Автобиография Ф.Ф.Сыромолотова.
Сыромолотов, Федор Федорович [1877-1949]. Я родился в 1877 г. 1 мая в г. Златоусте Уфимской губ. Отец мой был мелким заводским служащим (вернее старшим рабочим) на Златоустовском заводе в большом прокатном цехе.
Мы жили в бедности. Отец выпивал. Мне пришлось с 11 лет отчасти кормиться на свой счет. Я быстро постиг благодаря отцу грамоту и одновременно с учением в народной школе уже писал прошения, письма и зарабатывал в семью малую толику, летом же торговал вразнос чужими булками, а иногда учил грамоте.
Учился в народной (заводской) школе и перешел в городское училище. Учился очень хорошо, получал похвальные листы и награды. Городское училище кончил в 1892 г. и поступил на завод. Окунувшись в заводскую жизнь и задумываясь над тяжелой горемычной жизнью своей семьи, решил учиться дальше и поступил на казенный счет в уральское горное училище в Екатеринбурге.
Зимой учился, а летами работал на заводе в Златоусте (токарем по металлу, слесарем, инструментальщиком) и на золотых приисках около г.Челябинска - бурильщиком, съемщиком. В годы 1894-1898 принимал активное участие в рабочем движении в Златоусте и в Екатеринбурге. Тогда основным практическим лозунгом была борьба на Златоустовском заводе за 8-часовой рабочий день, который и был завоеван, если не ошибаюсь, впервые в Златоусте в 1896 г.
В Екатеринбурге по моей инициативе группа учащихся уральского горного училища, частью с гимназистами и реалистами, в это время уже вплотную отдавалась революционной работе (рабочие завода Ятеса; М.Кусков и др., рабоч. В.-Исетского завода). В конспиративных кружках вырабатывались проекты прокламаций, меры по проведению забастовок на ближайших к Екатеринбургу заводах.
На практической работе мало отражался спор между марксистами и народниками. Наша группа была в большей своей части марксистской. Особенно она стала твердо марксистской с участием в нашей группе приехавших в Екатеринбург Берцинской-Розенберг (Зверь), Иды Каменер (застрелившейся вскоре после приезда на Урал) и А.А.Санина.
В 1896-1897 гг. наш кружок: я, Сен. Новомейский, М.Кусков, Кремлев Дм. явились инициаторами "Уральской организации союза борьбы за освобождение рабочего класса", от имени которой и действовали. В 1898 году я окончил уральское горное училище и уехал из Екатеринбурга в Нижне-Сергинский завод доменным (выплавка чугуна) техником, откуда в ноябре уехал.
Примерно к октябрю 1898 г. у нас была организована нелегальная типография на прииске Мариинском (около ст. Бишкиль С.-З. ж.д), Вся техника дела была поставлена Н.Н.Кудриным (впоследствии полит. каторжанином), бывш. управляющим приисками. Тут работали Берцинская (Зверь), В.Доменнов, Плечев И.Д., златоустовский рабочий, двое (муж с женой) типографщиков из Екатеринбурга (фамилии забыл), временно работал я.
Был выпущен сборник "Пролетарская борьба" со статьями о голоде, о задачах социал-демократов и др. Типография вскоре была разгромлена. Часть товарищей была арестована (Кудрин, Доменнов, Берцинская и др.).
Я в начале 1899 г. (март-апрель) сумел замести свои следы и поступил штейгером на железный Журавлинский рудник Пашийского завода Камского акц. об-ва, а когда я узнал, что я накануне ареста, уехал по приглашению Новомейских в Сибирь в Баргузинскую тайгу, где все же был настигнут и допрошен читинскими властями уже на месте службы на медном руднике по р. Ламбе (Намама) - верст 300 от Баргузина.
Дело о других уже было окончено в порядке административном. В виду моей "самоссылки" дело обо мне было прекращено. В 1900 г. (февраль) я вернулся на Урал. Поступил помощником управляющего Юговского завода (в 40 верстах от Перми) и техником по рудникам и медеплавильному заводу.
В январе 1901 г. был приглашен для постройки медеплавильного завода и управляющим этого завода (Пышминско-Ключевской завод Верх.-Исетского акц. о-ва) около Екатеринбурга.
Слабая связь в партийной работе вновь окрепла, и до 1905 г. шла работа по связи уральских рабочих и работников, борьба с эсерами, особенно в виду того, что часть уральских социал-демократов в 1903 г. заключила с эсерами некий союз, знаменующий собой болото, где загнивала организация и революционная работа.
В 1901 г. я стал секретарем общества уральских горных техников, что дало возможность иметь удобный пункт связи по революционной работе нашей партии на Урале. На своей квартире в 12 верстах от Екатеринбурга я в это время подготовлял и оборудование типографии, которая в 1904 г. была перевезена в Екатеринбург.
Частые приглашения жандармами для допросов, угроза выслать и предложение моему начальству уволить меня со службы, слишком частые обыски и события 9 января в Петербурге заставили меня бросить службу на заводе и уехать в Москву в январе 1905 г. Пробыв там до апреля, я вернулся в Екатеринбург, где поступил секретарем о-ва уральских техников, и с этого момента моя квартира (я жил в помещении о-ва уральск. техников) была в Екатеринбурге нашим штабом.
Во время революции 1905 г., т.-е. 1905 г. и часть 1906 г., я состоял в Екатеринбурге начальником сводной боевой дружины: нашей, эсеровской и анархистской. С января 1905 г. пришлось перейти на нелегальное положение. По март 1906 г, участвовал в некоторых революционных предприятиях Екатеринбурга.
На массовке в марте 1906 г. за Екатеринбургом был арестован с товарищами: Бушеном, Вилоновым, Дербышевым и многими другими. Вскоре был переслан в Николаевские арестантские роты, где разыгралась известная история (нападение на нас солдат и вооруженных сторожей тюрьмы) и попытки самосжигания Вилонова и длительная наша голодовка, как протест против тюремного режима.
История эта дошла до Государственной Думы, а нас - Вилонова, меня и Бушена, изъяли из Николаевских арестантских рот, при чем Вилонова отправили в Камышловскую тюрьму, откуда он вскоре бежал. В 1906 г. в начале ноября меня и других товарищей, привлекавшихся по нашему делу, - по делу екатеринбургского комитета Р.С.-Д.Р. партии (большевиков), освободили на поруки, меня с правом жить на родине в г. Златоусте. Однако, я, Бушен и Авейде сразу уехали в Самару.
Привлечены были по делу екатеринбургского комитета следующие товарищи: Чуцкаев, я, Бушен, А.Пинкевич, М.Авейде и др. В Самаре вел работу среди профессиональных союзов: металлистов, сапожников, булочников, прачек, и работал в газете "Самарская Лука", где шли мои фельетоны в стихах: "Деловой Кабинет", политическая сатира на кабинет Столыпина и политическая сатира по общей политике и т.п.
Газета издавалась, главным образом, на средства профсоюзов и была партийным органом. Избирательная кампания во вторую Думу была ожесточенная. Наша публика была усиленно переарестована. Осталась небольшая кучка рабочих. Но мы с честью выступали и давали основательный бой. Масса избирателей была за нас. Однако, жить в Самаре из-за преследований уже было невозможно. И пришлось просто бежать из Самары.
Перебравшись в Москву, я поступил товарищем директора по технической части на аффинажный (по обработке меди и драгоценных металлов) завод фирмы б. Крейнес и Ко. Однако, в марте или апреле 1907 г., получив известия с Урала, что против меня и других товарищей создается дело в связи с эксами, я выехал под именем швейцарского гражданина Шваба в Берлин, но немцы предложили немедленно покинуть пределы Германии.
Я уехал в Париж. Эмигрантская жизнь мне не понравилась. Поработав на литейном заводе, перепробовав другие профессии, присмотревшись к заграничной жизни, я решил ехать обратно на работу в Россию. Мне предложили вести нашу большевистскую партийную военную газету в Варшаве. Увидавшись с Тышкою в Сосновицах, условившись, я выехал в Варшаву.
Однако, положение было таково, что варшавские товарищи, ввиду усиленных разгромов, репрессий и военного положения (вся Варшава кишела войсками), заявили, что нельзя и думать об издании газеты. Тогда я выехал в Питер и в Териоках увидался с Теодоровичем, членом ЦК. Получил работу за Нарвской заставой. Это было в июле-августе 1907 г.
Осенью я был командирован п. ком. для обследования положения дела и состояния наших парторганизаций на юге: Екатеринослав, Харьков, Одесса, Луганск. Объехав эти места, дав сведения и установив, сколько возможно, связи, выехал на Кавказ по горным делам, так как за это время я сумел получить в Питере предложение быть экспертом кавказских месторождений медных руд и других ископаемых около Казбека и за Тифлисом.
В начале 1908 г. вернулся в Питер. По возвращении из-за границы я жил под фамилией Владислава Казимировича Орловского. В 1909 г. осенью был охранкой арестован в Питере и после охранки сидел в Коломенской, Спасской части и пересыльной тюрьме вместе с Томским, Еремеевым, Беленьким и другими.
Из Питера переведен в Екатеринбург в 1910 г., где и судился за принадлежность к екатеринбургскому комитету партии. Получил год крепости. По выходе из тюрьмы возобновил партийные связи. Вместе с тем получил место инспектора по страхованию жизни от страх. о-ва "Саламандра" на Урале и в Сибири, которое через 4 месяца бросил. Живя в Томске, помогал бежать Я.М.Свердлову, но дело не выгорело.
Поселившись вновь в Екатеринбурге (1912 г.), стал заниматься разными работами: химические анализы, чертежные работы, комиссионные работы, проекты, т.к. на службу по моей специальности уральские заводчики меня уже не принимали и откровенно это и заявляли. В 1912 г. осенью (начало зимы) был арестован по делу уральского комитета Р.С.-Д.Р.П. (б.) вместе с Черепановым, Шварцем, Капустиным и др.
Однако, был выпущен с предложением покинуть Урал и в частности Екатеринбург. Не проявляя к этому никакой охоты, я не стремился уехать с Урала. Но моя жена X.А.Троцкая - еврейка - была выселена с ребенком в Питер (по месту жительства ее родителей). В июле и я выехал в Питер.
Принял участие в наших партийных газетах - в "Звезде" и "Правде", где писал фельетоны под псевдонимом "Зигзага", "Тит Подкузьмихин" и др. Участвовал и в профессиональной прессе: текстильщиков, приказчиков ("Нил Артельный" и др.). В ноябре 1912 г. моя жена была раздавлена автомобилем насмерть, и после этой катастрофы в личной жизни товарищи уговорили меня бросить Питер и взяться за газету "Степь" в г.Троицке Оренбургской губ.
В "Степи" была возможность проводить в газетном отношении частично нашу политику. Здесь была ведена по связи с челябинскими товарищами основательно рабочая страховая кампания, в результате чего проводили везде наш устав.
Это помогло плотнее сорганизоваться небольшой группе большевиков: Петров, Гогия (ж.-д. рабочий), Шамшурин (типографщик). Однако, жандармы и казачье начальство, разжевав направление "Степи", стали давить.
Я бросил работу в "Степи". Стал директором приуральского горнопромышленного бюро, задачей которого была разведка полезных ископаемых и организация горнопромышленных предприятий. В течение 1915-16 гг. были мною подготовлены к разведке и эксплоатации месторождения каменного угля, свинцово-цинково-медных руд.
В 1917 г. Февральскую революцию пережил в Питере. В 1917 г. был секретарем троицкого комитета нашей партии. К Октябрьскому перевороту в Троицке и уезде нами была распропагандирована значительная группа казаков, главным образом фронтовиков.
В организации большевиков было, однако, не много - 4 человека, и социал-демократ. комитет был смешанный с меньшевиками. Но мне с товарищами удалось изнутри повести так работу, что вся организация вскоре оказалась нашей. Это было как раз во-время, т.к. оренбургское казачество, руководимое кадетами, уже повело атаку вооруженной силой против Советов и специально против нас - большевиков.
Накануне дутовского восстания (зимой 1917 г.) я был отозван уральским областным комитетом нашей партии для работы в Екатеринбург. Уже в это время при новой поездке в Троицк воевал с казаками, пережив первые дни активных действий вместе с Блюхером, Елькиным и др.
В Екатеринбурге был членом уральского областного комитета нашей партии и исполкома, комиссаром финансов Урала, областным контролером и пред отступлением из Перми председателем СНХ Урала.
В 1918 г. в сентябре отозван в Москву, введен в коллегию НКФ и назначен заместителем НКФ на Урале, а после занятия Урала Колчаком работал в Москве членом коллегии НКФ, в апреле 1919 г. был вместе с тем назначен членом президиума ВСНХ, где и был до четвертого съезда Совнархозов, т.-е. до 20 мая 1921 г.
Нес обязанности заведующего финансами ВСНХ, был председателем Горного Совета, наблюдающего за научно-техническим отделом, Главным Геодезическим Управлением, членом ЦК горнорабочих, членом Малого Совета Народных Комиссаров, членом президиума Госплана.
Имел ответственные поручения СТО по командировкам на Урал а Волгу. Был членом коллегии Наркомпрода в последние три года его существования. Был в первом составе коллегии Наркомвнуторга СССР в период его организации, был председателем правления Центроспирта в первый год его организации.
В данное время состоя председателем правления I Лесного синдиката, организуя синдикат. Вместе с тем состою директором-распорядителем паевого т-ва "Царпит", редактором газеты "Рабочая Столовая". Состою членом совета в Промбанке, Внешторгбанке и проч. Был редактором "Продовольственной газеты", газеты "3а продналог", журнала "Продовольствие и Революция".
[В 1930-1931 годах возглавлял Главное геологоразведочное управление. С 1932 по 1938 год был членом президиума Госплана СССР. В 1941-1943 годах работал уполномоченным Госплана СССР в Свердловске, Златоусте и Магнитогорске. С 1943 года работал в Институте технико-экономической информации Госплана СССР. Умер в Москве.]
Мы жили в бедности. Отец выпивал. Мне пришлось с 11 лет отчасти кормиться на свой счет. Я быстро постиг благодаря отцу грамоту и одновременно с учением в народной школе уже писал прошения, письма и зарабатывал в семью малую толику, летом же торговал вразнос чужими булками, а иногда учил грамоте.
Учился в народной (заводской) школе и перешел в городское училище. Учился очень хорошо, получал похвальные листы и награды. Городское училище кончил в 1892 г. и поступил на завод. Окунувшись в заводскую жизнь и задумываясь над тяжелой горемычной жизнью своей семьи, решил учиться дальше и поступил на казенный счет в уральское горное училище в Екатеринбурге.
Зимой учился, а летами работал на заводе в Златоусте (токарем по металлу, слесарем, инструментальщиком) и на золотых приисках около г.Челябинска - бурильщиком, съемщиком. В годы 1894-1898 принимал активное участие в рабочем движении в Златоусте и в Екатеринбурге. Тогда основным практическим лозунгом была борьба на Златоустовском заводе за 8-часовой рабочий день, который и был завоеван, если не ошибаюсь, впервые в Златоусте в 1896 г.
В Екатеринбурге по моей инициативе группа учащихся уральского горного училища, частью с гимназистами и реалистами, в это время уже вплотную отдавалась революционной работе (рабочие завода Ятеса; М.Кусков и др., рабоч. В.-Исетского завода). В конспиративных кружках вырабатывались проекты прокламаций, меры по проведению забастовок на ближайших к Екатеринбургу заводах.
На практической работе мало отражался спор между марксистами и народниками. Наша группа была в большей своей части марксистской. Особенно она стала твердо марксистской с участием в нашей группе приехавших в Екатеринбург Берцинской-Розенберг (Зверь), Иды Каменер (застрелившейся вскоре после приезда на Урал) и А.А.Санина.
В 1896-1897 гг. наш кружок: я, Сен. Новомейский, М.Кусков, Кремлев Дм. явились инициаторами "Уральской организации союза борьбы за освобождение рабочего класса", от имени которой и действовали. В 1898 году я окончил уральское горное училище и уехал из Екатеринбурга в Нижне-Сергинский завод доменным (выплавка чугуна) техником, откуда в ноябре уехал.
Примерно к октябрю 1898 г. у нас была организована нелегальная типография на прииске Мариинском (около ст. Бишкиль С.-З. ж.д), Вся техника дела была поставлена Н.Н.Кудриным (впоследствии полит. каторжанином), бывш. управляющим приисками. Тут работали Берцинская (Зверь), В.Доменнов, Плечев И.Д., златоустовский рабочий, двое (муж с женой) типографщиков из Екатеринбурга (фамилии забыл), временно работал я.
Был выпущен сборник "Пролетарская борьба" со статьями о голоде, о задачах социал-демократов и др. Типография вскоре была разгромлена. Часть товарищей была арестована (Кудрин, Доменнов, Берцинская и др.).
Я в начале 1899 г. (март-апрель) сумел замести свои следы и поступил штейгером на железный Журавлинский рудник Пашийского завода Камского акц. об-ва, а когда я узнал, что я накануне ареста, уехал по приглашению Новомейских в Сибирь в Баргузинскую тайгу, где все же был настигнут и допрошен читинскими властями уже на месте службы на медном руднике по р. Ламбе (Намама) - верст 300 от Баргузина.
Дело о других уже было окончено в порядке административном. В виду моей "самоссылки" дело обо мне было прекращено. В 1900 г. (февраль) я вернулся на Урал. Поступил помощником управляющего Юговского завода (в 40 верстах от Перми) и техником по рудникам и медеплавильному заводу.
В январе 1901 г. был приглашен для постройки медеплавильного завода и управляющим этого завода (Пышминско-Ключевской завод Верх.-Исетского акц. о-ва) около Екатеринбурга.
Слабая связь в партийной работе вновь окрепла, и до 1905 г. шла работа по связи уральских рабочих и работников, борьба с эсерами, особенно в виду того, что часть уральских социал-демократов в 1903 г. заключила с эсерами некий союз, знаменующий собой болото, где загнивала организация и революционная работа.
В 1901 г. я стал секретарем общества уральских горных техников, что дало возможность иметь удобный пункт связи по революционной работе нашей партии на Урале. На своей квартире в 12 верстах от Екатеринбурга я в это время подготовлял и оборудование типографии, которая в 1904 г. была перевезена в Екатеринбург.
Частые приглашения жандармами для допросов, угроза выслать и предложение моему начальству уволить меня со службы, слишком частые обыски и события 9 января в Петербурге заставили меня бросить службу на заводе и уехать в Москву в январе 1905 г. Пробыв там до апреля, я вернулся в Екатеринбург, где поступил секретарем о-ва уральских техников, и с этого момента моя квартира (я жил в помещении о-ва уральск. техников) была в Екатеринбурге нашим штабом.
Во время революции 1905 г., т.-е. 1905 г. и часть 1906 г., я состоял в Екатеринбурге начальником сводной боевой дружины: нашей, эсеровской и анархистской. С января 1905 г. пришлось перейти на нелегальное положение. По март 1906 г, участвовал в некоторых революционных предприятиях Екатеринбурга.
На массовке в марте 1906 г. за Екатеринбургом был арестован с товарищами: Бушеном, Вилоновым, Дербышевым и многими другими. Вскоре был переслан в Николаевские арестантские роты, где разыгралась известная история (нападение на нас солдат и вооруженных сторожей тюрьмы) и попытки самосжигания Вилонова и длительная наша голодовка, как протест против тюремного режима.
История эта дошла до Государственной Думы, а нас - Вилонова, меня и Бушена, изъяли из Николаевских арестантских рот, при чем Вилонова отправили в Камышловскую тюрьму, откуда он вскоре бежал. В 1906 г. в начале ноября меня и других товарищей, привлекавшихся по нашему делу, - по делу екатеринбургского комитета Р.С.-Д.Р. партии (большевиков), освободили на поруки, меня с правом жить на родине в г. Златоусте. Однако, я, Бушен и Авейде сразу уехали в Самару.
Привлечены были по делу екатеринбургского комитета следующие товарищи: Чуцкаев, я, Бушен, А.Пинкевич, М.Авейде и др. В Самаре вел работу среди профессиональных союзов: металлистов, сапожников, булочников, прачек, и работал в газете "Самарская Лука", где шли мои фельетоны в стихах: "Деловой Кабинет", политическая сатира на кабинет Столыпина и политическая сатира по общей политике и т.п.
Газета издавалась, главным образом, на средства профсоюзов и была партийным органом. Избирательная кампания во вторую Думу была ожесточенная. Наша публика была усиленно переарестована. Осталась небольшая кучка рабочих. Но мы с честью выступали и давали основательный бой. Масса избирателей была за нас. Однако, жить в Самаре из-за преследований уже было невозможно. И пришлось просто бежать из Самары.
Перебравшись в Москву, я поступил товарищем директора по технической части на аффинажный (по обработке меди и драгоценных металлов) завод фирмы б. Крейнес и Ко. Однако, в марте или апреле 1907 г., получив известия с Урала, что против меня и других товарищей создается дело в связи с эксами, я выехал под именем швейцарского гражданина Шваба в Берлин, но немцы предложили немедленно покинуть пределы Германии.
Я уехал в Париж. Эмигрантская жизнь мне не понравилась. Поработав на литейном заводе, перепробовав другие профессии, присмотревшись к заграничной жизни, я решил ехать обратно на работу в Россию. Мне предложили вести нашу большевистскую партийную военную газету в Варшаве. Увидавшись с Тышкою в Сосновицах, условившись, я выехал в Варшаву.
Однако, положение было таково, что варшавские товарищи, ввиду усиленных разгромов, репрессий и военного положения (вся Варшава кишела войсками), заявили, что нельзя и думать об издании газеты. Тогда я выехал в Питер и в Териоках увидался с Теодоровичем, членом ЦК. Получил работу за Нарвской заставой. Это было в июле-августе 1907 г.
Осенью я был командирован п. ком. для обследования положения дела и состояния наших парторганизаций на юге: Екатеринослав, Харьков, Одесса, Луганск. Объехав эти места, дав сведения и установив, сколько возможно, связи, выехал на Кавказ по горным делам, так как за это время я сумел получить в Питере предложение быть экспертом кавказских месторождений медных руд и других ископаемых около Казбека и за Тифлисом.
В начале 1908 г. вернулся в Питер. По возвращении из-за границы я жил под фамилией Владислава Казимировича Орловского. В 1909 г. осенью был охранкой арестован в Питере и после охранки сидел в Коломенской, Спасской части и пересыльной тюрьме вместе с Томским, Еремеевым, Беленьким и другими.
Из Питера переведен в Екатеринбург в 1910 г., где и судился за принадлежность к екатеринбургскому комитету партии. Получил год крепости. По выходе из тюрьмы возобновил партийные связи. Вместе с тем получил место инспектора по страхованию жизни от страх. о-ва "Саламандра" на Урале и в Сибири, которое через 4 месяца бросил. Живя в Томске, помогал бежать Я.М.Свердлову, но дело не выгорело.
Поселившись вновь в Екатеринбурге (1912 г.), стал заниматься разными работами: химические анализы, чертежные работы, комиссионные работы, проекты, т.к. на службу по моей специальности уральские заводчики меня уже не принимали и откровенно это и заявляли. В 1912 г. осенью (начало зимы) был арестован по делу уральского комитета Р.С.-Д.Р.П. (б.) вместе с Черепановым, Шварцем, Капустиным и др.
Однако, был выпущен с предложением покинуть Урал и в частности Екатеринбург. Не проявляя к этому никакой охоты, я не стремился уехать с Урала. Но моя жена X.А.Троцкая - еврейка - была выселена с ребенком в Питер (по месту жительства ее родителей). В июле и я выехал в Питер.
Принял участие в наших партийных газетах - в "Звезде" и "Правде", где писал фельетоны под псевдонимом "Зигзага", "Тит Подкузьмихин" и др. Участвовал и в профессиональной прессе: текстильщиков, приказчиков ("Нил Артельный" и др.). В ноябре 1912 г. моя жена была раздавлена автомобилем насмерть, и после этой катастрофы в личной жизни товарищи уговорили меня бросить Питер и взяться за газету "Степь" в г.Троицке Оренбургской губ.
В "Степи" была возможность проводить в газетном отношении частично нашу политику. Здесь была ведена по связи с челябинскими товарищами основательно рабочая страховая кампания, в результате чего проводили везде наш устав.
Это помогло плотнее сорганизоваться небольшой группе большевиков: Петров, Гогия (ж.-д. рабочий), Шамшурин (типографщик). Однако, жандармы и казачье начальство, разжевав направление "Степи", стали давить.
Я бросил работу в "Степи". Стал директором приуральского горнопромышленного бюро, задачей которого была разведка полезных ископаемых и организация горнопромышленных предприятий. В течение 1915-16 гг. были мною подготовлены к разведке и эксплоатации месторождения каменного угля, свинцово-цинково-медных руд.
В 1917 г. Февральскую революцию пережил в Питере. В 1917 г. был секретарем троицкого комитета нашей партии. К Октябрьскому перевороту в Троицке и уезде нами была распропагандирована значительная группа казаков, главным образом фронтовиков.
В организации большевиков было, однако, не много - 4 человека, и социал-демократ. комитет был смешанный с меньшевиками. Но мне с товарищами удалось изнутри повести так работу, что вся организация вскоре оказалась нашей. Это было как раз во-время, т.к. оренбургское казачество, руководимое кадетами, уже повело атаку вооруженной силой против Советов и специально против нас - большевиков.
Накануне дутовского восстания (зимой 1917 г.) я был отозван уральским областным комитетом нашей партии для работы в Екатеринбург. Уже в это время при новой поездке в Троицк воевал с казаками, пережив первые дни активных действий вместе с Блюхером, Елькиным и др.
В Екатеринбурге был членом уральского областного комитета нашей партии и исполкома, комиссаром финансов Урала, областным контролером и пред отступлением из Перми председателем СНХ Урала.
В 1918 г. в сентябре отозван в Москву, введен в коллегию НКФ и назначен заместителем НКФ на Урале, а после занятия Урала Колчаком работал в Москве членом коллегии НКФ, в апреле 1919 г. был вместе с тем назначен членом президиума ВСНХ, где и был до четвертого съезда Совнархозов, т.-е. до 20 мая 1921 г.
Нес обязанности заведующего финансами ВСНХ, был председателем Горного Совета, наблюдающего за научно-техническим отделом, Главным Геодезическим Управлением, членом ЦК горнорабочих, членом Малого Совета Народных Комиссаров, членом президиума Госплана.
Имел ответственные поручения СТО по командировкам на Урал а Волгу. Был членом коллегии Наркомпрода в последние три года его существования. Был в первом составе коллегии Наркомвнуторга СССР в период его организации, был председателем правления Центроспирта в первый год его организации.
В данное время состоя председателем правления I Лесного синдиката, организуя синдикат. Вместе с тем состою директором-распорядителем паевого т-ва "Царпит", редактором газеты "Рабочая Столовая". Состою членом совета в Промбанке, Внешторгбанке и проч. Был редактором "Продовольственной газеты", газеты "3а продналог", журнала "Продовольствие и Революция".
[В 1930-1931 годах возглавлял Главное геологоразведочное управление. С 1932 по 1938 год был членом президиума Госплана СССР. В 1941-1943 годах работал уполномоченным Госплана СССР в Свердловске, Златоусте и Магнитогорске. С 1943 года работал в Институте технико-экономической информации Госплана СССР. Умер в Москве.]