Я, как и ты, ожиданьем живу
В произведении Томаса Манна «Волшебная гора» отдельной темой через весь роман проходит тема времени.
Свойства времени, его признаки, отношение пространства и времени, чувство времени и т.д. В общем, в романе время один из главных героев. Подобным образом ко времени относится ни один Томас Манн.
«Профессор, снимите очки-велосипед! Я сам расскажу о времени и о себе», пишет Маяковский.
Время -
начинаю
про Ленина рассказ.
Не потому,
что горя
нету более,
время -
потому,
что смутная тоска
стала ясною
осознанною болью.
Опять Маяковский.
«Давай с тобой, время, покурим» (Вознесенский).
Таким образом в мировой литературе, сложилась уже определенная традиция отношения ко времени: как к субъекту.
В вышеупомянутом романе Ганс Кастроп и его двоюродный брат Иоахим, рассуждают о сущности времени:
- Одна минута тянется… она длится ровно столько, сколько нужно секундной стрелке, чтобы обежать свой круг.
- Но ведь это время может быть самым различным для нашего ощущения. И фактически… я подчеркиваю: фактически, - повторил Ганс Касторп и так сильно нажал указательным пальцем на свой нос, что совсем пригнул его кончик к губе, - движение стрелки есть движение в пространстве, не так ли? Нет, подожди, постой! Значит, мы измеряем время пространством. Но это все равно, как если бы мы захотели измерять пространство временем, - а так его измеряют только совершенно необразованные люди. От Гамбурга до Давоса двадцать часов поездом. А пешком сколько? А в мыслях? Меньше секунды!
- Послушай, - заметил Иоахим, - что это на тебя нашло? Или здешний воздух подействовал?
- Молчи! У меня сегодня мысль работает необычайно остро. Что же такое время? - спросил Ганс Касторп и так решительно отогнул в сторону кончик носа, что кровь от него отхлынула и он побелел. - Может быть, ты объяснишь мне? Ведь пространство мы воспринимаем нашими органами чувств, зрением и осязанием. Хорошо. Ну а каким же органом мы воспринимаем время? Может быть, ты мне ответишь? Видишь, вот ты и влип. Но как можем мы что-либо измерять, если, говоря по правде, не можем назвать ни одного, ну ни одного его свойства! Мы говорим: время проходит. Хорошо, пусть себе проходит. Но чтобы измерять его… подожди! Чтобы быть измеряемым, оно должно протекать равномерно, а где это сказано, что оно так и протекает? В восприятиях нашего сознания этого нет, мы лишь допускаем равномерность для порядка, и наши измерительные единицы - просто условность. Так вот, разреши мне…
Интерес к данной теме вызван не только особым отношением ко времени у героев романа Томаса Манна, но и тем как один из героев «Волшебной горы» Сеттембрини определяет в связи с этим русских:
В здешней атмосфере, между прочим, слишком много Азии - недаром тут так и кишит типами из московитской Монголии. Вон те люди, - и Сеттембрини показал подбородком через плечо на толпившихся в вестибюле больных, - не ориентируйтесь вы в душе на них, останавливайте себя, не позволяйте себе заражаться их взглядами, напротив, - противопоставляйте им свою сущность, свою более высокую сущность, и свято берегите то, что для вас, сына Запада, божественного Запада, сына цивилизации, по натуре и по происхождению свято, например - время! Эта щедрость, это варварское безудержное расточение времени - чисто азиатский стиль, - может быть, поэтому сынам Востока так и нравится здесь. Вы не заметили, что когда русский говорит «четыре часа», это все равно что кто-нибудь из нас говорит «один»? Разве небрежность этих людей в отношении времени не связана с безмерностью пространства, которое занимает их страна? Там, где много пространства, много и времени - недаром про них говорят, что это народ, у которого есть время и который может ждать. Мы, европейцы, не можем. У нас слишком мало времени, так же как слишком мало пространства в нашей благородной и столь изящно поделенной части света, мы вынуждены хозяйничать экономно и стремиться использовать и то и другое, использовать, слышите, инженер!
Здесь Сеттембрини, как и Ганс Кастроп, буквально связывает пространство и время. Раз много пространства значит и много времени:
«Разве небрежность этих людей в отношении времени не связана с безмерностью пространства, которое занимает их страна?»
Также упоминается еще одно свойство русских - способность ждать:
«…недаром про них говорят, что это народ, у которого есть время и который может ждать».
Здесь вспоминаются строки из известной песни:
Русское поле,
Русское поле,
Я, как и ты, ожиданьем живу.
Тема широты пространственно-временного мира русских, на которые сетует Сеттембрини: «Вы не заметили, что когда русский говорит «четыре часа», это все равно что кто-нибудь из нас говорит «один»?», также появляется в стихотворении Блока «Скифа»:
Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Вот такая черта у русских: способность ждать. Но каждый раз такое ожидание заканчивается особым всплеском новых форм и живой энергии. Ждут, ждут чего-то, а потом как выдадут что-то необыкновенное и новое от чего весь мир разинув рот чешет затылок.
«Волшебная гора» вышла в свет в 1924 году, но работу над ней Томас Манн начал в 1912 году. Нелинейность времени его относительность ярко выражена в художественной форме в данном произведении. Интересно потрясающее совпадение, которое связано с открытием общей теории относительности в это же время. Работы Альберта Эйнштейна ОТО были опубликованы в 1915-1916 годах.
Как эти два явления: художественное и научное, связаны друг с другом, требует отдельного исследования. Мне кажется, диалог между Эйнштейном и Манном на эту тему не мог не быть.