"нога попала в колесоооооо"
В Германии выходит клевый журнал, он называется Deutsch Perfekt и предназначен специально для тех, кто изучает немецкий, но пока не готов читать обычную немецкую периодику. Журнал мне этот страшно понравился, потому что он, в общем, весьма полезный и в смысле языка, и в смысле представления о том, как и чем живет Германия. И вот когда я оформляла годовую подписку, я поймала себя на мысли, что в Москве не делала этого уже полжизни (и я, наверное, даже не утрирую), и в очередной раз поняла, что в смысле безопасности и упорядоченности моя жизнь в Германии очень мне напоминает
мое детство.
У меня вообще очень тревожная мама. Когда я жила с родителями, мама мне вечно звонила по вечерам и спрашивала, когда я буду дома (кстати, это повторилось и вчера, но, к моему изумлению, сценарий был другой: на мой ответ "не знаю, мам, когда я буду дома", мама сказала "угу" и попрощалась, так что у меня даже было чувство "незавершенного гештальта" :) ). Даже когда мне уже было двадцать пять лет, даже если я была у подруг в соседних домах, на расстоянии от нашего подъезда, примерно, метров сто, все равно после 10 вечера я слышала что-то вроде "приходи уже домой" или "я выйду и встречу тебя" или, незабываемое "какая причина находиться у друзей так долго? завтра повидаетесь, всем уже пора спать". То есть чтобы находиться где-то вне дома после наступления темноты, нужна была веская, серьезно обоснованная причина, простого желания было недостаточно. Вообще-то, наш район Орехово-Борисово 90-е годы прославился своей орехово-борисовской группировкой, и райончик у нас был бандитский, так что у мамы, наверное, были основания за меня волноваться. Сейчас, как мне кажется, все эти бандиты, кто не помер, не спился и не оказался в тюрьме, остепенились и ведут мелкобуржуазную жизнь, поэтому сейчас район гораздо безопаснее, чем раньше. В общем, мама боялась, что ночью на меня кто-нибудь нападет и невесть что со мной совершит. Честно признаюсь, я эти мамины страхи "интериоризировала" и тоже боялась какого-нибудь нападения, что, впрочем, не мешало мне все равно поздно возвращаться домой, потому что же не должна жизнь превращаться в рукотворную тюрьму. Помню, читала я как-то "Обломова", и там был такой момент, когда Обломов в полночь выходит во двор. Черная ночь и звезды. Моя первая мысль была: "Сейчас его кто-нибудь кокнет". И вторая: "Совсем с ума сошла. Это же "Обломов""...
Это были девяностые годы и начало двухтысячных, а в моем детстве до лет десяти все было иначе. Так что я не знаю, когда у моей мамы появилась эта тревожность: связано ли это с тем, мы просто повзрослели, и ей стало казаться, что нам теперь угрожает что-то весомое. Или же так на нее повлияли перемены в стране. Или же она всегда была такой, но я не всегда это замечала. Но с пяти лет я без родительского присмотра гуляла с подружками во дворе и однажды из интереса и чувства взрослости подговорила их убеждать в другой двор, на расстоянии полукилометра от нашего дома. Конечно, родители наши страшно перепугались, но, наверное, и ситуация была неординарной. С лет семи я оставалась дома одна. Летом, когда мы жили на даче, родители оставляли нас с сестрой и подругами, а сами рано утром уезжали на работу и возвращались только вечером. Мы гоняли там на великах, играли в "казаки-разбойники" и вообще активно исследовали неслабых размеров территорию. Проблем не было никаких, мы чувствовали себя защищенными. Мы оставляли ключ под ковриком и подписывались на миллион газет и журналов, которые вполне регулярно почтальон опускал в наш почтовый ящик. И вообще было много всяких деталей безопасной, защищенной жизни, которые, я думаю, вы помните и без меня. Потом это все исчезло, и жить стало как-то стремно. У меня выработалась привычка постоянно находиться в состоянии - "если что, я смогу себя защитить", - как в физическом, так и в психологическом смысле. Об этом часто пишут, когда говорят, что напряженные и задрюченные русские мгновенно расслабляются, оказавшись в цивилизованной загранице, и, наоборот, снова мгновенно напрягаются, едва вернувшись на родную землю. Я этого в себе не замечала, потому что задрюченной себе никогда не казалась, но теперь я начинаю чувствовать разницу. Со мной никогда ничего экстремального и плохого, слава богу, не происходило, но есть же жизнь реальная и жизнь воображаемая, и эта воображаемая жизнь наполняется представлениями о том, что в целом иногда бывает с людьми, которые живут вокруг меня. Так что пришлось констатировать, что я довольно-таки задрюченный и запуганный человек.
В Германии, конечно, все эти неприятности и ужасы тоже возможны, но вероятность этого в десятки раз меньше, чем у нас. Так что я прямо чувствую, как моя "генерализованная тревожность" куда-то испаряется, и я уже без страха перед возможным вандализмом или безответственной автомобильной ездой оформляю подписку на журнал и езжу по велосипедным дорожкам. Должна вам сказать, это очень крутое ощущение :)
P.S. Кстати, не далее как вчера, мы вчера с моей подругой Анькой и ее двухлетней Дуняхой грузились у ЦДХ в такси. Пока Аня, стоя у машины, крепила на заднее сиденье детское кресло, я села вперед. Таксист посмотрел на меня, решил, что можно трогаться, и переехал Аньке ногу колесом. Аня орала, Дуня орала, я была в шоке, а таксист оправдывался, показывая на меня, - дескать, ну вы же сели, я и поехал. Ему даже не пришло в голову посмотреть в зеркала. Его оправдания ему самому казались совершенно убедительными, а мне напомнили Чеховского мужика, который откручивал гайки с рельсов.
P.P.S. У Аньки гренадерский организм и нога, похоже, цела :)
мое детство.
У меня вообще очень тревожная мама. Когда я жила с родителями, мама мне вечно звонила по вечерам и спрашивала, когда я буду дома (кстати, это повторилось и вчера, но, к моему изумлению, сценарий был другой: на мой ответ "не знаю, мам, когда я буду дома", мама сказала "угу" и попрощалась, так что у меня даже было чувство "незавершенного гештальта" :) ). Даже когда мне уже было двадцать пять лет, даже если я была у подруг в соседних домах, на расстоянии от нашего подъезда, примерно, метров сто, все равно после 10 вечера я слышала что-то вроде "приходи уже домой" или "я выйду и встречу тебя" или, незабываемое "какая причина находиться у друзей так долго? завтра повидаетесь, всем уже пора спать". То есть чтобы находиться где-то вне дома после наступления темноты, нужна была веская, серьезно обоснованная причина, простого желания было недостаточно. Вообще-то, наш район Орехово-Борисово 90-е годы прославился своей орехово-борисовской группировкой, и райончик у нас был бандитский, так что у мамы, наверное, были основания за меня волноваться. Сейчас, как мне кажется, все эти бандиты, кто не помер, не спился и не оказался в тюрьме, остепенились и ведут мелкобуржуазную жизнь, поэтому сейчас район гораздо безопаснее, чем раньше. В общем, мама боялась, что ночью на меня кто-нибудь нападет и невесть что со мной совершит. Честно признаюсь, я эти мамины страхи "интериоризировала" и тоже боялась какого-нибудь нападения, что, впрочем, не мешало мне все равно поздно возвращаться домой, потому что же не должна жизнь превращаться в рукотворную тюрьму. Помню, читала я как-то "Обломова", и там был такой момент, когда Обломов в полночь выходит во двор. Черная ночь и звезды. Моя первая мысль была: "Сейчас его кто-нибудь кокнет". И вторая: "Совсем с ума сошла. Это же "Обломов""...
Это были девяностые годы и начало двухтысячных, а в моем детстве до лет десяти все было иначе. Так что я не знаю, когда у моей мамы появилась эта тревожность: связано ли это с тем, мы просто повзрослели, и ей стало казаться, что нам теперь угрожает что-то весомое. Или же так на нее повлияли перемены в стране. Или же она всегда была такой, но я не всегда это замечала. Но с пяти лет я без родительского присмотра гуляла с подружками во дворе и однажды из интереса и чувства взрослости подговорила их убеждать в другой двор, на расстоянии полукилометра от нашего дома. Конечно, родители наши страшно перепугались, но, наверное, и ситуация была неординарной. С лет семи я оставалась дома одна. Летом, когда мы жили на даче, родители оставляли нас с сестрой и подругами, а сами рано утром уезжали на работу и возвращались только вечером. Мы гоняли там на великах, играли в "казаки-разбойники" и вообще активно исследовали неслабых размеров территорию. Проблем не было никаких, мы чувствовали себя защищенными. Мы оставляли ключ под ковриком и подписывались на миллион газет и журналов, которые вполне регулярно почтальон опускал в наш почтовый ящик. И вообще было много всяких деталей безопасной, защищенной жизни, которые, я думаю, вы помните и без меня. Потом это все исчезло, и жить стало как-то стремно. У меня выработалась привычка постоянно находиться в состоянии - "если что, я смогу себя защитить", - как в физическом, так и в психологическом смысле. Об этом часто пишут, когда говорят, что напряженные и задрюченные русские мгновенно расслабляются, оказавшись в цивилизованной загранице, и, наоборот, снова мгновенно напрягаются, едва вернувшись на родную землю. Я этого в себе не замечала, потому что задрюченной себе никогда не казалась, но теперь я начинаю чувствовать разницу. Со мной никогда ничего экстремального и плохого, слава богу, не происходило, но есть же жизнь реальная и жизнь воображаемая, и эта воображаемая жизнь наполняется представлениями о том, что в целом иногда бывает с людьми, которые живут вокруг меня. Так что пришлось констатировать, что я довольно-таки задрюченный и запуганный человек.
В Германии, конечно, все эти неприятности и ужасы тоже возможны, но вероятность этого в десятки раз меньше, чем у нас. Так что я прямо чувствую, как моя "генерализованная тревожность" куда-то испаряется, и я уже без страха перед возможным вандализмом или безответственной автомобильной ездой оформляю подписку на журнал и езжу по велосипедным дорожкам. Должна вам сказать, это очень крутое ощущение :)
P.S. Кстати, не далее как вчера, мы вчера с моей подругой Анькой и ее двухлетней Дуняхой грузились у ЦДХ в такси. Пока Аня, стоя у машины, крепила на заднее сиденье детское кресло, я села вперед. Таксист посмотрел на меня, решил, что можно трогаться, и переехал Аньке ногу колесом. Аня орала, Дуня орала, я была в шоке, а таксист оправдывался, показывая на меня, - дескать, ну вы же сели, я и поехал. Ему даже не пришло в голову посмотреть в зеркала. Его оправдания ему самому казались совершенно убедительными, а мне напомнили Чеховского мужика, который откручивал гайки с рельсов.
P.P.S. У Аньки гренадерский организм и нога, похоже, цела :)