Драма космонавта Нелюбова, или Прерванный полет. Часть 2
Это произошло на станции «Чкаловская» 27 марта 1963 года, накануне дня рождения Гриши. И это было жестоко, несправедливо!
Гриша в этот день отдыхал, был дома. Вечером они договорились с Зинаидой Ивановной устроить ужин с пивом. Находясь на отдыхе, он мог позволить себе небольшую вольность. Набросив куртку поверх спортивного костюма, отправился в буфет за пивом. Зашел в помещение буфета и увидел там двоих своих сослуживцев - Ивана Аникеева и Валентина Филатьева. В буфете было тихо, народу - никого, кроме космонавтов. Они были в военной форме и зашли в буфет после плановых занятий в Москве отметить успешное завершение дня и снять напряжение от тренировок. Сели за стол, немного выпили, закусили. Завязалась беседа. Говорили тихо, спокойно. Ну, от нечего делать и от избытка молодой силы начали спорить, у кого больше силы осталось после тренировок. Затеяли борьбу на руках - кто кого пережмет. По неосторожности кто-то из них неловко двинул стоящую на столе солонку. Она упала на пол и вдребезги разбилась. Тут же из-за буфетной стойки выскочила буфетчица и с криком набросилась на ребят. И тут появляется Гриша. Увидев такую картину, он решил заступиться перед буфетчицей за ребят. Но и его умение ладить с людьми не помогло. Хозяйка заведения все больше распалялась. Неожиданно и явно некстати на пороге появляется военный патруль, который, заметив космонавтов, направился в их сторону. Грише поневоле пришлось вступиться за сослуживцев, теперь уже перед патрулем. Старший патруля, офицер из состава летчиков-испытателей предложил всем троим - Нелюбову, Аникееву и Филатьеву проследовать в комендатуру. Причем, Гриша отправился туда в качестве свидетеля, а потом непонятным образом превратился в соучастника. Возможно, он нагрубил патрулю. Гриша был своеобразный человек. Со сложным характером. У каждого человека свой характер. Но Гриша же был в гражданской одежде и не на службе, а в свое личное время. На следующий день последовал рапорт начальника патруля о принятии мер. Из рапорта следовало, что во время задержания Григорий был непозволительно резок с дежурным офицером.
Начальник патруля соглашался забрать свой рапорт, но с условием, что капитан Нелюбов извинится перед ним. Не все трое должны были извиняться перед патрулем, а именно Гриша, вставший на защиту своих товарищей. На следующий день на квартиру к Нелюбовым приходил замполит отряда космонавтов майор Николай Федорович Никерясов, человек очень уважаемый в отряде. Он уже был осведомлен об инциденте, из рассказа Гриши ему стало ясно, что он менее всего причастен к случаю в буфете - был трезв и одет в гражданскую одежду. Он не отрицал, что сгоряча мог патрулю наговорить лишнего. Замполит стал убеждать Гришу, чтобы он не усложнял ситуацию и принес свои извинения старшему патруля. Тот обещал пойти в комендатуру и извиниться перед офицером. Обещал, но не извинился.
В тот же день, 28 марта на стол начальника Центра подготовки космонавтов поступил рапорт с подробностями случившегося вечером 27 марта. В нем все трое фигурантов, с подачи старшего патруля, проходили как нарушители воинской дисциплины, устроившие в нетрезвом виде беспорядок в пристанционном буфете. Рапорту был дан ход.
В январе 1963 года на место бывшего начальника отряда космонавтов Евгения Анатольевича Карпова, которого очень уважали космонавты, пришел генерал-майор Михаил Петрович Одинцов. Генерал Одинцов был человеком амбициозным. Ну, так скажем, служакой, солдафоном. Он даже от Гагарина требовал, чтобы он заходил к нему по всем правилам Устава. В общем, он взялся «закручивать гайки» среди космонавтов, наводить порядок. Каманин в этом его поддерживал. В общем, надо было найти козлов отпущения. А тут этот случай с Григорием и его товарищами. Нужна была показуха. И всех троих отчислили из отряда космонавтов.
Парторгу отряда космонавтов Павлу Беляеву было поручено провести партийное собрание, на котором капитан Нелюбов должен был выслушать все замечания в свой адрес, повиниться перед товарищами и попросить извинения у офицера патруля.
Но только за что? Возможно, Гриша и был чересчур резок с патрулем. Однако же никто не дал характеристику самого патруля. Информация, насколько корректно вел себя патруль, нигде не фигурирует. Хотя патруль был из летчиков-испытателей. А между летчиками-испытателями и космонавтами еще до этого отношения были испорчены. Они раньше тоже жили на «Чкаловской». Получилось, что сдали два дома. Космонавты получают в них шикарные квартиры, а летчики-испытатели жилье ждали годами, стояли в очереди. Конечно, это кого-то задевало. Ну, а тут случай показать, что космонавты не заслуживают такого. Это тоже могло иметь место.
На партсобрании Гриша наотрез отказался от извинения перед патрулем. В итоге произошло то, чего Нелюбов ожидать никак не мог. Партийным собранием космонавт-испытатель капитан Нелюбов Григорий Григорьевич был выведен из отряда. Отстаивая, как ему казалось, свою правоту, он не учел самого главного: космонавты, особенно из числа ни разу не летавших, находились в очень жестких условиях. Тот же, кто побывал в космосе, автоматически становился неприкасаемым. Здесь Григорий Григорьевич себя явно переоценил. И что интересно - в его защиту не выступил ни один из космонавтов. Зинаида Ивановна вспоминала, что вскорости после партийного собрания она встретила в электричке члена второго отряда космонавтов, слушателя-космонавта Владислава Гуляева, который с возмущением говорил: « Обидно ведь. Представляешь, Зина, за Гришу не вступился ни один человек в отряде. Они же его хорошо знают!»
По мнению многих, Гриша безусловно был человеком незаурядным и нестандартным. И это очень раздражало Каманина. В нем Николай Петрович чувствовал какой-то взрыв, внутреннюю независимость.
После отчисления из отряда Каманин пригласил Гришу к себе для беседы. «Где бы вы хотели служить? - спросил у него Николай Петрович. - Лично я предлагаю вам остаться в Центре подготовки космонавтов в отделе космических тренировок. А там посмотрим. Вы согласны?»
Гриша на такое предложение Каманина ответил так: «Извините, товарищ генерал, - я летчик и хотел бы продолжить службу в частях истребительной авиации». Каманин заметил: «Вот послужишь года полтора, и мы вернем тебя снова в отряд». Но это было лукавство со стороны Каманина. Потому что уже через месяц всех троих отчисленных из отряда космонавтов отчислили и из академии имени Жуковского, где они учились на втором курсе. Это означало одно - конец карьеры.
Такое назначение его не пугало. Он вел себя по-мужски: достойно и очень спокойно. Жене, Зинаиде Ивановне, переживавшей из-за отчисления мужа из отряда и назначения его, по сути дела, на край света, к черту на кулички, Гриша сказал: «Ничего, Зинок, везде служат люди. А Приморье - это хорошее поле для настоящего летчика».
Конечно, он очень глубоко переживал свое отчисление из отряда космонавтов. Полк, в который он получил назначение, хотя и был в техническом и материальном смысле одним из лучших в Военно-воздушных силах, но находился он в далекой приморской деревне, в 50-ти километрах от районного центра. Можно было представить себе состояние Григория.
Зинаида Ивановна до октября находилась вместе с мужем в Кремово, после чего уехала в Москву для завершения учебы на очередном курсе Московского университета. Полгода Гриша жил в Кремово один. Нелюбов писал жене удивительно нежные, пронзительные и печальные письма. В одном из них он обронил: "Эх, не тех я людей защищал...", имея в виду ту историю
на «Чкаловской». Жизнь теперь казалась ему цепью неудач, из которых уже никогда не вырваться...
Потом Зинаида Ивановна перевелась в Хабаровский университет и приехала на постоянное местожительство в Кремово, к мужу.