накормлены, как в родном доме. Заботу моих родителей постоянно чувствовала и семья Самуила Яковлевича, не сразу вставшая на ноги. Близкие вспоминают, как отец продал свою золотую медаль, полученную по окончании гимназии, чтобы купить дрова для семьи брата". (Из воспоминаний дочери М.Я. Маршака Евгении Моисеевны Маршак.)
Могила Ильи Яковлевича Маршака, младшего брата Самуила Яковлевича (писателя М. Ильина) - с женой, Еленой Александровной Сегал и детьми.
"Человек слабого здоровья, он отличался сильной волей, мужеством и горячей любовью к жизни, ко всему живому. Недаром он писал мне накануне операции, всего за несколько дней до своей кончины: "Если бы даже сегодняшний день был моим последним днем, я сказал бы: я благодарен жизни за то, что она мне дала". (С. Маршак. "Поэзия науки".)