Из истории отношений между СССР и фашистской Германией
...В этой связи я приведу цитаты из документа, который я на основании собственного опыта не могу дополнительно осветить и который, насколько я могу судить, недостаточно оценен и в западной литературе (в СССР неизвестен). Упомянутый мною западногерманский автор Никлаус в своей книге изложил содержание заявлений, которые сделал в беседе с германским послом Дирксеном в августе 1933 года не кто иной, как Енукидзе, секретарь ЦИК СССР, имевший тогда репутацию влиятельного сановника. (В 1937 году Енукидзе был расстрелян, причем на открытых процессах без его участия ему приписывали множество преступлений, в том числе и якобы совершенных в те годы, когда он, как это было известно, принадлежал к числу немногих лиц, с которыми Сталин поддерживал приятельские отношения.)
Никлаус ссылается на обнаруженный в германских архивах секретный доклад посла Дирксена статс-секретарю Бюлову от 17 августа 1933 года и на книгу самого Дирксена ’’Москва, Токио, Лондон”. (Карл Гейнц Никлаус’.’Советский Союз и захват власти Гитлером’,’ сс. 120, 121, 127, 128.) На даче у Енукидзе под Москвой были в гостях германский посол Дирксен, советник посольства фон Твардовский, замнаркома иностранных дел Крестинский и замнаркома иностранных дел Карахан. Согласно информации Дирксена, Енукидзе говорил о том, что ’’руководящие деятели Советского Союза” проявляют ’’полное понимание развития дел в Германии”. Им ясно, что после захвата власти ’’агитационный” и ’’государственный” элементы внутри партии постепенно размежуются. Постепенно сформируется ’’государственно-политическая линия”. Енукидзе высказался в том смысле, что ’’национал-социалистическая перестройка германского государства может иметь положительные последствия для германо-советских отношений”. Согласно изложению Дирксена (вероятно, точном), Енукидзе сказал, что ’’внутриполитическая унификация, видимо, служит гарантией того, что со стороны общественного мнения и большинства рейхстага (очевидно, имелась в виду ликвидация социал-демократической оппозиции, не говоря уже о коммунистах - Е.Г.) больше не возникает препятствий для политики сближения интересов между обоими государствами. Германское правительство, видимо, находится на пути к тому, чтобы в результате соответствующего урегулирования внутриполитических дел приобрести внешнеполитическую свободу действий, которой советское правительство располагает уже много лет. Касаясь связи между внутренней и внешней политикой (продожает рассказ Дирксен), Енукидзе высказался в том смысле, что совершенно так же,как в Германии и в СССР, есть много людей, которые ставят на первый план партийно-политические цели и которых надо сдерживать с помощью государственно-политического мышления” . (Более резкий смысл немецкого оборота в докладе Дирксена: ’’держать в страхе, под угрозой” .)
Воистину этот документ сам по себе в комментариях не нуждается!Близкий к Сталину деятель, который ни в коем случае не стал бы по собственной инициативе, да еще при свидетелях, высказывать соображения, не согласованные со Сталиным, сформулировал в 1933 году такие концепции, какие вполне могли бы в 1939 году служить одним из обоснований пакта с Гитлером. В то время, когда еще существовали среди фашистов надежды на постепенную потерю гитлеровцами их массовой базы (о чем ранее писал и Радек), в это самое время в окружении Сталина рассчитывали на противоположное развитие, на то, что гитлеровское руководство сумеет подавить, подчинить себе массовую базу и приступить к осуществлению своей внешнеполитической программы. Эти расчеты оправдались по прошествии нескольких лет, после смены бурных событий, альтернатив, надежд и тревог. Но в течение этого периода сталинское руководство не прекращало стараний реализовать программу, которую изложил Енукидзе в 1933 году.
Замечу, что при беседе Енукидзе с Дирксеном присутствовал Крестинский. Он несомненно информировал М.М. Литвинова о позиции, изложенной Енукидзе от имени ’’руководящих деятелей Советского Союза”. Знаменательно, что Литвинов отнюдь не ’’принял к исполнению” концепцию, выраженную Енукидзе, по сути ее игнорировал и строил свою внешнеполитическую деятельность, исходя из других концепций, которые Сталин до поры до времени не считал возможным вовсе отвергнуть. Когда же оказалось возможным конкретизировать подготовку пакта с Гитлером, Литвинов был снят со своего поста. Однако на еще более ранней стадии подготовки внешнеполитического поворота Сталин и его подручные осуществили в огромном чудовищном объеме мероприятия, предназначенные и для того, чтобы ’’держать в страхе” людей, ставящих перед собой ’’партийно-политические цели”, то есть ’’наивных антифашистов’,’ по позднейшему выражению Молотова. Эти соображения бросают свет и на характер открытых показательных процессов 1937-1938 гг. Связь внутриполитического террора с внешнеполитическими маневрами обнаруживается и в том, что встреча Радека с фашистскими деятелями стала предметом публичного разбирательства на заседании Военной коллегии Верховного суда.
vtoraya-literatura.com