Об одной склонности человеческой природы
С человеком бывает такое, что он серчает на другого человека, негодует от его медлительности или быстрой речи, злится на его нерасторопность или напористость, раздражается его произнесёнными вслух мыслями или, наоборот, его многословным молчанием, и даже высказать тому что-то может, подвергнуть строгой критике, произнести что-то такое эмоциональное, вырвавшееся откуда-то из глубин, в порыве-то своего негодования, считая того совершенно неправым. Мучается он от того, что ругает, что не может успокоиться, но всё равно ищет какой-то справедливости, недовольство своё выражает и при этом переживает самым сильным образом.
Однако в момент, когда с тем, другим, случится беда какая и понадобится ему помощь, настоящая то есть помощь, в трудный момент его жизни, этот человек, что негодовал на его счёт, первым-то и придёт, первым-то и протянет руку помощи и не сможет иначе поступить. И поступит он так, не задумываясь о том, было ли когда-то какое-то непонимание им другого человека, и всей своей любовью человеческой, выраженной в его поступках, то есть любовью деятельной, требующей от человека огромной работы над собой, он поможет. Он и не подумает вовсе о награде, ждущей его за помощь, а скорее даже противиться ей будет, потому как у него внутри нет понятия о ней, потому как не в ожидании благодарности, не за признание людьми «человеколюбивого служения» поступок деятельной любви совершается, а по велению души, чаще всего рационально неосознанному самим человеком. И не придёт к нему такая мысль, стоит или не стоит помогать. Во внутреннем признании им другого человека своей родственной душой помощь-то и родится. Даже ещё до того, как эта помощь кому-то может понадобиться, понятие о ней уже живёт в человеке, соответствующее его человеческой природе, и впитанное им с молоком матери, укрепившееся благодаря определённой жизнедеятельности народа, частью которого этот человек себя ощущает. И поступит он просто, как если бы проснулся, встал с кровати, умылся и позавтракал, то есть это будет нормальным порядком вещей, естественным для человека, как будто никакого чудодейственного спасения он не совершал, а просто сделал то, что должен был. А коли не поможет, вот тогда начнёт только об этом и думать, будет локти кусать, переживать будет пуще того, чем когда негодовал от злости, и совесть совсем замучает. Но не от страха перед совестью или перед Богом он поможет, а в бесконечной любви своей ко всему человечеству, к миру вокруг, к природе, подарившей ему жизнь, к матери-кормилице земле. В этом-то и проявится глубина его души, выраженная в деятельной любви, любви бескорыстной, искренней, самоотверженной и неустанной, обладающей божественными свойствами, какую никаким образованием не постигнешь.