Кто и как судил в арабском халифате
Благочестивые халифы считали своим долгом лично разбирать дела своих подданных и выделяли один или два дня в неделю, чтобы вершить суд. Но эта традиция быстро сошла на нет, и судебными делами начал заниматься особо назначенный чиновник, сочетавший в себе функции богослова и юриста, - кади.
К должности судьи правоверные мусульмане относились не то чтобы плохо, а с презрением и ужасом. Стать судьей означало обречь себя на погибель. Узнав, что его сына назначили кади в Египте, отец воскликнул: «Он пропал!» Хадисы Абу Йусуфа считались сомнительными только потому, что он дружил с кади, а суфий Абу-ль-Хасан отрекся от своего друга Исмаила, когда тот согласился стать судьей. Многие старались избежать этой чести всеми возможными способами. Кто-то бежал из дома, другой притворился сумасшедшим. Абу Ханифа не смогли принудить к судейству даже побоями.
Но если уж ты стал кади, то должен был отказываться от жалованья. Получать деньги за столь нечестивое занятие было вдвойне позорно. Верховный кади Багдада согласился занять свою должность только после того, как власти пообещали ему не платить денег, не ходатайствовать за своих людей и не заставлять действовать против закона.
На самом деле, почти все судьи, конечно, получали жалованье, хотя и не слишком большое. Большинство жило очень бедно, стараясь подрабатывать торговлей или каким-нибудь ремеслом. Одни занимались каллиграфией, другие выращивали овощи, третьи продавали финики или конские уздечки. Какой-то судья сдавал внаем собственный дом и кое-как перебивался, питаясь размоченными в воде хлебными крошками. У багдадского кади было так мало денег, что он имел на двоих с братом один тюрбан и одно платье: пока один ходил на службу, другой сидел дома. Понятно, что в таких условиях многие поправляли свои дела за казенный счет.
В то же время пост верховного кади («кадий кадиев») имел большой авторитет. Он напрямую назначался самим халифом. Это был один из высших чиновников в городе и провинции, формально стоявший не ниже военачальника-эмира. Рассказывали, что кади аль-Харбавайхи не вставал в присутствии эмира и даже не удостаивал его этого звания, называя просто по имени. В одном из дел он привлек в качестве свидетеля самого правителя государства, всесильного вольноотпущенника Муниса, и попросил предъявить справку, что тот действительно отпущен халифом на свободу, а не является рабом. Свое положение аль-Харбавайхи ценил так высоко и считал таким священным - ведь через него судит сам Аллах, - что старался никогда не пить и не есть на людях, не мыть руки, не сморкаться и плеваться, чтобы никто не видел в нем простого смертного.
От человека, занимавшего должность кади, требовалось, чтобы тот держал себя с достоинством, подобающим его сану, говорил сдержанно и тихо, не суетился и не глазел по сторонам. Ему полагалось иметь писца, судебного служителя и заместителя, которым он сам выплачивал жалованье. В его обязанности входило надзирать над сиротами, вести учет пожертвований и тщательно отбирать свидетелей. Все свои решения он основывал на Корне и хадисах, а в затруднительных случаях обращался к совету богословов-улемов, которые выносили окончательный приговор. В теории допускалось, что судьей может быть и женщина, но на практике такие случаи неизвестны.
Слушания в суде проходили всегда публично. Кади, облаченный во все черное, в плаще и высокой шапке с повязкой, ниспадавшей одним концом на спину, сидел в мечети или в собственном доме, окруженный заседателями, писарями и многочисленной публикой. Даже в халифском дворце он приказывал настежь открывать ворота и созывать людей, чтобы все видели, как проходит суд, и никто не усомнился в его справедливости. В день ему подавали до пятидесяти записок с делами, которые он должен был разобрать.
Вершить правосудие кади помогали так называемые «свидетели», собиравшие факты и предъявлявшие их при рассмотрении дела. Свидетелем в арабском суде мог быть не каждый - они выбирались только из заранее утвержденного списка, который гарантировал их надежность и добропорядочность. Списки эти проверялись и обновлялись каждые полгода. Тщательный отбор свидетелей входил в прямые обязанности судьи, поскольку тот ручался за них лично; когда кади уходил со своей должности, вместе с ним уходили и свидетели.
В конце концов, свидетельство стало что-то вроде официальной судейской должности, за которую платили деньги. Обычно рядом с судьей сидело четыре свидетеля, по два с каждой стороны. Некоторые из них могли выступать как нотариусы, решать разные мелкие дела и заверять деловые документы.
Должность кади, как и все должности в арабском мире, часто переходила по наследству. В роду Абу-ш-Шавариб за двести лет было восемь верховных кади и шестнадцать обычных. Со временем некоторые из таких судейских кланов обретали большое могущество, разрастаясь вширь и охватывая целые провинции и государства.
Кади осуществлял суд шариата, но параллельно с ним существовал и светский суд (мазалим). В него попадали уголовные и политические дела, которые требовали вмешательства светской власти. Таких судей назначал визирь. Бывало, что приговор, вынесенный кади, обжаловался в мазалим, и подсудимым оказывался сам кади.
Известен случай, когда в Каире один кади домогался руки богатой наследницы, но, получив отказ, объявил ее сумасшедшей и арестовал ее имущество. После ее жалобы визирь сам выступил как судья, и кади оказался за решеткой вместе с нанятыми им лжесвидетелями.