Птурс
И все-таки, вертолет - красивая машина. Когда этакая пузатенькая тушка с неописуемой грацией медленно всплывает над площадкой, не спеша разворачивается, находясь в нескольких метрах над землей и резво устремляется ввысь, чувствуешь свою причастность к победе над земным тяготением.
Пока Ми-8 капитана Касимова плавно набирал высоту, вертикально устремляясь вверх, гарнизонный кот по кличке Птурс зачарованно таращился ему вслед. Трудно было оценить его чувства, но радости на задумчивой усатой физиономии не наблюдалось. Рядом с котом сиротливо лежал его собственный парашют. По мнению окружающих, кот-парашютист страдал от того, что его не взяли с собой, но сегодня пилоты были заняты совсем другими вещами. В отличие от камуфляжа, в котором щеголяла дворняга, недавно прибившаяся к полку (и успевшая вызвать ревность со стороны Птурса), кошачий парашют был отнюдь не бутафорией. Еще до командировки, на базе полка, ребята из парашютно-спасательной службы, никогда, кстати, не жаловавшиеся на отсутствие чувства юмора, подрядились в услужение своему любимцу. Усилиями жен была сшита подвесная система, к которой присобачили купол от небольшого метеозонда. Получилось в самый раз. Кот, разве что сам не укладывал парашют. Когда намечались прыжки, а их он чувствовал каким то мистическим образом, причем за неделю до того, как это становилось известно в полку, кошак вытаскивал из своего чуланчика подвеску и резво бежал на старт. Рядовой Тухтин, спускавшийся недавно рядом с Птурсом, божился, что когда кот летел под куполом, на морде его был неописуемый восторг. Ну а так как после приземления (на все четыре лапы разумеется), кот вприпрыжку бежал на старт волоча за собой купол, сомнений в подлинности слов Тухтина и так ни у кого не возникало.
Сегодняшний прыжок должен был стать тринадцатым… Наверное именно поэтому Касимов поднимался без кота. Да еще потому, что оружие для него приспособить не успели. Все ребята из разведгруппы, летевшие сегодня с Касимовым давно уже сошлись во мнении, что духов котяра косил бы не хуже (а морпехи, квартировавшие по соседству, считали что и лучше), чем члены группы. Кот отмалчивался, но по глазам было видно, что он польщен.
Многое, наверное мог бы рассказать усатый ветеран. С группой он летал не однажды, хотя и не десантировался, конечно. Только он успел душераздирающе мявкнуть, когда выпадал из люка сержант Семенов, убитый снайпером при десантировании. Его острые глаза заметили внизу засаду и Касимов успел таки дернуть машину в сторону от “Стингера”, прошедшего впритык по правому борту. Он стоял на шухере когда лейтенант Михальчик сливал спиртягу из бортовых систем, еще там, дома. Технология проста - вставляешь ломик, подставляешь ведерко. А мороз-то тридцатиградусный… Вся дрянь стекающая по ломику там и замерзает, в ведерко льется чистый технический спирт. Опасно? Ерунда. Опасно было когда генерал - ревизор из Генштаба летел на отдаленную точку. Генерал увидев, что лопасти, взлетающего с лихим углом атаки вертолета, взбивают пыль в каком то метре от полосы, выпал с узкой откидной скамейки бортмеханика прямо на Птурса. Лишь нечеловеческая реакция спасла коту жизнь...
- Пойдемте, товарищ разведчик, - технарь подошел к коту и наклонился, что бы взять его на руки. Однако кот вдруг отпрыгнул, прижался к земле и тихонько зашипел. Глаз с взлетающего вертолета он не спускал. Техник взглянул вверх… и в этот момент рокочущий гул двигателя прервался, кашлянул раз и затих совсем. Настала жуткая тишина, нарушаемая лишь гулкими вздохами, разрываемого лопастями воздуха. Метров с восьмидесяти вертолет валился на площадку. Кот и человек, даже не подумали, что им самим грозит опасность и пора убираться. Технарь, смог только прошептать побелевшими губами, что-то про авторотор…; а кот, может быть он молился в душе? Кто знает... О чем думали остальные - неизвестно. Но именно в этот момент какой то умник крикнул: - Духи! Спецназ, как подкошенный завалился где попало, обстреливая прилегающий к точке лес. Грохот стоял неимоверный, он поглотил собой даже тяжелый удар, самортизировавших об землю шасси вертолета, а Птурс так и лежал, прижавшись к земле между растопыренными стойками шасси, раскинув лапы и цепляясь за нее, смотрел вверх, на оливковое брюхо родной “восьмерки”.
Когда Касимов принес Птурсу перемолотого турбиной в кашицу голубя, кот против ожидания не стал его есть. Такое ощущение, что в нем что-то надломилось… Он медленно прошел в чуланчик, осторожно прихватил зубами подвеску своего парашюта и медленно потрусил на старт...
Это был последний прыжок Птурса. Выбрасывая кота из люка, один из солдат сделал неловкое движение, что помешало ему отбросить кота достаточно далеко. Налетевший порыв ветра ударил небольшое тельце о борт вертолета...
Стоя рядом с плачущими разведчиками и стреляя в небо над могилой Птурса Касимов еще не знал, что через два дня его никто уже не предупредит о засаде, и пулеметная очередь из зеленки прошьет кабину насквозь. Оставшийся без управления вертолет рухнет вниз, взорвавшись клубом огня и раскаленного металла, вновь соединяя разведгруппу, хотя и за гранью жизни.
Пока Ми-8 капитана Касимова плавно набирал высоту, вертикально устремляясь вверх, гарнизонный кот по кличке Птурс зачарованно таращился ему вслед. Трудно было оценить его чувства, но радости на задумчивой усатой физиономии не наблюдалось. Рядом с котом сиротливо лежал его собственный парашют. По мнению окружающих, кот-парашютист страдал от того, что его не взяли с собой, но сегодня пилоты были заняты совсем другими вещами. В отличие от камуфляжа, в котором щеголяла дворняга, недавно прибившаяся к полку (и успевшая вызвать ревность со стороны Птурса), кошачий парашют был отнюдь не бутафорией. Еще до командировки, на базе полка, ребята из парашютно-спасательной службы, никогда, кстати, не жаловавшиеся на отсутствие чувства юмора, подрядились в услужение своему любимцу. Усилиями жен была сшита подвесная система, к которой присобачили купол от небольшого метеозонда. Получилось в самый раз. Кот, разве что сам не укладывал парашют. Когда намечались прыжки, а их он чувствовал каким то мистическим образом, причем за неделю до того, как это становилось известно в полку, кошак вытаскивал из своего чуланчика подвеску и резво бежал на старт. Рядовой Тухтин, спускавшийся недавно рядом с Птурсом, божился, что когда кот летел под куполом, на морде его был неописуемый восторг. Ну а так как после приземления (на все четыре лапы разумеется), кот вприпрыжку бежал на старт волоча за собой купол, сомнений в подлинности слов Тухтина и так ни у кого не возникало.
Сегодняшний прыжок должен был стать тринадцатым… Наверное именно поэтому Касимов поднимался без кота. Да еще потому, что оружие для него приспособить не успели. Все ребята из разведгруппы, летевшие сегодня с Касимовым давно уже сошлись во мнении, что духов котяра косил бы не хуже (а морпехи, квартировавшие по соседству, считали что и лучше), чем члены группы. Кот отмалчивался, но по глазам было видно, что он польщен.
Многое, наверное мог бы рассказать усатый ветеран. С группой он летал не однажды, хотя и не десантировался, конечно. Только он успел душераздирающе мявкнуть, когда выпадал из люка сержант Семенов, убитый снайпером при десантировании. Его острые глаза заметили внизу засаду и Касимов успел таки дернуть машину в сторону от “Стингера”, прошедшего впритык по правому борту. Он стоял на шухере когда лейтенант Михальчик сливал спиртягу из бортовых систем, еще там, дома. Технология проста - вставляешь ломик, подставляешь ведерко. А мороз-то тридцатиградусный… Вся дрянь стекающая по ломику там и замерзает, в ведерко льется чистый технический спирт. Опасно? Ерунда. Опасно было когда генерал - ревизор из Генштаба летел на отдаленную точку. Генерал увидев, что лопасти, взлетающего с лихим углом атаки вертолета, взбивают пыль в каком то метре от полосы, выпал с узкой откидной скамейки бортмеханика прямо на Птурса. Лишь нечеловеческая реакция спасла коту жизнь...
- Пойдемте, товарищ разведчик, - технарь подошел к коту и наклонился, что бы взять его на руки. Однако кот вдруг отпрыгнул, прижался к земле и тихонько зашипел. Глаз с взлетающего вертолета он не спускал. Техник взглянул вверх… и в этот момент рокочущий гул двигателя прервался, кашлянул раз и затих совсем. Настала жуткая тишина, нарушаемая лишь гулкими вздохами, разрываемого лопастями воздуха. Метров с восьмидесяти вертолет валился на площадку. Кот и человек, даже не подумали, что им самим грозит опасность и пора убираться. Технарь, смог только прошептать побелевшими губами, что-то про авторотор…; а кот, может быть он молился в душе? Кто знает... О чем думали остальные - неизвестно. Но именно в этот момент какой то умник крикнул: - Духи! Спецназ, как подкошенный завалился где попало, обстреливая прилегающий к точке лес. Грохот стоял неимоверный, он поглотил собой даже тяжелый удар, самортизировавших об землю шасси вертолета, а Птурс так и лежал, прижавшись к земле между растопыренными стойками шасси, раскинув лапы и цепляясь за нее, смотрел вверх, на оливковое брюхо родной “восьмерки”.
Когда Касимов принес Птурсу перемолотого турбиной в кашицу голубя, кот против ожидания не стал его есть. Такое ощущение, что в нем что-то надломилось… Он медленно прошел в чуланчик, осторожно прихватил зубами подвеску своего парашюта и медленно потрусил на старт...
Это был последний прыжок Птурса. Выбрасывая кота из люка, один из солдат сделал неловкое движение, что помешало ему отбросить кота достаточно далеко. Налетевший порыв ветра ударил небольшое тельце о борт вертолета...
Стоя рядом с плачущими разведчиками и стреляя в небо над могилой Птурса Касимов еще не знал, что через два дня его никто уже не предупредит о засаде, и пулеметная очередь из зеленки прошьет кабину насквозь. Оставшийся без управления вертолет рухнет вниз, взорвавшись клубом огня и раскаленного металла, вновь соединяя разведгруппу, хотя и за гранью жизни.