5. Знакомство с будущей женой (чистая лирика).
В первый раз Машу я увидел через один-два месяца, после того как мы с Лехой были брошены нашими первыми подругами. Потому, когда ему позвонила какая-то незнакомка и начала признаваться в любви, я подождал с полчаса их трепотни, потом отнял у него трубку и сказал, что раз влюбилась, то пусть приглашает в гости, а там мы разберемся что к чему, или пусть не парит моему другу мозги своими признаниями. На удивление, нас сразу пригласили. Это был очень странный поход в гости. Нам открыла дверь девочка, проводила в комнату и вышла. Минут через десять она принесла чай с конфетами и снова убежала. Мы выпили чай, но, ни хозяйка квартиры, ни ее подруги, чьи голоса и смешки мы слышали через стенку, так и не появились. Стало скучно. На правах гостей мы отправились в самостоятельную экскурсию по квартире. Выйдя из комнаты, увидели всех трех подруг, которые при нашем появлении скрылись на кухне и закрыли за собой дверь. Посетив остальные, доступные нам комнаты, и не найдя ничего интересного, мы надели ботинки и ушли. Девочки были на три года младше нас. Я сказал своему другу, что если вдруг он по какой либо причине решит все же встречаться с хозяйкой квартиры, которая, по правде говоря, была так себе, то я так и быть буду из мужской солидарности встречаться с ее подругой, той, которая самая мелкая. Но Леха встречаться не захотел.
В следующий раз я увидел эту мелкую (вернее, видел то я ее в школе часто, но не обращал ни малейшего внимания) зимой, когда учился в десятом классе (уже после того, как расстался с Олей). Наша учительница по литературе, узнав, что мы занимаемся дискотекой, попросила нас сделать музыкальное оформление для «огонька» для ее подшефного класса. По сути это была маленькая дискотека для одного класса, но в этом классе училась Маша. Пока играла быстрая музыка, детишки танцевали и веселились. А мы - три уже почти мужика - сидели на партах, сдвинутых к стене, и наблюдали. Маша была не по годам развита, и сильно отличалась от своих одноклассниц наличием груди. Потом поставили медленную. В центре класса сразу стало как-то пусто - все расселись вдоль стеночек. Мы две минуты наблюдали за «детьми», но было ясно - их мальчики сами не начнут, так как стесняются. Тогда я объявил своим друзьям охоту открытой, и мы рванули. Так как объявлял я, то и преимущество было у меня. А сомнений, что цель у нас одна, у меня не было. Сразу за мной вскочил Коля, но его гонка, которая и так была коротка - метров десять, закончилась через два. Просто я неудачно (или, наоборот, удачно) мотнул головой назад и Коля, схватившись за подбитый глаз, отказался от борьбы. Руслик не успевал, а потому выбирал из оставшихся. А я танцевал с Машей. Она тогда была юной, наивной и доброй. Тогда, уже после двух танцев, она впервые спросила у меня разрешения что-то сделать.
Потом, когда мы активно встречались или даже жили вместе, она еще очень долго каждый раз спрашивала мое разрешение, собираясь что-то сделать. «А можно я схожу на кухню?», «А можно я маме позвоню?», «А можно я эту кофту надену?» и так далее. Я пытался ей объяснить, что по таким поводам брать мое разрешение нет никакой необходимости, но все равно это продолжалось очень долго. При этом вне меня она была абсолютно самостоятельной и независимой.
Тогда, в первый раз, она спросила у меня разрешения потанцевать с Колей. Я ей рассказал про Колин глаз, и она его пожалела. Я разрешил, сраженный ее наивностью и добротой.
Когда дискотека закончилась, я, проходя с магнитофоном в руках мимо Машки, небрежно, через плечо, бросил фразу: «Если хочешь чтобы я тебя проводил, жди меня внизу», и пошел дальше. Она дождалась. Но была не одна - с подругой, которая решила, наверное, что ее присутствие просто необходимо при зарождении любви. Так мы вдвоем с подругой и проводили Машу. Через несколько дней я провожал ее домой уже один. Маша вышла из лифта (кстати, опять на пятом этаже), помахала мне ручкой и скрылась за дверью. От неожиданности я даже не успел ее остановить. У меня была отработанная за последний год программа: погуляли по улице, проводил до двери в квартиру, поцеловались несколько минут, а тогда уже и домой. А тут такой облом. Я жаждал поцелуев, а она ушла. Немного постоял, подумал и решил, что Маша еще не доросла. И без всяких угрызений совести с ней расстался. Зима уже подходила к концу.
А летом…Летом я был у бабушки. Я уехал туда на месяц, но вернулся на неделю раньше. Бабушка была расстроена моим внезапным и скорым отъездом, но я сказал «надо». Объяснять ничего не стал. Да и не мог. Как объяснить, что решение уехать я принял утром только потому, что ночью мне приснилась Маша, что ночью я в нее влюбился и проснулся уже с тоской в сердце и желанием ее скорее увидеть. Я примчался домой, помчался искать ее. Нашел. Она была с подругами. Я позвал друга. Мы гуляли несколько дней такой компанией. Пока я не улучил момент, и не спросил ее, хочет ли она стать моей девушкой. Она ответила неожиданно. Она сказала «нет». Сказать, что я был расстроен, это ничего не сказать. Меня колотило несколько дней. Я не ходил на «Фабрику» несколько недель. Тупо сидел дома. А потом начался мой последний учебный год в школе. Но мне было все равно, что он последний. Мне было важно, что там увижу ее.
И я начал действовать. Меня и до этого вся школа на два-три класса младше знала, особенно женская ее часть, а тут я просто стал «первым парнем на деревне». Флирт, шутки, подколки со всеми мало-мальски привлекательными девицами. А с подругами Машки - даже с непривлекательными. А на нее ноль внимания, если она просто находилась поблизости. Или какая-нибудь фраза типа «привет, как дела?», показывая всем видом, что мне наплевать на ответ, если сталкивались нос к носу. А тут мы еще начали делать школьные дискотеки в актовом зале. Для многих это были первые дискотеки. Мальчики, как правило, и танцевать то толком не умели под современное техно и под медленные композиции. А мы умели. У нас за плечами была «Фабрика» с ее дискотеками. Девочка, которую приглашал один из нас, начинала гордиться.
А ее я не приглашал.
Ближе к зиме мы, наконец-то, начали общаться. Я был несколько раз у нее дома. Но мы не встречались, т.е. она не была моей девушкой. Мне никак не удавалось побыть с ней вдвоем - ее подруги были повсюду. Я их тихо ненавидел. А Маша не понимала этого или делала вид, что не понимает. Хоть я и замечал, что ей льстит мое внимание к ней. В конце февраля Маша с подругами пришли на «Фабрику», на дискотеку. Работа Игоря по сращиванию города с деревней дала-таки свои всходы, и городские мальчики и девочки стали все чаще там появляться. И вот туда пришла Маша. Хотя, честно говоря, ей было рановато - тринадцать лет. Но Маша на тот момент имела репутацию оторвы. Курила, пробовала выпивать, прогуливала иногда школу, использовала в своей речи ненормативную лексику, делала высокие начесы на голове, осветленной перекисью водорода и т.д. В общем, законченный образ плохой девчонки, медленно катящейся вниз по наклонной плоскости. Потому, когда Маша пришла на «Фабрику» на дискотеку для взрослых, я не удивился. Зато увидел, как обрадовалась местная публика «новому мясу». Все время, что она пробыла на дискотеке, я был рядом с ней. Все медляки я танцевал с ней. На третий или четвертый мы уже целовались. Народ с сожалением констатировал тот факт, что девочка занята. За час до окончания дискотеки Маша ушла с подругами домой, так как «дома надо быть в десять». А я не мог ее проводить. Я не имел права выйти из зала, так как «контролировал ситуацию на возможные конфликты». А так хотелось продолжить. На счастье, дискотека тут же закончилась, так как вырубили свет. Поселок же! Там такое часто бывает. Как только народ вышел из зала, я рванул вдогонку за Машей. Рванул в чем был, т.е в одной рубашке. Распаренный. По полю, которое отделяло город от поселка. Температура около минус пятнадцати. Когда я догнал, рубашка превратилась в панцирь, но я этого не замечал. Оттащил Машку от подруг, сказал сразу же, как они меня заколебали, что я хочу встречаться с ней, а не с ними. Сказал много слов о любви. Маша ответила, что я псих ненормальный, но она будет со мной встречаться… без подруг. Когда я вернулся в клуб, на меня и вправду смотрели как на психа - волосы в сосульках, рубашка не гнется, уши отморожены, а глаза светятся счастьем. 25-го февраля официальная дата начала нашей совместной жизни на ближайшие четырнадцать лет.
В следующий раз я увидел эту мелкую (вернее, видел то я ее в школе часто, но не обращал ни малейшего внимания) зимой, когда учился в десятом классе (уже после того, как расстался с Олей). Наша учительница по литературе, узнав, что мы занимаемся дискотекой, попросила нас сделать музыкальное оформление для «огонька» для ее подшефного класса. По сути это была маленькая дискотека для одного класса, но в этом классе училась Маша. Пока играла быстрая музыка, детишки танцевали и веселились. А мы - три уже почти мужика - сидели на партах, сдвинутых к стене, и наблюдали. Маша была не по годам развита, и сильно отличалась от своих одноклассниц наличием груди. Потом поставили медленную. В центре класса сразу стало как-то пусто - все расселись вдоль стеночек. Мы две минуты наблюдали за «детьми», но было ясно - их мальчики сами не начнут, так как стесняются. Тогда я объявил своим друзьям охоту открытой, и мы рванули. Так как объявлял я, то и преимущество было у меня. А сомнений, что цель у нас одна, у меня не было. Сразу за мной вскочил Коля, но его гонка, которая и так была коротка - метров десять, закончилась через два. Просто я неудачно (или, наоборот, удачно) мотнул головой назад и Коля, схватившись за подбитый глаз, отказался от борьбы. Руслик не успевал, а потому выбирал из оставшихся. А я танцевал с Машей. Она тогда была юной, наивной и доброй. Тогда, уже после двух танцев, она впервые спросила у меня разрешения что-то сделать.
Потом, когда мы активно встречались или даже жили вместе, она еще очень долго каждый раз спрашивала мое разрешение, собираясь что-то сделать. «А можно я схожу на кухню?», «А можно я маме позвоню?», «А можно я эту кофту надену?» и так далее. Я пытался ей объяснить, что по таким поводам брать мое разрешение нет никакой необходимости, но все равно это продолжалось очень долго. При этом вне меня она была абсолютно самостоятельной и независимой.
Тогда, в первый раз, она спросила у меня разрешения потанцевать с Колей. Я ей рассказал про Колин глаз, и она его пожалела. Я разрешил, сраженный ее наивностью и добротой.
Когда дискотека закончилась, я, проходя с магнитофоном в руках мимо Машки, небрежно, через плечо, бросил фразу: «Если хочешь чтобы я тебя проводил, жди меня внизу», и пошел дальше. Она дождалась. Но была не одна - с подругой, которая решила, наверное, что ее присутствие просто необходимо при зарождении любви. Так мы вдвоем с подругой и проводили Машу. Через несколько дней я провожал ее домой уже один. Маша вышла из лифта (кстати, опять на пятом этаже), помахала мне ручкой и скрылась за дверью. От неожиданности я даже не успел ее остановить. У меня была отработанная за последний год программа: погуляли по улице, проводил до двери в квартиру, поцеловались несколько минут, а тогда уже и домой. А тут такой облом. Я жаждал поцелуев, а она ушла. Немного постоял, подумал и решил, что Маша еще не доросла. И без всяких угрызений совести с ней расстался. Зима уже подходила к концу.
А летом…Летом я был у бабушки. Я уехал туда на месяц, но вернулся на неделю раньше. Бабушка была расстроена моим внезапным и скорым отъездом, но я сказал «надо». Объяснять ничего не стал. Да и не мог. Как объяснить, что решение уехать я принял утром только потому, что ночью мне приснилась Маша, что ночью я в нее влюбился и проснулся уже с тоской в сердце и желанием ее скорее увидеть. Я примчался домой, помчался искать ее. Нашел. Она была с подругами. Я позвал друга. Мы гуляли несколько дней такой компанией. Пока я не улучил момент, и не спросил ее, хочет ли она стать моей девушкой. Она ответила неожиданно. Она сказала «нет». Сказать, что я был расстроен, это ничего не сказать. Меня колотило несколько дней. Я не ходил на «Фабрику» несколько недель. Тупо сидел дома. А потом начался мой последний учебный год в школе. Но мне было все равно, что он последний. Мне было важно, что там увижу ее.
И я начал действовать. Меня и до этого вся школа на два-три класса младше знала, особенно женская ее часть, а тут я просто стал «первым парнем на деревне». Флирт, шутки, подколки со всеми мало-мальски привлекательными девицами. А с подругами Машки - даже с непривлекательными. А на нее ноль внимания, если она просто находилась поблизости. Или какая-нибудь фраза типа «привет, как дела?», показывая всем видом, что мне наплевать на ответ, если сталкивались нос к носу. А тут мы еще начали делать школьные дискотеки в актовом зале. Для многих это были первые дискотеки. Мальчики, как правило, и танцевать то толком не умели под современное техно и под медленные композиции. А мы умели. У нас за плечами была «Фабрика» с ее дискотеками. Девочка, которую приглашал один из нас, начинала гордиться.
А ее я не приглашал.
Ближе к зиме мы, наконец-то, начали общаться. Я был несколько раз у нее дома. Но мы не встречались, т.е. она не была моей девушкой. Мне никак не удавалось побыть с ней вдвоем - ее подруги были повсюду. Я их тихо ненавидел. А Маша не понимала этого или делала вид, что не понимает. Хоть я и замечал, что ей льстит мое внимание к ней. В конце февраля Маша с подругами пришли на «Фабрику», на дискотеку. Работа Игоря по сращиванию города с деревней дала-таки свои всходы, и городские мальчики и девочки стали все чаще там появляться. И вот туда пришла Маша. Хотя, честно говоря, ей было рановато - тринадцать лет. Но Маша на тот момент имела репутацию оторвы. Курила, пробовала выпивать, прогуливала иногда школу, использовала в своей речи ненормативную лексику, делала высокие начесы на голове, осветленной перекисью водорода и т.д. В общем, законченный образ плохой девчонки, медленно катящейся вниз по наклонной плоскости. Потому, когда Маша пришла на «Фабрику» на дискотеку для взрослых, я не удивился. Зато увидел, как обрадовалась местная публика «новому мясу». Все время, что она пробыла на дискотеке, я был рядом с ней. Все медляки я танцевал с ней. На третий или четвертый мы уже целовались. Народ с сожалением констатировал тот факт, что девочка занята. За час до окончания дискотеки Маша ушла с подругами домой, так как «дома надо быть в десять». А я не мог ее проводить. Я не имел права выйти из зала, так как «контролировал ситуацию на возможные конфликты». А так хотелось продолжить. На счастье, дискотека тут же закончилась, так как вырубили свет. Поселок же! Там такое часто бывает. Как только народ вышел из зала, я рванул вдогонку за Машей. Рванул в чем был, т.е в одной рубашке. Распаренный. По полю, которое отделяло город от поселка. Температура около минус пятнадцати. Когда я догнал, рубашка превратилась в панцирь, но я этого не замечал. Оттащил Машку от подруг, сказал сразу же, как они меня заколебали, что я хочу встречаться с ней, а не с ними. Сказал много слов о любви. Маша ответила, что я псих ненормальный, но она будет со мной встречаться… без подруг. Когда я вернулся в клуб, на меня и вправду смотрели как на психа - волосы в сосульках, рубашка не гнется, уши отморожены, а глаза светятся счастьем. 25-го февраля официальная дата начала нашей совместной жизни на ближайшие четырнадцать лет.