2morrow-2008 (6). Приступ смердяковщины (о фильме "Карамазовы")
Эвальд Шорм дал повод для пары слов о фильме "Карамазовы", который открывал фестиваль "Завтра/2morrow" и о котором я умолчал, поскольку фильм мне не понравился.
В основе "Карамазовых" лежит идея и, в частности, театральная пьеса Эвальда Шорма, поставленная им после отлучения от кинематографа, в 70-е годы.
Задумка Шорма была отличной, как и исходные данные для фильма Зеленки.
...Чешская труппа приезжает на польский театральный фестиваль с модерновой постановкой "Братьев Карамазовых". Фестиваль проходит на сталелитейном заводе, в покоцанном цехе, среди станков и металлолома. Труппа прогоняет сцену за сценой перед заводскими рабочими. По ходу, узнаётся, что у одного из рабочих погиб ребёнок. Актёры фокусируют творческую энергию на одного зрителя, играя жестокую драму для безутешного отца. По каким-то причинам Достоевский не отпускает отца за телом сына...
Совмещение эстетики "новой драмы" и классического текста не является бесплодным делом. Напротив, такие энергичные вариации хрестоматийной классики несут в себе потенциал, что полезно для кино. Зеленка эту моду верно унюхал (что значит, модный режиссёр), но идею испортил. Во-первых, в его фильме - проблемы с ритмом. Зеленка постоянно спешит, не давая возможности переварить текст и подумать, а психологизм Достоевского работает в паузах. Во-вторых, из романа он выпарил всю сложность, оставив в осадке гадостный экстрим, к тому же утяжелив его одиозным исполнением (выпученные глаза, рёв, ор, галерея клинических типов - это не есть Достоевский). В-третьих, актёры играют, пытаясь перерадикалить друг друга (будто они римейкизируют корейский боевик). Само по себе это интересно, но из-за повехностности и прямолинейности скоро утомляет. В-четвертых, ни один из героев-актёров не имеет ясно прописанного портрета, отчего бытовые сцены за пределами представления выглядят неубедительными. В-пятых, из-за разрыва между театральными (игровыми) сценами и бытовыми (реальными) происходит деформация композиции, когда на затяжном театральном прогоне начинаешь скучать; никакой оригинальной связи между сценой и жизнью фильмом не проговаривается; осовременивание классики не случилось. В-шестых, автор не знает как закончить фильм: а) он ставит суицидальный опыт над отцом погибшего ребёнка; б) выводит своих героев на финальный простор. Те бредут, как безжизненные картонные фигуры из про-звягинцевского фильма, отчего летит вся означенная ранее концепция фильма (близости к жизни, реального кино и т.д.).
Просмотр: 17.10.2008, пресс-показ на МКФ "Завтра"/2morrow, 35мм, широкоэкранный, с англ. и рус.субтитрами.
Оценка - 2,5 (из 6)
Собственно, я заговорил о "Карамазовых" в связи Эвальдом Шормом. 14 декабря будет печальная дата - 20 лет со дня его смерти. К памятной дате Музей кино, совместно с чехами, планирует показать запись оригинальной театральной пьесы Эвальда Шорма ("Братья Карамазовы") и в качестве контрапункта представить фильм Петра Зеленки.
В основе "Карамазовых" лежит идея и, в частности, театральная пьеса Эвальда Шорма, поставленная им после отлучения от кинематографа, в 70-е годы.
Задумка Шорма была отличной, как и исходные данные для фильма Зеленки.
...Чешская труппа приезжает на польский театральный фестиваль с модерновой постановкой "Братьев Карамазовых". Фестиваль проходит на сталелитейном заводе, в покоцанном цехе, среди станков и металлолома. Труппа прогоняет сцену за сценой перед заводскими рабочими. По ходу, узнаётся, что у одного из рабочих погиб ребёнок. Актёры фокусируют творческую энергию на одного зрителя, играя жестокую драму для безутешного отца. По каким-то причинам Достоевский не отпускает отца за телом сына...
Совмещение эстетики "новой драмы" и классического текста не является бесплодным делом. Напротив, такие энергичные вариации хрестоматийной классики несут в себе потенциал, что полезно для кино. Зеленка эту моду верно унюхал (что значит, модный режиссёр), но идею испортил. Во-первых, в его фильме - проблемы с ритмом. Зеленка постоянно спешит, не давая возможности переварить текст и подумать, а психологизм Достоевского работает в паузах. Во-вторых, из романа он выпарил всю сложность, оставив в осадке гадостный экстрим, к тому же утяжелив его одиозным исполнением (выпученные глаза, рёв, ор, галерея клинических типов - это не есть Достоевский). В-третьих, актёры играют, пытаясь перерадикалить друг друга (будто они римейкизируют корейский боевик). Само по себе это интересно, но из-за повехностности и прямолинейности скоро утомляет. В-четвертых, ни один из героев-актёров не имеет ясно прописанного портрета, отчего бытовые сцены за пределами представления выглядят неубедительными. В-пятых, из-за разрыва между театральными (игровыми) сценами и бытовыми (реальными) происходит деформация композиции, когда на затяжном театральном прогоне начинаешь скучать; никакой оригинальной связи между сценой и жизнью фильмом не проговаривается; осовременивание классики не случилось. В-шестых, автор не знает как закончить фильм: а) он ставит суицидальный опыт над отцом погибшего ребёнка; б) выводит своих героев на финальный простор. Те бредут, как безжизненные картонные фигуры из про-звягинцевского фильма, отчего летит вся означенная ранее концепция фильма (близости к жизни, реального кино и т.д.).
Просмотр: 17.10.2008, пресс-показ на МКФ "Завтра"/2morrow, 35мм, широкоэкранный, с англ. и рус.субтитрами.
Оценка - 2,5 (из 6)
Собственно, я заговорил о "Карамазовых" в связи Эвальдом Шормом. 14 декабря будет печальная дата - 20 лет со дня его смерти. К памятной дате Музей кино, совместно с чехами, планирует показать запись оригинальной театральной пьесы Эвальда Шорма ("Братья Карамазовы") и в качестве контрапункта представить фильм Петра Зеленки.