Сергей Беляков. Гумилев сын Гумилева
В последнее время не читаю «художку», все больше нон-фикшн, что-нибудь мемуарное. Взяла эту книгу весной (!) в местной библиотеке. Книга привлекла меня своей увесистостью и портретом Гумилева на обложке. Рисунок верхней губы поразительно ахматовский. Обычно я читаю быстрее, но тут несколько месяцев таскала 800-страничный кирпич на все детские кружки, чтобы почитать в коридоре. И закончила совсем недавно.
По Гумилеву у меня было два основных вопроса: как он умудрился написать диссертацию в лагере и из каких исторических источников он брал свои фантастические теории? Не помню точно, как называлась книжка, которую я изучала перед экзаменом по истории в университет. Скорее всего, «От Руси до России». (Сейчас уже не найду, кажется отдала какой-то подруге, которая тоже готовилась к экзамену). Там всё было не так, как учили нас в средней школе, хотя автор утверждал, что это, в принципе, «вещи, всем известные», однако каких-то ссылок на исторические источники там не было.
Что я могу сказать? Книга Белякова дает исчерпывающие ответы на все вопросы по Гумилеву, в том числе и те, которые не задавали. Было интересно, как же воспитывали ребенка, что он стал таким кладезем знаний. Вновь подтвердилась теория, что самый лучший эффект бывает, когда родителей или вообще нет, или они самоустранились.
Ахматова практически не воспитывала своего сына. На это были бабушка и няня. Бабушка читала внуку «Илиаду». С 6 до 17 лет Лёву воспитывала тётка. За это время Ахматова только 2 раза приехала к сыну!
«Вкус к литературным занятиям Гумилев унаследовал от родителей. Первые знания о философии принес ему Переслегин, преподаватель литературы и обществоведения из города Бежецка, где Гумилев жил как раз с 6 до 17 лет.
Удивительно, но школьный учитель оказал на Гумилева мощное влияние, он поддерживал отношения с ним до самой смерти. Про беседы с учителем Переслегиным Гумилёв говорил так: «Этих незабываемых бесед мне хватило не только на сдачу экзаменов по философии в университете и аспирантуре, но и на всю оставшуюся жизнь».
Любопытна детали возникновения теории пассионарности. К примеру, как возникло «естественно-научное» основание теории? По мнению, С. Белякова это связано с порядками в Лефортово, где в 1950 году, во время своего четвертого ареста сидел Гумилев. В Лефортово была тюремная библиотека, а Гумилев как раз сидел в одиночке. Прикол заключался в том, что не разрешали пользоваться каталогом и выдавали то, что попадется в руки. Так случайно в руки тюрколога попала книга Тимирязева «Жизнь растения». Глава о фотосинтезе решила всё. Вот оно последнее звено - солнечный свет, который растение улавливает и превращает в себя. Энергия! Какой удивительный эффект дает чтение случайной книги в одиночной камере! Как глубоко усваивается содержание!
В отношениях с женщинами был циничен и прагматичен. Делил их на «публичных» и «банщиц», «публичные» - из Государственной публичной библиотеки, «банщицы» - из библиотеки Академии наук (БАН). Разумеется, были и исключения.
Среди недостатков своей научной подготовки отмечал слабое знание языков. Из восточных языков знал персидский и древнетюркский, из «западных», свободно знал французский, по-немецки читал с трудом, английский знал лучше, но читал тоже со словарем. В последние десятилетия жизни статьи и монографии на с английского и немецкого для него переводили ученики.
Насколько я поняла, профессиональные востоковеды-филологи не считали его за «своего», слишком «несерьезной» была его языковая подготовка.
Кстати, может
mingqiбудет это любопытно. К числу самых серьезных недостатков относят незнание Гумилевым китайского языка. А ведь о кочевниках писали в основном китайцы. Гумилев читал китайские хроники в русских переводах, причем в основном в переводах иеромонаха Иакинфа (Н.Я. Бичурина), а это, извините, 19 век. Я не в курсе деталей, но несмотря на то, что Бичурин крут, китаеведы критиковали и продолжают критиковать его переводы.
Как только вышла первая научная книга Л. Гумилева «Хунну: Срединная Азия в древние времена» сразу же появилась разгромная рецензия Кима Васильева. Въедливый китаевед резюмировал: «Хунну - систематизированный пересказ переводов Н. Я. Бичурина, Л. Д. Позднеевой, монографий Э. Шаванна», и поэтому «не вносит ничего принципиального нового в современную историографию Древней Центральной Азии».
Между прочим, Гумилев вместе с китаистом М. Хваном готовил к печати неизданные работы Бичурина.
Любовь к кочевникам у Гумилева абсолютно иррациональна. Для него это свободолюбивые «индейцы», только не американские, а наши, «евразийские», память о которых полностью оболгана «белыми людьми».
Загадка, конечно, почему в начале 90-х он был так невероятно популярен, даже у технической интеллигенции, у, которой, кстати сказать, после школьного курса истории вообще не было базы, чтобы воспринимать его тексты. Я вспоминаю своего дядю (кандидата технических наук), который восторгался тем, как интересно и сложно написано. «Ничего не понятно! Почти все имена и географические названия неизвестны! Очень сложно пишет, трудно читать!»
Может, как раз навязывание официальной исторической картины и вызывало такой неподдельный интерес к разным концепциям «альтернативной истории», когда татаро-монгольское иго вдруг становилось взаимовыгодным «симбиозом» этносов.
Тем более, что школьные учебники истории в СССР фактами старались «не перегружать», главное, изложить четкую идеологическую концепцию и «проиллюстрировать» её событиями. А у Гумилева совершенно другая концепция и тысяча разных подробностей, о которых человек без исторического образования вообще первый раз слышит. Какое уж тут критическое отношение! Тут бы в памяти удержать просто событийную канву, о которой рассказывается в первый раз!
Резюме: книга, посвященная феномену Гумилева, очень любопытна. Но это как раз такой текст, когда, доходя до середины ты уже не помнишь, о чём там было в начале. Все очень неспешно, вдумчиво, любопытно, хитросплетения жизненного пути во всех аспектах. Читать и перечитывать. Не могу сказать, как раньше рекламировали в электричках, что «книга захватывает и не отпускает с первой до последней страницы». Захватывает, но отпускает. Можно читать очень долго, я мусолила несколько месяцев, не могу даже сказать почему.
Книга давно уже просроченная, нужно нести в библиотеку давно, но вообще, судя по листку выдачи, народу книга нравится, вместе со мной это уже пятая выдача, начиная с 2015 года.
Любопытны размышления Белякова на тему, что было бы, если бы Гумилев уехал бы из СССР, как бы сложилась его научная карьера. Оказалось, в 1926 году Ахматова серьезно подумывала об эмиграции в Париж и даже наводила справки о гимназии для сына. Вывод Белякова такой - Гумилев получил бы лучшую языковую подготовку, чем в СССР. Возможно, написал бы свои книги раньше, потому что ему не пришлось бы 13 лет сидеть в лагерях. Но с его взглядами он никогда не стал бы интеллектуальной звездой, никогда его книжки не вышли бы такими тиражами, как в перестроечные годы. Есть сомнения в том, что вообще удалось бы опубликовать хоть что-то в западных университетских издательствах. Он был бы интеллектуальным отщепенцем.
Мне понравилось, что в книге есть именной указатель. Но не хватает сводной хронологической таблицы к биографии. Может быть, она появится, если книгу будут переиздавать.