Приазовские расстрелы.
Ф.Покотило.
Расстрел первого Бердянского и Ногайского Советов (24-го апреля 1918 года).
"Летопись революции", 1926, № 1, С. 97-102.
Бердянск, представлявший из себя в довоенное время малозаметный уездный городок с 35-40-тысячным населением и небольшим портом на берегу Азовского моря, приблизительно с 1914 г. стал быстро развиваться. Производство на имеющихся в городе трех машиностроительных заводах ("Матиас", Гриевза (Арсенал) и Горохова (Азовско-Черноморский), а также в уезде, в Большом Токмаке ("Фукса и Клейна") начало расширяться, а необходимость сразу пропустить через порт тридцать пять миллионов экспортного зерна заставила царское правительство приступить к расширению порта, материалы для чего уже были заготовлены. Лишь война помешала выполнению плана.
К этому времени в городе было до 7.000 человек рабочих. Жили рабочие по окраинам города, составляя целые поселки, перемешиваясь с рыбаками и мелкими виноградарями.
Начиная еще с 1905 года на предприятиях, а особенно на Азовско-Черноморском заводе, крепко засели меньшевики, которые не выпускали инициативы и во время Керенщины, начиная однако же это влияние понемногу делить и с социалистами - революционерами. За период войны главное рабочее ядро, как и везде, распылилось, а предприятия пополнились и мелкими кустарями и местными мещанами, имеющими то виноградник, то рыбацкую "волокушку", что также было на руку меньшевикам и эсерам в их борьбе за влияние.
После низвержения царизма, в дни Керенского в городе был образован "Общественный Комитет", городским головой стал некий Константинов. Все функции городского самоуправления взяла на себя Дума, председателем которой был Ольшанский, а в число гласных входили, между прочим, Волков (б[ольшев]-ик с 1909 года); Буш, выполнявший должность начальника милиции, меньшевики Федорков, Кисиленко и еще многие большевики и меньшевики, которые вели между собой борьбу в Думе.
Лидером меньшевиков был б. Петроградский рабочий Кисиленко, работавший на Черноморско-Азовском заводе инструментальщиком, хороший оратор, имевший огромное влияние на рабочих Бердянска. Из военных частей в городе стоял 46-й полк, в котором находилось до 600 человек приезжих офицеров. Настроение там было антиреволюционное и выжидательное.
Таково было экономическое и политическое состояние Бердянска, когда в январе 1918 года власть перешла в руки I Бердянского Совета Рабоче- Крестьянских Депутатов, разогнавшего Городскую Думу.
В состав Совета вошли: председателем - Дюмин (коммунист), заместителем Волков (коммунист), Мазин (старый каторжанин - шлиссельбуржец), Гринштейн, Горбенко, Смекалов, Введенский, Рогов, Винокуренко, Елейн, Воронков, Вильнер, Дилер, Азоль, Киорпе, Козлов, Шпитальная, Файнер (жена Горбенко, Зоя), Янютин, Тольманс и Журков и от Союза "инвалидов" - Василевский. Против Совета меньшевики подняли бешеную травлю с момента его организации.
Белогвардейцы, организовавшиеся вокруг 46 полка и опиравшиеся на владельцев заводов Святогорова, Гриевза, Матиаса и др. местную буржуазию, смотрели на эту борьбу и выжидали подходящего момента для захвата власти в свои руки. Учитывая это обстоятельство, Совет пригласил из Севастополя военных моряков, при помощи которых и разоружили 46 полк.
Оставшиеся после разгрома 46 полка офицеры, жандармы, полицейские и уголовный элемент влились в Бердянскую организацию "Раненых и Увечных Воинов" (в этом обществе "инвалидов" было 90% здоровых людей). Организация эта начала приобретать в политической жизни города доминирующее значение, как реальная сила. Руководителями ее были: бывший поручик 46-го полка Обольянц и Панасенко. Начальник милиции Буш жил с Обольянцем в одной квартире, имел с ним, а также и Святогоровым (Гельбергом) тесную связь по работе в союзе инвалидов. Святогоров к этому моменту выдавал себя за французского и бельгийского консула (по каким полномочиям - неизвестно).
Совет, узнав об этом, отстранил от должности Буша, хотел затем всех троих арестовать, но триумвират перешел на нелегальное положение и стал тайно вырабатывать план свержения Совета при помощи союза "инвалидов". Меньшевики и эсеры ловко играли на настроениях рабочих и мещанских масс города и своей агитацией против Совета также помогали осуществлению белогвардейских планов.
В 1917 году на юге Украины был хороший урожай хлеба, вывоза же не было и в Бердянске остались большие хлебные запасы. Центральным (советским) правительством было дано распоряжение Бердянскому совету эвакуировать при отступлении (в связи с наступлением немцев) этот хлеб, а также и лучшие заводские машины и прочие ценности водным путем через Ростов в Москву, к чему Совет, вследствие приближения противника, и приступил.
Это обстоятельство и являлось главным козырем в руках меньшевистско-эсеровской оппозиции, кричавшей, что комиссары хотят рабочих оставить "без хлеба и работы", увозя все в Россию, меньшевики требовали прекращения эвакуации, свержения Совета и учреждения "Демократической Думы".
Однажды им даже удалось собрать толпу перед зданием Совета и устроить митинг протеста против эвакуации. Митинг этот был благополучно разогнан, при помощи воды из пожарных насосов, а инициаторы его - Кисиленко и Федорков - арестованы. Вскоре, впрочем, Совет их освободил и они продолжали свою предательскую работу. На рабочей конференции они провели резолюцию о недопущении эвакуации хлеба и других ценностей. Такую же агитацию вел правый эсер Галвин, действовавший, главным образом, среди портовых рабочих.
9-го апреля немцы заняли станцию Пологи в 100 верстах от Бердянска. Союз "инвалидов" беспрерывно заседал под председательством Буша и требовал от Совета оружия "для охраны города".
Учитывая эти обстоятельства и видя, как трудно будет провести эвакуацию, Совет, имевший в своем распоряжении лишь до 300 человек красногвардейцев и до 100 человек местных демобилизованных моряков, решил послать моряков в Севастополь за военными судами. Видя, с каким воодушевлением и преданностью провожала моряков наиболее сознательная часть рабочих, вожаки союза "инвалидов" несколько охладили свой аппетит к захвату власти и решили действовать более осторожно; они решили, использовав меньшевиков и эсеров, спровоцировать на выступление против Совета заводских рабочих.
17-го апреля Панасенко, Обольянц, Буш и Святогоров последний раз собрали в театре "Шантеклер" закрытое заседание союза "инвалидов", и там под председательством Буша был открыто выработан план свержения Совета.
К 18 апрелю, т.-е. дню, назначенному для эвакуации Совета, в город прибыл разбитый немцами под станцией Пологи отряд анархиста Мокроусова, который, отведя вагоны со станции по ветке к курорту, остановился там лагерем. Рано, утром 18 апреля некоторыми лицами из этого отряда был ограблен магазин Фуки, а на Лазаревской улице брошена бомба, изувечившая женщину.
Приблизительно в 9-10 часов утра на заводах внезапно раздались тревожные гудки, и члены союза "инвалидов" начали созывать всех рабочих в завод Гриевза "Арсенал". Перед собравшимися там рабочими выступили Кисиленко, Федорков и некоторые члены союза "инвалидов", говоря, что нас "комиссары" грабят, убивают, насилуют наших жен и т.п., и призывали к немедленному свержению Совета и задержке уже почти погруженного на пароходы имущества и продовольствия, подлежавшего эвакуации. Под влиянием этой агитации рабочие толпами повалили в порт, а за их спинами пошли и вооруженные члены союза "инвалидов". Ясного отчета в своих действиях большинство выступивших на улицу себе, несомненно, не отдавало. Толпа вступила в пререкания с грузчиками и красногвардейцами, охранявшими пароходы, требуя прекращения нагрузки и разоружения красногвардейцев.
В городе поднялся необыкновенный хаос. В это время в порт приехал на грузовике с пулеметом и красногвардейцами Тольманс, встреченный выстрелами офицеров из союза "инвалидов". Один матрос был убит, остальные же разбежались. Скоро красногвардейцы были разоружены, а к вечеру, после геройского сопротивления, все члены Совета, за исключением Тольманса, Василевского и Журкова, арестованы и посажены под охраной рабочих на Черноморско-Азовском заводе. Целый день в городе прошел в бою и невообразимом хаосе. Буш разъезжал на автомобиле с известным населению провокатором Гохом (впоследствии расстрелянным).
К вечеру организовался "Военно-оперативный штаб", в который вошли: бывшие офицеры 46 полка Обольянц, Смирнов, полковники Черток и Вильке, председатель союза "инвалидов" Панасенко, меньшевики Кисиленко, Федорков, Ладыженский, и Баранчик и др. Главную роль в этом штабе взяли сразу же в свои руки офицеры и Буш.
Наряду с этим открыла свои функции разогнанная Советом Городская Дума, и меньшевики праздновали победу, но недолго: на другой день им стало ясно, куда тянут линию офицеры и крупная буржуазия, это им дали почувствовать, и они начали разочаровываться в своих вчерашних союзниках. Это же настроение охватило и рабочих, ясно понявших, что их просто спровоцировали и использовали враждебные им группы для свержения Совета.
Белогвардейцы почувствовали этот перелом в настроении и начали опасаться наступления со стороны Мокроусова, окопавшегося возле курорта, на косе с отрядом и пушками, который, отказывался сдаваться и требовал, под угрозой бомбардировки города, беспрепятственной погрузки на пароходы. Белогвардейцы, надеясь втайне захватить Мокроусова в момент погрузки его, или хотя отбить у него припасы и вооружение, находящиеся в вагонах, согласились на это требование.
Однако, Мокроусов из окопов не выходил, пока все не было погружено на пароходы, а затем уже погрузился и сам с отрядом и пятнадцатью красногвардейцами во главе с Тольмансом, укрывшимися у него. После погрузки, став на рейде, Мокроусов принял угрожающе-выжидательную позицию. В это же время появились на рейде две вновь прибывшие канонерки с возвратившимися из Севастополя моряками.
Тогда белогвардейцы чувствуя недостаточность своих сил, решили искать помощи извне; они пытались вызвать по телеграфу белогвардейский отряд не то из Полог, не то из Большого Токмака и, чтобы поднять дух буржуазии, созвали митинг. После этого под руководством офицеров из штаба была организована самооборона из офицерства, членов союза "инвалидов" и местной буржуазии. Самооборона заняла боевые позиции в порту.
Прибывшие матросы, угрожая открыть бомбардировку по городу из своих шестидюймовых морских пушек, потребовали выдачи арестованного Совета. Тогда арестованные были переведены из завода в тюрьму; туда же отправили члена Совета Журкова, работавшего до этого в Цареводаровском районе по заготовке хлеба, который, не получая ответа на свои телеграммы и не зная о положении дел в Бердянске, прибыл туда и был задержан "инвалидами".
Меньшевики из Думы, боясь разрушения своих домов, во главе с Кисиленко и под руководством Обольянца отправились в воскресенье 21 - го апреля в тюрьму, где стали уговаривать членов Совета послать делегатов на пароход к матросам, чтобы убедить их не бомбардировать город. Арестованный Совет, не зная, что белогвардейцы и соглашатели стараются лишь оттянуть время до прихода белых войск, согласились на это и послали на пароход Волкова и Воронкова.
Под влиянием их уговоров матросы согласились обождать до следующего дня с условием, что к этому времени Совет будет доставлен к ним на пароход. Когда делегаты возвратились и передали этот ответ штабу, то Обольянцев [Обольянц] и Чертов сказали, что они лучше примут бой, чем отдадут Совет, и что за каждый снаряд, пущенный из пароходов в город, будут расстреливать одного члена Совета и одного члена семьи матроса, находящегося на корабле.
В понедельник 22-го апреля на "страстной" неделе рано утром матросы попытались высадиться в порту, для чего один из пароходов со спрятавшимися на нем матросами подошел к берегу. Быстро выскочившим на берег матросам, удалось захватить у дежурной телефонной будки Панасенко и еще нескольких человек, но затем, под бешеным огнем самоохраны они отступили и отплыли обратно на рейд, где расстреляли захваченных в плен, а часов с 9 утра открыли ураганную канонаду по центру города. Под прикрытием огня матросы совместно с мокроусов- цами пытались еще несколько раз высадиться на берег и взять город силой, но белогвардейцы крепко держались, отбивая нападения ружейным и пулеметным огнем.
Все население города разбежалось по окрестным селам. К вечеру центр города оказался полуразрушенным. Белогвардейцы срочно послали делегацию в составе Буша, Велика (бывшего царского охранника) и артиста Убейко (меньшевик) к идущему со стороны Мелитополя белогвардейскому отряду под командой полковника Дроздова [правильно - Дроздовского]. Вследствие недостачи топлива и продуктов, пароходы принуждены были уйти из Бердянска: матросы - в город Ейск, а Мокроусов - в Таганрог.
Делегация 23-го апреля рано утром прибыла в г. Ногайск [ныне - Приморск] (находящийся в 40 верстах к западу от Бердянска и также на берегу Азовского моря) и в здании городской управы стала ожидать прибытия Дроздова [Дроздовского]. Дроздовцы действительно скоро явились и в неожиданном налете на Ногайск захватили при помощи местной буржуазии 13 человек членов первого Ногайского Совета, который и не подозревал возможности нападения. Взяты были: председатель Совета Новицкий, начальник милиции Пупкин, председатель трибунала Мадженко, члены Совета Глинкин, Селезнев, Кокошко, Поляцкий, Голубенко, Шутенко, Гладков, Белошников, Захаров и Середа. Всех арестованных тотчас же отвезли за село Обиточное (в трех верстах от Ногайска) и в поле расстреляли.
После кровавой расправы с Ногайским Советом Дроздов[ский] со своим отрядом в сопровождении Бердянской депутации отправился в Бердянск. Не доезжая восьми верст до города, в селе Вторая Николаевка (Куцая) остановился его штаб с главными силами, а сам Дроздов[ский] во главе отряда офицеров въехал в город при общем ликовании местной буржуазии, подносившей "спасителям" цветы и служившей в их честь молебны.
Население вновь увидело офицеров в погонах, которые вскоре показали свою удаль в пьянстве и разврате... А вечером в доме Святогорова (Гольберга) в честь этих спасителей местная буржуазия устроила блестящий бал, где Обольянц и Буш фигурировали как "герои-победители", и где была решена судьба I Бердянского Совета.
Еще 18-го апреля Мазин и Волков были ранены, но медицинской помощи им в тюрьме не было оказано: явившиеся же 24 - го апреля в тюрьму дроздовские офицеры издевались над ними, а затем вывели из тюрьмы и повели под свист и ликование буржуазии в село Куцую. По дороге из толпы в членов Совета летели камни, песок, грязь и все, что попадалось под руку, но товарищи держали себя бодро, а Гринштейн говорил: "Умереть не страшно, страшно только, что гибнешь от руки палачей, а не в открытом бою, и связанным, как затравленный зверь": он даже шутил, указывая на хромающего, раненого в ногу Мазина: "Брось свою ногу, она тебе больше не нужна".
В селе Куцой, в здании сельского управления был инсценирован, под председательством кн. Урусова и в составе кн. Шаховского и еще одного офицера, "полевой суд" над Советом. После пятиминутного заседания (успели допросить лишь Грицштейна, Файнер и Киорпе), по заранее приготовленному списку вынесли смертный приговор 16-ти человекам: Дюмину, 3. и А. Горбенко. Гринштейну, Смекалову, Введенскому, Рогову, Вильнеру, Динеру, Азоль, Киорпе, Козлову, Винокуренко, Шпитальной, Мазину и Егорову. У приговоренных были отобраны ценные вещи, над ними снова издевались, а затем предложили завязать глаза, но Гринштейн сказал: "Мы шли с открытыми глазами, так и умрем". Все были расстреляны.
Меньшевики, учитывая впечатление, которое может произвести эта расправа на рабочих, послали своих представителей в Куцую. Председатель думы Ольшанский и гласный Наймер, явившись к Дроздову [Дроздовскому], еще до расстрела начали просить его о помиловании большевиков. Но он ответил им: "Что же вы ранее просили расстрелять, а теперь - помиловать? Только вы, штатские, можете так рассуждать, кровь может быть смыта только кровью".
В это время раздались выстрелы по членам Совета... Дроздов[ский] обещал помиловать оставшихся. Однако, вскоре были еще расстреляны Воронков и Клейн, и лишь Волков, Янютин (гласные думы), Журков (которому дали 50 шомполов) и жены Тольмаса а Полякова были освобождены.
Так пал Первый Бердянский Совет Рабоче-Крестьянских и Солдатских Депутатов. Его гибель помогла прояснению сознания бердянских рабочих. Те же рабочие, которые по наущению бело-меньшевиков свергли Совет, через год уже грудью отстаивали советскую власть от нападений белых и махновских банд и кровью смыли свою прежнюю ошибку, вызванную доверием к соглашателям...
Расстрел первого Бердянского и Ногайского Советов (24-го апреля 1918 года).
"Летопись революции", 1926, № 1, С. 97-102.
Бердянск, представлявший из себя в довоенное время малозаметный уездный городок с 35-40-тысячным населением и небольшим портом на берегу Азовского моря, приблизительно с 1914 г. стал быстро развиваться. Производство на имеющихся в городе трех машиностроительных заводах ("Матиас", Гриевза (Арсенал) и Горохова (Азовско-Черноморский), а также в уезде, в Большом Токмаке ("Фукса и Клейна") начало расширяться, а необходимость сразу пропустить через порт тридцать пять миллионов экспортного зерна заставила царское правительство приступить к расширению порта, материалы для чего уже были заготовлены. Лишь война помешала выполнению плана.
К этому времени в городе было до 7.000 человек рабочих. Жили рабочие по окраинам города, составляя целые поселки, перемешиваясь с рыбаками и мелкими виноградарями.
Начиная еще с 1905 года на предприятиях, а особенно на Азовско-Черноморском заводе, крепко засели меньшевики, которые не выпускали инициативы и во время Керенщины, начиная однако же это влияние понемногу делить и с социалистами - революционерами. За период войны главное рабочее ядро, как и везде, распылилось, а предприятия пополнились и мелкими кустарями и местными мещанами, имеющими то виноградник, то рыбацкую "волокушку", что также было на руку меньшевикам и эсерам в их борьбе за влияние.
После низвержения царизма, в дни Керенского в городе был образован "Общественный Комитет", городским головой стал некий Константинов. Все функции городского самоуправления взяла на себя Дума, председателем которой был Ольшанский, а в число гласных входили, между прочим, Волков (б[ольшев]-ик с 1909 года); Буш, выполнявший должность начальника милиции, меньшевики Федорков, Кисиленко и еще многие большевики и меньшевики, которые вели между собой борьбу в Думе.
Лидером меньшевиков был б. Петроградский рабочий Кисиленко, работавший на Черноморско-Азовском заводе инструментальщиком, хороший оратор, имевший огромное влияние на рабочих Бердянска. Из военных частей в городе стоял 46-й полк, в котором находилось до 600 человек приезжих офицеров. Настроение там было антиреволюционное и выжидательное.
Таково было экономическое и политическое состояние Бердянска, когда в январе 1918 года власть перешла в руки I Бердянского Совета Рабоче- Крестьянских Депутатов, разогнавшего Городскую Думу.
В состав Совета вошли: председателем - Дюмин (коммунист), заместителем Волков (коммунист), Мазин (старый каторжанин - шлиссельбуржец), Гринштейн, Горбенко, Смекалов, Введенский, Рогов, Винокуренко, Елейн, Воронков, Вильнер, Дилер, Азоль, Киорпе, Козлов, Шпитальная, Файнер (жена Горбенко, Зоя), Янютин, Тольманс и Журков и от Союза "инвалидов" - Василевский. Против Совета меньшевики подняли бешеную травлю с момента его организации.
Белогвардейцы, организовавшиеся вокруг 46 полка и опиравшиеся на владельцев заводов Святогорова, Гриевза, Матиаса и др. местную буржуазию, смотрели на эту борьбу и выжидали подходящего момента для захвата власти в свои руки. Учитывая это обстоятельство, Совет пригласил из Севастополя военных моряков, при помощи которых и разоружили 46 полк.
Оставшиеся после разгрома 46 полка офицеры, жандармы, полицейские и уголовный элемент влились в Бердянскую организацию "Раненых и Увечных Воинов" (в этом обществе "инвалидов" было 90% здоровых людей). Организация эта начала приобретать в политической жизни города доминирующее значение, как реальная сила. Руководителями ее были: бывший поручик 46-го полка Обольянц и Панасенко. Начальник милиции Буш жил с Обольянцем в одной квартире, имел с ним, а также и Святогоровым (Гельбергом) тесную связь по работе в союзе инвалидов. Святогоров к этому моменту выдавал себя за французского и бельгийского консула (по каким полномочиям - неизвестно).
Совет, узнав об этом, отстранил от должности Буша, хотел затем всех троих арестовать, но триумвират перешел на нелегальное положение и стал тайно вырабатывать план свержения Совета при помощи союза "инвалидов". Меньшевики и эсеры ловко играли на настроениях рабочих и мещанских масс города и своей агитацией против Совета также помогали осуществлению белогвардейских планов.
В 1917 году на юге Украины был хороший урожай хлеба, вывоза же не было и в Бердянске остались большие хлебные запасы. Центральным (советским) правительством было дано распоряжение Бердянскому совету эвакуировать при отступлении (в связи с наступлением немцев) этот хлеб, а также и лучшие заводские машины и прочие ценности водным путем через Ростов в Москву, к чему Совет, вследствие приближения противника, и приступил.
Это обстоятельство и являлось главным козырем в руках меньшевистско-эсеровской оппозиции, кричавшей, что комиссары хотят рабочих оставить "без хлеба и работы", увозя все в Россию, меньшевики требовали прекращения эвакуации, свержения Совета и учреждения "Демократической Думы".
Однажды им даже удалось собрать толпу перед зданием Совета и устроить митинг протеста против эвакуации. Митинг этот был благополучно разогнан, при помощи воды из пожарных насосов, а инициаторы его - Кисиленко и Федорков - арестованы. Вскоре, впрочем, Совет их освободил и они продолжали свою предательскую работу. На рабочей конференции они провели резолюцию о недопущении эвакуации хлеба и других ценностей. Такую же агитацию вел правый эсер Галвин, действовавший, главным образом, среди портовых рабочих.
9-го апреля немцы заняли станцию Пологи в 100 верстах от Бердянска. Союз "инвалидов" беспрерывно заседал под председательством Буша и требовал от Совета оружия "для охраны города".
Учитывая эти обстоятельства и видя, как трудно будет провести эвакуацию, Совет, имевший в своем распоряжении лишь до 300 человек красногвардейцев и до 100 человек местных демобилизованных моряков, решил послать моряков в Севастополь за военными судами. Видя, с каким воодушевлением и преданностью провожала моряков наиболее сознательная часть рабочих, вожаки союза "инвалидов" несколько охладили свой аппетит к захвату власти и решили действовать более осторожно; они решили, использовав меньшевиков и эсеров, спровоцировать на выступление против Совета заводских рабочих.
17-го апреля Панасенко, Обольянц, Буш и Святогоров последний раз собрали в театре "Шантеклер" закрытое заседание союза "инвалидов", и там под председательством Буша был открыто выработан план свержения Совета.
К 18 апрелю, т.-е. дню, назначенному для эвакуации Совета, в город прибыл разбитый немцами под станцией Пологи отряд анархиста Мокроусова, который, отведя вагоны со станции по ветке к курорту, остановился там лагерем. Рано, утром 18 апреля некоторыми лицами из этого отряда был ограблен магазин Фуки, а на Лазаревской улице брошена бомба, изувечившая женщину.
Приблизительно в 9-10 часов утра на заводах внезапно раздались тревожные гудки, и члены союза "инвалидов" начали созывать всех рабочих в завод Гриевза "Арсенал". Перед собравшимися там рабочими выступили Кисиленко, Федорков и некоторые члены союза "инвалидов", говоря, что нас "комиссары" грабят, убивают, насилуют наших жен и т.п., и призывали к немедленному свержению Совета и задержке уже почти погруженного на пароходы имущества и продовольствия, подлежавшего эвакуации. Под влиянием этой агитации рабочие толпами повалили в порт, а за их спинами пошли и вооруженные члены союза "инвалидов". Ясного отчета в своих действиях большинство выступивших на улицу себе, несомненно, не отдавало. Толпа вступила в пререкания с грузчиками и красногвардейцами, охранявшими пароходы, требуя прекращения нагрузки и разоружения красногвардейцев.
В городе поднялся необыкновенный хаос. В это время в порт приехал на грузовике с пулеметом и красногвардейцами Тольманс, встреченный выстрелами офицеров из союза "инвалидов". Один матрос был убит, остальные же разбежались. Скоро красногвардейцы были разоружены, а к вечеру, после геройского сопротивления, все члены Совета, за исключением Тольманса, Василевского и Журкова, арестованы и посажены под охраной рабочих на Черноморско-Азовском заводе. Целый день в городе прошел в бою и невообразимом хаосе. Буш разъезжал на автомобиле с известным населению провокатором Гохом (впоследствии расстрелянным).
К вечеру организовался "Военно-оперативный штаб", в который вошли: бывшие офицеры 46 полка Обольянц, Смирнов, полковники Черток и Вильке, председатель союза "инвалидов" Панасенко, меньшевики Кисиленко, Федорков, Ладыженский, и Баранчик и др. Главную роль в этом штабе взяли сразу же в свои руки офицеры и Буш.
Наряду с этим открыла свои функции разогнанная Советом Городская Дума, и меньшевики праздновали победу, но недолго: на другой день им стало ясно, куда тянут линию офицеры и крупная буржуазия, это им дали почувствовать, и они начали разочаровываться в своих вчерашних союзниках. Это же настроение охватило и рабочих, ясно понявших, что их просто спровоцировали и использовали враждебные им группы для свержения Совета.
Белогвардейцы почувствовали этот перелом в настроении и начали опасаться наступления со стороны Мокроусова, окопавшегося возле курорта, на косе с отрядом и пушками, который, отказывался сдаваться и требовал, под угрозой бомбардировки города, беспрепятственной погрузки на пароходы. Белогвардейцы, надеясь втайне захватить Мокроусова в момент погрузки его, или хотя отбить у него припасы и вооружение, находящиеся в вагонах, согласились на это требование.
Однако, Мокроусов из окопов не выходил, пока все не было погружено на пароходы, а затем уже погрузился и сам с отрядом и пятнадцатью красногвардейцами во главе с Тольмансом, укрывшимися у него. После погрузки, став на рейде, Мокроусов принял угрожающе-выжидательную позицию. В это же время появились на рейде две вновь прибывшие канонерки с возвратившимися из Севастополя моряками.
Тогда белогвардейцы чувствуя недостаточность своих сил, решили искать помощи извне; они пытались вызвать по телеграфу белогвардейский отряд не то из Полог, не то из Большого Токмака и, чтобы поднять дух буржуазии, созвали митинг. После этого под руководством офицеров из штаба была организована самооборона из офицерства, членов союза "инвалидов" и местной буржуазии. Самооборона заняла боевые позиции в порту.
Прибывшие матросы, угрожая открыть бомбардировку по городу из своих шестидюймовых морских пушек, потребовали выдачи арестованного Совета. Тогда арестованные были переведены из завода в тюрьму; туда же отправили члена Совета Журкова, работавшего до этого в Цареводаровском районе по заготовке хлеба, который, не получая ответа на свои телеграммы и не зная о положении дел в Бердянске, прибыл туда и был задержан "инвалидами".
Меньшевики из Думы, боясь разрушения своих домов, во главе с Кисиленко и под руководством Обольянца отправились в воскресенье 21 - го апреля в тюрьму, где стали уговаривать членов Совета послать делегатов на пароход к матросам, чтобы убедить их не бомбардировать город. Арестованный Совет, не зная, что белогвардейцы и соглашатели стараются лишь оттянуть время до прихода белых войск, согласились на это и послали на пароход Волкова и Воронкова.
Под влиянием их уговоров матросы согласились обождать до следующего дня с условием, что к этому времени Совет будет доставлен к ним на пароход. Когда делегаты возвратились и передали этот ответ штабу, то Обольянцев [Обольянц] и Чертов сказали, что они лучше примут бой, чем отдадут Совет, и что за каждый снаряд, пущенный из пароходов в город, будут расстреливать одного члена Совета и одного члена семьи матроса, находящегося на корабле.
В понедельник 22-го апреля на "страстной" неделе рано утром матросы попытались высадиться в порту, для чего один из пароходов со спрятавшимися на нем матросами подошел к берегу. Быстро выскочившим на берег матросам, удалось захватить у дежурной телефонной будки Панасенко и еще нескольких человек, но затем, под бешеным огнем самоохраны они отступили и отплыли обратно на рейд, где расстреляли захваченных в плен, а часов с 9 утра открыли ураганную канонаду по центру города. Под прикрытием огня матросы совместно с мокроусов- цами пытались еще несколько раз высадиться на берег и взять город силой, но белогвардейцы крепко держались, отбивая нападения ружейным и пулеметным огнем.
Все население города разбежалось по окрестным селам. К вечеру центр города оказался полуразрушенным. Белогвардейцы срочно послали делегацию в составе Буша, Велика (бывшего царского охранника) и артиста Убейко (меньшевик) к идущему со стороны Мелитополя белогвардейскому отряду под командой полковника Дроздова [правильно - Дроздовского]. Вследствие недостачи топлива и продуктов, пароходы принуждены были уйти из Бердянска: матросы - в город Ейск, а Мокроусов - в Таганрог.
Делегация 23-го апреля рано утром прибыла в г. Ногайск [ныне - Приморск] (находящийся в 40 верстах к западу от Бердянска и также на берегу Азовского моря) и в здании городской управы стала ожидать прибытия Дроздова [Дроздовского]. Дроздовцы действительно скоро явились и в неожиданном налете на Ногайск захватили при помощи местной буржуазии 13 человек членов первого Ногайского Совета, который и не подозревал возможности нападения. Взяты были: председатель Совета Новицкий, начальник милиции Пупкин, председатель трибунала Мадженко, члены Совета Глинкин, Селезнев, Кокошко, Поляцкий, Голубенко, Шутенко, Гладков, Белошников, Захаров и Середа. Всех арестованных тотчас же отвезли за село Обиточное (в трех верстах от Ногайска) и в поле расстреляли.
После кровавой расправы с Ногайским Советом Дроздов[ский] со своим отрядом в сопровождении Бердянской депутации отправился в Бердянск. Не доезжая восьми верст до города, в селе Вторая Николаевка (Куцая) остановился его штаб с главными силами, а сам Дроздов[ский] во главе отряда офицеров въехал в город при общем ликовании местной буржуазии, подносившей "спасителям" цветы и служившей в их честь молебны.
Население вновь увидело офицеров в погонах, которые вскоре показали свою удаль в пьянстве и разврате... А вечером в доме Святогорова (Гольберга) в честь этих спасителей местная буржуазия устроила блестящий бал, где Обольянц и Буш фигурировали как "герои-победители", и где была решена судьба I Бердянского Совета.
Еще 18-го апреля Мазин и Волков были ранены, но медицинской помощи им в тюрьме не было оказано: явившиеся же 24 - го апреля в тюрьму дроздовские офицеры издевались над ними, а затем вывели из тюрьмы и повели под свист и ликование буржуазии в село Куцую. По дороге из толпы в членов Совета летели камни, песок, грязь и все, что попадалось под руку, но товарищи держали себя бодро, а Гринштейн говорил: "Умереть не страшно, страшно только, что гибнешь от руки палачей, а не в открытом бою, и связанным, как затравленный зверь": он даже шутил, указывая на хромающего, раненого в ногу Мазина: "Брось свою ногу, она тебе больше не нужна".
В селе Куцой, в здании сельского управления был инсценирован, под председательством кн. Урусова и в составе кн. Шаховского и еще одного офицера, "полевой суд" над Советом. После пятиминутного заседания (успели допросить лишь Грицштейна, Файнер и Киорпе), по заранее приготовленному списку вынесли смертный приговор 16-ти человекам: Дюмину, 3. и А. Горбенко. Гринштейну, Смекалову, Введенскому, Рогову, Вильнеру, Динеру, Азоль, Киорпе, Козлову, Винокуренко, Шпитальной, Мазину и Егорову. У приговоренных были отобраны ценные вещи, над ними снова издевались, а затем предложили завязать глаза, но Гринштейн сказал: "Мы шли с открытыми глазами, так и умрем". Все были расстреляны.
Меньшевики, учитывая впечатление, которое может произвести эта расправа на рабочих, послали своих представителей в Куцую. Председатель думы Ольшанский и гласный Наймер, явившись к Дроздову [Дроздовскому], еще до расстрела начали просить его о помиловании большевиков. Но он ответил им: "Что же вы ранее просили расстрелять, а теперь - помиловать? Только вы, штатские, можете так рассуждать, кровь может быть смыта только кровью".
В это время раздались выстрелы по членам Совета... Дроздов[ский] обещал помиловать оставшихся. Однако, вскоре были еще расстреляны Воронков и Клейн, и лишь Волков, Янютин (гласные думы), Журков (которому дали 50 шомполов) и жены Тольмаса а Полякова были освобождены.
Так пал Первый Бердянский Совет Рабоче-Крестьянских и Солдатских Депутатов. Его гибель помогла прояснению сознания бердянских рабочих. Те же рабочие, которые по наущению бело-меньшевиков свергли Совет, через год уже грудью отстаивали советскую власть от нападений белых и махновских банд и кровью смыли свою прежнюю ошибку, вызванную доверием к соглашателям...