Загадки истории: Польский бастион. Новый взгляд 1.
Пилсудский против Ленина
В моем рассказе появится пару раз Гитлер, но я не занимаюсь его деяниями.
Я буду говорить о другом.
Я буду говорить о том, какими методами большевики-ленинцы, нарушая все международные соглашения, организовали возрождение мощных вооруженных сил, запретных для проигравшей Первую мировую войну Германии. И тем самым, спустя несколько лет, сделали Гитлера инструментом устранения германских социал-демократов, то есть, в конечном счете, - инструментом войны против СССР и всего мира.
Когда мы читаем, что между гитлеризмом и большевизмом (марксизмом-ленинизмом-сталинизмом) нет разницы, мы должны все-таки помнить, что разница была.
Гитлер стремился к мировому господству, опираясь на расизм-антисемитизм (ненависть к мировому еврейству), а большевики, начиная с Ленина, стремились к мировому господству, опираясь на другого рода расизм, где “расой” была классовая принадлежность (так, как она понималась в XIX веке).
Остановили большевистскую экспансию на запад сначала немцы императора Вильгельма II (конец 10-х годов ХХ века), а потом (начало 20-х годов), - поляки социалиста Пилсудского. Об этом и пойдет речь.
Но сначала всё же два слова о Гитлере, чтобы к нему по мере возможности не возвращаться. В разговорах об этом диктаторе то и дело всплывает приписываемая ему книга “Четыре с половиной года борьбы с ложью, глупостью и трусостью” - книга, название которой издатель заменил в рекламных целях на хлесткое “Майн кампф” - “Моя борьба”.
Я говорю “приписываемая”, потому что называть Гитлера автором этого 500-страничного двухтомника по меньшей мере рискованно. Конечно, в тюрьме любой усидчивый человек может исчертить своими биографическими воспоминаниями не только 500, но и 1000 страниц - времени предостаточно. Однако усидчивость при отсутствии навыков литератора не придаст литературно-приемлемого вида подобному “потоку сознания”.
И уж абсолютно никакая усидчивость при отсутствии обширнейших знаний не способна наполнить страницы множеством исторических, политических, экономических, социологических и прочих данных, требующих умения находить их, осмысливать и приводить в систему.
Адольф Гитлер, при несомненном таланте оратора, не обладал ни мастерством литератора, ни знаниями, необходимыми для создания столь программной книги, как “Майн кампф”. Мой более чем 40-летний опыт литератора позволяет утверждать: гитлеровская “библия нацизма” - это коллективный опус, прошедший капитальную редакторскую обработку.
Вспомним: Гитлер диктовал текст куда более образованному сокамернику Рудольфу Гессу, студенту Мюнхенского университета (командиру взвода того полка, где Гитлер был связным при штабе). Несомненно, уже на этой стадии шла определенная содержательная обработка, и немаловажная. Вспомним: Гесс был прилежным учеником профессора Карла Хаусхофера - основателя Института геополитики и фронтового бригадного генерала, автора более 400 статей и 40-томного собрания своих сочинений. Сам же Хаусхофер много раз приходил в комфортабельную тюремную камеру Гесса и Гитлера, вел долгие беседы и подарил будущему фюреру свою диссертацию*. Из неё были переписаны в “Майн кампф” рассуждения о “жизненном пространстве”, о “естественных границах” германской нации и прочем в том же роде, против чего Хаусхофер отнюдь не возражал, как и против заимствования его расистских фантазий о людях “арийской расы”, которые-де сохраняют духовную сущность человека и передают ее из поколения в поколение благодаря “памяти крови”.
Все эти и иные, мало относящиеся к “годам борьбы” сведения сделали книгу чрезвычайно многословной (характерная черта Гитлера, способного болтать долгими часами). Кроме того, поток этот помогал врать (скажем, о “нищенской жизни” Гитлера в Вене и Мюнхене), а если требовалось - умалчивать о малоприятных для публики подробностях.
Но главное не это. Главное - то, что безудержное стремление коммунистов к мировой революции вызвало вполне предсказуемую реакцию: создание идеологического и практического противовеса. Им-то и оказался Гитлер, также стремившийся к мировому господству.
Легкомысленная радиопередача
Всемирная революция - то есть захват чужих территорий ради всемирного господства РСФСР - была параноидальной манией Ленина и его партии. Не сумев хоть в какой-то мере наладить нормальную жизнь в оседланной ими России, большевики тянули руки к зарубежью.
В преамбуле декрета 12 января 1918 года о создании Красной армии прямо указывалось: “она создана для защиты социалистического отечества и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе”. Наркомвоемор (народный комиссар по военным и морским делам) Троцкий шел еще дальше: “при помощи этой армии… мы сможем содействовать мировой революции”.
Итак, содействовать. Где? Ясное дело - в Германии. Она, казалось, “созрела”.
И Совет Народных Комиссаров, т. е. Ленин, передал 7 февраля 1918 года через радиостанцию Петрограда радиообращение “К германским солдатам” - призыв к восстанию и “убийству императора и генералов”.
И начался новый отсчет времени.
Спустя неделю император Вильгельм II приказал немедленно ударить по Советской России. Поэтому через 11 дней после радиообращения обстановка на русско-германском фронте превратилась из позиционной в “отступательную”: немецкие части прорвали на всем протяжении фронт и двинулись на восток.
Большевики запросили у императора пощады - воевать было нечем! - и подписали 3 марта в Брест-Литовске мир с Германией. Этим выходом из войны Ленин нарушил абсолютно все союзнические обязательства России перед странами Антанты (которые не замедлили применить карательные меры: интервенцию). Брестский договор был заключен не только с Германией, но и с Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией. Его текст тщательно скрывался от населения и даже рядовых членов большевистской партии.
Еще бы! Ведь Ленин уступил Вильгельму прилегающие к Восточной Пруссии территории Российской империи - Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, а кроме того, признал независимость отделившихся от России территорий Польши, Украины и Финляндии. В Минске 9 марта была провозглашена Белорусская Народная Республика, которая 25 марта отделилась от России.
Таковы были последствия всего лишь одной радиопередачи.
Еще одним ее следствием был вынужденный декрет Совета Народных Комиссаров 29 августа 1918 года: Ленин отмежевывался от царских разделов Польши, признавал ее самостоятельное существование, и польская государственность стала фактом.
В том же году образовалась гетманская Украина, но немцы вывели оттуда свои войска после капитуляции Германии, и Ленин тут же отбросил Брест-Литовские обязательства перед этой страной и ринулся в атаку. Украина опять перешла под власть “москалей”. Ведь Ленин, говоря о Российской Федерации (РСФСР), имел в виду старую Российскую империю, - и тут же отбросил за ненадобностью свои же собственные слова, произнесенные полтора года назад на Седьмой (апрельской) Всероссийской конференции собственной партии: “… Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист”.
Вот теперь, когда это оказалось выгодным, он шовинистом и стал!
Впрочем, большевики и особенно их вожди всегда славились своим вероломством. Ленин, называя Брестский мир “передышкой”, дал ясно понять, что в будущем не намерен выполнять его условия.
Ленину неймется!
Умный учится на своих ошибках, неумный - их повторяет.
Два месяца спустя после заключения Брестского мира - чернила на договоре еще не просохли - Ленин создал “Немецкую группу” Российской Коммунистической Партии (большевиков). Все для той же цели: экспорта российской революции, для чего в императорском Берлине открыл “политическое представительство” (полпредство) РСФСР - посольство, по-нынешнему.
Оно предназначалось для подрывной деятельности против германских и вообще всех европейских властей, но в силу неопытности конспираторов случился конфуз. На Силезском вокзале Берлина 4 ноября упал и раскрылся один из многочисленных чемоданов советского дипломатического курьера. Взорам присутствующих предстали революционные прокламации, отпечатанные в Москве. Железнодорожная полиция арестовала тут же весь дипломатический багаж Советской России, не только шедший в Берлин, но и в Вену, Стокгольм и Берн. МИД Германии направил ноту протеста, а правительство разорвало дипломатические отношения с ленинской Россией и выгнало в Москву всех ее представителей, что они во главе с полпредом А. Иоффе безропотно выполнили уже два дня спустя - 6 ноября. Ленин же отреагировал на провал с присущей ему наглостью: “Германия <…> выслала нашего посла из Берлина, ссылаясь на революционную пропаганду нашего представительства в Германии. Германское правительство как будто раньше не знало, что наше посольство вносит революционную заразу”.
А Германия уже несколько недель медленно выпутывалась из войны. Начиная с 28 октября, в Берлине и других городах шли массовые антивоенные и антиправительственные демонстрации. Гражданские лица, солдаты и матросы поднимались агитаторами на бунты. Даже расстрелы не могли остановить разложение полевых войск и флота, что выражалось в неповиновении приказам.
Так, германский флот отказался выйти в море на сражение с англичанами: на всех боевых кораблях, стоявших в Киле, были 5 ноября подняты красные флаги, а сам город охватила всеобщая забастовка. В Гамбурге всеобщая забастовка превратилась в вооруженное восстание, и там, а также в Любеке, Бремене, Брунсбюттеле и Куксхафене были созданы Советы - прямехонько по российскому образцу.
Тут надо напомнить, что в Германии социал-демократы бернштейнианского толка (отрицавшие необходимость диктатуры пролетариата и уничтожения буржуазии) были легальной партией СДПГ и входили в правительство. Носке, один из лидеров СДПГ, срочно прибыл из Берлина и провозгласил в Киле власть Советов.
Но были и другие социал-демократы, копировавшие русских большевиков и их преступные методы: группировка “Спартак” (Карл Либкнехт, Роза Люксембург и другие) и Бременские левые радикалы. Все они действовали нелегально, подражая заговорщической практике ленинцев периода русской февральской революции. Спартаковцы собрали тайную Всегерманскую конференцию и 7 ноября (годовщина большевистского Октябрьского переворота) призвали “свергнуть власть империализма и милитаризма и установить демократическую республику”.
Два дня спустя берлинские “спартаковцы” захватили редакцию газеты “Берлинер локаль-Айнцайгер” и стали выпускать в ней свою газету “Роте Фане”.
Вне какой бы то ни было связи с этим захватом, император Вильгельм II именно 9 ноября покинул страну (и через несколько дней отрекся от престола). Лидер парламентской фракции социал-демократов Ф. Эберт стал канцлером Германии.
И в 14:00 другой видный социал-демократ Ф. Шейдеман провозгласил Германию демократической республикой - свершилась Ноябрьская революция. А два часа спустя не имеющий никакой власти конкурент - “спартаковец” Карл Либкнехт вышел на балкон императорского дворца и объявил Германию “свободной социалистической республикой” (ГССР). В тот же день “спартаковцы” переименовались в “Союз Спартака”, вожди: К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес, П. Леви, Ф. Меринг, В. Пик.
На смену императорскому правительству пришел социал-демократический Совет Народных уполномоченных. В него входили, разумеется, Эберт со Шейдеманом и другие руководящие партийцы, - все они были противниками ленинской диктатуры. Стоит ли удивляться, что Эберт и правящая в Германии СДПГ стали отныне и навсегда восприниматься Лениным как смертельные враги, и против них начинаются активные операции.
Уже 11 ноября, спустя всего три дня после выступлений Шейдемана, в Берлин из России приходит секретная директива: “добиться полного единства с революционным движением, возглавляемым Либкнехтом” и заключить “оборонительный и наступательный союз двух революционных социалистических республик Советов” против Антанты. Каких республик? Забегая чуть вперед, объясним: первая - это будущая либкнехтовская ГССР, вторая же - уже возникшая Баварская, где восьмого ноября был свергнут король, а социал-демократ Курт Эйснер установил “Республиканское свободное государство Бавария” (РСГБ).
Радек в Берлине
А что в Берлине? А там 29 декабря на тайном съезде “спартаковцев” создана Компартия Германии (КПГ), посылающая приветствие Ленину, который, чтобы прибрать новорожденную партию к рукам, заранее прислал двух своих агентов.
Первый - уроженец польской Галиции, подданный Австро-Венгрии, один из ближайших сотрудников Ленина, именуемый “агентом для связи с заграницей” Карл Собельсон (кличка Радек, под которой он и вошел в историю). Второй агент - Эрнст Ройтер (кличка Фрисланд), будущий вождь берлинской ячейки КПГ, потом генеральный секретарь КПГ. Первый в конце концов получит пулю от Сталина, второй будет изгнан из КПГ за несогласие с “курсом путчизма” и “большевизацией” и после Второй мировой войны станет правящим бургомистром Западного Берлина, яростным антикоммунистом. Но это в будущем.
Покамест же наступает новый, 1919 год, и обнадеженные Радеком берлинские коммунисты в первых числах января пытаются взять власть (он обещал съезду, что скоро в Берлине откроется международный Совет рабочих депутатов, а “русские рабочие будут сражаться совместно с немецкими на Рейне, а немецкие с русскими -
на Урале”). Технология начатого берлинского государственного переворота списана с петроградского.
Карл с Розой не учли малость: уже прошло более года с ленинского захвата власти в России, и большевистский “красный террор” в этой стране принял такие масштабы, что ужаснулись даже иностранные дипломаты, которым по роду службы положено быть лишь безучастными свидетелями событий. От имени дипломатического корпуса его старшина, Полномочный министр Швейцарской конфедерации Э. Одье направил 3 сентября 1918 года ноту Г. В. Чичерину, наркому иностранных дел РСФСР.
Дипломаты писали, что хотят “выразить от имени правительств, представителями которых являются, глубокое возмущение режимом террора, установленным в Петрограде, Москве и других городах. <…> Многочисленные вооруженные люди проникают днем и ночью в частные дома, расхищают и грабят, арестовывают и уводят в тюрьму сотни несчастных, абсолютно чуждых политической борьбе, единственным преступлением которых является принадлежность к буржуазному классу”.
Ленинская гвардия обвинила дипломатов в шпионаже - и развернула новые аресты и расстрелы правых эсеров.
Так что в Германии и правительство, и рядовые социал-демократы, и армия - все понимают, каким морем крови будет залита страна, если руководимая из России КПГ дорвется до власти. Эберт безжалостно подавляет коммунистический путч: своими жизнями поплатились К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес и еще около полутора тысяч рядовых путчистов.
Эберт предложил державам Антанты совместно начать поход против ленинской РСФСР: “Мы и наша армия видим в большевизме большую опасность и делаем всё, чтоб эту опасность ликвидировать”. Увы, Антанта не отреагировала должным образом, хотя канцлер обещал пропустить ее войска через свою территорию…
А Радек несколько недель прятался. Он ведь на самом деле был порученцем большевистского ЦК. Поэтому ничего плохого полицейские сыщики ему не сделали, а просто поместили в тюрьму Моабит, чтобы тот мог спокойно принимать высоких гостей из правительства и армии, в том числе знаменитого промышленника, министра иностранных дел Вальтера Ратенау и будущего начальник штаба рейхсвера Отто Хассе. О результатах этих визитов мы еще поговорим.
Гитлер в Мюнхене
Ноябрьская революция, приведшая к бегству кайзера Вильгельма, продолжилась в Баварском королевстве, входившем в состав Германской империи: уже 7 ноября король был свергнут. Баварцы в общем-то приветствовали свержение монархии. Тем более что по Версальскому договору входившим в состав Германской империи государствам была обещана независимость.
Социал-демократ Курт Эйснер (сын купца-еврея) провозгласил Республиканское свободное государство Баварию (РСГБ), встал во главе правительства, - но спустя три месяца был застрелен графом Арко-Валеем прямо на улице. Так начался баварский 1919 год. Новое правительство РСГБ возглавил правый социал-демократ Гофман - и тут же разогнал ландтаг.
А уже в апреле Гофмана выгнал некто Э. Толлер из левацкого крыла СДПГ - и провозгласил Баварскую Советскую Республику (БСР). Долго править, впрочем, и Толлеру не пришлось. Его сбросил посланный из Берлина коммунист, ленинский ставленник Евгений Левине - уроженец России по фамилии Ниссен. Он образовал новое правительство - “Комитет действия” и провозгласил любезную Ленину диктатуру пролетариата.
В комитете этом, между прочим, заседал прибывший опять-таки из Берлина гражданин РСФСР, некто Аксельрод, крышей которого была корреспондентская карточка Российского телеграфного агентства
(РОСТА ).
Ленин тут же отправил в Мюнхен поздравительную телеграмму с программой первоочередных мероприятий: “Какие меры вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и Ко? Вооружили ли вы рабочих и разоружили буржуазию? Взяли ли заложников из среды буржуазии?” - он очень любил брать заложников, это была его система устрашения и обуздания России…
У него просто руки чесались от жажды беспардонного вмешательства в зарубежные дела, а “свежий и удачный опыт” (как выразился журналист Евгений Киселев в “Независимой газете” от 29 июля 2005 года) был: первый Афган! “Миллион рублей золотом, 5 тысяч винтовок и несколько самолетов” подарил Аманулле-хану, эмиру и отнюдь не пролетарию, Ленин за то, что 28 февраля 1919 года тот объявил Афганистан независимым и двинулся в поход на англичан. Вождь коммунистов с умопомрачительной стремительностью - четыре недели спустя! -
сию независимость признал и отправил в Кабул упомянутое военное имущество, валюту и, без сомнения, летчиков. (Ошеломленная Великобритания эту свою Афганскую войну, по счету третью, проиграла, потому что внезапно - бывают же такие совпадения! - по ее армейским тылам принялись буйствовать пуштуны, не лелеявшие до той поры никаких мятежных замыслов.)
Но вернемся в Мюнхен. Бежавшие из города обыватели сообщали: “Свирепствует русский террор, развязанный чужеродными элементами”.
Ну, а Баварская Красная Армия - чего мудрить с названиями-то? -
завязала сражения с посланными на усмирение мятежа войсками германского (берлинского) социал-демократического правительства. Воевала она с переменным успехом, а потом вообще отступила со всех фронтов в Мюнхен. К концу апреля 60-тысячная армия министра внутренних дел, социал-демократа Носке (в Москве его называли “кровавой собакой”) взяла в кольцо территорию Баварской Советской республики и перешла в наступление. После недели уличных боев в Мюнхене Баварская Красная Армия была полностью разгромлена.
Так в 1919 году любитель “мировой революции” Ленин получил еще один урок.
Для нашего же исследования важно следующее: за полгода до этого разгрома в Мюнхен в казармы 2-го Баварского пехотного полка вернулся из госпиталя фронтовик-ефрейтор Адольф Гитлер (вот мы с ним и встретились!). Что Гитлер делал в недолгий период коммунистической БСР, понять трудно. Он утверждает в “Майн кампф”, что отсиживался: уехал из города, потому что его батальоном заправляли коммунисты, и провел зиму в лагере демобилизованных в Траунштейне. После разгрома БСР стал сотрудником армейской следственной комиссии. Понравился исполнительностью и антисемитизмом - получил назначение в политический отдел командования Мюнхенского военного округа.
А в сентябре 1919 года получил приказ капитана Эрнста Рема, начальника штаба политического разведуправления комендатуры Мюнхена: присмотреться к ДАП - Германской Рабочей Партии
Эта микроскопическая партия самопровозгласилась в начале января 1919 года в одной из пивных Мюнхена. Ее идейной платформой были два утверждения: первое - что немцы - великая раса, а евреи угрожают её чистоте; второе - что коммунисты хотят разрушить экономику и надо спасать рабочих от марксизма. Высшее руководство рейхсвера “положило глаз” на ДАП потому, что ему уже давно хотелось иметь “карманную партию”.
Согласно конституции армия не имела права участвовать в политике, - но, ведь, знаете, как оно бывает… Главное: у рейхсвера были деньги из неподотчетных сумм на содержание “партийцев”. И деньги эти, как мы скоро увидим, генералы получали от правительства потому, что оно договорилось с ленинцами насчет тайного возрождения вермахта (ведь Ленин пришел к власти в 1917 году, будучи подпитан тогдашними германскими императорскими марками, - а спецслужбы об этих деталях биографий не забывают).
Рём же был для Гитлера абсолютным авторитетом. Трижды тяжело раненный и многократно награжденный, необыкновенно храбрый капитан Рём был на фронте в 1917-18 годах адъютантом командира того самого батальона, в котором Гитлер был связным при штабе.
Тогда завязалась их дружба, - странная, если учитывать громадную разницу в званиях, но совершенно понятная, если вспомнить гомосексуализм Рема и полную от него зависимость по службе связного-ефрейтора, почему-то удостоенного Железного креста I-й степени (исключительно редкое отличие для солдата).
Интересно было бы узнать, какова роль в этом Рёма, но он мемуаров не оставил. Впрочем, когда он поссорился с Гитлером, то сказал, что подобную награду было куда легче получить при штабе, нежели в окопах (злопамятный ефрейтор, как только окреп, своего сердечного друга прикончил).
оригинал опубликован в Newрепортаж с письменного разрешения автора:
«Студия» 2006, №10
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ ИСТОРИИ - ECKEN DER GESCHICHTE
Вячеслав Демидов
http://newreportage.ru/archives/631
В моем рассказе появится пару раз Гитлер, но я не занимаюсь его деяниями.
Я буду говорить о другом.
Я буду говорить о том, какими методами большевики-ленинцы, нарушая все международные соглашения, организовали возрождение мощных вооруженных сил, запретных для проигравшей Первую мировую войну Германии. И тем самым, спустя несколько лет, сделали Гитлера инструментом устранения германских социал-демократов, то есть, в конечном счете, - инструментом войны против СССР и всего мира.
Когда мы читаем, что между гитлеризмом и большевизмом (марксизмом-ленинизмом-сталинизмом) нет разницы, мы должны все-таки помнить, что разница была.
Гитлер стремился к мировому господству, опираясь на расизм-антисемитизм (ненависть к мировому еврейству), а большевики, начиная с Ленина, стремились к мировому господству, опираясь на другого рода расизм, где “расой” была классовая принадлежность (так, как она понималась в XIX веке).
Остановили большевистскую экспансию на запад сначала немцы императора Вильгельма II (конец 10-х годов ХХ века), а потом (начало 20-х годов), - поляки социалиста Пилсудского. Об этом и пойдет речь.
Но сначала всё же два слова о Гитлере, чтобы к нему по мере возможности не возвращаться. В разговорах об этом диктаторе то и дело всплывает приписываемая ему книга “Четыре с половиной года борьбы с ложью, глупостью и трусостью” - книга, название которой издатель заменил в рекламных целях на хлесткое “Майн кампф” - “Моя борьба”.
Я говорю “приписываемая”, потому что называть Гитлера автором этого 500-страничного двухтомника по меньшей мере рискованно. Конечно, в тюрьме любой усидчивый человек может исчертить своими биографическими воспоминаниями не только 500, но и 1000 страниц - времени предостаточно. Однако усидчивость при отсутствии навыков литератора не придаст литературно-приемлемого вида подобному “потоку сознания”.
И уж абсолютно никакая усидчивость при отсутствии обширнейших знаний не способна наполнить страницы множеством исторических, политических, экономических, социологических и прочих данных, требующих умения находить их, осмысливать и приводить в систему.
Адольф Гитлер, при несомненном таланте оратора, не обладал ни мастерством литератора, ни знаниями, необходимыми для создания столь программной книги, как “Майн кампф”. Мой более чем 40-летний опыт литератора позволяет утверждать: гитлеровская “библия нацизма” - это коллективный опус, прошедший капитальную редакторскую обработку.
Вспомним: Гитлер диктовал текст куда более образованному сокамернику Рудольфу Гессу, студенту Мюнхенского университета (командиру взвода того полка, где Гитлер был связным при штабе). Несомненно, уже на этой стадии шла определенная содержательная обработка, и немаловажная. Вспомним: Гесс был прилежным учеником профессора Карла Хаусхофера - основателя Института геополитики и фронтового бригадного генерала, автора более 400 статей и 40-томного собрания своих сочинений. Сам же Хаусхофер много раз приходил в комфортабельную тюремную камеру Гесса и Гитлера, вел долгие беседы и подарил будущему фюреру свою диссертацию*. Из неё были переписаны в “Майн кампф” рассуждения о “жизненном пространстве”, о “естественных границах” германской нации и прочем в том же роде, против чего Хаусхофер отнюдь не возражал, как и против заимствования его расистских фантазий о людях “арийской расы”, которые-де сохраняют духовную сущность человека и передают ее из поколения в поколение благодаря “памяти крови”.
Все эти и иные, мало относящиеся к “годам борьбы” сведения сделали книгу чрезвычайно многословной (характерная черта Гитлера, способного болтать долгими часами). Кроме того, поток этот помогал врать (скажем, о “нищенской жизни” Гитлера в Вене и Мюнхене), а если требовалось - умалчивать о малоприятных для публики подробностях.
Но главное не это. Главное - то, что безудержное стремление коммунистов к мировой революции вызвало вполне предсказуемую реакцию: создание идеологического и практического противовеса. Им-то и оказался Гитлер, также стремившийся к мировому господству.
Легкомысленная радиопередача
Всемирная революция - то есть захват чужих территорий ради всемирного господства РСФСР - была параноидальной манией Ленина и его партии. Не сумев хоть в какой-то мере наладить нормальную жизнь в оседланной ими России, большевики тянули руки к зарубежью.
В преамбуле декрета 12 января 1918 года о создании Красной армии прямо указывалось: “она создана для защиты социалистического отечества и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе”. Наркомвоемор (народный комиссар по военным и морским делам) Троцкий шел еще дальше: “при помощи этой армии… мы сможем содействовать мировой революции”.
Итак, содействовать. Где? Ясное дело - в Германии. Она, казалось, “созрела”.
И Совет Народных Комиссаров, т. е. Ленин, передал 7 февраля 1918 года через радиостанцию Петрограда радиообращение “К германским солдатам” - призыв к восстанию и “убийству императора и генералов”.
И начался новый отсчет времени.
Спустя неделю император Вильгельм II приказал немедленно ударить по Советской России. Поэтому через 11 дней после радиообращения обстановка на русско-германском фронте превратилась из позиционной в “отступательную”: немецкие части прорвали на всем протяжении фронт и двинулись на восток.
Большевики запросили у императора пощады - воевать было нечем! - и подписали 3 марта в Брест-Литовске мир с Германией. Этим выходом из войны Ленин нарушил абсолютно все союзнические обязательства России перед странами Антанты (которые не замедлили применить карательные меры: интервенцию). Брестский договор был заключен не только с Германией, но и с Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией. Его текст тщательно скрывался от населения и даже рядовых членов большевистской партии.
Еще бы! Ведь Ленин уступил Вильгельму прилегающие к Восточной Пруссии территории Российской империи - Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, а кроме того, признал независимость отделившихся от России территорий Польши, Украины и Финляндии. В Минске 9 марта была провозглашена Белорусская Народная Республика, которая 25 марта отделилась от России.
Таковы были последствия всего лишь одной радиопередачи.
Еще одним ее следствием был вынужденный декрет Совета Народных Комиссаров 29 августа 1918 года: Ленин отмежевывался от царских разделов Польши, признавал ее самостоятельное существование, и польская государственность стала фактом.
В том же году образовалась гетманская Украина, но немцы вывели оттуда свои войска после капитуляции Германии, и Ленин тут же отбросил Брест-Литовские обязательства перед этой страной и ринулся в атаку. Украина опять перешла под власть “москалей”. Ведь Ленин, говоря о Российской Федерации (РСФСР), имел в виду старую Российскую империю, - и тут же отбросил за ненадобностью свои же собственные слова, произнесенные полтора года назад на Седьмой (апрельской) Всероссийской конференции собственной партии: “… Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист”.
Вот теперь, когда это оказалось выгодным, он шовинистом и стал!
Впрочем, большевики и особенно их вожди всегда славились своим вероломством. Ленин, называя Брестский мир “передышкой”, дал ясно понять, что в будущем не намерен выполнять его условия.
Ленину неймется!
Умный учится на своих ошибках, неумный - их повторяет.
Два месяца спустя после заключения Брестского мира - чернила на договоре еще не просохли - Ленин создал “Немецкую группу” Российской Коммунистической Партии (большевиков). Все для той же цели: экспорта российской революции, для чего в императорском Берлине открыл “политическое представительство” (полпредство) РСФСР - посольство, по-нынешнему.
Оно предназначалось для подрывной деятельности против германских и вообще всех европейских властей, но в силу неопытности конспираторов случился конфуз. На Силезском вокзале Берлина 4 ноября упал и раскрылся один из многочисленных чемоданов советского дипломатического курьера. Взорам присутствующих предстали революционные прокламации, отпечатанные в Москве. Железнодорожная полиция арестовала тут же весь дипломатический багаж Советской России, не только шедший в Берлин, но и в Вену, Стокгольм и Берн. МИД Германии направил ноту протеста, а правительство разорвало дипломатические отношения с ленинской Россией и выгнало в Москву всех ее представителей, что они во главе с полпредом А. Иоффе безропотно выполнили уже два дня спустя - 6 ноября. Ленин же отреагировал на провал с присущей ему наглостью: “Германия <…> выслала нашего посла из Берлина, ссылаясь на революционную пропаганду нашего представительства в Германии. Германское правительство как будто раньше не знало, что наше посольство вносит революционную заразу”.
А Германия уже несколько недель медленно выпутывалась из войны. Начиная с 28 октября, в Берлине и других городах шли массовые антивоенные и антиправительственные демонстрации. Гражданские лица, солдаты и матросы поднимались агитаторами на бунты. Даже расстрелы не могли остановить разложение полевых войск и флота, что выражалось в неповиновении приказам.
Так, германский флот отказался выйти в море на сражение с англичанами: на всех боевых кораблях, стоявших в Киле, были 5 ноября подняты красные флаги, а сам город охватила всеобщая забастовка. В Гамбурге всеобщая забастовка превратилась в вооруженное восстание, и там, а также в Любеке, Бремене, Брунсбюттеле и Куксхафене были созданы Советы - прямехонько по российскому образцу.
Тут надо напомнить, что в Германии социал-демократы бернштейнианского толка (отрицавшие необходимость диктатуры пролетариата и уничтожения буржуазии) были легальной партией СДПГ и входили в правительство. Носке, один из лидеров СДПГ, срочно прибыл из Берлина и провозгласил в Киле власть Советов.
Но были и другие социал-демократы, копировавшие русских большевиков и их преступные методы: группировка “Спартак” (Карл Либкнехт, Роза Люксембург и другие) и Бременские левые радикалы. Все они действовали нелегально, подражая заговорщической практике ленинцев периода русской февральской революции. Спартаковцы собрали тайную Всегерманскую конференцию и 7 ноября (годовщина большевистского Октябрьского переворота) призвали “свергнуть власть империализма и милитаризма и установить демократическую республику”.
Два дня спустя берлинские “спартаковцы” захватили редакцию газеты “Берлинер локаль-Айнцайгер” и стали выпускать в ней свою газету “Роте Фане”.
Вне какой бы то ни было связи с этим захватом, император Вильгельм II именно 9 ноября покинул страну (и через несколько дней отрекся от престола). Лидер парламентской фракции социал-демократов Ф. Эберт стал канцлером Германии.
И в 14:00 другой видный социал-демократ Ф. Шейдеман провозгласил Германию демократической республикой - свершилась Ноябрьская революция. А два часа спустя не имеющий никакой власти конкурент - “спартаковец” Карл Либкнехт вышел на балкон императорского дворца и объявил Германию “свободной социалистической республикой” (ГССР). В тот же день “спартаковцы” переименовались в “Союз Спартака”, вожди: К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес, П. Леви, Ф. Меринг, В. Пик.
На смену императорскому правительству пришел социал-демократический Совет Народных уполномоченных. В него входили, разумеется, Эберт со Шейдеманом и другие руководящие партийцы, - все они были противниками ленинской диктатуры. Стоит ли удивляться, что Эберт и правящая в Германии СДПГ стали отныне и навсегда восприниматься Лениным как смертельные враги, и против них начинаются активные операции.
Уже 11 ноября, спустя всего три дня после выступлений Шейдемана, в Берлин из России приходит секретная директива: “добиться полного единства с революционным движением, возглавляемым Либкнехтом” и заключить “оборонительный и наступательный союз двух революционных социалистических республик Советов” против Антанты. Каких республик? Забегая чуть вперед, объясним: первая - это будущая либкнехтовская ГССР, вторая же - уже возникшая Баварская, где восьмого ноября был свергнут король, а социал-демократ Курт Эйснер установил “Республиканское свободное государство Бавария” (РСГБ).
Радек в Берлине
А что в Берлине? А там 29 декабря на тайном съезде “спартаковцев” создана Компартия Германии (КПГ), посылающая приветствие Ленину, который, чтобы прибрать новорожденную партию к рукам, заранее прислал двух своих агентов.
Первый - уроженец польской Галиции, подданный Австро-Венгрии, один из ближайших сотрудников Ленина, именуемый “агентом для связи с заграницей” Карл Собельсон (кличка Радек, под которой он и вошел в историю). Второй агент - Эрнст Ройтер (кличка Фрисланд), будущий вождь берлинской ячейки КПГ, потом генеральный секретарь КПГ. Первый в конце концов получит пулю от Сталина, второй будет изгнан из КПГ за несогласие с “курсом путчизма” и “большевизацией” и после Второй мировой войны станет правящим бургомистром Западного Берлина, яростным антикоммунистом. Но это в будущем.
Покамест же наступает новый, 1919 год, и обнадеженные Радеком берлинские коммунисты в первых числах января пытаются взять власть (он обещал съезду, что скоро в Берлине откроется международный Совет рабочих депутатов, а “русские рабочие будут сражаться совместно с немецкими на Рейне, а немецкие с русскими -
на Урале”). Технология начатого берлинского государственного переворота списана с петроградского.
Карл с Розой не учли малость: уже прошло более года с ленинского захвата власти в России, и большевистский “красный террор” в этой стране принял такие масштабы, что ужаснулись даже иностранные дипломаты, которым по роду службы положено быть лишь безучастными свидетелями событий. От имени дипломатического корпуса его старшина, Полномочный министр Швейцарской конфедерации Э. Одье направил 3 сентября 1918 года ноту Г. В. Чичерину, наркому иностранных дел РСФСР.
Дипломаты писали, что хотят “выразить от имени правительств, представителями которых являются, глубокое возмущение режимом террора, установленным в Петрограде, Москве и других городах. <…> Многочисленные вооруженные люди проникают днем и ночью в частные дома, расхищают и грабят, арестовывают и уводят в тюрьму сотни несчастных, абсолютно чуждых политической борьбе, единственным преступлением которых является принадлежность к буржуазному классу”.
Ленинская гвардия обвинила дипломатов в шпионаже - и развернула новые аресты и расстрелы правых эсеров.
Так что в Германии и правительство, и рядовые социал-демократы, и армия - все понимают, каким морем крови будет залита страна, если руководимая из России КПГ дорвется до власти. Эберт безжалостно подавляет коммунистический путч: своими жизнями поплатились К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес и еще около полутора тысяч рядовых путчистов.
Эберт предложил державам Антанты совместно начать поход против ленинской РСФСР: “Мы и наша армия видим в большевизме большую опасность и делаем всё, чтоб эту опасность ликвидировать”. Увы, Антанта не отреагировала должным образом, хотя канцлер обещал пропустить ее войска через свою территорию…
А Радек несколько недель прятался. Он ведь на самом деле был порученцем большевистского ЦК. Поэтому ничего плохого полицейские сыщики ему не сделали, а просто поместили в тюрьму Моабит, чтобы тот мог спокойно принимать высоких гостей из правительства и армии, в том числе знаменитого промышленника, министра иностранных дел Вальтера Ратенау и будущего начальник штаба рейхсвера Отто Хассе. О результатах этих визитов мы еще поговорим.
Гитлер в Мюнхене
Ноябрьская революция, приведшая к бегству кайзера Вильгельма, продолжилась в Баварском королевстве, входившем в состав Германской империи: уже 7 ноября король был свергнут. Баварцы в общем-то приветствовали свержение монархии. Тем более что по Версальскому договору входившим в состав Германской империи государствам была обещана независимость.
Социал-демократ Курт Эйснер (сын купца-еврея) провозгласил Республиканское свободное государство Баварию (РСГБ), встал во главе правительства, - но спустя три месяца был застрелен графом Арко-Валеем прямо на улице. Так начался баварский 1919 год. Новое правительство РСГБ возглавил правый социал-демократ Гофман - и тут же разогнал ландтаг.
А уже в апреле Гофмана выгнал некто Э. Толлер из левацкого крыла СДПГ - и провозгласил Баварскую Советскую Республику (БСР). Долго править, впрочем, и Толлеру не пришлось. Его сбросил посланный из Берлина коммунист, ленинский ставленник Евгений Левине - уроженец России по фамилии Ниссен. Он образовал новое правительство - “Комитет действия” и провозгласил любезную Ленину диктатуру пролетариата.
В комитете этом, между прочим, заседал прибывший опять-таки из Берлина гражданин РСФСР, некто Аксельрод, крышей которого была корреспондентская карточка Российского телеграфного агентства
(РОСТА ).
Ленин тут же отправил в Мюнхен поздравительную телеграмму с программой первоочередных мероприятий: “Какие меры вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и Ко? Вооружили ли вы рабочих и разоружили буржуазию? Взяли ли заложников из среды буржуазии?” - он очень любил брать заложников, это была его система устрашения и обуздания России…
У него просто руки чесались от жажды беспардонного вмешательства в зарубежные дела, а “свежий и удачный опыт” (как выразился журналист Евгений Киселев в “Независимой газете” от 29 июля 2005 года) был: первый Афган! “Миллион рублей золотом, 5 тысяч винтовок и несколько самолетов” подарил Аманулле-хану, эмиру и отнюдь не пролетарию, Ленин за то, что 28 февраля 1919 года тот объявил Афганистан независимым и двинулся в поход на англичан. Вождь коммунистов с умопомрачительной стремительностью - четыре недели спустя! -
сию независимость признал и отправил в Кабул упомянутое военное имущество, валюту и, без сомнения, летчиков. (Ошеломленная Великобритания эту свою Афганскую войну, по счету третью, проиграла, потому что внезапно - бывают же такие совпадения! - по ее армейским тылам принялись буйствовать пуштуны, не лелеявшие до той поры никаких мятежных замыслов.)
Но вернемся в Мюнхен. Бежавшие из города обыватели сообщали: “Свирепствует русский террор, развязанный чужеродными элементами”.
Ну, а Баварская Красная Армия - чего мудрить с названиями-то? -
завязала сражения с посланными на усмирение мятежа войсками германского (берлинского) социал-демократического правительства. Воевала она с переменным успехом, а потом вообще отступила со всех фронтов в Мюнхен. К концу апреля 60-тысячная армия министра внутренних дел, социал-демократа Носке (в Москве его называли “кровавой собакой”) взяла в кольцо территорию Баварской Советской республики и перешла в наступление. После недели уличных боев в Мюнхене Баварская Красная Армия была полностью разгромлена.
Так в 1919 году любитель “мировой революции” Ленин получил еще один урок.
Для нашего же исследования важно следующее: за полгода до этого разгрома в Мюнхен в казармы 2-го Баварского пехотного полка вернулся из госпиталя фронтовик-ефрейтор Адольф Гитлер (вот мы с ним и встретились!). Что Гитлер делал в недолгий период коммунистической БСР, понять трудно. Он утверждает в “Майн кампф”, что отсиживался: уехал из города, потому что его батальоном заправляли коммунисты, и провел зиму в лагере демобилизованных в Траунштейне. После разгрома БСР стал сотрудником армейской следственной комиссии. Понравился исполнительностью и антисемитизмом - получил назначение в политический отдел командования Мюнхенского военного округа.
А в сентябре 1919 года получил приказ капитана Эрнста Рема, начальника штаба политического разведуправления комендатуры Мюнхена: присмотреться к ДАП - Германской Рабочей Партии
Эта микроскопическая партия самопровозгласилась в начале января 1919 года в одной из пивных Мюнхена. Ее идейной платформой были два утверждения: первое - что немцы - великая раса, а евреи угрожают её чистоте; второе - что коммунисты хотят разрушить экономику и надо спасать рабочих от марксизма. Высшее руководство рейхсвера “положило глаз” на ДАП потому, что ему уже давно хотелось иметь “карманную партию”.
Согласно конституции армия не имела права участвовать в политике, - но, ведь, знаете, как оно бывает… Главное: у рейхсвера были деньги из неподотчетных сумм на содержание “партийцев”. И деньги эти, как мы скоро увидим, генералы получали от правительства потому, что оно договорилось с ленинцами насчет тайного возрождения вермахта (ведь Ленин пришел к власти в 1917 году, будучи подпитан тогдашними германскими императорскими марками, - а спецслужбы об этих деталях биографий не забывают).
Рём же был для Гитлера абсолютным авторитетом. Трижды тяжело раненный и многократно награжденный, необыкновенно храбрый капитан Рём был на фронте в 1917-18 годах адъютантом командира того самого батальона, в котором Гитлер был связным при штабе.
Тогда завязалась их дружба, - странная, если учитывать громадную разницу в званиях, но совершенно понятная, если вспомнить гомосексуализм Рема и полную от него зависимость по службе связного-ефрейтора, почему-то удостоенного Железного креста I-й степени (исключительно редкое отличие для солдата).
Интересно было бы узнать, какова роль в этом Рёма, но он мемуаров не оставил. Впрочем, когда он поссорился с Гитлером, то сказал, что подобную награду было куда легче получить при штабе, нежели в окопах (злопамятный ефрейтор, как только окреп, своего сердечного друга прикончил).
оригинал опубликован в Newрепортаж с письменного разрешения автора:
«Студия» 2006, №10
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ ИСТОРИИ - ECKEN DER GESCHICHTE
Вячеслав Демидов
http://newreportage.ru/archives/631