О "новой русской" деревне
Когда я писал кандидатскую диссертацию по экономической теории (2008-2012 гг.) на тему выбора стратегии развития России, то в практической части я столкнулся с некоторыми трудностями. Поскольку выбранная мной методология шла вразрез с современными экономическими стратегиями развития России, то сложно было найти уже реализуемые практические меры, соответствующие моей теории.
Если вкратце, то мое представление о развитии России связано с необходимостью сбережения народа, его души, сохранения трех- и более поколенных семей. В свою очередь, современные экономические стратегии выбрали своими целями обеспечение устойчивого экономического роста, создание инновационной экономики. В экономических стратегиях проблема «дефицита духовных скреп» не поставлена, а, соответственна, не решается. В выборе приоритетов, определении места и роли экономики в стратегии развития страны и в жизни каждого человека и заключалось мое главное несовпадение с современными экономическими стратегиями. Это не означает, что одни предлагают путь к прогрессу, куда-то вперед, а я предлагаю «вернуться в пещеры», куда-то назад. Моей задачей было показать такую роль экономики в жизни людей, которая не приводила бы к экологическим, демографическим, психологическим проблемам, т.е. проблемам, которыми перенасыщен современный мир.
Поиск путей реализации моей теории привел меня к книгам В. Мегрэ, вдохновителя общественного движения «Звенящие кедры России». Так я познакомился с идеями создания экопоселений, родовых поселений и поместий. Признаться честно, тогда я безапелляционно поверил в то, что данные идеи в полной мере соответствуют моим представлениям о социально-экономическом развитии России. То ли сроки защиты диссертации поджимали, и надо было подвести практику под теорию, то ли я попал под обаяние продолжателей традиции В. Мегрэ, но я остановил свой выбор на этих идеях как практической стороне моей диссертационной работы.
Родовое поместье представилось мне формой человеческой жизнедеятельности, которая соответствует природе человека как вида, как продолжателя рода. Эта форма жизни сохраняет преемственность поколений, в ней старшие поколения передают секреты управления хозяйством своим детям, а те, в свою очередь, своим, в ней жизнь нескольких поколений происходит бок о бок, в тесной сложной кооперации. Сама жизнедеятельность неотделима от жизни как в доме, так и на природе, происходит в неразрывном общении с животным и растительным миром. При этом формирование и взросление ребенка на ранней стадии его развития осуществляется в мире меняющейся природы, в наблюдении за разнообразными природными явлениями и процессами, в общении с бабушками, дедушками, родителями. Этот смысл был вложен мной в понятие родового поселения, а потому я с легкостью его принял.
И только в конце 2017 г. переписка с одним из последователей В. Мегрэ позволила мне по-новому взглянуть на, казалось бы, очевидные для меня вещи. Началась она с письма В., создателя экопоселения С. с включенными в него родовыми поместьями (по этическим соображениям я не буду приводить ни имя своего собеседника, ни название созданного им экопоселения). Я получил письмо от В. в ответ на одну из своих статей, посвященных судьбе России. Выразив заинтересованность в дальнейшем общении, В. предложил начать переписку по интересующим нас обоих вопросам сохранения межпоколенных связей.
Для того чтобы иметь аргументированную позицию в переписке, я решил ознакомиться с сайтом экопоселения С. И, к своему стыду, что не сделал этого раньше, обнаружил, что родовым поместьем в современной его трактовке является совсем не то, что я воображал себе 5 лет назад. На самом деле, это участок земли площадью не менее одного гектара для постоянного проживания семьи, на котором семья может построить свой дом, посадить дерево, лес, сад и огород, обустроить пруд, и которое ограждается по периметру живой изгородью. Этот участок может передаваться только своему роду по наследству и не может быть продан.
Что меня особенно поразило на сайте экопоселения С., так это то, что поэзия, выраженная в таких словах и выражениях как «бережное отношение к природе», «земля-матушка», «сотворение на земле пространства любви» и др., соседствует с прагматизмом, заключенным в договорных отношениях, возникающих при вступлении в экопоселение. И, ладно, прагматизм выглядел бы естественным (где сейчас нет договорных отношений?!), но здесь я обнаружил некое несоответствие своим представлениям о нормальных договорных отношениях. На этом остановимся подробнее несколько позже, когда наша переписка с В. дойдет до конкретных практических примеров и ситуаций.
Более того, меня сильно насторожил стиль изложения материала на сайте. Сложилось ощущение, что материал направлен на определенную впечатлительную аудиторию, которая за красивыми словами может не разобраться в сути проекта. Этот стиль показался мне очень похожим на стиль религиозных агитаторов, случайно попадавшихся мне на различных этапах моего жизненного пути, которые пытались мне представить как-то по-своему, казалось бы, очевидные вещи. Моему впечатлению, в числе всего прочего, способствовало то, что экопоселение С. зиждется на книгах В. Мегрэ, которого, ни много ни мало, экопоселенцы называют своим Учителем с большой буквы. На лицо полное доверие своему духовному гуру.
Кстати, обратившись к источникам в Интернете по данной теме, я обнаружил много критических материалов в отношении современных экопоселений, по большей части, обвинительного характера по религиозным и идеологическим убеждениям. Идеологическая составляющая данного вопроса меня интересует во вторую очередь. В первую очередь, появилось желание разобраться в экономической сущности данного явления в современной России.
Продолжая погружение в тему, при этом не оставляя нашу переписку с В., я задал собеседнику вопрос, возможно ли продолжать род вне какого-либо экопоселения по типу С.? Поскольку у меня закрались сомнения относительно этой новой формы жизнедеятельности людей, то я решил пообщаться с В. на предмет соответствия экопоселения такого типа цели сбережения народа, укрепления духовных скреп. Я предложил альтернативный вариант с дачным имением, когда на земле, в свободное от работы время, трехпоколенные семьи занимаются садом и огородом, выращивают культуры для собственного потребления, когда взрослые проводят время с детьми за многообразным дачным трудом. При этом старшее поколение пенсионного возраста может, не выезжая с дачи в город, проводить весеннее, летнее и осеннее время с маленькими детьми на природе. На этот вопрос я получил ответ, что дружно жить с роднёй можно и в коммуналке, а в родовом поселении люди пытаются найти единомышленников, создать более здоровую нравственную и социальную среду. Конечно, говоря о тесном взаимодействии представителей одного рода на даче, я писал не о дружности, а скорее о формировании тех духовных связей между людьми, которые способствуют укреплению рода, воспитанию детей, а, по сути, которые и представляют собой любовь. В. сказал мне, что «если человек стремится к обособленности, то ему, конечно, не стоит искать своё место в родовом поселении», что родовое поселение - это возможность для тех, кто подошёл к некоему нравственному состоянию. Несколько загадочно, ну, да ладно, сделаем скидку человеку творческой профессии, которым, кстати, помимо всех прочих регалий, назвал себя В.
Я продолжил рационально рассуждать на предмет того, что в современных условиях жить в таком экопоселении без образования для детей, без работы для родителей очень проблематично. Меня насторожило то, что человек, разделяющий, как мне казалось, мои взгляды на первоочередность сохранения межпоколенных связей, главное видит в форме, с помощью которой это должно быть реализовано, а не в сути. Выражаясь витиевато, В. заметил, что путем создания экопоселения С. он пытается изменить настоящее, не допустить, чтобы «наше место заняли другие». По моему мнению, главное все-таки заключается в любви к детям, любви деятельной, основанной на потребности в общении. Когда дети растут в мире живых объектов, разнообразных и меняющихся, они вырастают способными мыслить, одухотворенными, понимающими, могущими сочувствовать и сострадать. Главное - не форма, а то, как человек, как вид, реализует свое природное предназначение. Если дети помнят своих родителей, чтут семейные традиции, а потом, вырастая, создают семьи и воспитывают уже своих детей, разве это не сбережение народа, не обеспечение преемственности поколений? И на даче может быть распределение по видам труда, где каждый член семьи занимаются чем-то своим, но, в целом, у совокупности этих семейных отношений общая целесообразность - здоровая семья.
Далее перейдя к более конкретным деталям проекта, я задался вопросом, если я захочу вступить в экопоселение по типу С., что мне ждать в плане договорных отношений, предстоящих расходов и платежей, и, в целом, какая жизнь предстоит мне в самом поселении. Конечно, судя по рассуждениям В., если бы я уже находился в определенном нравственном состоянии, эти вопросы меня мало бы интересовали, поскольку передо мной открылась бы перспектива жизни бок о бок с единомышленниками, а потому любые вопросы такого рода должны были бы стать вторичными. В этот самый момент, когда я поднял эти «вторичные» вопросы, наше общение с В., как мне кажется, стало давать значительную трещину. При этом В. дал мне понять, что такого рода вопросы выдают во мне человека, воспринимающего землю как стоимостной товар, хотя спрашивается, кто из нас двоих по факту занимается реализацией земельных участков.
Перед вступлением в экопоселение С. между создателем экопоселения В. и вступающим в него подписывается договор, предмет которого покрыт завесой тайны. Предметом договора, вроде как, должен быть земельный участок, который приобретается в собственность. Но тут возникает ряд условий, который влияет на то, получу ли я этот земельный участок в собственность или нет, несмотря на то обстоятельство, что покупатель полностью оплатил его стоимость. Одним из таких условий является испытательный срок для вступающего в экопоселение сроком на один год. Условием прохождения испытательного срока является демонстрация стремления и готовности переехать жить в поместье, а именно обязательная высадка деревьев, живой изгороди, регулярное нахождение на земельном участке, участие в общественных работах, оплата взносов и земельных налогов за свой участок и дороги. Выбранный участок должен стать «настоящим пространством любви, а не выгодным вложением средств в участок, купленный по дешевке». Субъективный критерий, не правда ли? Приобретаю за собственные деньги землю, плачу все взносы и сборы, а в итоге могу оказаться и без денег, и без земли, если не пройду испытательный срок.
Другое интересное условие - «участок оформляется в собственность с правом его передачи только по наследству». В случае добровольного выхода из организации поселения «земля не может быть продана третьим лицам без согласия Круга Поселения». Снова какие-то субъективные критерии. Красивые поэтические рассуждения о бережном отношении к русской природе, о создании «пространства любви» переплетаются с формальными признаками доказательства своей избранности для того, чтобы считаться членом организации этого поселения. Если хочешь жить ради детей и внуков, в соответствии с тем, как предусмотрено природой-матушкой, то иного пути, как вступление в экопоселение, у тебя нет, а тут уж без доверия не обойтись.
Сам В. является владельцем большого количества земельных участков площадью один гектар каждый, расположенных на одной территории в средней полосе России. Эти участки были приобретены им с целью их дальнейшей продажи будущим экопоселенцам. По состоянию на 2017 г., стоимость земли, названная В., составляет 1,500 рублей за сотку или 150,000 рублей за гектар (как мне было сказано, земля продается без какой-либо наценки, что я, конечно, не исключаю). Помимо расходов на приобретение земли каждый вступающий в экопоселение несет расходы на готовую инфраструктуру (дороги, электрическая сеть, объекты общей территории), созданную уже вступившими экопоселенцами. Итого стоимость «входного билета» составляет порядка 500,000 рублей, включая землю и инфраструктуру. В дополнение приведу фразу В. из нашей с ним переписки: «Документы на землю оформляются тогда, когда видно, что человек реально настроен жить здесь, интенсивно осваивает землю, строится».
Эта фраза спровоцировала два моих вопроса, после которых наше дальнейшее общение оказалось предрешенным. Первый - если я принимаю решение стать экопоселенцем, но у меня нет наличных денежных средств для приобретения земли и оплаты уже созданной инфраструктуры, то мне нужно обратиться в банк за ссудой. Банк выдает ипотечные кредиты только под залог приобретаемого объекта недвижимости. Как приобретаемый мной участок земли станет предметом договора залога с банком, если по договору с В. я пока не являюсь владельцем данного участка земли, поскольку не выполнил ряд отлагательных условий? Выходит, что банк откажет мне в просьбе о выдаче кредита под приобретение данного участка земли (Соответственно, владелец земельных участков В. рассчитывает только на то, что люди, готовые вступить в поселение, придут с уже накопленными наличными денежными средствами).
И второй - кто гарантирует выдачу мне прав собственности после прохождения испытательного срока, даже, если на приобретенном мной участке будет стоять дом, баня, посажены кустарники и деревья?
На оба моих «странных» вопроса я получил ответ: «Как будто я предлагал вступить в наше поселение. <…> Всё не просто и не гладко, также как и везде в этой реальности. Да, мы первопроходцы, да мы рискуем, да, мы хотим изменить то положение вещей и те тенденции, которые существуют и которые намечаются. Мы не встраиваемся в существующую систему, мы отстаиваем право граждан нашей страны на право больших возможностей. Я предлагаю прекратить наш разговор. Он абсолютно мелок и не интересен». Никакой конкретики, что еще скажешь.
Как я уже рассуждал потом, камнем преткновения в нашей переписке стал вопрос отношения к земле. Всем известна история Англии, когда еще в XVI в. начавшаяся в стране экспроприация земледельцев, сопровождаемая захватом земель представителями высших сословий, вынудила земледельцев покидать землю и искать работу в городах. Таким образом, в обществе было сформировано новое отношение к земле, не как к «матери сырой земле», а как к объекту товарно-денежных отношений, как к товару. История России развивалась иным путём: вплоть до начала XX в. большая часть населения страны вела земледельческий образ жизни. И это не могло не сказаться на отношении русского человека к земле, в отличие от того же англичанина. В одном случае не осталось ни одного клочка земли, который бы не являлся чьей-то частной собственностью, который бы не рос в цене из год в год, который бы не продавался на рынке земли. В другом - столько вокруг не принадлежащей никому земли, столько просторов, что и не знаешь, что с этим делать. И мысль русского человека по-другому работает, и земля не ценится как товар, воспринимается иначе.
Когда дети бегают по дачному участку, помогают родителям в приусадебном хозяйстве - по-моему, уже неплохо. Когда ты с теми же соседями решаешь общие проблемы благоустройства территории, межевания и другие общие вопросы, вот тебе и отсутствие обособления, необходимость кооперации. Когда на своем участке все члены семьи заняты каждый своим делом - пропалывают, сеют, поливают, собирают урожай и т.д. - тоже ведь хорошо. Ничего не продается, ничего не покупается: все для самостоятельного потребления, для души. И отношение к земле может быть как по Достоевскому, как к рождающей, а потом и сберегающей, душу человека субстанции. Конечно, это отношение не формализуется этими семьями, не осознается. Оно просто есть у них и всё. Потребность в общении с детьми, восприятие человеком земли как матери - это ведь от человека идет, от семьи, от народа. С самого человека все и начинается. И такая семья может жить по совести, несмотря на то, что жизнь эта протекает не в экопоселении, а можно и в экопоселении быть отчужденным и от природы, и от других людей, и от себя самого. Не форма определяет суть родовой жизни.
Меня лично очень сильно настораживает идея приобретения участка земли за собственные деньги при наличии условия невозможности его продать в случае необходимости. На это В. в менторском тоне заметил мне, что «с продажи Родового поместья начинается продажа Родины», далее заострив мое внимание на проблемах дележа наследства как следствия отсутствия «глубинной связи с родной землей и с народом через землю». Но ведь живем же мы на родительской даче и не думаем о том, чтобы продать ее однажды, тем более подороже. Когда мне, как потенциальному покупателю, как человеку, знающему цену заработанным деньгам и не собирающемуся спекулировать на покупке-продаже земли, выдвигают условие, ограничивающее мою финансовую свободу, настораживаешься от действительных целей создателей данного проекта. Этот проект, очевидно, направлен на определенную целевую аудиторию - людей с подвижной психикой, тонко чувствующих мир, воспринимающих губительное влияние глобализации на внутренний мир человека, возможно, верующих людей, для которых семейное благополучие и любовь к природе - не пустой звук. Выбрав форму, похожую на представления некоторых людей о родовой жизни, которую они ведут локально, в своих домах, допустим, не зная о существовании экопоселений, создатели экопоселения С. демонстрируют общность своих целей и интересов с целями и интересами таких людей, обращаясь к ним на вполне понятном русском языке, используя его мелодичность. Если ты бережно относишься к природе, любишь жену и детей, то ты созрел, и тебе надо к нам, ведь мы такие же, как ты, твои единомышленники.
Когда тебе говорят, что для родовой жизни нужен земельный участок не менее одного гектара, то о какой кооперации идет речь? Ты элементарно физически отчужден от своих соседей, не говоря уже про свою семью, когда каждый занимает свой уголок на этом участке. Да, заборов нет, но размер поместья и без заборов способствует отчуждению. Огромные участки, никого не видно и не слышно. По-моему, вот где обособленность, стремление к которой вменялось мне в начале нашей переписки с В.
Экономические мотивы создателя экопоселения С. ясны: необходимо реализовать большие участки земли, чтобы, как минимум, отбить инвестиции, и, как максимум, найти способ заработать на этой благой затее. Предпринимательский подход. Это нормально в современном мире. Беспокоит только моральная сторона вопроса: реализация этого подхода происходит за счет чувств (и, конечно же, сбережений) целевой аудитории, верящей в берущие за душу лозунги идейных вдохновителей движения экопоселенцев и приобретающей «котов в мешке». Понятное дело, что эти лозунги зиждутся на исторической памяти русских людей, для которых особое отношение к природе, к семье было определяющим на протяжении многих столетий и еще не успело замениться новыми потребностями и ценностями. И это меня не может не огорчать. Так называемая «новая русская» деревня, получается, не имеет ничего общего, с той самой русской деревней, которая зародила душу русского народа. Водить хороводы и купаться в чистой реке, собирать дикие ягоды в чистом поле и слушать пение птиц - это больше похоже на внешний антураж, нежели на суть русской деревни. Это, как если надо продать товар, тебе расскажут обо всех его свойствах, чтобы ты все-таки остановил свой выбор на нем. И песню споют, и стихотворение расскажут. Попробуют зацепить струны твоей души. Получается, что экопоселение - не деревня вовсе, а некий клуб по интересам с членскими взносами.
В развитии движения по созданию родовых поместий, как мы увидели, большую роль играют взгляды В. Мегрэ. Сам В. Мегрэ, как подсказала мне Википедия, это писатель и предприниматель, т.е., с одной стороны, творческий человек, имеющий право на любого рода литературные фантазии, а, с другой, бизнесмен, занимающийся своим делом в целях получения прибыли. В его книгах индивидуализм и дух предпринимательства неотделимы друг от друга. Общинные формы жизни, уклад русской деревни не стыкуются с книгами В. Мегрэ. Где в русской деревне родовые гнёзда площадью один гектар? К сожалению, мне пока не удалось пожить укладом русской деревни, но мне видится крайне сомнительным то, что в русской деревне род обрабатывает такие огромные участки земли. На таких площадях экономику скорее надо развивать, а не свое родовое хозяйство. В одной книге В. Мегрэ героиня в одиночестве живет в тайге, вне какого-либо общинного уклада. В другой книге она одна воспитывает ребенка, зачатого от В. Мегрэ, опять же без семьи. Сегодня в стране полно вымерших деревень, но возрождать их концепция В. Мегрэ не предполагает. Так что о сбережении души народа в этой концепции не может быть и речи.
Сами идеи воспитывать детей вдали от городской суеты, проводить больше времени с семьей за городом - хорошие. Только когда экономика настолько сильно проникает в жизнь человека, что начинает определять ход его мыслей и поступки, сама эта идея отходит на второй план, становится только средством реализации экономических целей. В случае с экопоселением С., этой целью является реализация земельных участков их нынешним собственником В.
Неудивительно, что продвижение законопроекта «О родовых усадьбах», в соответствии с которым предполагалась выдача каждому россиянину не менее одного гектара земли под родовую усадьбу с требованием по возведению поместья, построек, экологически чистых предприятий, а также соответствующее освобождение от земельного налога и налога на произведенную продукцию, не нашло поддержки. Как законодательно утвердить законопроект о родовых усадьбах, если не ясным остается предмет договорных отношений, если даже последователи В. Мегрэ не могут объяснить нормальным языком преимущества своего проекта, и то, почему он должен заинтересовать меня как потенциального покупателя, рассматривающего возможности жизни вдали от мегаполиса?
Если говорить о данном законопроекте в контексте родовой жизни, то он скорее направлен на развитие агропромышленного комплекса экономики, чем на сохранение межпоколенных связей. Тебе вверяется участок земли, на котором предполагается, что ты будешь воздвигать сельскохозяйственные постройки для производства, пусть и в небольшом количестве, но определенного массового продукта. В ответ на это ты будешь освобожден от налогового бремени. Это чистой воды экономические отношения, не имеющие ничего общего с реализацией того предназначения человека, о котором я говорил вначале. Это просто иное, связанное с развитием экономики. Такое тоже должно иметь место в социально-экономическом развитии страны. Однако не должно происходить путаницы между развитием экономики и сбережением народа. Не должно быть подмены понятий, когда просто жизнь вне города с его высокими домами, асфальтированными дорогами и грязным воздухом презентуется как препятствование разрыву межпоколенных связей, или когда общественные работы в экопоселении представляются как общность интересов, приближенных к интересам общины. Или, когда по наличию живых изгородей между земельными участками судят об отсутствии обособленности и отчуждения людей друг от друга. Тот, кого действительно волнует проблема сохранения духовных скреп, будет думать об экономике скорее как о средстве, а не как о цели. Что для тебя важнее: чтобы межпоколенные связи в семье сохранялись, дети росли здоровыми и одухотворенными, или чтобы в сельском хозяйстве производилось больше экологически чистых продуктов? Нужно, чтобы было и то, и другое, но вопрос, что первичнее: что для тебя цель, а что только средство.
Надо продолжать вести общественные дискуссии по этим вопросам, тем более что вопрос судьбы человека как вида не такой уж и философский, как это может показаться на первый взгляд. Эти идеи реализовываются сегодня на микроуровне, на уровне отдельно взятых семей, причем то, что эти семьи реализовывают какие-то высшие идеи, этими семьями, скорее всего, не осознается. Они просто ведут тот образ жизни, который восходит к нашим предкам, историческая память о которых в нас пока еще жива. А значит, есть надежда на светлое настоящее и будущее.
Если вкратце, то мое представление о развитии России связано с необходимостью сбережения народа, его души, сохранения трех- и более поколенных семей. В свою очередь, современные экономические стратегии выбрали своими целями обеспечение устойчивого экономического роста, создание инновационной экономики. В экономических стратегиях проблема «дефицита духовных скреп» не поставлена, а, соответственна, не решается. В выборе приоритетов, определении места и роли экономики в стратегии развития страны и в жизни каждого человека и заключалось мое главное несовпадение с современными экономическими стратегиями. Это не означает, что одни предлагают путь к прогрессу, куда-то вперед, а я предлагаю «вернуться в пещеры», куда-то назад. Моей задачей было показать такую роль экономики в жизни людей, которая не приводила бы к экологическим, демографическим, психологическим проблемам, т.е. проблемам, которыми перенасыщен современный мир.
Поиск путей реализации моей теории привел меня к книгам В. Мегрэ, вдохновителя общественного движения «Звенящие кедры России». Так я познакомился с идеями создания экопоселений, родовых поселений и поместий. Признаться честно, тогда я безапелляционно поверил в то, что данные идеи в полной мере соответствуют моим представлениям о социально-экономическом развитии России. То ли сроки защиты диссертации поджимали, и надо было подвести практику под теорию, то ли я попал под обаяние продолжателей традиции В. Мегрэ, но я остановил свой выбор на этих идеях как практической стороне моей диссертационной работы.
Родовое поместье представилось мне формой человеческой жизнедеятельности, которая соответствует природе человека как вида, как продолжателя рода. Эта форма жизни сохраняет преемственность поколений, в ней старшие поколения передают секреты управления хозяйством своим детям, а те, в свою очередь, своим, в ней жизнь нескольких поколений происходит бок о бок, в тесной сложной кооперации. Сама жизнедеятельность неотделима от жизни как в доме, так и на природе, происходит в неразрывном общении с животным и растительным миром. При этом формирование и взросление ребенка на ранней стадии его развития осуществляется в мире меняющейся природы, в наблюдении за разнообразными природными явлениями и процессами, в общении с бабушками, дедушками, родителями. Этот смысл был вложен мной в понятие родового поселения, а потому я с легкостью его принял.
И только в конце 2017 г. переписка с одним из последователей В. Мегрэ позволила мне по-новому взглянуть на, казалось бы, очевидные для меня вещи. Началась она с письма В., создателя экопоселения С. с включенными в него родовыми поместьями (по этическим соображениям я не буду приводить ни имя своего собеседника, ни название созданного им экопоселения). Я получил письмо от В. в ответ на одну из своих статей, посвященных судьбе России. Выразив заинтересованность в дальнейшем общении, В. предложил начать переписку по интересующим нас обоих вопросам сохранения межпоколенных связей.
Для того чтобы иметь аргументированную позицию в переписке, я решил ознакомиться с сайтом экопоселения С. И, к своему стыду, что не сделал этого раньше, обнаружил, что родовым поместьем в современной его трактовке является совсем не то, что я воображал себе 5 лет назад. На самом деле, это участок земли площадью не менее одного гектара для постоянного проживания семьи, на котором семья может построить свой дом, посадить дерево, лес, сад и огород, обустроить пруд, и которое ограждается по периметру живой изгородью. Этот участок может передаваться только своему роду по наследству и не может быть продан.
Что меня особенно поразило на сайте экопоселения С., так это то, что поэзия, выраженная в таких словах и выражениях как «бережное отношение к природе», «земля-матушка», «сотворение на земле пространства любви» и др., соседствует с прагматизмом, заключенным в договорных отношениях, возникающих при вступлении в экопоселение. И, ладно, прагматизм выглядел бы естественным (где сейчас нет договорных отношений?!), но здесь я обнаружил некое несоответствие своим представлениям о нормальных договорных отношениях. На этом остановимся подробнее несколько позже, когда наша переписка с В. дойдет до конкретных практических примеров и ситуаций.
Более того, меня сильно насторожил стиль изложения материала на сайте. Сложилось ощущение, что материал направлен на определенную впечатлительную аудиторию, которая за красивыми словами может не разобраться в сути проекта. Этот стиль показался мне очень похожим на стиль религиозных агитаторов, случайно попадавшихся мне на различных этапах моего жизненного пути, которые пытались мне представить как-то по-своему, казалось бы, очевидные вещи. Моему впечатлению, в числе всего прочего, способствовало то, что экопоселение С. зиждется на книгах В. Мегрэ, которого, ни много ни мало, экопоселенцы называют своим Учителем с большой буквы. На лицо полное доверие своему духовному гуру.
Кстати, обратившись к источникам в Интернете по данной теме, я обнаружил много критических материалов в отношении современных экопоселений, по большей части, обвинительного характера по религиозным и идеологическим убеждениям. Идеологическая составляющая данного вопроса меня интересует во вторую очередь. В первую очередь, появилось желание разобраться в экономической сущности данного явления в современной России.
Продолжая погружение в тему, при этом не оставляя нашу переписку с В., я задал собеседнику вопрос, возможно ли продолжать род вне какого-либо экопоселения по типу С.? Поскольку у меня закрались сомнения относительно этой новой формы жизнедеятельности людей, то я решил пообщаться с В. на предмет соответствия экопоселения такого типа цели сбережения народа, укрепления духовных скреп. Я предложил альтернативный вариант с дачным имением, когда на земле, в свободное от работы время, трехпоколенные семьи занимаются садом и огородом, выращивают культуры для собственного потребления, когда взрослые проводят время с детьми за многообразным дачным трудом. При этом старшее поколение пенсионного возраста может, не выезжая с дачи в город, проводить весеннее, летнее и осеннее время с маленькими детьми на природе. На этот вопрос я получил ответ, что дружно жить с роднёй можно и в коммуналке, а в родовом поселении люди пытаются найти единомышленников, создать более здоровую нравственную и социальную среду. Конечно, говоря о тесном взаимодействии представителей одного рода на даче, я писал не о дружности, а скорее о формировании тех духовных связей между людьми, которые способствуют укреплению рода, воспитанию детей, а, по сути, которые и представляют собой любовь. В. сказал мне, что «если человек стремится к обособленности, то ему, конечно, не стоит искать своё место в родовом поселении», что родовое поселение - это возможность для тех, кто подошёл к некоему нравственному состоянию. Несколько загадочно, ну, да ладно, сделаем скидку человеку творческой профессии, которым, кстати, помимо всех прочих регалий, назвал себя В.
Я продолжил рационально рассуждать на предмет того, что в современных условиях жить в таком экопоселении без образования для детей, без работы для родителей очень проблематично. Меня насторожило то, что человек, разделяющий, как мне казалось, мои взгляды на первоочередность сохранения межпоколенных связей, главное видит в форме, с помощью которой это должно быть реализовано, а не в сути. Выражаясь витиевато, В. заметил, что путем создания экопоселения С. он пытается изменить настоящее, не допустить, чтобы «наше место заняли другие». По моему мнению, главное все-таки заключается в любви к детям, любви деятельной, основанной на потребности в общении. Когда дети растут в мире живых объектов, разнообразных и меняющихся, они вырастают способными мыслить, одухотворенными, понимающими, могущими сочувствовать и сострадать. Главное - не форма, а то, как человек, как вид, реализует свое природное предназначение. Если дети помнят своих родителей, чтут семейные традиции, а потом, вырастая, создают семьи и воспитывают уже своих детей, разве это не сбережение народа, не обеспечение преемственности поколений? И на даче может быть распределение по видам труда, где каждый член семьи занимаются чем-то своим, но, в целом, у совокупности этих семейных отношений общая целесообразность - здоровая семья.
Далее перейдя к более конкретным деталям проекта, я задался вопросом, если я захочу вступить в экопоселение по типу С., что мне ждать в плане договорных отношений, предстоящих расходов и платежей, и, в целом, какая жизнь предстоит мне в самом поселении. Конечно, судя по рассуждениям В., если бы я уже находился в определенном нравственном состоянии, эти вопросы меня мало бы интересовали, поскольку передо мной открылась бы перспектива жизни бок о бок с единомышленниками, а потому любые вопросы такого рода должны были бы стать вторичными. В этот самый момент, когда я поднял эти «вторичные» вопросы, наше общение с В., как мне кажется, стало давать значительную трещину. При этом В. дал мне понять, что такого рода вопросы выдают во мне человека, воспринимающего землю как стоимостной товар, хотя спрашивается, кто из нас двоих по факту занимается реализацией земельных участков.
Перед вступлением в экопоселение С. между создателем экопоселения В. и вступающим в него подписывается договор, предмет которого покрыт завесой тайны. Предметом договора, вроде как, должен быть земельный участок, который приобретается в собственность. Но тут возникает ряд условий, который влияет на то, получу ли я этот земельный участок в собственность или нет, несмотря на то обстоятельство, что покупатель полностью оплатил его стоимость. Одним из таких условий является испытательный срок для вступающего в экопоселение сроком на один год. Условием прохождения испытательного срока является демонстрация стремления и готовности переехать жить в поместье, а именно обязательная высадка деревьев, живой изгороди, регулярное нахождение на земельном участке, участие в общественных работах, оплата взносов и земельных налогов за свой участок и дороги. Выбранный участок должен стать «настоящим пространством любви, а не выгодным вложением средств в участок, купленный по дешевке». Субъективный критерий, не правда ли? Приобретаю за собственные деньги землю, плачу все взносы и сборы, а в итоге могу оказаться и без денег, и без земли, если не пройду испытательный срок.
Другое интересное условие - «участок оформляется в собственность с правом его передачи только по наследству». В случае добровольного выхода из организации поселения «земля не может быть продана третьим лицам без согласия Круга Поселения». Снова какие-то субъективные критерии. Красивые поэтические рассуждения о бережном отношении к русской природе, о создании «пространства любви» переплетаются с формальными признаками доказательства своей избранности для того, чтобы считаться членом организации этого поселения. Если хочешь жить ради детей и внуков, в соответствии с тем, как предусмотрено природой-матушкой, то иного пути, как вступление в экопоселение, у тебя нет, а тут уж без доверия не обойтись.
Сам В. является владельцем большого количества земельных участков площадью один гектар каждый, расположенных на одной территории в средней полосе России. Эти участки были приобретены им с целью их дальнейшей продажи будущим экопоселенцам. По состоянию на 2017 г., стоимость земли, названная В., составляет 1,500 рублей за сотку или 150,000 рублей за гектар (как мне было сказано, земля продается без какой-либо наценки, что я, конечно, не исключаю). Помимо расходов на приобретение земли каждый вступающий в экопоселение несет расходы на готовую инфраструктуру (дороги, электрическая сеть, объекты общей территории), созданную уже вступившими экопоселенцами. Итого стоимость «входного билета» составляет порядка 500,000 рублей, включая землю и инфраструктуру. В дополнение приведу фразу В. из нашей с ним переписки: «Документы на землю оформляются тогда, когда видно, что человек реально настроен жить здесь, интенсивно осваивает землю, строится».
Эта фраза спровоцировала два моих вопроса, после которых наше дальнейшее общение оказалось предрешенным. Первый - если я принимаю решение стать экопоселенцем, но у меня нет наличных денежных средств для приобретения земли и оплаты уже созданной инфраструктуры, то мне нужно обратиться в банк за ссудой. Банк выдает ипотечные кредиты только под залог приобретаемого объекта недвижимости. Как приобретаемый мной участок земли станет предметом договора залога с банком, если по договору с В. я пока не являюсь владельцем данного участка земли, поскольку не выполнил ряд отлагательных условий? Выходит, что банк откажет мне в просьбе о выдаче кредита под приобретение данного участка земли (Соответственно, владелец земельных участков В. рассчитывает только на то, что люди, готовые вступить в поселение, придут с уже накопленными наличными денежными средствами).
И второй - кто гарантирует выдачу мне прав собственности после прохождения испытательного срока, даже, если на приобретенном мной участке будет стоять дом, баня, посажены кустарники и деревья?
На оба моих «странных» вопроса я получил ответ: «Как будто я предлагал вступить в наше поселение. <…> Всё не просто и не гладко, также как и везде в этой реальности. Да, мы первопроходцы, да мы рискуем, да, мы хотим изменить то положение вещей и те тенденции, которые существуют и которые намечаются. Мы не встраиваемся в существующую систему, мы отстаиваем право граждан нашей страны на право больших возможностей. Я предлагаю прекратить наш разговор. Он абсолютно мелок и не интересен». Никакой конкретики, что еще скажешь.
Как я уже рассуждал потом, камнем преткновения в нашей переписке стал вопрос отношения к земле. Всем известна история Англии, когда еще в XVI в. начавшаяся в стране экспроприация земледельцев, сопровождаемая захватом земель представителями высших сословий, вынудила земледельцев покидать землю и искать работу в городах. Таким образом, в обществе было сформировано новое отношение к земле, не как к «матери сырой земле», а как к объекту товарно-денежных отношений, как к товару. История России развивалась иным путём: вплоть до начала XX в. большая часть населения страны вела земледельческий образ жизни. И это не могло не сказаться на отношении русского человека к земле, в отличие от того же англичанина. В одном случае не осталось ни одного клочка земли, который бы не являлся чьей-то частной собственностью, который бы не рос в цене из год в год, который бы не продавался на рынке земли. В другом - столько вокруг не принадлежащей никому земли, столько просторов, что и не знаешь, что с этим делать. И мысль русского человека по-другому работает, и земля не ценится как товар, воспринимается иначе.
Когда дети бегают по дачному участку, помогают родителям в приусадебном хозяйстве - по-моему, уже неплохо. Когда ты с теми же соседями решаешь общие проблемы благоустройства территории, межевания и другие общие вопросы, вот тебе и отсутствие обособления, необходимость кооперации. Когда на своем участке все члены семьи заняты каждый своим делом - пропалывают, сеют, поливают, собирают урожай и т.д. - тоже ведь хорошо. Ничего не продается, ничего не покупается: все для самостоятельного потребления, для души. И отношение к земле может быть как по Достоевскому, как к рождающей, а потом и сберегающей, душу человека субстанции. Конечно, это отношение не формализуется этими семьями, не осознается. Оно просто есть у них и всё. Потребность в общении с детьми, восприятие человеком земли как матери - это ведь от человека идет, от семьи, от народа. С самого человека все и начинается. И такая семья может жить по совести, несмотря на то, что жизнь эта протекает не в экопоселении, а можно и в экопоселении быть отчужденным и от природы, и от других людей, и от себя самого. Не форма определяет суть родовой жизни.
Меня лично очень сильно настораживает идея приобретения участка земли за собственные деньги при наличии условия невозможности его продать в случае необходимости. На это В. в менторском тоне заметил мне, что «с продажи Родового поместья начинается продажа Родины», далее заострив мое внимание на проблемах дележа наследства как следствия отсутствия «глубинной связи с родной землей и с народом через землю». Но ведь живем же мы на родительской даче и не думаем о том, чтобы продать ее однажды, тем более подороже. Когда мне, как потенциальному покупателю, как человеку, знающему цену заработанным деньгам и не собирающемуся спекулировать на покупке-продаже земли, выдвигают условие, ограничивающее мою финансовую свободу, настораживаешься от действительных целей создателей данного проекта. Этот проект, очевидно, направлен на определенную целевую аудиторию - людей с подвижной психикой, тонко чувствующих мир, воспринимающих губительное влияние глобализации на внутренний мир человека, возможно, верующих людей, для которых семейное благополучие и любовь к природе - не пустой звук. Выбрав форму, похожую на представления некоторых людей о родовой жизни, которую они ведут локально, в своих домах, допустим, не зная о существовании экопоселений, создатели экопоселения С. демонстрируют общность своих целей и интересов с целями и интересами таких людей, обращаясь к ним на вполне понятном русском языке, используя его мелодичность. Если ты бережно относишься к природе, любишь жену и детей, то ты созрел, и тебе надо к нам, ведь мы такие же, как ты, твои единомышленники.
Когда тебе говорят, что для родовой жизни нужен земельный участок не менее одного гектара, то о какой кооперации идет речь? Ты элементарно физически отчужден от своих соседей, не говоря уже про свою семью, когда каждый занимает свой уголок на этом участке. Да, заборов нет, но размер поместья и без заборов способствует отчуждению. Огромные участки, никого не видно и не слышно. По-моему, вот где обособленность, стремление к которой вменялось мне в начале нашей переписки с В.
Экономические мотивы создателя экопоселения С. ясны: необходимо реализовать большие участки земли, чтобы, как минимум, отбить инвестиции, и, как максимум, найти способ заработать на этой благой затее. Предпринимательский подход. Это нормально в современном мире. Беспокоит только моральная сторона вопроса: реализация этого подхода происходит за счет чувств (и, конечно же, сбережений) целевой аудитории, верящей в берущие за душу лозунги идейных вдохновителей движения экопоселенцев и приобретающей «котов в мешке». Понятное дело, что эти лозунги зиждутся на исторической памяти русских людей, для которых особое отношение к природе, к семье было определяющим на протяжении многих столетий и еще не успело замениться новыми потребностями и ценностями. И это меня не может не огорчать. Так называемая «новая русская» деревня, получается, не имеет ничего общего, с той самой русской деревней, которая зародила душу русского народа. Водить хороводы и купаться в чистой реке, собирать дикие ягоды в чистом поле и слушать пение птиц - это больше похоже на внешний антураж, нежели на суть русской деревни. Это, как если надо продать товар, тебе расскажут обо всех его свойствах, чтобы ты все-таки остановил свой выбор на нем. И песню споют, и стихотворение расскажут. Попробуют зацепить струны твоей души. Получается, что экопоселение - не деревня вовсе, а некий клуб по интересам с членскими взносами.
В развитии движения по созданию родовых поместий, как мы увидели, большую роль играют взгляды В. Мегрэ. Сам В. Мегрэ, как подсказала мне Википедия, это писатель и предприниматель, т.е., с одной стороны, творческий человек, имеющий право на любого рода литературные фантазии, а, с другой, бизнесмен, занимающийся своим делом в целях получения прибыли. В его книгах индивидуализм и дух предпринимательства неотделимы друг от друга. Общинные формы жизни, уклад русской деревни не стыкуются с книгами В. Мегрэ. Где в русской деревне родовые гнёзда площадью один гектар? К сожалению, мне пока не удалось пожить укладом русской деревни, но мне видится крайне сомнительным то, что в русской деревне род обрабатывает такие огромные участки земли. На таких площадях экономику скорее надо развивать, а не свое родовое хозяйство. В одной книге В. Мегрэ героиня в одиночестве живет в тайге, вне какого-либо общинного уклада. В другой книге она одна воспитывает ребенка, зачатого от В. Мегрэ, опять же без семьи. Сегодня в стране полно вымерших деревень, но возрождать их концепция В. Мегрэ не предполагает. Так что о сбережении души народа в этой концепции не может быть и речи.
Сами идеи воспитывать детей вдали от городской суеты, проводить больше времени с семьей за городом - хорошие. Только когда экономика настолько сильно проникает в жизнь человека, что начинает определять ход его мыслей и поступки, сама эта идея отходит на второй план, становится только средством реализации экономических целей. В случае с экопоселением С., этой целью является реализация земельных участков их нынешним собственником В.
Неудивительно, что продвижение законопроекта «О родовых усадьбах», в соответствии с которым предполагалась выдача каждому россиянину не менее одного гектара земли под родовую усадьбу с требованием по возведению поместья, построек, экологически чистых предприятий, а также соответствующее освобождение от земельного налога и налога на произведенную продукцию, не нашло поддержки. Как законодательно утвердить законопроект о родовых усадьбах, если не ясным остается предмет договорных отношений, если даже последователи В. Мегрэ не могут объяснить нормальным языком преимущества своего проекта, и то, почему он должен заинтересовать меня как потенциального покупателя, рассматривающего возможности жизни вдали от мегаполиса?
Если говорить о данном законопроекте в контексте родовой жизни, то он скорее направлен на развитие агропромышленного комплекса экономики, чем на сохранение межпоколенных связей. Тебе вверяется участок земли, на котором предполагается, что ты будешь воздвигать сельскохозяйственные постройки для производства, пусть и в небольшом количестве, но определенного массового продукта. В ответ на это ты будешь освобожден от налогового бремени. Это чистой воды экономические отношения, не имеющие ничего общего с реализацией того предназначения человека, о котором я говорил вначале. Это просто иное, связанное с развитием экономики. Такое тоже должно иметь место в социально-экономическом развитии страны. Однако не должно происходить путаницы между развитием экономики и сбережением народа. Не должно быть подмены понятий, когда просто жизнь вне города с его высокими домами, асфальтированными дорогами и грязным воздухом презентуется как препятствование разрыву межпоколенных связей, или когда общественные работы в экопоселении представляются как общность интересов, приближенных к интересам общины. Или, когда по наличию живых изгородей между земельными участками судят об отсутствии обособленности и отчуждения людей друг от друга. Тот, кого действительно волнует проблема сохранения духовных скреп, будет думать об экономике скорее как о средстве, а не как о цели. Что для тебя важнее: чтобы межпоколенные связи в семье сохранялись, дети росли здоровыми и одухотворенными, или чтобы в сельском хозяйстве производилось больше экологически чистых продуктов? Нужно, чтобы было и то, и другое, но вопрос, что первичнее: что для тебя цель, а что только средство.
Надо продолжать вести общественные дискуссии по этим вопросам, тем более что вопрос судьбы человека как вида не такой уж и философский, как это может показаться на первый взгляд. Эти идеи реализовываются сегодня на микроуровне, на уровне отдельно взятых семей, причем то, что эти семьи реализовывают какие-то высшие идеи, этими семьями, скорее всего, не осознается. Они просто ведут тот образ жизни, который восходит к нашим предкам, историческая память о которых в нас пока еще жива. А значит, есть надежда на светлое настоящее и будущее.