Бремя учености
В просвещенном халифате знания и эрудиция ценились очень высоко. Стать ученым означало заслужить уважение всего общества, даже если ты был беден и незнатен. Ученых считали не просто знающими специалистами, а людьми возвышенного образа мыслей, поборниками чистой истины, отвергшими ради этой цели суетный мир и все его радости. Считалось, что настоящий ученый не предается страстям, не имеет дурных привычек, не развлекается в компании друзей. Он был кем-то вроде подвижника или святого, к которому испытывал почтение каждый мусульманин.
«Наука открывает свое лицо лишь тому, - писал аль-Мутаххар, - кто целиком посвящает себя ей с чистым разумом и ясным пониманием и, вымолив себе помощь Аллаха, собирает воедино все силы своего рассудка. Засучив рукава, он бодрствует ночи напролет, утомленный рвением; он добивается своей цели, шаг за шагом подымаясь к вершинам знаний. Он не имеет права разрешать себе дурные привычки и давать совратить себя своей натуре, должен избегать общества, отказаться от споров и не быть задирой, не отвращать взора от глубин истины, отличать сомнительное от достоверного, подлинное от поддельного и постоянно пребывать в здравом рассудке».
Но у этого почетного положения была и обратная сторона. Наука почти не давала ученым возможности заработать на жизнь. Философ аль-Фараби, один из самых крупных мыслителей ислама, жил всего на один дирхем в день - ничтожную сумму, которой едва хватало на еду. Астроном Абу-ль-Фатх тратил не больше трех динаров в год, содержа на эти деньги самого себя и свою кошку.
В отсутствии богатых покровителей или чиновничьей должности, позволявшей прокормиться, ученые вели полуголодное существование и искали другие источники дохода, часто весьма далекие от науки. Нередко бывало, что какой-нибудь известный математик торговал на рынке овощами (или наоборот - торговец овощами хорошо знал математику), а потом учил студентов в школе. Никого это не удивляло и не считалось чем-то зазорным: в то время многие вельможи занимались хозяйственной деятельностью, торговали, держали лавки на базарах или вели какое-нибудь ремесленное дело. Даже халифы и вазиры не гнушались иметь собственный «бизнес».
Адибы и алимы
Арабы уже в X веке различали между учеными универсального знания - адибами, и узкими специалистами - алимами. Адибы были светские люди, обаятельные и красноречивые эрудиты, знавшие понемногу обо всем и пользовавшиеся большой популярностью. Алимы - ученые сухари, глубоко знавшие свое дело, но не касавшиеся других наук и ценимые только знатоками.
Стать «широким» специалистом тогда было проще, чем узким: строгого разделения межу науками не существовало, и одно знание легко цеплялось за другое. Медицина смешивалась с философией, математика - с географией, политика - с литературой. Ученый мог одновременно быть и популярным писателем, и выдающимся врачом, и секретарем какого-нибудь вельможи.
Создавая научные труды, арабы стремились не только поучать, но и развлекать публику. Они беспокоились о том, как бы читатель не заскучал, и старались не слишком затруднять его трудными вопросами, перемежая их с чем-нибудь легким и забавным. «В этой главе мы упоминаем обо всем понемногу, чтобы быстрой сменой уберечь читателя от скуки и примешать к серьезному немного шутки, дав при этом душе и сердцу возможность отдохнуть», - писал знаменитый филолог и грамматик аль-Мубаррад.
Сам аль-Мубаррад был типичный адиб, доходчивый и красноречивый, великолепно владевший речью и умевший обаять любую публику. Именно по этой причине его коллега, известный филолог ас-Салаб, старался его избегать и не вел с ним никаких дискуссий: он был серьезным и сухим алимом и не хотел профанировать науку изящной болтовней, боясь, что об их речах будут судить не по смыслу, а по внешней привлекательности. Но арабы одинаково высоко ценили обоих и говорили: если чего не знаешь, обратись аль-Мубарраду или Салабу, у них ты найдешь всеобъемлющее знание.
Школа и учеба
В первые два века в халифате не было никаких учебных заведений. Исключения составляли киттаб - начальные школы, где учили читать и писать по-арабски. При Аббасидах в мечетях появились религиозные кружки, в которых преподавали богословие: Коран, хадисы, калам (теологию) и мусульманское право - фикх. Но очень часто вся школьная программа сводилась к заучиванию Корана наизусть.
Чтобы получить светские знания, арабам приходилось обращаться к частным учителям. Процесс обучения состоял в переписывании или заучивании одного или нескольких трудов у того или иного учителя. Ученик должен был знать книгу досконально, чтобы получить так называемую иджазу - право передавать ее другим. Чем известней был учитель, тем авторитетней выданная им иджаза. Передавались права не только на отдельные книги, но и на собрания сочинений одного автора и даже на целые библиотеки.
Обычно студенты не довольствовались одной иджазой, а старались получить их как можно больше, обращаясь к другим учителям, насколько позволяли их средства и в зависимости от своих амбиций. Несколько качественных иджаз служили хорошей рекомендацией для поступления на службу и начала новой карьеры. Переходя от одного учителя к другому, ученик собирал собственную коллекцию иджаз, где нити разных традиций переплетались в уникальный узор, обозначавший его личный путь к знанию.
Со временем это превратилось в новый литературный жанр: самые интересные иджазы выпускались отдельными книгами, на которые находились свои ценители и знатоки.
Частное обучение велось на улицах, базарах, в частных домах, но прежде всего в тех же мечетях, пустовавших между временем молитвы. Во время уроков учителя сидели в мечети спиной к колонне, а ученики собирались вокруг него в кружок. Некоторые учителя сидели у одной и той же колонны по пятьдесят лет и больше. Если зал был большим, а народу собиралось много, специальный помощник передавал слова преподавателя тем, кто сидел далеко и не мог его слышать. Когда кто-то намеренно устраивался в сторонке или поворачивался спиной, ему кричали: «Повернись лицом к собранию»!
Во время лекций ученики ставили перед собой чернильницы, которыми в случае недовольства могли забрасывать лектора (такой участи подвергся, например, историк ат-Табари). Занятия состояли в основном из записывания под диктовку, хотя иногда допускались вопросы и дискуссии. Сохранилась зарисовка того времени, когда преподаватель, наслушавшись бестолковых вопросов учеников, убегает из мечети, подхватив свои сандалии и восклицая: «Откуда нагнали ко мне этих скотов?»
Во время занятий кто-нибудь мог подойти и бросить в круг записку с просьбой помолиться за страждущего или больного; тогда учитель подбирал записку и читал молитву, а ученики хором подхватывали «Велик Аллах». После смерти своего учителя ученики в знак горя разбивали свои чернильницы, ломали каламы и бродили, стеная, по городу.
Арабы начинали учиться в разном возрасте, обычно с одиннадцати лет, но некоторые учителя допускали к занятиям только тех, у кого уже росла борода. Одному ученику, чтобы приходить на уроки, приходилось наклеивать фальшивую бороду.
За преподавание учителя брали деньги, но не всегда: более благочестивым считалось обучать Корану и хадисам бесплатно. Ученик после такой даровой лекции говорил: «Да вознаградит тебя Аллах!» - а учитель отвечал: «Да сделает тебе Аллах это на пользу». Такие преподаватели-бессребреники подрабатывали на жизнь переписыванием или торговали на базаре. Некоторые соглашались принимать от учеников только еду.
К школьным учителям в целом относились пренебрежительно, существовала даже поговорка: «Глуп как школьный учитель». Говорили, что в школьные учителя идут только из трусости перед войной. Лучшую репутацию имели домашние преподаватели у вельмож и богачей, и получали они гораздо больше: домашнее образование всегда ценилось дорого.
В XI веке, при Великих Сельджуках, появились государственные школы с официальным «сертифицированным» преподавателем - медресе. Слово «медресе» буквально значит «место для учения». Эти заведения представляли собой не столько школы, сколько библиотеки с помещениями для работы, дискуссий и учебы. Учащиеся жили здесь в отдельных кельях, а слушать лекции ходили в аудитории. Медресе быстро распространились по всей сельджукской империи, а потом и по всему мусульманскому востоку.
В отличие от христианской Европы, в исламских государствах царила почти полная грамотность.