сделайте мне красиво...
1
Во дворе нарвской крепости в начале августа было жарко, безлюдно и красиво.
-- Сделайте мне красиво.
-- Пожалуйста, вот.
2
Обожаю рецензии в London Review за их образность, стиль и метафизику. Вот недавняя рецензия на «Иллюзии исчезают» Майкла Вуда:
В этом году фильм Авье Джанноли Illusions Perdues получил множество наград César, в том числе за лучший фильм, лучшую операторскую работу и лучшую адаптацию. Этот успех кажется чем-то вроде басни, поскольку сам фильм посвящен победе и поражению. И приз за адаптацию, которую получил Джанноли вместе с Жаком Фиески и Ивом Ставридесом, пожалуй, самый интересный, поскольку фильм больше похож не на версию романа Бальзака (написанного между 1837 и 1843 годами), а на иллюстрацию бальзаковской теории истории, этакая маскарадная версия времени, гораздо более близкого нам, чем начало 19 века .
Бальзак ссылается на «гигантскую машину журналистики», а один из его персонажей объясняет местное значение слова «утка»: «Утка - это то, что мы называем фактом, который кажется правдой, но придуман, чтобы оживить парижские сплетни, когда становится скучно». Но большая часть диалогов в фильме принадлежит не ему; он также не изобрел то, что может быть его лучшей новой технологией, так называемую машину славы ( machine à gloire ), где сиденья в театре заставляют издавать настойчивый хлопающий звук, как будто заполненный восторженной публикой.
Ключевые темы фильма - манипулирование и покупка. Его персонажи снова и снова объясняют и воплощают в жизнь принцип, что все можно исправить, но за ремонт нужно платить. Место действия, после не слишком идиллического открытия в сельской местности недалеко от Ангулема, представляет собой Париж, или, точнее, некоторые интерьеры, принадлежащие определенным слоям парижского общества: аристократии, которая получает новый принцип только в конце фильма; состоятельные бизнесмены и их гораздо более молодые любовницы; мир театра, книгоиздания и оппозиционной журналистики (крупные газеты имеют такие названия, как «Корсар », «Сатана », «Дьявол »).). Это 1821 год, и голос за кадром говорит нам, что Франция пытается забыть революцию, преодолеть Наполеона и долгие годы войны и обосноваться под восстановленной монархией Бурбонов. Следует также отметить, что в фильме рассказывается только одна из историй-близнецов романа: история Люсьена де Рюбампре (Бенжамен Вуазен) в Париже, а не история его друга-печатника дома. Возможно, Джанноли обратится к Splendeurs et misères des Courtisanes , которая продолжает историю Люсьена.
Люсьен - его настоящая фамилия Шардон, но вскоре он поднимается до де Рюбампре - молодой поэт, который привлек внимание мадам де Баржетон (Сесиль де Франс), местной аристократки, которой надоел ее старый, равнодушный муж. После одной или двух сцен, в которых Люсьен лежит в поле и немного пишет, а затем работает в типографии, он отправляется на светское мероприятие в дом своего поклонника. Никто не обращает на него никакого внимания, кроме хозяйки, но это не просто отражение отсутствия интереса общества к поэзии и к незнакомым людям. Общество в этом случае кажется совершенно мертвым, набором человеческих кукол, чья работа состоит в том, чтобы стоять или сидеть неподвижно, пока кто-то рисует их изображение или, в данном случае, снимает довольно статичный фрагмент фильма. Один из персонажей, барон дю Шатле (Андре Маркон), потенциальный любовник мадам де Баржетон, отличается от других, и мы видим его противный, интригующий ум на протяжении всего фильма. Примечательно, что эта мерзость действительно интересна, потому что в контексте, который создает Джанноли, интересно все, что движется.
Однако первый приз за злобность достается маркизе д'Эспард (Жанна Балибар), чьи глаза сверкают злобой, которую ее красивая улыбка пытается отрицать. Она может погубить любого, делая вид, что делает ему одолжение. Она действительно помогает мадам де Баржетон увидеть свою ошибку, взяв Люсьена с собой в Париж - некоторые послабления не допускаются даже самыми слабыми моральными режимами - и его быстро бросают в чужом городе. Он подрабатывает случайными заработками, пытаясь понять, как стать известным поэтом. Он встречает писателя, который, кажется, преуспевает из-за своих роялистских связей - по какой-то причине этот персонаж, Даниэль д'Артез в романе, становится Натаном д'Анастацио в фильме - и который сначала презирает, а затем подружится с Люсьеном. В приятном метафизическом ключе мы узнаем в конце, что Натан является автором истории, которую мы видели и слышали.
Настоящим благодетелем Люсьена, смешанным благословением для него, но чистой прибылью для нас, является Этьен Лусто (Винсент Лакост), бывший писатель, который стал редактором и мастером исправления. Он объясняет, как все устроено в этом мире, который является своего рода подземным миром. Вы пишете враждебную рецензию на книгу, которая привлекает внимание. Потом пишете благоприятный отзыв, и автор доволен. Все, что вам нужно сделать, это быть жестоко смешным и следовать инструкциям от начальства. Как говорит Лусто, «если вы никого не пугаете, вы никого не интересуете». Он рассказывает замечательный анекдот об Иисусе, идущем по волнам Галилейского моря. Наблюдающие рыбаки не впечатлены. Один из них говорит: «Он даже не умеет плавать».
В центре этой операции, когда речь идет о книгах, находится издатель Дориа (Жерар Депардье). Он даже опубликует стихи Люсьена, как только мальчик из провинции прославится как смертоносный и остроумный журналист. Но слава имеет свою цену, и сюжет фильма, поскольку он имеет сюжет, отличный от череды шумных и запоминающихся сцен, касается непонимания Люсьеном этого. Париж оказывается состоящим из двух зон: редакция газеты, где доминирует зловещий владелец Фино (Луи-До де Ленкесэн, знакомый многим из нас по сериалу « Ангренаж »).); и салон высшего сословия, в котором доминирует зловещая маркиза д'Эспар. Между ними, доступный каждому по разумной цене, находится Сингали (Жан-Франсуа Стевенен), изобретатель машины славы и диктатор каждой клоаки в городе, мастер аплодисментов и освистывания, или того, что принято за театральное общественное мнение.
Узнав все, что он может от Лусто, Люсьен снова встречается с мадам де Баржетон, тихо несчастной, как всегда, и ее уговаривают присоединиться к роялистам, а не к критикам правительства. Это предательство Корали (Саломе Деваэльс), молодой актрисы, которую он переманил у ее старого защитника, но он думает, что его успех в конце концов послужит им обоим. Он даже считает, что может перехитрить интриганов, и поначалу кажется, что ему это удается. Он дает Корали главную роль в постановке « Беренис » Расина.угрожая директору перспективой паршивой рецензии, а Корали, ранее известная только своими красными чулками и танцами в кабаре, очень преуспевает среди александрийцев. Люсьен покупает для нее соответствующую поддержку аудитории у Сингали и пишет несколько произведений для Фино, чтобы погасить свои долги. Но затем, в грустном, но довольно убедительном возмездии, Люсьен переживает то, что рассказчик называет «своей роковой неделей». Мы понимаем, что Люсьен очень слабо понимает глубокую экономическую логику мира, в котором он живет: сколько бы вы ни платили, кто-то другой может заплатить больше. Провинциал все-таки остается провинциалом и идет домой.
Превосходно!
Во дворе нарвской крепости в начале августа было жарко, безлюдно и красиво.
-- Сделайте мне красиво.
-- Пожалуйста, вот.
2
Обожаю рецензии в London Review за их образность, стиль и метафизику. Вот недавняя рецензия на «Иллюзии исчезают» Майкла Вуда:
В этом году фильм Авье Джанноли Illusions Perdues получил множество наград César, в том числе за лучший фильм, лучшую операторскую работу и лучшую адаптацию. Этот успех кажется чем-то вроде басни, поскольку сам фильм посвящен победе и поражению. И приз за адаптацию, которую получил Джанноли вместе с Жаком Фиески и Ивом Ставридесом, пожалуй, самый интересный, поскольку фильм больше похож не на версию романа Бальзака (написанного между 1837 и 1843 годами), а на иллюстрацию бальзаковской теории истории, этакая маскарадная версия времени, гораздо более близкого нам, чем начало 19 века .
Бальзак ссылается на «гигантскую машину журналистики», а один из его персонажей объясняет местное значение слова «утка»: «Утка - это то, что мы называем фактом, который кажется правдой, но придуман, чтобы оживить парижские сплетни, когда становится скучно». Но большая часть диалогов в фильме принадлежит не ему; он также не изобрел то, что может быть его лучшей новой технологией, так называемую машину славы ( machine à gloire ), где сиденья в театре заставляют издавать настойчивый хлопающий звук, как будто заполненный восторженной публикой.
Ключевые темы фильма - манипулирование и покупка. Его персонажи снова и снова объясняют и воплощают в жизнь принцип, что все можно исправить, но за ремонт нужно платить. Место действия, после не слишком идиллического открытия в сельской местности недалеко от Ангулема, представляет собой Париж, или, точнее, некоторые интерьеры, принадлежащие определенным слоям парижского общества: аристократии, которая получает новый принцип только в конце фильма; состоятельные бизнесмены и их гораздо более молодые любовницы; мир театра, книгоиздания и оппозиционной журналистики (крупные газеты имеют такие названия, как «Корсар », «Сатана », «Дьявол »).). Это 1821 год, и голос за кадром говорит нам, что Франция пытается забыть революцию, преодолеть Наполеона и долгие годы войны и обосноваться под восстановленной монархией Бурбонов. Следует также отметить, что в фильме рассказывается только одна из историй-близнецов романа: история Люсьена де Рюбампре (Бенжамен Вуазен) в Париже, а не история его друга-печатника дома. Возможно, Джанноли обратится к Splendeurs et misères des Courtisanes , которая продолжает историю Люсьена.
Люсьен - его настоящая фамилия Шардон, но вскоре он поднимается до де Рюбампре - молодой поэт, который привлек внимание мадам де Баржетон (Сесиль де Франс), местной аристократки, которой надоел ее старый, равнодушный муж. После одной или двух сцен, в которых Люсьен лежит в поле и немного пишет, а затем работает в типографии, он отправляется на светское мероприятие в дом своего поклонника. Никто не обращает на него никакого внимания, кроме хозяйки, но это не просто отражение отсутствия интереса общества к поэзии и к незнакомым людям. Общество в этом случае кажется совершенно мертвым, набором человеческих кукол, чья работа состоит в том, чтобы стоять или сидеть неподвижно, пока кто-то рисует их изображение или, в данном случае, снимает довольно статичный фрагмент фильма. Один из персонажей, барон дю Шатле (Андре Маркон), потенциальный любовник мадам де Баржетон, отличается от других, и мы видим его противный, интригующий ум на протяжении всего фильма. Примечательно, что эта мерзость действительно интересна, потому что в контексте, который создает Джанноли, интересно все, что движется.
Однако первый приз за злобность достается маркизе д'Эспард (Жанна Балибар), чьи глаза сверкают злобой, которую ее красивая улыбка пытается отрицать. Она может погубить любого, делая вид, что делает ему одолжение. Она действительно помогает мадам де Баржетон увидеть свою ошибку, взяв Люсьена с собой в Париж - некоторые послабления не допускаются даже самыми слабыми моральными режимами - и его быстро бросают в чужом городе. Он подрабатывает случайными заработками, пытаясь понять, как стать известным поэтом. Он встречает писателя, который, кажется, преуспевает из-за своих роялистских связей - по какой-то причине этот персонаж, Даниэль д'Артез в романе, становится Натаном д'Анастацио в фильме - и который сначала презирает, а затем подружится с Люсьеном. В приятном метафизическом ключе мы узнаем в конце, что Натан является автором истории, которую мы видели и слышали.
Настоящим благодетелем Люсьена, смешанным благословением для него, но чистой прибылью для нас, является Этьен Лусто (Винсент Лакост), бывший писатель, который стал редактором и мастером исправления. Он объясняет, как все устроено в этом мире, который является своего рода подземным миром. Вы пишете враждебную рецензию на книгу, которая привлекает внимание. Потом пишете благоприятный отзыв, и автор доволен. Все, что вам нужно сделать, это быть жестоко смешным и следовать инструкциям от начальства. Как говорит Лусто, «если вы никого не пугаете, вы никого не интересуете». Он рассказывает замечательный анекдот об Иисусе, идущем по волнам Галилейского моря. Наблюдающие рыбаки не впечатлены. Один из них говорит: «Он даже не умеет плавать».
В центре этой операции, когда речь идет о книгах, находится издатель Дориа (Жерар Депардье). Он даже опубликует стихи Люсьена, как только мальчик из провинции прославится как смертоносный и остроумный журналист. Но слава имеет свою цену, и сюжет фильма, поскольку он имеет сюжет, отличный от череды шумных и запоминающихся сцен, касается непонимания Люсьеном этого. Париж оказывается состоящим из двух зон: редакция газеты, где доминирует зловещий владелец Фино (Луи-До де Ленкесэн, знакомый многим из нас по сериалу « Ангренаж »).); и салон высшего сословия, в котором доминирует зловещая маркиза д'Эспар. Между ними, доступный каждому по разумной цене, находится Сингали (Жан-Франсуа Стевенен), изобретатель машины славы и диктатор каждой клоаки в городе, мастер аплодисментов и освистывания, или того, что принято за театральное общественное мнение.
Узнав все, что он может от Лусто, Люсьен снова встречается с мадам де Баржетон, тихо несчастной, как всегда, и ее уговаривают присоединиться к роялистам, а не к критикам правительства. Это предательство Корали (Саломе Деваэльс), молодой актрисы, которую он переманил у ее старого защитника, но он думает, что его успех в конце концов послужит им обоим. Он даже считает, что может перехитрить интриганов, и поначалу кажется, что ему это удается. Он дает Корали главную роль в постановке « Беренис » Расина.угрожая директору перспективой паршивой рецензии, а Корали, ранее известная только своими красными чулками и танцами в кабаре, очень преуспевает среди александрийцев. Люсьен покупает для нее соответствующую поддержку аудитории у Сингали и пишет несколько произведений для Фино, чтобы погасить свои долги. Но затем, в грустном, но довольно убедительном возмездии, Люсьен переживает то, что рассказчик называет «своей роковой неделей». Мы понимаем, что Люсьен очень слабо понимает глубокую экономическую логику мира, в котором он живет: сколько бы вы ни платили, кто-то другой может заплатить больше. Провинциал все-таки остается провинциалом и идет домой.
Превосходно!