МЦИРЕК и Ройтман. Часть I.
Однажды, году в 1987-м, мой институтский друг Миха Гельцер предложил сходить на лекцию в МИСИС. Лекцию по еврейской культуре должен был читать и/о раввина Марьинорощинской синагоги Давид Карпов, а организовал ее тогдашний студент МИСИСа и по совместительству Михин старший братан - Илья Гельцер. Илюха в тот момент своей жизни заделался чем-то вроде неформального еврейского активиста. Человек он по натуре более чем активный, а тогда часть его энергии направилась в русло организации еврейского общества в его институте.
Еврейских обществ в Москве в то перестроечное время было еще совсем немного. Была библиотека МЕКПО полковника Сокола, был театр «Шалом», была кунцевская иешива, ребята ходили по праздникам к синагоге на Архипова, а в другие дни - в Марьину Рощу. Ни о каких молодежных обществах речи не шло. Итак, под предлогом организации культурно-просветительской работы, Илюха решил открыть в Москве первый официальный студенческий еврейский клуб при вузе.
Лекция Карпова прошла «на ура». Сидевшие в аудитории «представители ректората» ушам своим не могли поверить, наблюдая за забившими амфитеатр до отказа возбужденными еврейскими ребятами и девушками, с открытыми ртами внимавшими явной религиозной (а потому, антисоветской) пропаганде. Карпов говорил то, что думал, а думал он вовсе не в соответствии с принципами научного атеизма и марксистско-ленинской философии. Инспектора из ректората уходили, нахмурившись. Кажется, Илью попросили больше раввинов в МИСИС не приглашать. Профессоров истории - пожалуйста, а равинов не надо. Но нейтральный еврейский язык преподавать все-таки разрешили. И это уже был качественный скачок.
Нельзя сказать, что еврейской жизни в Москве в середине 80-х не было. Она была, больше того, она бурлила. Группки религиозных и сионистов существовали в Москве еще в 70-е годы, возможно и раньше. Ближе к концу 70-х сотни людей выезжали на еврейские праздники в Овражки, десятки детей учили иврит и основы Торы в подпольной воскресной школе на квартире в Беляево. В начале 80-х КГБ всю внешнюю активность еврейских активистов свело на нет. Самых боевых отказников под разными предлогами сажали или нейтрализовали угрозами. Казалось, на поле еврейской жизни наступила затяжная зима.
Горбачевская оттепель разморозила и заснувшее было советское еврейство. Опять пробудилась еврейская тусовка, сначала почти подпольно, потом все более открыто. Если в 1985-м за еврейскую активность еще можно было вылететь из института, в 1987-м за такое могли разве что погрозить пальцем в деканате или отчитать в комитете комсомола.
Первым преподавателем иврита в клубе МИСИСа был знаток ивритской непечатной лексики Аркан Карабчиевский. Уже на первом уроке мы ознакомились с основами ивритского мата. В дальнейшем предполагалось изучение живого иврита, как на нем говорят в рабочих кварталах Тель-Авива и в салонах массажа в переулках возле автобусной станции. Аркан провел несколько занятий с группой, и уехал в Израиль. Вместо себя он оставил другого учителя, религиозного парня из кунцевской иешивы, который в тот момент уезжать, вроде, не собирался. Группа постепенно теряла в весе, из тех, кто начинал учить иврит с Арканом, через несколько месяцев осталось человек 5... Поскольку платить за обучение не требовалось, люди не занимались дома, прогресса у тех, кто посещал занятия, почти не было.
В какой-то момент Илья Гельцер собрал то, что осталось от клуба, для похода в МГК ВЛКСМ. Собранные Ильей друзья недоумевали: что понадобилось откосившему от армии махровому антисоветчику и не комсомольцу Илюхе в самом логове врага? Регистрировать какой клуб? Зачем? Оказалось, Гельцер каким-то образом познакомился с парнем, который по всем параметрам подходил для того, чтобы возглавить первое в России еврейское общество, зарегистрированное при Московском Горкоме Комсомола. Бывший комсорг роты, бывший профсоюзный организатор цеха, рабочий парень в черной кожанке с рыжими усами и прозрачными честными глазами. Этим парнем оказался почти никому на тот момент не известный Леня Ройтман.
Еврейских обществ в Москве в то перестроечное время было еще совсем немного. Была библиотека МЕКПО полковника Сокола, был театр «Шалом», была кунцевская иешива, ребята ходили по праздникам к синагоге на Архипова, а в другие дни - в Марьину Рощу. Ни о каких молодежных обществах речи не шло. Итак, под предлогом организации культурно-просветительской работы, Илюха решил открыть в Москве первый официальный студенческий еврейский клуб при вузе.
Лекция Карпова прошла «на ура». Сидевшие в аудитории «представители ректората» ушам своим не могли поверить, наблюдая за забившими амфитеатр до отказа возбужденными еврейскими ребятами и девушками, с открытыми ртами внимавшими явной религиозной (а потому, антисоветской) пропаганде. Карпов говорил то, что думал, а думал он вовсе не в соответствии с принципами научного атеизма и марксистско-ленинской философии. Инспектора из ректората уходили, нахмурившись. Кажется, Илью попросили больше раввинов в МИСИС не приглашать. Профессоров истории - пожалуйста, а равинов не надо. Но нейтральный еврейский язык преподавать все-таки разрешили. И это уже был качественный скачок.
Нельзя сказать, что еврейской жизни в Москве в середине 80-х не было. Она была, больше того, она бурлила. Группки религиозных и сионистов существовали в Москве еще в 70-е годы, возможно и раньше. Ближе к концу 70-х сотни людей выезжали на еврейские праздники в Овражки, десятки детей учили иврит и основы Торы в подпольной воскресной школе на квартире в Беляево. В начале 80-х КГБ всю внешнюю активность еврейских активистов свело на нет. Самых боевых отказников под разными предлогами сажали или нейтрализовали угрозами. Казалось, на поле еврейской жизни наступила затяжная зима.
Горбачевская оттепель разморозила и заснувшее было советское еврейство. Опять пробудилась еврейская тусовка, сначала почти подпольно, потом все более открыто. Если в 1985-м за еврейскую активность еще можно было вылететь из института, в 1987-м за такое могли разве что погрозить пальцем в деканате или отчитать в комитете комсомола.
Первым преподавателем иврита в клубе МИСИСа был знаток ивритской непечатной лексики Аркан Карабчиевский. Уже на первом уроке мы ознакомились с основами ивритского мата. В дальнейшем предполагалось изучение живого иврита, как на нем говорят в рабочих кварталах Тель-Авива и в салонах массажа в переулках возле автобусной станции. Аркан провел несколько занятий с группой, и уехал в Израиль. Вместо себя он оставил другого учителя, религиозного парня из кунцевской иешивы, который в тот момент уезжать, вроде, не собирался. Группа постепенно теряла в весе, из тех, кто начинал учить иврит с Арканом, через несколько месяцев осталось человек 5... Поскольку платить за обучение не требовалось, люди не занимались дома, прогресса у тех, кто посещал занятия, почти не было.
В какой-то момент Илья Гельцер собрал то, что осталось от клуба, для похода в МГК ВЛКСМ. Собранные Ильей друзья недоумевали: что понадобилось откосившему от армии махровому антисоветчику и не комсомольцу Илюхе в самом логове врага? Регистрировать какой клуб? Зачем? Оказалось, Гельцер каким-то образом познакомился с парнем, который по всем параметрам подходил для того, чтобы возглавить первое в России еврейское общество, зарегистрированное при Московском Горкоме Комсомола. Бывший комсорг роты, бывший профсоюзный организатор цеха, рабочий парень в черной кожанке с рыжими усами и прозрачными честными глазами. Этим парнем оказался почти никому на тот момент не известный Леня Ройтман.