ММКФ-2012 (30). "Расколотое небо" /Der geteilte Himmel/, 1964, ГДР, реж. Конрад Вольф
Конрад Вольф, патриарх восточногерманской кинематографии, один из творцов ее мифов, увлекает потоком поэтического сознания героини (чудесная Ренате Блюме) о том, как жить человеку, ориентированному на идеалы и любовь - максимы, ограниченные многими барьерами, не только государственными. Формальные приемы - косые ракурсы, длинные тени, крупные планы, нарратив как поток сознания - выказывают в 39-летнем Вольфе благодарного зрителя фильмов "Летят журавли" и "Хиросима, любовь моя". Экспрессионистская эстетика, отвечающая модным порывам "нововолнового" кино (кстати говоря, продолжающая традицию экспрессионистов сорокалетней давности), усугубляет чувство раздвоенности, доводит его до состояния обсессии как обязательного национального признака. Это чувство раздвоенности миров физически присутствует у Вендерса в программном фильме "Небо над Берлином", который под стать фильму Вольфа хочется назвать "Единое небо", так и в новой картине Петцольда "Барбара". Из интервью Петру Шепотиннику видно, что Петцольда интересует политика именно как преодоление раздвоенности, поиск равновесия, инвариантность судьбы:
"Мои родители из ГДР. Они уехали на Запад. Моя мама хотела попасть во Францию, отец - в Америку. Они подались на Запад, так сказать, за обещанной свободой. Мой отец курил "Лайки Страйк", любил Джеймса Дина, моя мать ездила в Экс-ан-Прованс и любовалась там картинами Сезанна. Несмотря на это, они всегда тосковали по стране, из которой бежали. И тоска эта заключалась не только в ностальгии по дому, по запахам, по воде, по родному воздуху... Они ведь - хоть ни разу в том не признались, потому что всю жизнь изображают из себя гневных критиков социализма, - тосковали еще и по альтернативе капитализма. Именно так это следует назвать. Тосковали по работе, которая не столь тяжела (отец работал на фабрике), как на Западе... Или по обществу, в котором женщины совсем не обязательно вынуждены сидеть дома (моя мать работала в химической лаборатории). Они приехали на Запад, и стало ясно, что мест в детских садах нет, а у мамы подрастали три сына, то есть о работе можно забыть... Она теперь до конца своих дней домохозяйка, ее удел и радость - каталоги Quelle. Эта раздвоенность - коммунизм ужасен, но по нему можно тосковать - меня всегда очень волновала. Всю мою жизнь".
Нежные, чудесные создания из фильмов Вольфа и Петцольда получают право выбора, при любом исходе гарантирующий травматический результат. Они делают выбор -- тем самым приумножают 'расколотое небо' кусочками своих разбитых надежд.
"Мои родители из ГДР. Они уехали на Запад. Моя мама хотела попасть во Францию, отец - в Америку. Они подались на Запад, так сказать, за обещанной свободой. Мой отец курил "Лайки Страйк", любил Джеймса Дина, моя мать ездила в Экс-ан-Прованс и любовалась там картинами Сезанна. Несмотря на это, они всегда тосковали по стране, из которой бежали. И тоска эта заключалась не только в ностальгии по дому, по запахам, по воде, по родному воздуху... Они ведь - хоть ни разу в том не признались, потому что всю жизнь изображают из себя гневных критиков социализма, - тосковали еще и по альтернативе капитализма. Именно так это следует назвать. Тосковали по работе, которая не столь тяжела (отец работал на фабрике), как на Западе... Или по обществу, в котором женщины совсем не обязательно вынуждены сидеть дома (моя мать работала в химической лаборатории). Они приехали на Запад, и стало ясно, что мест в детских садах нет, а у мамы подрастали три сына, то есть о работе можно забыть... Она теперь до конца своих дней домохозяйка, ее удел и радость - каталоги Quelle. Эта раздвоенность - коммунизм ужасен, но по нему можно тосковать - меня всегда очень волновала. Всю мою жизнь".
Нежные, чудесные создания из фильмов Вольфа и Петцольда получают право выбора, при любом исходе гарантирующий травматический результат. Они делают выбор -- тем самым приумножают 'расколотое небо' кусочками своих разбитых надежд.