Знаменитые исламские поэты. Руми - «танцующий шейх», создавший орден дервишей
Трудно сказать, в какой из своих ипостасей Джелаладдин Руми был знаменит больше - поэта или суфийского шейха. Почитатели называли его просто Мавлана - «Наш господин» - и утверждали, что он был потомком первого халифа Абу Бакра, сподвижника и тестя пророка Мухаммеда.
Его отец, известный шейх Баха ад-Дин по прозвищу «султан ученых», передал ему по наследству свою должность хатиба - проповедника в мечети. Со временем и сам Руми стал известным богословом, имевшим право толковать шариат и выпускать фетвы. Скорей всего, он продолжал бы и дальше идти по пути всеми уважаемого муфтия, если бы однажды в его городе не появился бродячий суфий по имени Шамс Тебрези.
Это встреча полностью перевернула жизнь и мировоззрение юноши. Есть легенда, что при знакомстве с поэтом Шамс бросил все его книги в реку, а потом сухими вытащил из воды: это явное чудо поразило молодого муфтия. После первой беседы они уединились в доме и, по преданию, разговаривали сорок дней подряд.
«Летучий» Шамс, как его называли современники, был необычным суфием, стоявшим вне всяких соглашений и общин. Он не только странствовал по свету, но и таинственно «исчезал», чтобы через некоторое время появиться снова. Его проповеди были загадочны, разговоры сбивали с толку, а изречения звучали странно и порой кощунственно. «Я произношу слова, которых не понимаю ни сам, ни остальные», - признавался он.
Но Руми верил, что его новому другу «открыты тайны Пророка», в то время как другие спорят только о словах. Когда Шамс пропал окончательно, поэт долго искал его в разных городах и говорил, что отдал бы свою душу, лишь бы встретить его снова. Поиски продолжались до тех пор, пока Руми не осознал, что на самом деле искал самого себя и что Шамс и он - одно и то же лицо. Окрыленный этой истиной, он вернулся домой и занялся литературным творчеством, подписывая свои стихи именем пропавшего учителя.
К этой судьбоносной встрече, по сути дела, и сводится вся биография Руми. О его дальнейшей жизни мало что известно. Со временем вокруг него стала складываться община, которой он никогда не пытался предать никакой стройной формы. Участники кружка просто собирались вместе, молились, пели стихи своего учителя и много танцевали.
Руми, которого даже стук ювелирных молоточков заставлял пускаться в пляс, считал, что танец освобождает душу от тела. Дервиши в его общине вертелись вокруг своей оси, как юла, не прикасаясь друг к другу и не меняя положения головы и рук, одна из которых неизменно указывала вверх, а другая вниз. Только их белые юбки - теннуре - воланами взлетали вверх.
«Ведь я - душа любой души»
В поэзии Руми проявил себя мастером первой величины. Он писал немного, но среди его книг не было случайных и пустых вещей. Все, что он создавал, шло из душевной глубины и несло в себе внутреннюю силу, основанную на лично пережитом опыте.
Руми сочинял касыды, газели и рубаи, но фундаментом его поэтической славы стала большая поэма «Маснави» - «Двустишия». Этот сборник суфийских притч, несмотря на их назидательный смысл, полон теплой атмосферы благожелательности и доброты. Вместо строгих поучений Мавлана скорей по-дервишски «вертится» и «пляшет», перемежая ненавязчивые наставления с иронией и юмором.
Вот одно из характерных для него стихотворений:
Отца какой-то мальчик провожал
На кладбище и горько причитал:
«Куда тебя несут, о мой родной,
Ты скроешься навеки под землей!
Там никогда не светит белый свет,
Там нет ковра, да и подстилки нет!
Там не кипит похлебка над огнем,
Ни лампы ночью там, ни хлеба днем!
Там ни двора, ни кровли, ни дверей,
Там ни соседей добрых, ни друзей!
О, как же ты несчастен будешь в том
Жилье угрюмом, мрачном и слепом!»
Так в новое жилье он провожал
Отца и кровь - не слезы - проливал.
«О батюшка! - Джуха промолвил тут. -
Покойника, ей-богу, к нам несут!
Все как у нас: ни кровли, ни двора,
Ни хлеба, ни подстилки, ни ковра!»
(Пер. Владимира Державина)
Поэзия Руми хороша тем, что очень мало похожа на чисто философскую лирику. Она не описывает мистические экстазы и не поражает красочными оборотами. В его стихах нет никакой декоративности, зато они всегда полны смысла и мысли. Это не просто литература, а живая и плотная духовная пища, которая может всерьез питать и утешать страждущих.
В голосе Руми звучит удивительная бодрость и уверенность человека, который нашел в своей жизни прочные основы счастья и делится ими со всеми, кто хочет их принять. Даже о смерти он пишет без сожаления и с улыбкой, приглашая всех повеселиться на своих похоронах.
Для моих похорон
Призовите барабанщиков,
Бейте в кимвалы и бубны,
Ступайте к моей могиле, приплясывая,
Радостные, счастливые, опьяненные.
Пусть люди знают, что друзья Бога
Отбывают со счастливой улыбкой
К месту встречи.
По мнению Руми, скорбеть не о чем, поскольку со смертью ничего не кончается, а, наоборот, только начинается. «Смерть - это вода жизни, спрятанная в темноте».
О все, кто рожден! Когда смерть постучит в вашу дверь,
Не пугайтесь!
Смерть - второе рождение для тех, кто влюблен.
Так рождайтесь, рождайтесь!
Человек, говорил он, это не капля в океане, а океан в капле - «вселенная, таящаяся в теле длиной в полтора метра». На самом деле, люди уже и сейчас живут в вечности и блаженстве, и только пыль, покрывающая нас на дороге жизни, мешает нам это разглядеть.
Руми не связывал себя ни с какой религией и вообще ни с какими человеческими понятиями. Он писал, что даже с первым человеком - Адамом у него нет ничего общего.
О правоверные, себя утратил я среди людей.
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды запад и восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем, я в прошлом дне - теку, меняясь, как ручей.
Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний - не мои,
И мы с Адамом не в родстве - я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я - душа любой души, нет у меня души своей.
(Пер. Д. Самойлова)
Но, не будучи никем и ничем, он является сразу всеми и всем:
Я - пылинка в солнечном луче и целое солнце.
Утренний туман и вечерний бриз.
Мачта, кормило, киль и кормчий
И риф, о который разбился корабль.
Дерево и попугай в его ветвях.
Молчание, мысль и голос.
Я - ось мирозданья и кольца галактик.
Я - все сущее и ничто.
Благодаря такой райской широте Руми был лишен любой предвзятости и ограниченности в отношении людей. Его двери были распахнуты для всех.
Приходите опять, пожалуйста, приходите опять.
Кто бы вы ни были,
Верующие, неверующие, еретики или язычники.
Даже если вы уже обещали сто раз
И сто раз нарушили обещание,
Эта дверь - не дверь безнадежности и уныния.
Эта дверь открыта для каждого,
Приходите, приходите, как есть.
Руми умер от лихорадки в возрасте 65 лет. Перед этим в окрестностях города прошло сильное землетрясение, и поэт шутил, что земля по нему изголодалась. После смерти Руми его сын Султан Валад, основываясь на духовном авторитете и учении отца, основал братство «вертящихся дервишей», ставшее одним из самых известных суфийских орденов в исламе.