Кто есть кто в церковной иерархии. 2. Диаконы и пресвитеры
Формально диаконы занимали самое низкое, подчиненное место в иерархии старшего клира. Они служили помощниками пресвитерам и не имели права совершать таинства. Только в виде исключения диаконы могли крестить и исповедовать - например, если желающий креститься или кающийся мог умереть, а священника рядом не было. На соборах епископы сидели на возвышениях, пресвитеры садились позади них полукругом на более низких сидениях, а диаконы стояли позади всех.
Б. Кустодиев. "Священник и диакон"
Но на деле диаконы играли в Церкви огромную роль, часто намного большую, чем священники. Долгое время на каждую церковную область приходилось всего семь диаконов, тогда как священников и епископов могли быть десятки и сотни. Причиной этому служило то, что в Деяниях апостолов было указано точное число епископов, избранных апостолами для служения, - 7. От этой цифры старались по мере возможности не отходить.
Пресвитеры находились в тени епископа, который сам совершал все таинства и часто не только не нуждался в помощи священников, но и не желал ее, поскольку она могла умалить его достоинство. Единственный способ выделиться - проповедничество - во многих церквях для пресвитеров был запрещен.
Наоборот, диаконы были прямыми помощниками епископа и часто самыми близкими к нему людьми. В качестве доверенных лиц они всюду следовали за своим патроном, исполняли его поручения во время богослужений, хранили церковные драгоценности и распределяли церковные доходы. Во время конфликта с Киприаном Карфагенским диакон Феликиссим держал в своих руках всю церковную кассу и угрожал не давать денег тем, кто не встанет на его сторону.
Наконец, сами доходы у диаконов были больше, чем у пресвитеров, что придавало им особый вес. Почетность диаконского звания признавалась всеми и проявлялась подчас в их смелом поведении, выходившем порой за рамки церковных правил. Например, диаконы не имели права сидеть перед священниками, но нередко делали это, чувствуя важность своего положения. Иногда они даже благословляли пресвитеров.
Облачение диакона
Архидиаконы стояли еще выше. Архидиакон был представителем своего епископа на соборах. Он надзирал над нравственностью подчиненных епископу пресвитеров и давал им характеристики при выставлении их кандидатур на освободившиеся епископские кафедры. Архидиаконы могли своей властью отлучать от Церкви провинившихся диаконов.
Некоторые особенно влиятельные архидиаконы даже на епископов смотрели свысока. В Константинополе произошел целый скандал из-за того, что архидиакон Иоанна Златоуста Серапион не поклонился епископу Севириану. Для архидиакона было едва ли не оскорбительным, если его посвящали в сан пресвитера и отправляли куда-нибудь в приход: это рассматривалось как ссылка.
Пресвитеры
Но по мере увеличения числа верующих и возникновения приходов пресвитеры стали играть все более важную роль. В древней Церкви, когда христиан было немного, каждая община возглавлялась епископом. Все христиане одного города знали друг друга в лицо, ходили на одни собрания и причащались у одного епископа. Если верующих становилось слишком много, они создавали новую общину с новым епископом.
Теперь вместо этого стали появляться приходы, во главе которых стоял священник, а не епископ. Приходов было слишком много и они были слишком невелики, чтобы ставить в каждый нового епископа. Существовало мнение, что не стоит «размножать епископов», иначе их вес и значение будут падать. Поэтому приходы стали возглавлять пресвитеры, которые раньше были только помощниками епископов. В своих приходах священники становились уже первыми лицами, возвышавшимися над диаконами.
Пресвитеров в приходы не назначали, а выбирали. Выборы в пресвитеры и вообще в священнослужители были сложным, а иногда и опасным делом. Златоуст видел в них борьбу разных партий и личных интересов, не имевших никакого отношения к благу Церкви. По его словам, о небесном здесь препирались так, словно дело шло о десятинах земли или о чем-то подобном.
«Говорят: такой-то должен быть избран потому, что он происходит из знатного рода, другой - потому, что владеет великим богатством и не будет иметь нужды содержаться на счет церковных доходов; третий - добровольно перешел к ним от противников наших. И всякий старается, чтобы предпочтен был перед другими или короткий его друг, или близкий родственник, или даже льстец».
Людей достойных отвергали под разными предлогами, ставя им в упрек то молодость, то излишнюю снисходительность, то, наоборот, чрезмерную строгость. Зато какого-нибудь негодяя выбирали из страха, что он перекинется на сторону противников или станет мстить. «Прежде я смеялся над мирскими начальниками, - замечал Златоуст, - когда видел, что при раздаянии почестей они ценят не добродетель души, а богатство, преклонность лет, покровительство людей. Но все это показалось мне уж не так странным, когда узнал, что то же неразумие проникло и к нам».
Посвящение в пресвитеры нередко становилось частью политической игры, в которой епископы добивались своих целей, расставляя в нужные места своих людей. Согласия самих посвящаемых при этом иногда не спрашивали, так что хиритония проводилась насильно или по принуждению. Бывали случаи, когда в священники посвящали, зажимая им рот, чтобы они не протестовали вслух: так Епифаний Кипрский посвятил пресвитера для Вифлеемского монастыря.