Поддавки. Апрель 1919 года.
Врачам хорошо известны ситуации, когда, вместо оказания помощи, приходится сознаваться в своем бессилии переломить ход болезни. В таком же положении оказываются и политики, понимающие свою беспомощность, но не всегда говорящие об этом. Лидерам Советской Венгрии не было смысла скрывать сложность своего положения. Страна, потерпевшая поражение в мировой войне и окруженная враждебно настроенными государствами, была обречена на очередной разгром.
Однако на практике венгерская Красная Армия была разбита только четыре месяца спустя. Исходя из этого опыта можно представить ситуацию, в которой Советская Венгрия преодолела бы июльский кризис и просуществовала больше 133 дней. Разумеется для этого ей нужно было немножко помочь.
Пробить коридор от Винницы до Будапешта было нереально, так как здесь на пути Красной Армии стояли петлюровские, а за ними - польские и чехословацкие войска. Вместе с тем, давление на румынскую армию в Бессарабии вынуждало перебрасывать войска с западного направления. С венгерского фронта к Днестру была переброшена 7-я румынская пехотная дивизия. Во всяком случае, легко выйдя к рубежу рубежу Тисы в апреле, румыны застряли там вплоть до июля 1919 года. Несложно представить, что более успешные операции РККА в Бессарабии могли отбить у Бухареста желание наступать, по крайней мере, еще на месяц.
Но отсрочка румынского наступления Советскую Венгрию не спасала. Столица республики находилась в пределах досягаемости вооружённых сил интервентов. От Будапешта до Сегеда, где стояли французские войска, было 160 км, до Мишкольца, захваченного чехословацкими войсками, - 146 км, а Сольнок, до которого дошли румыны, отстоял от столицы на 92 км. В любой момент на венгерской территории могли появиться и югославские части. Среди всех этих многочисленных угроз самыми слабыми оказались действия чехословацкой армии, но вторжение могло произойти с любого направления.
Кроме того, Будапешту приходилось считаться с нотами Клемансо от 7 и 13 июня 1919 года, в которых давалось обещание признать советское правительство в обмен на отвод войск. Ленин считал, что нужно приступить к переговорам с интервентами. При этом он предупреждал: "Но ни на минуту не верьте Антанте, она вас надувает и только выигрывает время, чтобы лучше душить вас и нас."
Красный Будапешт принял предложения Антанты и согласился провести международную конференцию с участием стран, возникших на территории Австро-Венгрии. По всей видимости, были допущены две ошибки. Во-первых, слишком поспешно вывели войска из Словакии, и, во-вторых, планы многосторонних переговоров были малореальными. Следовало, прежде всего, договориться с Румынией.
Если бы ценой уступок румыно-венгерское перемирие было достигнуто, то у Советской Венгрии был шанс продержаться до ноября 1919 года. А потом в условиях слякотной зимы боевые действия пришлось бы отложить до марта 1920 года. Таким образом, Венгерская Советская республика просуществовала бы почти год.
Скорее всего, удержание линии фронта и мир с соседями сделали бы положение Красной Венгрии более устойчивым. Выход РККА к Днестру заставил бы румынское правительство отказаться от похода на Будапешт, а продвижение Буденного на запад успокоило бы горячие головы в Праге.
Вопрос заключался в том, смогли бы коммунисты сохранить политический союз с социал-демократами? Относительная стабильность на границах не гарантировала от экономических неурядиц. Коммунистов в Венгрии, как и в России, ждали санкции и блокада.
Связь с РСФСР венгры могли установить только весной 1921 года, а до этого Будапешту пришлось бы существовать в относительной изоляции. В этих условиях при первом же экономическом кризисе (или после подписания Трианонского договора), советская коалиция могла развалиться, чем тут же воспользовалась бы Антанта. Возможно, венграм удалось бы избежать диктатуры Хорти, но и тогда в лучшем случае коммунистам пришлось существовать на полулегальном положении.
Как повлияло бы более продолжительное существование Советской Венгрии на положение РСФСР? По-видимому, очень слабо. Во всяком случае, Антанте пришлось бы действовать с оглядкой на очаг большевизма в Центральной Европе. С одной стороны, это привело бы к ужесточению карательных мер против коммунистов, а с другой - вынудило бы осторожничать при каждом трудовом конфликте. Европа, конечно, шла бы по старой колее, но выбоин на этой дороге стало бы больше.
Однако на практике венгерская Красная Армия была разбита только четыре месяца спустя. Исходя из этого опыта можно представить ситуацию, в которой Советская Венгрия преодолела бы июльский кризис и просуществовала больше 133 дней. Разумеется для этого ей нужно было немножко помочь.
Пробить коридор от Винницы до Будапешта было нереально, так как здесь на пути Красной Армии стояли петлюровские, а за ними - польские и чехословацкие войска. Вместе с тем, давление на румынскую армию в Бессарабии вынуждало перебрасывать войска с западного направления. С венгерского фронта к Днестру была переброшена 7-я румынская пехотная дивизия. Во всяком случае, легко выйдя к рубежу рубежу Тисы в апреле, румыны застряли там вплоть до июля 1919 года. Несложно представить, что более успешные операции РККА в Бессарабии могли отбить у Бухареста желание наступать, по крайней мере, еще на месяц.
Но отсрочка румынского наступления Советскую Венгрию не спасала. Столица республики находилась в пределах досягаемости вооружённых сил интервентов. От Будапешта до Сегеда, где стояли французские войска, было 160 км, до Мишкольца, захваченного чехословацкими войсками, - 146 км, а Сольнок, до которого дошли румыны, отстоял от столицы на 92 км. В любой момент на венгерской территории могли появиться и югославские части. Среди всех этих многочисленных угроз самыми слабыми оказались действия чехословацкой армии, но вторжение могло произойти с любого направления.
Кроме того, Будапешту приходилось считаться с нотами Клемансо от 7 и 13 июня 1919 года, в которых давалось обещание признать советское правительство в обмен на отвод войск. Ленин считал, что нужно приступить к переговорам с интервентами. При этом он предупреждал: "Но ни на минуту не верьте Антанте, она вас надувает и только выигрывает время, чтобы лучше душить вас и нас."
Красный Будапешт принял предложения Антанты и согласился провести международную конференцию с участием стран, возникших на территории Австро-Венгрии. По всей видимости, были допущены две ошибки. Во-первых, слишком поспешно вывели войска из Словакии, и, во-вторых, планы многосторонних переговоров были малореальными. Следовало, прежде всего, договориться с Румынией.
Если бы ценой уступок румыно-венгерское перемирие было достигнуто, то у Советской Венгрии был шанс продержаться до ноября 1919 года. А потом в условиях слякотной зимы боевые действия пришлось бы отложить до марта 1920 года. Таким образом, Венгерская Советская республика просуществовала бы почти год.
Скорее всего, удержание линии фронта и мир с соседями сделали бы положение Красной Венгрии более устойчивым. Выход РККА к Днестру заставил бы румынское правительство отказаться от похода на Будапешт, а продвижение Буденного на запад успокоило бы горячие головы в Праге.
Вопрос заключался в том, смогли бы коммунисты сохранить политический союз с социал-демократами? Относительная стабильность на границах не гарантировала от экономических неурядиц. Коммунистов в Венгрии, как и в России, ждали санкции и блокада.
Связь с РСФСР венгры могли установить только весной 1921 года, а до этого Будапешту пришлось бы существовать в относительной изоляции. В этих условиях при первом же экономическом кризисе (или после подписания Трианонского договора), советская коалиция могла развалиться, чем тут же воспользовалась бы Антанта. Возможно, венграм удалось бы избежать диктатуры Хорти, но и тогда в лучшем случае коммунистам пришлось существовать на полулегальном положении.
Как повлияло бы более продолжительное существование Советской Венгрии на положение РСФСР? По-видимому, очень слабо. Во всяком случае, Антанте пришлось бы действовать с оглядкой на очаг большевизма в Центральной Европе. С одной стороны, это привело бы к ужесточению карательных мер против коммунистов, а с другой - вынудило бы осторожничать при каждом трудовом конфликте. Европа, конечно, шла бы по старой колее, но выбоин на этой дороге стало бы больше.