Спецпереселенцы - первостроители Магнитогорска? Часть третья
Продолжаем чтение книги "Спецпереселенцы - первостроители Магнитогорска". На очереди вторая глава, посвящённая первым месяцам жизни вновь прибывших строителей Магнитки.
В предыдущей главе разбирался центральный вопрос книги - количество спецпереселенцев, участвовавших в строительстве южно-уральского гиганта металлургии. Глава, которую мы рассмотрим сегодня, гораздо меньше и занимает буквально несколько страниц. Тем не менее, в ней есть вещи, на которых стоит остановиться подробно.
Прежде всего стоит сказать о цифре детской смертности, которую приводит автор. Согласно отчёту горздравотдела города Магнитогорска, за период с мая по декабрь 1931 года было зафиксировано 875 случаев смерти среди младенцев. Эти данные косвенно подтверждаются в уже упоминавшейся докладной записке Бермана, согласно которой, за три месяца только в Центральном посёлке умер 591 ребёнок в возрасте до трёх лет.
Однако виной этому был не только и не столько холод, на котором акцентирует внимание Салават Харисович. Это ещё и эпидемии, вызванные скученностью, антисанитарией и нехваткой медицинской помощи. Не знаю, почему этот важнейший момент не был рассмотрен подробно, ведь перед нами информация, которую важно знать. Людям нужна именно такая, пусть и горькая, правда, а не перепевки из "чёрной книги коммунизма".
Из докладной записки о положении спецпереселенцев от 5 октября 1931 года:
"...Причина такой огромной смертности детей лежит в невероятной скученности, отсутствии бань, прачешных, достаточного количества воды. Оказывающаяся помощь на дому (в бараках) не может быть эффективной, ввиду невозможности отобрать и лечить тяжело-больных детей в особом помещении, и изолировать некоторые инфекционные заболевания. Детских ясель и садов не организовано. Детское питание до последнего времени было крайне скудным. Детское отделение больницы (3 палаты) почти все не оборудованы. Приходится на каждую кровать класть по 2 ребенка, не хватает белья, инструментов, медикаментов..."
"...В последние дни введена выдача детям молока. С начала сентября выдается, в ограниченных размерах, до 500 чел. диэтическое питание. Надо отметить, что самое тяжелое впечатление остается после посещения поселков от исключительно тяжелого состояния, в котором находятся дети, и в этом вопросе нужны немедленно самые экстренные и решительные меры..."
Строительство Магнитогорского Металлургического Комбината
Однако, вместо подобного анализа причин аномальной смертности, и мер за ней последовавших, автор решает разобрать стихотворение Бориса Ручьёва - "Песня о брезентовой палатке", с целью найти в нём "глубокий подтекст".
[Песня о брезентовой палатке]
Мы жили в палатке
с зеленым оконцем,
промытой дождями,
просушенной солнцем,
да жгли у дверей
золотые костры
на рыжих каменьях
Магнитной горы.
Мы жили в палатке,
как ветер, походной,
постели пустели
на белом восходе,
буры рокотали
до звездной поры
в нетронутых рудах
Магнитной горы.
А мы приходили,
смеялись и жили.
И холод студил нам
горячие жилы.
Без пляски в мороз
отогреться невмочь,
мы жар нагоняли
в походную ночь.
А наш гармонист
подыграл для подмоги,
когда бы не стыли
и руки и ноги;
озяб гармонист
и не может помочь,
озябла двухрядка
в походную ночь.
Потом без гудка
при свинцовом рассвете
мы шли на посты
под неистовый ветер
большим напряженьем
ветра превозмочь
упрямей брезента
в походную ночь.
А мы накалялись
работой досыта,
ворочая скалы
огнем динамита.
И снова смеялись -
от встречи не прочь
с холодной палаткой
в походную ночь.
Под зимним брезентом
в студеных постелях
мы жили и стыли,
дружили и пели,
чтоб нам подымать
золотые костры
нетронутой славы
Магнитной горы.
Чтоб в зареве плавок
сгорели и сгасли,
как гаснут степные
казацкие сказки, -
метельный разгон,
ураганный надрыв
стремительных ветров
Магнитной горы.
Чтоб громкий на версты
и теплый на ощупь,
как солнце, желанный
в походные ночи,
на тысячи створок
окошки раскрыл
невиданный город
Магнитной горы.
Мы жили да знали
и радость и горе,
забрав, будто крепость,
Магнитную гору...
За рудами суши,
за синью морей
красивая слава
грохочет о ней.
Мы жили да пели
о доле рабочей
походною ночью,
холодною ночью...
Каленая воля
бригады моей
на гордую память
осталась о ней.
Мы жили, плясали
без всякой двухрядки
в холодной палатке,
в походной палатке...
На сотни походов,
на тысячи дней
заветная песня
осталась о ней.
На основании того, что в восьми строфах стихотворения говорится о низких температурах, в которых приходилось работать первостоителям, делается вывод о том, что главным его посылом являлось не воспевание трудового подвига, а пафос выживания любой ценой. Завершается "анализ" тем, что стихотворение объявляется ещё и "пророческим", по причине того, что Борис Ручьёв был арестован в 1937 году и отбывал наказание на на Крайнем Севере. Так читателя плавно и без затей в очередной раз подводят к тому, что никакого трудового подвига не было, а был лишь холод и "тоталитарный произвол", не щадивший даже вчерашних героев.
Завершается глава воспоминаниями (которые, как уже было сказано, дают определённые искажения) спецпереселенцев, проживавших в Новотуковском посёлке (архивные данные по которому не были обнаружены), и предположением автора о том, что население посёлка составляло порядка 4000 человек.
Продолжение следует...