Оккупация: Вербовка немцами агентуры в Киеве. 1942 год.
Сначала документ:
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА
арестованного ПОТАЛОВА Афанасия Федотовича, 1911г. рождения, уроженца Курской области, станция Канышевка, село Глазово, допрошенного начальником 2-го отделения КРО ст[аршим] лейтенантом госбезопасности ТЕХОВЫМ.
от 16 сентября 1942 года Допрос начат в 14 ч[асов] 20 мин[ут]
ВОПРОС: За что Вы были арестованы?
ОТВЕТ: Настоящей причины моего ареста я не знал, арестовали меня часов в 9 вечера, когда я шел с работы, выпивши, так как по пути заходил на базар и купил самогону, уплатив за пол-литра 150 рублей. Я предполагаю, что причиной моего ареста послужил вывешенный немцами приказ, в котором гражданам предлагалось сообщать о скрывшихся в городе бывших работниках НКВД, партизанах, евреях, которых они именуют жидами, и саботажниках. Лицам, выдавшим кого-либо из этой категории по приказу, обещалась награда 1000 рублей деньгами или на эту сумму продуктов.
Я был арестован вскоре после появившегося, приказа, вероятно по чьему-то доносу. Меня арестовали в воротах дома, где я проживал, в числе пришедших за мной 3 полицейских, одетых в гражданское, был один по имени Сергей, фамилии не знаю, который меня хорошо знает, другой полицейский, вернее агент полиции, был Галушка, имя и отчество которого мне неизвестно.
После моего ареста, я был направлен в Центральное управление полиции, а утром был доставлен в Гестапо.
ВОПРОС: Где расположены Управление полиции и Гестапо?
ОТВЕТ: Управление полиции помещается по ул. Короленко, дом № 15 (здание бывш[их] присутственных мест). Впоследствии в этом здании размещалось областное управление милиции и областная прокуратура.
Гестапо помещается в доме № 33 по ул. Короленко, дом Киевского Обкома КП(б)У.
ВОПРОС: О чем Вас допрашивали в Гестапо? Назовите фамилию допрашивающего?
ОТВЕТ: Когда меня привели в Гестапо, то поставили в коридоре лицом к стенке, затем ввели в комнату № или 27, или 29, точно не помню. В комнате в момент моего прихода находилось 4 человека, все - в немецкой военной форме, при оружии, из них 2 человека мне хорошо были знакомы, это - один Фриц Арнс, до захвата города Киева он работал кладовщиком на стадионе Киевского военного округа, хорошо знает меня как футболиста и, по всей вероятности, он тогда уже был агентом немецкой разведки. Фриц Арнс, на вид лет 40-43, роста примерно 164 сантиметра, лицо в угрях - пьяница, нос с горбинкой, носит маленькие усики, имеет спереди в верхней челюсти два вставленных зуба из белого металла, в разговоре немного шепелявит. Волосы зачесывает назад. Выполняет у немцев роль переводчика.
Второй из присутствующих - по имени Жан, фамилию не помню, бывший футболист, игравший в команде какого-то завода, не помню, мне кажется, он работал в милиции или заводской охране, на вид лет 26-27, тип спортсмена, высокий, стройный, лицо в веснушках, волосы ярко красные, нос прямой.
Третий из присутствующих, который как раз меня допрашивал, фамилия его мне неизвестна, имел, вероятно, какой-то офицерский чин. Приметы его таковы: высокого роста, вернее, выше среднего, широкоплечий, волосы темно-русые, подстрижены под бокс, лицо чистое, на вид лет 36-38, круглолицый, нос прямой, Особых примет нет. Тип чисто русского человека, был одет также в военной форме, но был расстегнут, без пилотки, ремня и револьвера.
Четвертый, находившийся в комнате, что-то печатал или подсчитывал на машинке и сидел к нам полубоком. Хорошо к нему я не присмотрелся, так как он никакого отношения к нашей беседе не имел.
Когда я был доставлен в комнату, рыжий, который был в комнате, указывая на меня сидящему за столом офицеру, сказал: «Вот и знаменитый Афонька», последний осмотрев меня заявил: «Да, фигура подходящая, солидная», при этом все трое стали ругать меня нецензурными словами, заявляя, - «ну рассказывай», на мои недоуменные вопросы, а что рассказывать, - офицер с руганью закричал: «рассказывай, сколько ты людей перестрелял, когда работал в НКВД?» Я стал отговариваться, что в НКВД я был лишь футболистом, меня с руганью перебивали. Допрашивал меня офицер, спросил адрес моей жены, причем записал его, больше, ничего при этом не записывалось.
Расспросы, главным образом, касались того, кого знаю из жидов. Я ответил отрицательно, так как действительно никого из скрывающихся работников НКВД я не видел. Допрос происходил бегло, без записей и подробностей с точки зрения моего осмотра и ознакомления со мной. При этом же разговоре, перешедшим на более мирный тон, Арнс стал охарактеризовыватъ меня офицеру, сказав при этом: «Афонька - это такая фигура, которую можно забросить куда угодно и он все равно вывернется».
Офицер улыбнулся при этом и сказал мне: «Иди и подумай хорошенько, мы тебя еще вызовем».
Для меня стало ясным, что меня готовят к вербовке. После этого разговора, происходившего в течение получаса, меня снова увели в камеру, но уже при Гестапо.
ВОПРОС: Вас еще вызывали на допрос?
ОТВЕТ: До 13 июля 1942 года я содержался в камере и никаким избиениям не подвергался, хотя все другие сидящие в камере, часть из преступного мира, часть евреев, подвергались систематическим избиениям и пыткам. Собственно это была моя моральная обработка, чтобы я, насмотревшись ужасов, был сговорчивее, я это понял сразу. 13 июля вечером меня вызвали снова на допрос в эту же ночь в комнату к этому же офицеру. В комнате, кроме офицера, находился Жан, о котором мною было рассказано выше.
ВОПРОС: При вторичном допросе вы были завербованы?
ОТВЕТ: Да.
ВОПРОС: Расскажите, при каких обстоятельствах произошла эта вербовка.
ОТВЕТ: Когда меня доставили к офицеру, последний пригласив меня сесть, задал при этом такой вопрос: «Ну, как Вы себя чувствуете, как Вам нравится состояние находящихся с Вами заключенных?» Я промолчал. Офицер продолжал говорить: «Ты заслуживаешь худшее, ты - энкаведист, но мы решили с тобой поговорить, ты нам нужен для работы в немецкой разведке. Учти, выбор у тебя один, в случае твоего отказа ты и вся твоя семья будете расстреляны».
Я изъявил желание быть агентом немецкой разведки, при чем [об этом] заявил офицеру. Никакой подписки-обязательства о моем согласии быть агентом немецкой разведки при этом не бралось. С меня лишь была взята подписка о невыезде из города Киева, после чего я был снова направлен в камеру.
На другой день - 14 июля, часа в 4 дня, меня в сопровождении Жана доставили на конспиративную квартиру, где производится вербовка и оформление агентуры немецкой разведки. Что характерно, это то, что [по] распоряжению Жана должен был идти впереди него на 10 метров, не показывая виду, что мы знаем друг друга.
Не доходя несколько метров до квартиры, он догнал меня и, находясь сзади меня на расстоянии 1-2 метра, сказал мне вполголоса: «заходите в подъезд, направо в конце дома будет парадное, поднимитесь на 3-й этаж, комната № 43. С этими словами, повернув в подъезд, мы направились на 3-й этаж. Жан позвонил 3 раза, нажав пуговку электрического звонка. На звонки вышла женщина, лет 27-ми, выше среднего роста, круглолицая, полная, имеет темные волосы, фамилия ее мне не знакома, Жан обратился к ней с вопросом: «майор дома», она ответила: «майор у себя, занят с женщинами». После этих слов Жан приказал мне зайти в соседнюю комнату и обождать пока освободится майор.
Когда я зашел в указанную мне комнату, там находилось 14-16 мужчин и подростков, в числе которых было 2 полицейских. Сначала я подумал, что полицейские здесь находятся в качестве охраны, но оказалось, что они были доставлены для вербовки.
Комната окнами выходила во двор, соблюдалась полная предосторожность. В числе находящихся в комнате 2 человека мне были знакомы, это следующие лица:
ТКАЧЕНКО Александр, 1911 года рождения, по профессии шофер, до оккупации немцами Киева работал шофером одного из гаражей. Приметы его: выше среднего роста, широкоплечий, круглолицый, глаза серые, волосы русые, носит прическу под бокс, одевался чисто, костюмы часто меняет, говорит громко, поэтому по уличному его звали «Крикун», в верхней челюсти имеет вставные с зуба, с правой стороны - золотой, с левой стороны - 2 из белого металла.
ТКАЧЕНКО находится официально на службе у немецкой разведки, он поставляет и подбирает лиц для вербовки в качестве немецкой агентуры.
Второй - САМОТОЛКОВ Михаил Петрович, лет 30-32, до оккупации немцами гор. Киева, работал печником, проживал в г. Киеве, по улице Бульвар им. Шевченко, дом № 26, кв. 5. Его приметы: среднего роста, среднего телосложения, лицо продолговатое, нос прямой, волосы темно-русые, зачесывает их на правую сторону. Особых примет нет.
САМОТОЛКОВ находится также на службе в немецкой разведке и является доверенным лицом майора, ведающего разведкой. САМОТОЛКОВУ известны все агенты, проходящее через руки майора. Так как он ведает выдачей пайков семьям завербованных немецких агентов, выдает карточки, вернее записки от майора на получение пайков, ведет учет этих лиц. У него на квартире семьи агентов получают пайки. Семьи агентов не знают, что их мужья или родственники переброшены в тыл СССР, находятся на службе у немецкой разведки. Все агенты, перебрасываемые в тыл СССР, своим семьям должны говорить, что они направляются на оборонные работы, так о них знают семьи.
Третий, по имени ЛЭСИК, фамилия неизвестна, впоследствии был со мной в школе разведчиков, носил кличку «Задувайло», - это была его лагерная фамилия. ЛЭСИК проживал в городе Киеве, по ул. Дмитриевской, дом № 1, кв. 3, его приметы: среднего роста, сложен хорошо, на вид 1920-1921 года рождения, русый, прическу носит назад, подстрижен под бокс, на руках татуировка выше локтя на левой стороне, выше кисти, я хорошо запомнил, у него была татуировка, изображающая 2 голубей. Из других, находящихся в комнате, я никого не знал, а познакомился с ними уже в Полтаве, в школе разведчиков, о чем укажу ниже.
Всех находившихся в комнате, майор вызывал по одному и вербовал, никто в комнату уже не возвращался, а после вербовки по одному выходили, соблюдая меры предосторожности.
Я был вызван последним к майору. В комнате последнего находились, кроме майора, ТКАЧЕНКО и САМОТОЛКОВ. Майор обратился ко мне с таким вопросом: «Вы знаете, зачем Вас сюда прислали?». Я ответил - «знаю». Майор, сказал - «подробности узнаете в Полтаве», при этом майор спросил обо мне ТКАЧЕНКО, что я из себя представляю, ТКАЧЕНКО стал заверять майора о моей надежности: «Это хороший футболист и надежный парень», - заявил ТКАЧЕНКО, это же подтвердил и САМОТОЛКОВ, после этого майор дал мне подписать заранее подготовленное обязательство, напечатанное на листе бумаги по-русски.
Текст подписки был, примерно, такого содержания: «Я, ПОТАЛОВ, имя, отчество, обязуюсь работать в пользу немецкой разведки, о своей работе и связи с немецкими разведывательными органами никому не разглашать». Моя фамилия проставлялась чернилами при мне. Под этим обязательством я расписался, после чего майор, чисто по-русски, записал все адреса моих родственников и взял от меня подписку о невыезде из города Киева без разрешения немецкой разведки. [И сказал:] «О различных подробностях и мелочах Вам дорогой расскажет ТКАЧЕНКО». После взятой от меня подписки о моем согласии работать для немецкой разведки, я вышел от майора и вместе с ТКАЧЕНКО направился домой.
Дорогой ТКАЧЕНКО посвятил меня в детали и условия моей работы, он рассказал, что я после окончания школы разведчиков, буду выброшен на советскую территорию в один из прифронтовых районов, где буду заниматься сбором необходимых сведений. Моя выброска на советскую территорию может производиться различными путями, заявил он. При этом он рассказал, что я буду ежемесячно получать по 3750 рублей, семья будет обеспечена, а за удачно выполненные 2 задания, я получаю премию от 10 000 до 100 000 рублей.
ВОПРОС: Опишите приметы вербовавшего Вас майора?
ОТВЕТ: Фамилии майора я не знаю. Приметы его таковы: выше среднего роста, полный, на вид лет 50-55, волосы седые, стрижен под ежика, лицо красное, нос широкий, имеет вставные зубы (неточно), на правой руке носит на одном из пальцев два кольца. Когда на другой день, на биржевой карточке был поставлен штамп о нашем бронировании, чтобы нас не угнали в Германию, я запомнил № части, для которой я завербован, стоял № 000200, но что это означает, я не знаю.
ВОПРОС: Назовите точный адрес квартиры, где производилось оформление Вашей вербовки?
ОТВЕТ: Киев, Кузнечная, дом № 7, кв. 43, 3-й этаж, звонить 3 раза.
ВОПРОС: Когда Вы выбыли в разведывательную школу и куда?
ОТВЕТ: 17 июля 1942 года, я в числе 15 человек, завербованных агентов немецкой разведки, выехал в г. Полтава в школу разведчиков.
Показания на этом прерываются.
Вышеизложенное с моих слов записано верно, мною лично прочитано - ПОТАЛОВ Афанасий Федотович.
Допрос прерван в 14 часов 45 минут 17 сентября, перерыв с 23 часов 16 сентября до 10 часов утра 17 сентября.
Допросил: начальник 2-го отделения КРО УНКВД по Воронежской о[бласти]
ст[арший] лейтенант госбезопасности ТЕХОВ
ВЕРНО: СЛЕДОВАТЕЛЬ СЛЕДЧАСТИ МГБ УССР
КАПИТАН ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Озерянко
ГА СБ Украины.- Ф.5.-Дело 47995.-т.5.-л.92-95, 154-159. Заверенная копия. Машинопись.
Из протокола неясно к какой службе относились лица, вербовавшие Поталова, но по-видимому, это были сотрудники Абвера. Дом, в котором была конспиративная квартира, находился на теперешней улице Горького (бывшая Кузнечная).
Улица Горького (бывшая Кузнечная) в г.Киеве. Нечетная сторона. Так она выглядит сейчас. Многие дома на ней пережили оккупацию. Где-то здесь находилась конспиративнвая квартира Абвера.
В условиях оккупации метод вербовки примитивен и прост. Сначала кандидата запугивают, подвергают психологической обработке, приводя к мысли о необходимости сотрудничества. Затем вербовка оформляется документально, отбирается подписка и кандидат направляется в разведшколу. После непродолжительной подготовки, агент перебрасывался через линию фронта. У меня нет следующих протоколов допроса и я не знаю как развивались события дальше. Афанасия Поталова завербовали в Киеве в июле, а уже в сентябре сотрудник контрразведывательного отдела НКВД допрашивал его в Воронежской области. С момента вербовки прошло два месяца. Не знаю, был ли он задержан или явился в НКВД сам.
Так сейчас выглядит здание по ул.Владимирской (бывшая Короленко), дом 15. Здесь находится Главное управление МВД Украины в г.Киеве. В 1942 году здесь размещалась городская управа и полиция.
Судя по показаниям Поталова, он должен был ехать в Полтаву в разведшколу. В то время в Полтаве в здании бывшей школы-семилетки функционировала разведшкола, подчинявшаяся Абверкоманде-202 (АК-202). Готовили в ней агентов-разведчиков и радистов. Агентура подбиралась через сеть вербовщиков-наводчиков, находивших кандидатуры среди местных жителей. Вербовка осуществлялась на конспиративных квартирах в Киеве и Полтаве. Одновременно в школе обучалось до 60 человек. Срок обучение агентов-разведчиков - 1-2 месяца, а радистов - 2-4 мес. Следовательно, Поталова, если он прошел обучение, учили на разведчика. Агенты перебрасывались в советский тыл группами по 2-3 человека, 1 радист.
Здание по ул.Короленко, 33 в г.Киеве, где размещалось Управление полиции безпасности и СД. Фото 1943 года. Сейчас это ул.Владимирская, 33 и здесь находится СБУ.
В середине октября 1942 года в связи с расшифровкой ее деятельности местным населением, разведшкола была переведена в пос.Померки под Харьков (бывший дачный поселок НКВД), а с февраля 1943 года дислоцировалась в Пуще-Водице под Киевом. В Полтаве, на территории бывшего монастыря, имелась еще диверсионная школа тоже подчинявшаяся АК-202, которая имела номер полевой почты 00220. Он похож на номер, указанный Поталовым на допросе.
Арбайтскарте - рабочая карта. Без этого оккупационного документа невозможно было легально жить в Киеве.
Когда изучаешь документы тех лет, становится ясно, что в то время оставаться нейтральным от происходящих событий было невозможно. Большинство людей, оказавшихся в оккупации, немцы старались взять на учет, принудительно регистрировали, выдавая рабочие карточки или иные документы, и просеивали через густое сито своих спецслужб, выявляя советских служащих, партийных и комсомольских работников, сотрудников милиции и НКВД, массово вербовали агентуру.
Избежать их внимания было крайне сложно. Жить на оккупированной территории, и не сотрудничать с оккупантами было смертельно опасно. Поэтому, безусловно верной была тактика советских спецслужб, когда они, после освобождения оккупированной территории, в свою очередь, подвергали длительным проверкам, находившихся там граждан, выявляя среди них коллаборационистов и агентов врага.
Но следует отметить, что многие люди соглашались на сотрудничество с оккупантами с единственной целью - выжить.