Игрушка
Известная "Игрушка", со временем, смотрится несколько иначе: то что раньше, в лучшем случае, казалось устроенной режиссёром кавалькадой глупостей, обрело некий умысел между персонажами, которые стараются пользоваться новоприобретённой вещь, как к своим нуждам, так и веселья ради. Но "Игрушка" оказывается не просто обычным попланом, которых Семейство Коше жутко презирает, а с норовом, что резко меняет всю картину.
В самом конце и вовсе думается, что Ромбаль Коше не столь уж мерзкий тип, и не случайно, или по природной своей наглости хамит собственному сыну в лимузине: своим выказываемом презрением к Перрену, учитывая антипатию к себе, он наоборот подталкивает его броситься к нему на встречу, и таким образом подталкивает сына, не горящего желанием возвращаться "домой", к счастливой для него развязке. И он не мог не понимать результата своих слов. Это обдуманный поступок, как мне кажется, также как и ряд других актов, в которых он, постепенно, испытывая "игрушку", привносит её в "семью", т.е. обслугу для мальчика. Это инструментальный подход, и он проявляется, у Ромбаля Коше, во всём. Никакой ненависти - не наблюдается, с одной стороны, потому что людям ранга Коше она просто не может быть присуща (это ошибка в логике и слабость в поступках), с другой, потому что удержание воли, а также возможность выжидать, ждать, либо самому оттягивать момент решения до пригодных условий (примерять общий стол по себе, скажем так), позволяют вписать почти что любой компонент, в почти что любую ситуацию. В этом и есть сила той или иной власти: подлинное и своевременное право выбора. Материализм и прикладное отношение к людям, как, буквально, вещам, сознательное упрощение, где понятие честности сводится к деньгам: влиятельный магнат, за всё время в фильме, ни разу не совершает свои ханжеские поступки без расчёта. Подобие чести, для тех, кому по мнению Коше, и этого много. Уверен, что и данные жесты, со своей стороны, воспринимает как акт благотворительности, а не жестокости. Да, здесь есть двойное дно. В этом, очевидно, присутствует его личное наслаждение властью, но вкупе с отвращением к порождаемым этой властью типам, а также основному объекту властвования - мещанину в целом, и отличительными, презренными для самого Коше, повадками, особенностями (борода, потные руки, нервозность, чрезмерный подхалимаж) простолюдина. Загадка, что хуже или что первопричина: сама форма власти или ужатый, и стремящийся, в общем-то, к таковой низкий человеческий тип, остаётся не разгаданной, указание на что есть одной из последних сцен ленты, со спущенными штанами. Собственно, это и есть единственный результат, гуманный шаг в сторону от магната, что убеждённый в первородстве скотства именно масс ставит знак вопроса в некогда утверждении, но не более. В отношении же сына, как бы не казалось в течении ленты, для него ничего, ровным счётом, не меняется: довольно мягкий патернализм (который Коше, в форме управления, практикует и со своими подчинёнными - щедро, пусть и безлично, оплачивая, как службу, так и бзики), помноженный на аккуратное, даже чрез чур, воспитание (вероятно, мягкостями Коше старается сгладить очевидные для него острые углы собственной натуры, чтобы сын, излишне, не обижался на него, по своему ребячеству, и не терял к нему доверие). Причём, если смотреть с некоторых современных позиций, учитывая инволюцию воспитательных и образовательных практик, совершенно нет ничего в том, чтобы стелить младшие годы периной, потому что детская натура, вовсе не глупая, но совершенно не способная к упорному и постоянному давлению. Цель Коше старшего: не сломать, а деликатно, но настойчиво, через множество припонов и аккуратных жестов, донести до Коше младшего суть своего, и, через какое-то время, его собственного положения. Именно по этой же причине, ни на один свой погром (в том числе, и особенно на публике), хулиганистый пасынок, ни разу не оказывается наказанным или поруганным: потому что, очевидно, всё это ребячество есть сущая мелочь, по сравнению с тем, что ему придётся делать или совершать в возрасте более зрелом, и люди должны видеть в этом его право. В конце концов, нездоровый и имманентный страх перед наказанием - вреден сам по себе, но особенно для человека во властном положении. Границы дозволенного и крайнего он должен прощупать себе сам, что, в общем-то, и происходит: поиск этого уверенного "нет", которого так и не случается. На это оказывается способен только выскочка (Перрен), пока все остальные слишком привязаны к субординации и строго выученным правилам. А откуда правила? А всё потому что Ромабль Коше - всё-таки Хозяин, не фанфарон или жиголо, но некая, пусть и подпорченная, помесь аристократа с буржуа (всё-таки, отношение к власти у последнего несколько пошлое), и принятые им формы общения, властвования и управления - не случайны, и, со временем, почти не изменятся, как некий общепринятый и устоявшийся уже давно нрав, уклад определённого общества. И Коше младший должен лишь относительно безболезненно пройти пубертатный период, в котором заключен детский и понятный бунт, сопротивление (поэтому сам отец ни разу в этом даже не препирается), чтобы, постепенно, принять власть в своё увлечение, и пускать под откос экспрессы Париж-Леон всуе. И в этой вехе, к сожалению, ли к счастью, нельзя ничего, во всяком случае принципиально, изменить. Более того, я смел бы утверждать, что вместе с появление в доме "игрушки-журналиста" Перрена ничего и не поменялось вовсе, либо почти вовсе, надежду на что закрадывает режиссёр. Почему? Предполагаю, потому что сам Коше младший живёт (а может и уже догадывается, от чего и бежит) в опасном заблуждении, что процедура встреч с разлучённым отцом, как и последующий "отдых" с матерью, это "истинное положение" (любит-не любит), а не обычный розыгрыш Коше старшего, который отсылает своего отрока от себя подальше, на время, так как полностью осознаёт как он сам, и его жизнь, ему претят, и пытается скормить её по частям, порционно, по по месяцу в год. Я говорил об этом аспекте выше. Однако, дополнительно к этому, я более чем уверен, что здесь произошла своеобразная смена одной "игрушки" на другую, так как Papa вовсе не лукавил, когда говорит что всё что он делал, он делает и ради него, в том числе, подменяя ему "друзей", "семью" и иное окружение в зависимости от потребностей. Естественно, сама встреча не случайна, и навсегда оставит какой-то след в темпераменте и памяти подрастающего владельца огромной корпорации, на что, собственно, и оставил надежду автор: что оная, во-первых, смягчит и несколько облагородит его характер, натуру, по отношению к тем же "пополанам", а во-вторых, некоторое ожидание о пользе того, чтобы каждый подобный Mr.Junior получил шанс найти и встреться иным мнением, точкой зрения, видения на остальное общество (его предметное и точное рассмотрение), и чтобы в этот тесный и склочный змеиный клубок, который будет отравлять ему всю жизнь, иногда будут врываться нелепые Франуса, кои, в нарушении всех принятых правил, обнаружат и докажут, в кряжистых повадках, своё очарование общечеловеческих нелепостей. В конце концов, что Франуса, действительно, окажется ему Другом, и Коше сам будет способен на дружбу.
В самом конце и вовсе думается, что Ромбаль Коше не столь уж мерзкий тип, и не случайно, или по природной своей наглости хамит собственному сыну в лимузине: своим выказываемом презрением к Перрену, учитывая антипатию к себе, он наоборот подталкивает его броситься к нему на встречу, и таким образом подталкивает сына, не горящего желанием возвращаться "домой", к счастливой для него развязке. И он не мог не понимать результата своих слов. Это обдуманный поступок, как мне кажется, также как и ряд других актов, в которых он, постепенно, испытывая "игрушку", привносит её в "семью", т.е. обслугу для мальчика. Это инструментальный подход, и он проявляется, у Ромбаля Коше, во всём. Никакой ненависти - не наблюдается, с одной стороны, потому что людям ранга Коше она просто не может быть присуща (это ошибка в логике и слабость в поступках), с другой, потому что удержание воли, а также возможность выжидать, ждать, либо самому оттягивать момент решения до пригодных условий (примерять общий стол по себе, скажем так), позволяют вписать почти что любой компонент, в почти что любую ситуацию. В этом и есть сила той или иной власти: подлинное и своевременное право выбора. Материализм и прикладное отношение к людям, как, буквально, вещам, сознательное упрощение, где понятие честности сводится к деньгам: влиятельный магнат, за всё время в фильме, ни разу не совершает свои ханжеские поступки без расчёта. Подобие чести, для тех, кому по мнению Коше, и этого много. Уверен, что и данные жесты, со своей стороны, воспринимает как акт благотворительности, а не жестокости. Да, здесь есть двойное дно. В этом, очевидно, присутствует его личное наслаждение властью, но вкупе с отвращением к порождаемым этой властью типам, а также основному объекту властвования - мещанину в целом, и отличительными, презренными для самого Коше, повадками, особенностями (борода, потные руки, нервозность, чрезмерный подхалимаж) простолюдина. Загадка, что хуже или что первопричина: сама форма власти или ужатый, и стремящийся, в общем-то, к таковой низкий человеческий тип, остаётся не разгаданной, указание на что есть одной из последних сцен ленты, со спущенными штанами. Собственно, это и есть единственный результат, гуманный шаг в сторону от магната, что убеждённый в первородстве скотства именно масс ставит знак вопроса в некогда утверждении, но не более. В отношении же сына, как бы не казалось в течении ленты, для него ничего, ровным счётом, не меняется: довольно мягкий патернализм (который Коше, в форме управления, практикует и со своими подчинёнными - щедро, пусть и безлично, оплачивая, как службу, так и бзики), помноженный на аккуратное, даже чрез чур, воспитание (вероятно, мягкостями Коше старается сгладить очевидные для него острые углы собственной натуры, чтобы сын, излишне, не обижался на него, по своему ребячеству, и не терял к нему доверие). Причём, если смотреть с некоторых современных позиций, учитывая инволюцию воспитательных и образовательных практик, совершенно нет ничего в том, чтобы стелить младшие годы периной, потому что детская натура, вовсе не глупая, но совершенно не способная к упорному и постоянному давлению. Цель Коше старшего: не сломать, а деликатно, но настойчиво, через множество припонов и аккуратных жестов, донести до Коше младшего суть своего, и, через какое-то время, его собственного положения. Именно по этой же причине, ни на один свой погром (в том числе, и особенно на публике), хулиганистый пасынок, ни разу не оказывается наказанным или поруганным: потому что, очевидно, всё это ребячество есть сущая мелочь, по сравнению с тем, что ему придётся делать или совершать в возрасте более зрелом, и люди должны видеть в этом его право. В конце концов, нездоровый и имманентный страх перед наказанием - вреден сам по себе, но особенно для человека во властном положении. Границы дозволенного и крайнего он должен прощупать себе сам, что, в общем-то, и происходит: поиск этого уверенного "нет", которого так и не случается. На это оказывается способен только выскочка (Перрен), пока все остальные слишком привязаны к субординации и строго выученным правилам. А откуда правила? А всё потому что Ромабль Коше - всё-таки Хозяин, не фанфарон или жиголо, но некая, пусть и подпорченная, помесь аристократа с буржуа (всё-таки, отношение к власти у последнего несколько пошлое), и принятые им формы общения, властвования и управления - не случайны, и, со временем, почти не изменятся, как некий общепринятый и устоявшийся уже давно нрав, уклад определённого общества. И Коше младший должен лишь относительно безболезненно пройти пубертатный период, в котором заключен детский и понятный бунт, сопротивление (поэтому сам отец ни разу в этом даже не препирается), чтобы, постепенно, принять власть в своё увлечение, и пускать под откос экспрессы Париж-Леон всуе. И в этой вехе, к сожалению, ли к счастью, нельзя ничего, во всяком случае принципиально, изменить. Более того, я смел бы утверждать, что вместе с появление в доме "игрушки-журналиста" Перрена ничего и не поменялось вовсе, либо почти вовсе, надежду на что закрадывает режиссёр. Почему? Предполагаю, потому что сам Коше младший живёт (а может и уже догадывается, от чего и бежит) в опасном заблуждении, что процедура встреч с разлучённым отцом, как и последующий "отдых" с матерью, это "истинное положение" (любит-не любит), а не обычный розыгрыш Коше старшего, который отсылает своего отрока от себя подальше, на время, так как полностью осознаёт как он сам, и его жизнь, ему претят, и пытается скормить её по частям, порционно, по по месяцу в год. Я говорил об этом аспекте выше. Однако, дополнительно к этому, я более чем уверен, что здесь произошла своеобразная смена одной "игрушки" на другую, так как Papa вовсе не лукавил, когда говорит что всё что он делал, он делает и ради него, в том числе, подменяя ему "друзей", "семью" и иное окружение в зависимости от потребностей. Естественно, сама встреча не случайна, и навсегда оставит какой-то след в темпераменте и памяти подрастающего владельца огромной корпорации, на что, собственно, и оставил надежду автор: что оная, во-первых, смягчит и несколько облагородит его характер, натуру, по отношению к тем же "пополанам", а во-вторых, некоторое ожидание о пользе того, чтобы каждый подобный Mr.Junior получил шанс найти и встреться иным мнением, точкой зрения, видения на остальное общество (его предметное и точное рассмотрение), и чтобы в этот тесный и склочный змеиный клубок, который будет отравлять ему всю жизнь, иногда будут врываться нелепые Франуса, кои, в нарушении всех принятых правил, обнаружат и докажут, в кряжистых повадках, своё очарование общечеловеческих нелепостей. В конце концов, что Франуса, действительно, окажется ему Другом, и Коше сам будет способен на дружбу.