Великие еретики. Пелагиане и вопрос свободы воли
Во времена Блаженного Августина в западной Церкви возник важный спор, где решался один из самых трудных вопросов христианства: проблема свободы воли и ее соотношения с Божественным промыслом, определяющим судьбы мира. Предельно ясно и глубоко этот вопрос был поставлен именно на Западе, а не на Востоке, где гораздо охотней рассуждали о природе Божества, чем о свободе человека.
В V веке у латинских богословов было две крайних точки зрения на эту тему. Одни говорили, что Бог заранее предопределяет, что произойдет с человеком, и избирает тех, кто спасет свою душу, еще до того, как они появятся на свет. Как писал апостол Павел, спасение человека зависит «не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего». Сторонником этого мнения был Августин, создавший учение о «непреодолимой» благодати Божьей, без которой ни один человек не способен вырваться из оков греха.
Другие богословы утверждали, что, наоборот, все в руках самого человека: будучи свободным, он поступает, как хочет, и сам решает, что ему выбирать: добро или зло, спасение или гибель. Представителями этого направления был шотландский монах Пелагий Морган и его последователь римский юрист Целестий.
И у той, и у другой точки зрения были свои веские аргументы и свои слабые места. Августин указывал на то, что воля человека слишком раздвоена и слишком ущербна, чтобы он мог чего-то хотеть постоянно и в полную силу. Душа как бы разделена на две половины, из которых одна говорит другой, что делать; но приказывает всегда только часть души, поэтому в любом решении присутствует сомнение и разлад. Только благодаря Богу человек обретает цельность и решимость - не свою, человеческую, вечно колеблющуюся и слабую, а Божественную, вечную и неизменную. Поэтому человек спасается не по своей воле и даже не по своему желанию, а по воле и желанию Бога, который Сам выбирает тех, кого хочет спасти, и дает им силу это сделать.
Пелагий в ответ спрашивал: если человек не может не грешить, то какой же это грех? Это необходимость, за которую он не может отвечать. Грех потому и грех, что делается по свободной воле, и человек за него в ответе, понимая, что и почему он делает. «Бог даровал своему разумному творению добровольный выбор и свободную волю. Наделив человека той и другой возможностью, он сделал так, что тот поступает как хочет, дабы, способный к добру и злу, он имел обе возможности и своей волей склонялся бы к тому или этому». Бог не может требовать от человека невозможного, и если Он дает ему заповеди, то дает и силу их исполнять.
Августин возражал, что в таком случае человеку вообще не нужен Бог, и Христос мог бы не приходить и не распинаться: ведь каждый может спастись и без этого, стоит только захотеть. Но такого не может быть, потому что грех - дело не одного человека, а всего человечества. В Адаме после грехопадения была повреждена вся человеческая природа и теперь все люди обречены на гибель, причем вполне справедливо, потому что в лице Адама они совершили первородный грех, который теперь через плоть передается каждому человеку по наследству. Но Бог по Своему милосердию дает спастись некоторым из этих людей, наделяя их благодатью, без чего все человечество заслуженно отправилось бы в ад.
Пелагий отвечал, что такое представление лишает человека всякого участия в деле спасения, превращая его в пассивное и безвольное орудие Творца. Получается, что люди заранее предопределены не только к спасению, но и к погибели (существует «предопределенность к проклятию», как писал Августин): как же это может сочетаться с милосердием Господа? Неужели и новорожденные младенцы, умершие раньше, чем их успели крестить, пойдут в вечные муки за грех Адама? Если они не заслуживают рая, то и ада тоже; вероятно, Господь отправляет их в какое-то третье место.
Вопрос о правоте Августина и Пелагия ставился на нескольких соборах и получал противоположные ответы. В Африке соборы осуждали учение Пелагия, а в Палестине, где жил Пелагий и где его уважали за строгую нравственную жизнь и миролюбие, - оправдывали. В конце концов епископы обратились к римскому папе Иннокентию, который решил дело в пользу Августина. Новый папа Зосима позже попытался оправдать Пелагия, но под давлением африканцев подтвердил отлучение Пелагия от Церкви.
Однако вопрос о свободе воли так и остался спорным и еще не раз всплывал в церковных спорах. Уже ученик Пелагия Юлиан Экланский обвинял Августина в скрытом манихействе за то, что тот видел в плотском вожделении принципиальное зло. Преподобный Иоанн Кассиан пытался найти золотую середину и примирить пелагианство с православием, говоря о совместном действии человеческой воли и божественной благодати, но и это учение было осуждено на Аравсионском соборе 529 года как полупелагианство.
Во времена Реформации протестанты обвиняли в пелагианстве уже саму католическую Церковь, а в XVI веке Кальвин и Цвингли довели идею Августина о предопределении до логического конца, создав учение о том, что все люди уже при рождении разделены на спасенных и проклятых и изменить этого никак не могут.