Неподконтрольное чувство
По официальном данным население города-героя увеличилось за шесть лет на сто тысяч (так!) и составляет на сегодняшний день 450 тысяч. По неофициальным сведениям (ещё как так!), в городе живёт не менее 800 тысяч. А по моим глазам и глазам моих близких - у нас столпотворение людское! Вавилонское. Мильона полтора. Столпотворение людей и машин. География номеров регионов - всех, от 01 до… уже не помню какая последняя цифра. Полтора мильона машин на этом клочке земли - это много. Очень много. Перебор. Даёшь бензин по сто! Не поможет… А по тыще? Нет, не остановит. Моего соотечественника ничто и никто не остановит.
- Ксюша, ты почему изучаешь русский язык? - вопрос задаёт дама преклонных лет не из понаехавших тут, а из тех, кто ещё помнит, как пленные немцы строили в Севастополе стадион «Чайка», который (стадион, а не город! хотя…) ныне мутировал в барахолку. Вопрос она задаёт десятилетней крохе Ксюше Целко. Ударение на «е»! И не смеяться. Ксюшин папа пока ещё не понаехал из Североморска, а Ксюшина мама пока ещё не понаехала из Прилук. Ксюша Целко живёт пока с бабушкой - вот этой самой дамой, которая и задала ей вопрос о смысле изучения Ксюшей русского языка.
- Изучаю русский язык, потому что я - русская! - звонко заявила десятилетняя Ксюша Целко и тем подвела черту под геополитической дискуссией окраинного масштаба.
...Не могу сказать, что мы от них в восторге. Скорее, наоборот. Но что поделаешь. У каждого процесса есть побочный продукт. Вкусно покушал - и совсем не вкусно… сходил на унитаз. Вкусная попойка - и совсем не вкусный отходняк. В начале любви от женщины так вкусно благоухало, а под утро… Лучше не вспоминать. Обоим не вспоминать. Ни запахи под утро не вспоминать, ни обоюдный храп.
И вот они-то и есть этот самый побочный продукт в результате грандиозного события. Хотели Россию? Получили. Грандиозно? О, да… Куда уж грандиознее. Семнадцать миллионов квадратных километров - почти даром. Пользуйся! Хотели побочный продукт в виде понаехавших тут? Нет! Не хотели! А получите. Драку на свадьбу заказывали? Что вы! Нет! А уже оплачено… Москвой оплачено? А кем же ещё? Столицей понаехавших тут и оплачено. Империя понаехавших тут берёт на себя всю ответственность и все расходы.
И пока я на них гляжу и борю в себе неподконтрольное моему разуму чувство неприязни, рядышком тормозит полуржавая «семёрка». Из окна высовывается чёрная, как навозный жук, голова и произносит следующее:
- Сказите позалуста, как плаехать на улицу Малиски?
Стою столбом и молчу столбом. Не знаю такой улицы… Ещё раз. Улица Малиски? Малиски, мариски… Может, Маруськи? Ириски? Неужели улица Пиписьки? Не может быть. Пиписек у нас на районе - пруд-пруди, но чтобы их именем улицу назвали… И тут меня осенило. Улица Маринеско?
-Да-да! - голова-жук счастливо закивала. - улица Малинеска.
Да. Есть такая улица. Был такой героический моряк-подводник. Ну, объяснил этой голове, похожей на навозного жука, как ей проехать на улицу «Малиски». Хотел было ещё лекцию прочитать про трагическую судьбу героического моряка-подводника, погубленного не врагами, но водкой… но не стал. Зачем этой голове это нужно? Незачем.
Зачем они сюда едут? Не знаю. Про чужих не знаю, знаю про своих. Вот один из прапрадедов моего сына, к примеру, приехал на развалины морской крепости в поисках клиентов. Клиентов для свежевыловленной кефальки. Доподлинно неизвестно откуда он приехал. Скорее всего, из Балаклавы. Судя по конфигурации носа его праправнука… Не из той балаклавы, которую пациентам натягивают на голову врачи-майданщики, а из той Балаклавы, в которой сто лет назад греческие рыбаки свежевыловленной кефалью набережную заваливали, а большой корефан греческих рыбаков Александр Иванович Куприн описывал это зрелище в «Листригонах». И ни один греческий рыбак тогда понятия не имел, что Александр Иванович - это не только большой и отчаянный русский человек, но и ко всему очень большой русский писатель.
Про чужих не знаю, а про своих знаю. Вот, к примеру, всего лишь дедушка моей сестрёнки искал воду в далеко не бескрайней крымской степи (это вам не степь между Волгой и Доном). В степи не нашёл. Нашёл в Славутиче. После чего уселся за рычаги экскаватора и вырыл (вместе с товарищами-соратниками) самый длинный канал в Европе. И вода из Славутича превратила степной Крым в самый большой оазис в мире. Откуда дедушка понаехал? Ну, судя по его золотым рукам и владению рычагами экскаватора… Из бронетанковой бригады имени маршала Рыбалко. Да… Был оазис да сплыл! Но погубили его не мои, а чужие. Бывшие свои, ставшие чужими.
Про чужих не знаю, а знаю про своих. Вот, к примеру, всего лишь бабушка тёщи моего брата. Доподлинно неизвестно откуда, но судя по фамилии Витсюта, понаехала она из тех краёв, где на вопрос «вы откуда понаехали?», так и отвечали: «Мы - вид сюда». Мы не понаехали, мы - вид сюда! Так фамилия и образовалась - Витсюта.
Тогда она была ещё не бабушкой тёщи моего брата, а всего лишь пухлощёкой мастерицей холодной обработки стали. Стали! Мы - встали, Сталин… А потом стала мастером по ампутации изувеченных конечностей. От полевого госпиталя - до Госпитальной стенки 29 октября 1955 года…
Click to view- Ксюша, ты почему изучаешь русский язык? - вопрос задаёт дама преклонных лет не из понаехавших тут, а из тех, кто ещё помнит, как пленные немцы строили в Севастополе стадион «Чайка», который (стадион, а не город! хотя…) ныне мутировал в барахолку. Вопрос она задаёт десятилетней крохе Ксюше Целко. Ударение на «е»! И не смеяться. Ксюшин папа пока ещё не понаехал из Североморска, а Ксюшина мама пока ещё не понаехала из Прилук. Ксюша Целко живёт пока с бабушкой - вот этой самой дамой, которая и задала ей вопрос о смысле изучения Ксюшей русского языка.
- Изучаю русский язык, потому что я - русская! - звонко заявила десятилетняя Ксюша Целко и тем подвела черту под геополитической дискуссией окраинного масштаба.
...Не могу сказать, что мы от них в восторге. Скорее, наоборот. Но что поделаешь. У каждого процесса есть побочный продукт. Вкусно покушал - и совсем не вкусно… сходил на унитаз. Вкусная попойка - и совсем не вкусный отходняк. В начале любви от женщины так вкусно благоухало, а под утро… Лучше не вспоминать. Обоим не вспоминать. Ни запахи под утро не вспоминать, ни обоюдный храп.
И вот они-то и есть этот самый побочный продукт в результате грандиозного события. Хотели Россию? Получили. Грандиозно? О, да… Куда уж грандиознее. Семнадцать миллионов квадратных километров - почти даром. Пользуйся! Хотели побочный продукт в виде понаехавших тут? Нет! Не хотели! А получите. Драку на свадьбу заказывали? Что вы! Нет! А уже оплачено… Москвой оплачено? А кем же ещё? Столицей понаехавших тут и оплачено. Империя понаехавших тут берёт на себя всю ответственность и все расходы.
И пока я на них гляжу и борю в себе неподконтрольное моему разуму чувство неприязни, рядышком тормозит полуржавая «семёрка». Из окна высовывается чёрная, как навозный жук, голова и произносит следующее:
- Сказите позалуста, как плаехать на улицу Малиски?
Стою столбом и молчу столбом. Не знаю такой улицы… Ещё раз. Улица Малиски? Малиски, мариски… Может, Маруськи? Ириски? Неужели улица Пиписьки? Не может быть. Пиписек у нас на районе - пруд-пруди, но чтобы их именем улицу назвали… И тут меня осенило. Улица Маринеско?
-Да-да! - голова-жук счастливо закивала. - улица Малинеска.
Да. Есть такая улица. Был такой героический моряк-подводник. Ну, объяснил этой голове, похожей на навозного жука, как ей проехать на улицу «Малиски». Хотел было ещё лекцию прочитать про трагическую судьбу героического моряка-подводника, погубленного не врагами, но водкой… но не стал. Зачем этой голове это нужно? Незачем.
Зачем они сюда едут? Не знаю. Про чужих не знаю, знаю про своих. Вот один из прапрадедов моего сына, к примеру, приехал на развалины морской крепости в поисках клиентов. Клиентов для свежевыловленной кефальки. Доподлинно неизвестно откуда он приехал. Скорее всего, из Балаклавы. Судя по конфигурации носа его праправнука… Не из той балаклавы, которую пациентам натягивают на голову врачи-майданщики, а из той Балаклавы, в которой сто лет назад греческие рыбаки свежевыловленной кефалью набережную заваливали, а большой корефан греческих рыбаков Александр Иванович Куприн описывал это зрелище в «Листригонах». И ни один греческий рыбак тогда понятия не имел, что Александр Иванович - это не только большой и отчаянный русский человек, но и ко всему очень большой русский писатель.
Про чужих не знаю, а про своих знаю. Вот, к примеру, всего лишь дедушка моей сестрёнки искал воду в далеко не бескрайней крымской степи (это вам не степь между Волгой и Доном). В степи не нашёл. Нашёл в Славутиче. После чего уселся за рычаги экскаватора и вырыл (вместе с товарищами-соратниками) самый длинный канал в Европе. И вода из Славутича превратила степной Крым в самый большой оазис в мире. Откуда дедушка понаехал? Ну, судя по его золотым рукам и владению рычагами экскаватора… Из бронетанковой бригады имени маршала Рыбалко. Да… Был оазис да сплыл! Но погубили его не мои, а чужие. Бывшие свои, ставшие чужими.
Про чужих не знаю, а знаю про своих. Вот, к примеру, всего лишь бабушка тёщи моего брата. Доподлинно неизвестно откуда, но судя по фамилии Витсюта, понаехала она из тех краёв, где на вопрос «вы откуда понаехали?», так и отвечали: «Мы - вид сюда». Мы не понаехали, мы - вид сюда! Так фамилия и образовалась - Витсюта.
Тогда она была ещё не бабушкой тёщи моего брата, а всего лишь пухлощёкой мастерицей холодной обработки стали. Стали! Мы - встали, Сталин… А потом стала мастером по ампутации изувеченных конечностей. От полевого госпиталя - до Госпитальной стенки 29 октября 1955 года…