Спецпереселенцы - первостроители Магнитогорска? Часть вторая
В предыдущей заметке были рассмотрены пролог и введение недавно вышедшей книги "Спецпереселенцы - первостроители Магнитогорска". Продолжаем чтение.
Первая глава посвящена вопросу численности спецпереселенцев Магнитогорска. Не только я, но и читатели в комментариях отметили важность подобного рода исследований. Ведь тема, действительно, изучена плохо и требует тщательного и беспристрастного исследования. К сожалению, с последним у автора есть некоторые проблемы.
Уже в первом предложении автор начинает, пользуясь его же терминологией, "кошмарить", сообщая следующее - "прибывали раскулаченные крестьяне в так называемых "телячьих" вагонах товарных эшелонов, предназначенных для перевозки скота". Неизбежно возникает вопрос, а в каких вагонах прибывали первостроители Магнитогорска, в купе или СВ? И почему, когда пишут об этих самых вагонах, никогда не упоминают о том, что в точно таких же вагонах бойцы и командиры Красной армии двигались на фронты Великой Отечественной войны? Их тоже считали скотом или, быть может, были другие причины?
Далее сообщается, что по подсчётам автора "более 60% насильно привезённых были из Татарстана". Запомним и перейдём к вопросу численности спецпереселенцев. Автор закономерно обращается к докладной записке Бермана от 5.10.1931 года, цифра в 42 462 спецпереселенца (из них занятых в работе - 14 185), подтверждается документально. На основании этого делается вывод о том, что к осени 1931 года, спецпереселенцы составляли ~ 1/4 от общего числа первостроителей. Судя по всему, речь идёт о занятых в работе.
Автор справедливо сетует на неполноту архивных документов, не позволяющих установить точно количество спецпереселенцев из Татарстана. И делает предположение, что их количество занижено примерно на 1/6 и составляет около 30 тысяч человек, т.е. более чем 2/3 от общего количества спецпереселенцев - те самые 60%, о которых говорилось выше. Ниже по тексту автор отмечает, что по подсчётам, проведённым на основе "книг памяти", доля русских, прибывших из Татарстана ~ 48%.
Бараки первостроителей
Салават Харисович отмечает, что помимо основной части спецпереселенцев, прибывших в Магнитогорск летом 1931 года, были и те, что попали в Магнитогорск, как до (~3,5%), так и после (~1,5%) этого периода. Эти данные, полученные на основе анализа всё тех же "книг памяти", стоит принять к сведению.
Вообще хочется сказать, что пока речь идёт о цифрах, всё вроде бы нормально, автор, делая предположения, пусть и весьма частые, не выдаёт их за истину в последней инстанции. Однако, когда дело доходит до неких оценок и моральные аспектов, беспристрастность начинает "хромать". Так, когда речь заходит об этапировании (в частности перевозке в эшелонах) спецпереселенцев, на свет всплывает перепевка из насквозь лживой "чёрной книги коммунизма", авторы которой, к слову, записали павших в Великой Отечественной войне в жертвы коммунистического режима. Таинственные нормы ОГПУ с эшелонами, состоявшими из "44 вагонов для скота и 8 для вещей", приводимые Ахметзяновым, пошли именно оттуда.
В оригинальном документе, конечно же, всё было несколько иначе:
"Перевозка производится целыми эшелонами в составе 44 теплушек, оборудованных досками для спанья, фонарным освещением, ведрами для кипятка и носки горячей пищи и печами с соответствующим отпуском топлива ежесуточно. В каждый эшелон включается 8 товарных вагонов для домашнего скарба".
"Перевозимые размещаются по теплушкам семьями в количестве 40 чел. на каждую теплушку. Принимая во внимание, что норма людей на теплушку (взрослых) определяется в 35 чел., даваемая норма для перевозки кулацких семейств не является жесткой".
"Помимо того продовольствия, которое везется с собой перевозимыми (на продовольствие и домашний скарб дается до 30 пуд. на семью), они будут снабжаться в пути горячей пищей раз в сутки и не менее чем один раз в два дня. Для этой цели на пути развертываются консервированные продпункты и добавляются подвижные на колесах.Всего разворачивается 18 продпунктов. Снабжение кипятком идет круглые сутки. Кроме того разрешается перевозимым через старост вагонов покупать съестное".
Но ссылаться на такое постановление, понятное дело, не интересно. Ведь большевики в нём не выглядят кровавыми упырями.
Магнитогорск
Подкрепляются "документальные свидетельства" воспоминаниями очевидцев. В частности, автор ссылается на свидетельства некоей Мадхии Калимуллиной. По мимо того, что совсем недавно автор писал, что "индивидуальная память, восстанавливая давние события сквозь призму ушедших десятилетий, зачастую даёт определённые искажения", и это не мешает ему апеллировать к этой самой индивидуальной памяти, он, ссылаясь на "книгу памяти", пишет, что семилетняя девочка была выслана с семьёй в 1931 году. И всё бы ничего, вот только родилась эта девочка в 1921 году.
Она же рассказывает, как в вагоне, в котором она ехала будучи 7 или 10 летним ребёнком, две девушки умерли от разрыва мочевого пузыря, т.к. стеснялись сходить по нужде прилюдно. Несмотря на то, что мочевой пузырь, лопающийся без внешнего воздействия, есть ни что иное, как укоренившийся в сознании миф. Утверждение принимается на веру и находит своё место в книге. Описание транспортировки спецпереселенцев подытоживается очередным предположением о том, что "летом 1931 года до спецпосёлков Магнитогорска не доехали по причине побегов и смертей многие сотни раскулаченных". Но точные цифры не называются.
Завершается глава анализом численности спецпереселенцев на основе архивных документов НКВД (очевидным образом неполных). На первое июня 1936 года в трёх из четырёх магнитогорских спецпосёлков проживало 28 572 человек. Сведения по Туковому посёлку отсутствуют, однако автор, исходя из данных 1931 года, делает предположение об общей численности спецпереселенцев в 33 000 человек.
Продолжение следует...