Конец перемирия.
Провал переговоров в Бресте предсказуемо означал продолжение войны. Если Л.Д.Троцкий еще надеялся, что Германия и ее союзники не решатся на открытые аннексии, то командование кайзера было уверено, что лишняя демонстрация мощи укрепит позиции страны в продолжающемся конфликте на западе Европы.
Подписав 27 января (9 февраля) 1918 года мирный договор с Центральной радой, дипломаты Четверного союза пытались угадать, насколько податливыми окажутся советские представители.
Военный консультант советской делегации А.А.Самойло 24 января (6 февраля) сообщил главкому Западного фронта о возможности "даже в ближайшие дни, решения Германского главнокомандования прервать перемирие и возобновить враждебные действия". Учитывая обострение обстановки на фронте, В.И.Ленин распорядился немедленно принять меры для удаления из Петрограда всех военнопленных, в первую очередь - офицеров.
Вечером 27 января Л.Д.Троцкий попробовал перенести решающий разговор на следующий день, о чем тут же сообщил в Петроград. В тот же день император Вильгельм послал в Брест Кюльману телеграмму с директивой завершить переговоры в течение суток на немецких условиях.
28 января (10 февраля) в 10 часов утра на переговорах возобновилось обсуждение территориальных вопросов или, как выразился председатель, "определение границ той области, на которую в будущем должны распространяться верховные права Российского Государства".
Была представлена уже известная карта, на которой Прибалтика фактически отдавалась под контроль Германии. Советский консультант Альтфатер, как моряк, сразу возразил против уступки Моонзундских островов: "Это значение Моонзундских островов имеет, однако, совершенно различную стратегическую ценность для Германии и для России. Для первой острова имеют значение в целях агрессивных, направленных исключительно против России, для последней же - в целях оборонительных."
Другой консультант Липский заявил, что "в стратегическом отношении проектируемая Германией граница обрекает Россию, в случае войны с Германией, на потерю новых территорий в самом начале войны и вместе с тем указывает на агрессивные намерения противной стороны". На это председательствующий Грац заявил, что "в намеченной нами границе нельзя будет ничего изменить".
Выступивший на вечернем заседании Кюльман потребовал "обсуждать только пункты, дающие возможность придти к определенным результатам". С одной стороны, это давало шанс затянуть переговоры, но с другой, упорное отстаивание германского варианта границы означало, что "определенный результат" будет только в виде территориальных уступок со стороны России.
Л.Д.Троцкий находился в сложном положении. Он обязан был подчиняться принятому по его предложению решению ЦК, требовавшему в случае немецкого ультиматума объявить об отказе от навязываемых условий, прекращении войны и демобилизации армии. При этом Троцкому приходилось считаться с обещанием, данным Ленину, что в критический момент он примет немецкие условия.
Предвидя возможные сложности, В.И.Ленин и И.В.Сталин направили в Брест-Литовск телеграмму, в которой говорилось: "Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время и особенно после письма Иоффе. Повторяем еще раз, что от Киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его. Информируйте нас почаще."
Выбор был невелик, но идти на уступки не хотелось. В ответ на просьбу Кюльмана изложить советскую позицию, Троцкий огласил заявление: "Именем Совета Народных Комиссаров, Правительство Российской Федеративной Республики настоящим доводит до сведения правительств и народов воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, с своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту."
На вопрос Кюльмана о том, где же в точности проходит внешняя граница России нарком иностранных дел ответил, что "ввиду глубокого расхождения основных точек зрения, невозможно подыскать формулу, определяющую взаимоотношения российского правительства и центральных держав". Троцкий заявил об исчерпании своих полномочий и возвращении в Петроград для консультаций.
Вечером 28 января (10 февраля) глава делегации отправил телеграмму В.И.Ленину: "Переговоры закончились. Сегодня после окончательного выяснения неприемлемости австро-германских условий наша делегация заявила, что выходим из империалистической войны, демобилизуем свою армию и отказываемся подписать аннексионистский договор. Согласно сделанному заявлению издайте немедленно приказ о прекращении состояния войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией и о демобилизации на всех фронтах."
Однако разрубить узел международных противоречий одним эффектным заявлением было невозможно. Советская делегация во главе с А.А.Иоффе осталась в Брест-Литовске. В это же время продолжали свою работу в Петрограде представители Четверного союза по делам военнопленных.
29 января (11 февраля) германский директор правового департамента Криге успокаивал Иоффе: "Было бы безумием, если бы мы теперь опять воевали с Вами ...Об этом никто и не думает. Необходимо найти выход. Мы можем не иметь мирного договора, но вести переговоры по конкретным вопросам. Нам необходимо будет съехаться с Вами в Стокгольме для того, чтобы переговорить хотя бы о военнопленных."
15 февраля Л.Д.Троцкий на заседании Петроградского совета заверил, что Германия не сможет "выслать войска против социалистической республики. 90 шансов из 100 за то, что наступление не удастся и только 10 шансов за наступление. Но я уверен, что наступления не будет".
В.И.Ленин не разделял этих надежд и первым делом потребовал от Ставки немедленно отменить приказ о демобилизации, но было уже поздно. 13 февраля в Гамбурге Коронный совет, считая заявление Троцкого фактическим разрывом перемирия, приказал возобновить боевые действия против России с 18 февраля.
16 февраля 1918 года в Брест-Литовске германские представители заявили о возобновлении военных действий на Восточном фронте с 12.00 18 февраля. По соглашению уведомлять о прекращении перемирия нужно было за неделю до начала боев, но такой поблажки германское командование решило не давать. Оно хотело вырвать легкую победу до того, как начнется наступление во Франции.
А.В.Тихомиров. Брестский мир 1918 г. и Беларусь. Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. № 2.
Л.Д.Троцкий. К истории русской революции. М. Политиздат. 1990. 447 с.
В.И.Ленин. Телеграмма Л.Д.Троцкому в Брест-Литовск 28 января 1918 года. ПСС. Т. 35.
М.Гофман. Записки и дневники 1914-1918. Л. Красная газета. 1929. 262 с.
А.А.Иоффе. Внешняя политика Советской России. М. Издательство ВЦИК. 1918. 40 с.
А.А.Иоффе. Эпоха Брестских переговоров. (Воспоминания). Красная газета. 1927. № 263. 18 ноября.
Э.Людендорф. Мои воспоминания о войне 1914-1918. Т. 2. М. Госиздат 1924. 316 с.
J.Z.Magnes. Russia and Germany at Brest-Litovsk. A documentary history of the peace negotiations, N.-Y. 1919.
Подписав 27 января (9 февраля) 1918 года мирный договор с Центральной радой, дипломаты Четверного союза пытались угадать, насколько податливыми окажутся советские представители.
Военный консультант советской делегации А.А.Самойло 24 января (6 февраля) сообщил главкому Западного фронта о возможности "даже в ближайшие дни, решения Германского главнокомандования прервать перемирие и возобновить враждебные действия". Учитывая обострение обстановки на фронте, В.И.Ленин распорядился немедленно принять меры для удаления из Петрограда всех военнопленных, в первую очередь - офицеров.
Вечером 27 января Л.Д.Троцкий попробовал перенести решающий разговор на следующий день, о чем тут же сообщил в Петроград. В тот же день император Вильгельм послал в Брест Кюльману телеграмму с директивой завершить переговоры в течение суток на немецких условиях.
28 января (10 февраля) в 10 часов утра на переговорах возобновилось обсуждение территориальных вопросов или, как выразился председатель, "определение границ той области, на которую в будущем должны распространяться верховные права Российского Государства".
Была представлена уже известная карта, на которой Прибалтика фактически отдавалась под контроль Германии. Советский консультант Альтфатер, как моряк, сразу возразил против уступки Моонзундских островов: "Это значение Моонзундских островов имеет, однако, совершенно различную стратегическую ценность для Германии и для России. Для первой острова имеют значение в целях агрессивных, направленных исключительно против России, для последней же - в целях оборонительных."
Другой консультант Липский заявил, что "в стратегическом отношении проектируемая Германией граница обрекает Россию, в случае войны с Германией, на потерю новых территорий в самом начале войны и вместе с тем указывает на агрессивные намерения противной стороны". На это председательствующий Грац заявил, что "в намеченной нами границе нельзя будет ничего изменить".
Выступивший на вечернем заседании Кюльман потребовал "обсуждать только пункты, дающие возможность придти к определенным результатам". С одной стороны, это давало шанс затянуть переговоры, но с другой, упорное отстаивание германского варианта границы означало, что "определенный результат" будет только в виде территориальных уступок со стороны России.
Л.Д.Троцкий находился в сложном положении. Он обязан был подчиняться принятому по его предложению решению ЦК, требовавшему в случае немецкого ультиматума объявить об отказе от навязываемых условий, прекращении войны и демобилизации армии. При этом Троцкому приходилось считаться с обещанием, данным Ленину, что в критический момент он примет немецкие условия.
Предвидя возможные сложности, В.И.Ленин и И.В.Сталин направили в Брест-Литовск телеграмму, в которой говорилось: "Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время и особенно после письма Иоффе. Повторяем еще раз, что от Киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его. Информируйте нас почаще."
Выбор был невелик, но идти на уступки не хотелось. В ответ на просьбу Кюльмана изложить советскую позицию, Троцкий огласил заявление: "Именем Совета Народных Комиссаров, Правительство Российской Федеративной Республики настоящим доводит до сведения правительств и народов воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, с своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту."
На вопрос Кюльмана о том, где же в точности проходит внешняя граница России нарком иностранных дел ответил, что "ввиду глубокого расхождения основных точек зрения, невозможно подыскать формулу, определяющую взаимоотношения российского правительства и центральных держав". Троцкий заявил об исчерпании своих полномочий и возвращении в Петроград для консультаций.
Вечером 28 января (10 февраля) глава делегации отправил телеграмму В.И.Ленину: "Переговоры закончились. Сегодня после окончательного выяснения неприемлемости австро-германских условий наша делегация заявила, что выходим из империалистической войны, демобилизуем свою армию и отказываемся подписать аннексионистский договор. Согласно сделанному заявлению издайте немедленно приказ о прекращении состояния войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией и о демобилизации на всех фронтах."
Однако разрубить узел международных противоречий одним эффектным заявлением было невозможно. Советская делегация во главе с А.А.Иоффе осталась в Брест-Литовске. В это же время продолжали свою работу в Петрограде представители Четверного союза по делам военнопленных.
29 января (11 февраля) германский директор правового департамента Криге успокаивал Иоффе: "Было бы безумием, если бы мы теперь опять воевали с Вами ...Об этом никто и не думает. Необходимо найти выход. Мы можем не иметь мирного договора, но вести переговоры по конкретным вопросам. Нам необходимо будет съехаться с Вами в Стокгольме для того, чтобы переговорить хотя бы о военнопленных."
15 февраля Л.Д.Троцкий на заседании Петроградского совета заверил, что Германия не сможет "выслать войска против социалистической республики. 90 шансов из 100 за то, что наступление не удастся и только 10 шансов за наступление. Но я уверен, что наступления не будет".
В.И.Ленин не разделял этих надежд и первым делом потребовал от Ставки немедленно отменить приказ о демобилизации, но было уже поздно. 13 февраля в Гамбурге Коронный совет, считая заявление Троцкого фактическим разрывом перемирия, приказал возобновить боевые действия против России с 18 февраля.
16 февраля 1918 года в Брест-Литовске германские представители заявили о возобновлении военных действий на Восточном фронте с 12.00 18 февраля. По соглашению уведомлять о прекращении перемирия нужно было за неделю до начала боев, но такой поблажки германское командование решило не давать. Оно хотело вырвать легкую победу до того, как начнется наступление во Франции.
А.В.Тихомиров. Брестский мир 1918 г. и Беларусь. Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. № 2.
Л.Д.Троцкий. К истории русской революции. М. Политиздат. 1990. 447 с.
В.И.Ленин. Телеграмма Л.Д.Троцкому в Брест-Литовск 28 января 1918 года. ПСС. Т. 35.
М.Гофман. Записки и дневники 1914-1918. Л. Красная газета. 1929. 262 с.
А.А.Иоффе. Внешняя политика Советской России. М. Издательство ВЦИК. 1918. 40 с.
А.А.Иоффе. Эпоха Брестских переговоров. (Воспоминания). Красная газета. 1927. № 263. 18 ноября.
Э.Людендорф. Мои воспоминания о войне 1914-1918. Т. 2. М. Госиздат 1924. 316 с.
J.Z.Magnes. Russia and Germany at Brest-Litovsk. A documentary history of the peace negotiations, N.-Y. 1919.