О женских батальонах смерти. Часть 2.
Оригинал взят у ljwandererв О женских батальонах смерти. Часть 2.
“Я знаю, что женщина как воин ничего ценного не может дать Родине.
Мы - женщины только должны показать пример солдатам-дезертирам, как нужно спасать Россию.
Пусть мы все погибнем - лишь бы они поняли свой долг перед Родиной!
Дайте нам больше триумфа, проводите нас с музыкой.
Вот все, что нам нужно - привлечь внимание!”
( Слова М.Бочкаревой из воспоминаний М. А. Рычковой. “Женское движение 1917-го года”)
Начало здесь
Не правда ли, сегодня такие слова воспринимаются несколько иначе, нежели в 1917-м?
Готовность командира послать своих необстрелянных солдат на верную гибель ради “обращения внимания” рождают в памяти старые споры о шапкозакидательстве и о том, что “цена жизни человека ничего не стоит в России…”
Но тогда именно это вызывало восторг и благоговение…правда, не у всех.
Солдаты умирать решительно не собирались, и воевать - тоже.
Желание неопытных девиц умереть в бою воспринималось, как глупость, а попытки доброволиц не допустить перемирия и упорное желание увлечь за собой на смерть, вызывало уже малоконтролируемую ярость.
Вместо заслуженной славы впереди этих женщин ждало разочарование.
Рита Дорр:
Каждая из этих раненых девушек-солдат хотела вернуться на фронт. Если сражение было ценой свободы России, они готовы были сражаться и сражаться. Если они могли поднять мужчин в бой, они не хотели больше ничего другого, только иметь еще шансы сделать это снова. Раны - ничто, смерть - ничто, по сравнению с честью и бесчестьем.
…Они говорили, что сражение - не самая неприятная работа, которую когда-либо им приходилось делать. Они говорили, что это не столько тяжело, разве что - более опасно, чем работать на фабрике или в поле.
Это мнение я слышала от русских женщин, которые сражались в батальоне. Таких женщин было много, я разговаривала с некоторыми из них.
Одна из девушек, которых я видела в госпитале, была ранена, ее сломанная рука была в гипсе, она заверила меня, что сражение - самая приятная работа, которой она когда-либо занималась.
Эта девушка приехала в Петроград из Риги, но по каким-то причинам ее не приняли в батальон к Бочкаревой. Она встретила молодого моряка, который рассказал ей о новом батальоне смерти, который формировался из остатков старых подразделений и некоторых моряков.
Дональд Томпсон: Матрос из Кронштадта и его жена, записавшаяся в добровольцы
Офицеры не возражали против присутствия женщин, но предпочитали их игнорировать.Мужчины, в свою очередь, предполагали, что женщины не смогут перенести настоящие тяжести войны.
Первое, что им предстояло, когда они прибыли в лагерь, это совершить марш-бросок на 12 верст. Мужчины , предполагая, что женщины не выдержат переход, предложили им поехать на подводах с кухней. Однако женщины сказали, что они не намерены быть наблюдателями того, что делают мужчины, что они пришли потому, что хотят быть солдатами.
Тогда мужчины сказали:”Хорошо. Если вам хочется, идите”. И они пошли. И когда они вернулись в лагерь, было "смешно смотреть на матросов, которые не привыкли так много ходить, они выбились из сил. Они лежали на койках, стонали и показывали свои стертые ноги, а женщины ничуть не устали. Каждая из них привыкла работать еще более тяжело в поле и на фабрике. Женщины рассмеялись и сказали:”Вы похожи на старух. Посмотрите на нас, мы можем пройти этот путь еще раз, и не будем жаловаться”. После этого случая мужчины уже не смотрели на них снисходительно.”
Когда они очутились на передовой, командир распорядился женщинам надеть форму сестер милосердия и не пускать их на передовую. Однако, девушка воспротивилась и в конце концов командир сдался.
Она рассказала о своем первом и последнем бое, когда она вместе с остальными преодолела несколько линий обороны противника, в этом бою из тысячи солдат осталось только 37 . Ее раны были легкими, но у нее было сильное кровотечение, в этот момент она и увидела тяжелораненого командира. Она вынесла его с поля боя, а потом и сама потеряла сознание. В госпитале она опять встретилась с командиром, который, еще не зная, что это она вынесла его с поля боя, повторял: “Не пускайте эту девушку обратно на фронт, она для этого слишком молода”.
Бойцы у палатки с чаем Петроград 1917. Булла
Рита Дорр:
Огромное количество женщин, которые несли службу в мужских подразделениях, покидали их, чтобы присоединиться к одному или другому женскому соединению, которые формировались по всей России. Самый большой батальон формировался в Москве. Там было около двух тысяч женщин, которые обучались и тренировались под руководством женского комитета.
Среди женщин была мадам Морозова, она была известной личностью, но после начала войны она полностью посвятила себя благотворительной работе. Она была очень веселой и смешливой женщиной, при этом она кормила, и одевала, и всячески помогала тысячам беженцев. Она организовала в своем доме женский госпиталь и жертвовала большие деньги в помощь женщинам и детям.
В конце концов, женщины-солдаты обратились к ней за помощью, и вся ее энергия переключилась на женский батальон.
Княжна Кропоткина, сестра знаменитого Петра Кропоткина, была еще одним членом комитета. Она организовывала работу госпиталя Красного креста до тех пор, пока не начались массовые дезертирства. Тогда она закрыла госпиталь и занялась формированием женских батальонов.
Рита Дорр:
В Петрограде соединение из полутора тысяч женщин было почти готово к отправке в окопы, когда я видела их в последний раз, в августе…20-го августа я увидела этих женщин, выходящих из своих казарм, размещенных в Инженерном замке, следующих в тренировочный лагерь перед тем, как они были должны направиться на фронт…
Мне сказали, что они не намереваются создавать множество женских соединений. Предполагалось создать и обучить около 10-20 тысяч женщин и распределить женские соединения по всему фронту, для того, чтобы вдохновить и подстегнуть дезорганизованную армию.
Они должны были при необходимости повести мужчин в бой, как это сделал батальон Бочкаревой. Они должны были показать, что женщины страны не хотят, чтобы революция, за которую погибали и страдали в Сибири поколения мужчин и женщи, закончилась хаосом и распадом.
Рита Дорр:
Я хочу сказать, что страна, которая может производить на свет таких женщин, не может быть разрушена навсегда. Возможно, потребуется время, чтобы ей восстановиться от анархии, но она обязательно восстановится.
Луиза Брайант:
Я столько слышала о них в Америке, что знакомство с ними - было первое, что я сделала, когда приехала в Россию.
Я наблюдала за ними на протяжении шести месяцев, пока они довольно любопытно развивались и, наконец, превратились в два враждующих лагеря.
Их лидер , Бочкарева, была серьезно избита и ее вынуждены были увезти в госпиталь.
Обиженная и непонимающая она воскликнула: “Я не хочу иметь ничего общего с женщинами, я им не доверяю!”.
Если бы она могла мыслить также хорошо, как воевать, она бы знала, что пол тут ни при чем. Классовая борьба возникала повсюду и она уносила женские батальоны вместе со всеми в нарастающий водоворот.
Боец Петроградского добровольческого батальона смерти на посту Петроград, 1917. Я.В.ШтейнбергЛуиза Брайант:
У Смольного института был призывной пункт. Именно там я познакомилась с первыми девушками-солдатами.
Внутри было пять девушек, они сидели в коридоре на скамейках в странном одеянии. На одной были танцевальные туфли и легкомысленная блузка, у другой -французские туфли на высоком каблуке, еще одна надела ботинки с коричневыми пуговицами и зеленые чулки - одинаковыми были лишь короткая стрижка и мужские брюки .
Интеллигентная и хорошенькая девушка по имени Вера, бывшая на дежурстве в тот день, пригласила меня в кабинет.
Вера объяснила причину такого разнообразия обуви. Она сказала, что они заказали ботинки, но не получили никакого ответа. Этому я позднее нашла объяснение - в стране был дефицит кожи.
Единственное соединение, которое получило всю экипировку, был первый набранный батальон. Все остальные были “ в ожидании”, как , впрочем и все в России.
Лагерь в Левашово
Бесси Битти:
Недалеко от Петрограда по Финляндской дороге одиннадцать сотен девушек после усиленных тренировок в казармах были направлены в лагеря для подготовки к военным условиям.
Этим девушкам довелось участвовать лишь в защите Зимнего дворца во время большевистской революции. Ни одна из них не была убита.
Бесси Битти:
Я не видела женщин. Они были в другом крыле дворца.
На следующее утро весь город только и говорил о том, как расправились с женским батальоном, однако, расследование, проведенное госпожой Тырковой, одной из думских лидеров, чьи убеждения являются определенно антибольшевистскими, доказало ложность существовавших легенд.
Некоторых женщин доставили в расположение Павловского полка, они содержались там до тех пор, пока родственники не смогли принести им женскую одежду. Некоторым, кому негде было взять эту женскую одежду, было разрешено уйти в солдатской одежде.
От нескольких девушек я услышала истории той ночи.
Похоже, что классовое чувство на некоторое время притупило все инстинкты.
Когда их уводили в темноте. Некоторые мужчины в возбуждении хватали их за руки и кричали: ”Почему вы сражаетесь? Почему вы идете против своего класса? Вы же рабочие женщины? Почему вы сражаетесь вместе с буржуями и контрреволюционерами?”
Такая пропаганда была настолько эффективна, что впервые в рядах женщин появилась трещина, некоторые из них перешли к радикалам.
Луиза Брайант:
После долгих поисков я нашла пострадавшую девушку, которая , действительна попала в госпиталь. Другая жертва революции покончила с собой, потому что она ”разочаровалась в идеалах”.
Эта девушка жила с подружкой в одном из неиспользуемых, похожих на амбар зданий, что было общепринято в Петрограде. Ее звали Кира Волокетнова. Она была портнихой и всегда была бедной...
Я долго стучала с парадного хода, но никто не открывал, тогда я нашла открытый черный ход и зашла. ..
В маленькой комнатке я нашла Киру и ее подругу Анну Шуб.
Анне было семнадцать, она приехала из Могилева. Я попросила Киру рассказать, каким образом она пострадала.
"В ту ночь, когда большевики взяли Зимний дворец и сказали нам расходиться по домам, некоторые из нас разозлились и стали спорить”, - рассказывала она.
“Мы заспорили с солдатами Павловского полка. Очень большой солдат и я подрались. Мы кричали друг на друга, наконец, он разозлился и сильно толкнул меня, я вылетела через окно. После этого он побежал вниз, и все остальные тоже побежали…Этот большой солдат плакал, как ребенок из за того, что я пострадала по его вине, он нес меня всю дорогу до госпиталя, а потом навещал меня там каждый день”
“А как ты живешь сейчас?”, спросила я ее. “Как тебе удается добыть себе пропитание?”
“Ну, красногвардейцы…”, сказала она, немного покраснев, “они делились своим хлебом, а вчера они принесли шесть поленьев, и у нас сегодня тепло.”
“Ты простила большевиков за то, что они вас разоружили?”- спросила я Киру.
Анна перебила Киру: “Почему мы должны их прощать? Это они должны нас простить. Мы- рабочие девушки, а нас предатели хотели уговорить воевать с нашим собственным народом. Мы были одурачены и почти уже начали воевать”
Анна Шуб
Луиза Брайант:
За несколько дней до того, как я покинула Петроград, я побывала в одном большом военном госпитале, где работали женщины-солдаты. Большевики обеспечили их рабочими местами для того, чтобы они могли заработать себе на пропитание….
В тот самый день я видела двух девушек, попрошайничающих на вокзале…Дождавшись, когда они пойдут домой, (Луиза последовала за ними, чтобы получить возможность побеседовать с ними.)
В этот раз это была большая комната, где было десять девушек и десять кроватей, длинная скамья и русская печь. Девушки были рады гостье издалека. Мы сидели на скамейке и разговаривали большую часть ночи. Их истории были такими же, как и история Анны Шуб.
“Мы- девушки из маленьких городов. Некоторые пришли с благословением родителей, но большая часть - с их проклятием. Мы все были готовы умереть за революцию. Но мы были очень несчастны. Нас везде не понимали. Мы ожидали, что нас будут чествовать, как героев, а нас засыпали солеными шутками. Нас оскорбляли на улицах. Ночью мужчины стучались в наши бараки и выкрикивали непристойности. Большая часть из нас так и не добралась до фронта. Солдаты считали нас воинственными врагами революции, наконец, они нас разоружили и распустили."
Другая девушка сказала:
“В ту ночь мы хотели покончить с собой, потому что нам ничего другого не оставалось. У нас не было одежды и нам некуда было идти, жизнь была невыносима. Некоторые из нас предлагали обратиться к большевикам, созвать конференцию и объясниться.
Мы хотели сказать им, что мы готовы пойти на фронт, чтобы драться их стороне, или на другой. Нашей целью было спасение России.
Но когда мы это предложили, то некоторые стали возражать и пытались заставить нас уйти к казакам. Мы были в ужасе и тогда мы поняли, как нас обманули. Конечно, мы бы не пошли”…
”Тринадцать пошли”,- крикнула одна из девушек. “Но они были аристократками”, - сказала первая девушка с презрением.
Они резко осудили Бочкареву: “Она назвала нас трусами, но это она сбежала, она отвергла свою родину, она не верит ни в русских женщин, ни в мужчин….”
Одна из них немного проводила меня в темноте. Было очень холодно.
“Обязательно приходите еще”, сказала она ласково, когда мы пожимали друг другу руки. “Даю честное слово”,- сказала я, чувствуя себя очень торжественно.
Тут я посмотрела вниз и вдруг обнаружила, что она стоит босиком.
Бесси Битти:
Вот такой была женщина-воин, которую Судьба создала и привнесла в этот испуганный мир.
Ошибка заключалась не в том, что эти женщины делали что-то неправильно, а в том, что неверным было само предположение.
Оно заключалось в том, что русский солдат покинул окопы потому, что он испугался.
Русский солдат не был трусом, он просто утратил веру, он потерял всех своих богов и не нашел новых, достойных того, чтобы в них поверить
Бесси Битти:
Женщины могут воевать. У женщин есть отвага и выносливость, и даже сила для драки.
Они это продемонстрировали. При необходимости все женщины в мире могут это делать.
Вопрос уже давно не в том, может ли женщина воевать, а в том, должна ли женщина воевать.
Она будет воевать тогда и там, где она сочтет это необходимым.
Женщина - потенциальный солдат, она будет им до тех пор, пока этот хаотичный старый мир не будет переделан на принципах человеческой свободы и безопасности.
Источники:
Воспоминания М. А. Рычковой. “Женское движение 1917-го года”
From Tsar to Kaiser. The Betrayal of Russia by Captain Donald C.Tompson NY.1918
Inside the Russian Revolution by Rheta Childe Dorr 1917 Red Heart of Russia by Bessie Beatty, NY 1918
Six Red Months in Russia: An Observers Account of Russia Before and During the Proletarian Dictatorship by Louise Bryant
“Я знаю, что женщина как воин ничего ценного не может дать Родине.
Мы - женщины только должны показать пример солдатам-дезертирам, как нужно спасать Россию.
Пусть мы все погибнем - лишь бы они поняли свой долг перед Родиной!
Дайте нам больше триумфа, проводите нас с музыкой.
Вот все, что нам нужно - привлечь внимание!”
( Слова М.Бочкаревой из воспоминаний М. А. Рычковой. “Женское движение 1917-го года”)
Начало здесь
Не правда ли, сегодня такие слова воспринимаются несколько иначе, нежели в 1917-м?
Готовность командира послать своих необстрелянных солдат на верную гибель ради “обращения внимания” рождают в памяти старые споры о шапкозакидательстве и о том, что “цена жизни человека ничего не стоит в России…”
Но тогда именно это вызывало восторг и благоговение…правда, не у всех.
Солдаты умирать решительно не собирались, и воевать - тоже.
Желание неопытных девиц умереть в бою воспринималось, как глупость, а попытки доброволиц не допустить перемирия и упорное желание увлечь за собой на смерть, вызывало уже малоконтролируемую ярость.
Вместо заслуженной славы впереди этих женщин ждало разочарование.
Рита Дорр:
Каждая из этих раненых девушек-солдат хотела вернуться на фронт. Если сражение было ценой свободы России, они готовы были сражаться и сражаться. Если они могли поднять мужчин в бой, они не хотели больше ничего другого, только иметь еще шансы сделать это снова. Раны - ничто, смерть - ничто, по сравнению с честью и бесчестьем.
…Они говорили, что сражение - не самая неприятная работа, которую когда-либо им приходилось делать. Они говорили, что это не столько тяжело, разве что - более опасно, чем работать на фабрике или в поле.
Это мнение я слышала от русских женщин, которые сражались в батальоне. Таких женщин было много, я разговаривала с некоторыми из них.
Одна из девушек, которых я видела в госпитале, была ранена, ее сломанная рука была в гипсе, она заверила меня, что сражение - самая приятная работа, которой она когда-либо занималась.
Эта девушка приехала в Петроград из Риги, но по каким-то причинам ее не приняли в батальон к Бочкаревой. Она встретила молодого моряка, который рассказал ей о новом батальоне смерти, который формировался из остатков старых подразделений и некоторых моряков.
Дональд Томпсон: Матрос из Кронштадта и его жена, записавшаяся в добровольцы
Офицеры не возражали против присутствия женщин, но предпочитали их игнорировать.Мужчины, в свою очередь, предполагали, что женщины не смогут перенести настоящие тяжести войны.
Первое, что им предстояло, когда они прибыли в лагерь, это совершить марш-бросок на 12 верст. Мужчины , предполагая, что женщины не выдержат переход, предложили им поехать на подводах с кухней. Однако женщины сказали, что они не намерены быть наблюдателями того, что делают мужчины, что они пришли потому, что хотят быть солдатами.
Тогда мужчины сказали:”Хорошо. Если вам хочется, идите”. И они пошли. И когда они вернулись в лагерь, было "смешно смотреть на матросов, которые не привыкли так много ходить, они выбились из сил. Они лежали на койках, стонали и показывали свои стертые ноги, а женщины ничуть не устали. Каждая из них привыкла работать еще более тяжело в поле и на фабрике. Женщины рассмеялись и сказали:”Вы похожи на старух. Посмотрите на нас, мы можем пройти этот путь еще раз, и не будем жаловаться”. После этого случая мужчины уже не смотрели на них снисходительно.”
Когда они очутились на передовой, командир распорядился женщинам надеть форму сестер милосердия и не пускать их на передовую. Однако, девушка воспротивилась и в конце концов командир сдался.
Она рассказала о своем первом и последнем бое, когда она вместе с остальными преодолела несколько линий обороны противника, в этом бою из тысячи солдат осталось только 37 . Ее раны были легкими, но у нее было сильное кровотечение, в этот момент она и увидела тяжелораненого командира. Она вынесла его с поля боя, а потом и сама потеряла сознание. В госпитале она опять встретилась с командиром, который, еще не зная, что это она вынесла его с поля боя, повторял: “Не пускайте эту девушку обратно на фронт, она для этого слишком молода”.
Бойцы у палатки с чаем Петроград 1917. Булла
Рита Дорр:
Огромное количество женщин, которые несли службу в мужских подразделениях, покидали их, чтобы присоединиться к одному или другому женскому соединению, которые формировались по всей России. Самый большой батальон формировался в Москве. Там было около двух тысяч женщин, которые обучались и тренировались под руководством женского комитета.
Среди женщин была мадам Морозова, она была известной личностью, но после начала войны она полностью посвятила себя благотворительной работе. Она была очень веселой и смешливой женщиной, при этом она кормила, и одевала, и всячески помогала тысячам беженцев. Она организовала в своем доме женский госпиталь и жертвовала большие деньги в помощь женщинам и детям.
В конце концов, женщины-солдаты обратились к ней за помощью, и вся ее энергия переключилась на женский батальон.
Княжна Кропоткина, сестра знаменитого Петра Кропоткина, была еще одним членом комитета. Она организовывала работу госпиталя Красного креста до тех пор, пока не начались массовые дезертирства. Тогда она закрыла госпиталь и занялась формированием женских батальонов.
Рита Дорр:
В Петрограде соединение из полутора тысяч женщин было почти готово к отправке в окопы, когда я видела их в последний раз, в августе…20-го августа я увидела этих женщин, выходящих из своих казарм, размещенных в Инженерном замке, следующих в тренировочный лагерь перед тем, как они были должны направиться на фронт…
Мне сказали, что они не намереваются создавать множество женских соединений. Предполагалось создать и обучить около 10-20 тысяч женщин и распределить женские соединения по всему фронту, для того, чтобы вдохновить и подстегнуть дезорганизованную армию.
Они должны были при необходимости повести мужчин в бой, как это сделал батальон Бочкаревой. Они должны были показать, что женщины страны не хотят, чтобы революция, за которую погибали и страдали в Сибири поколения мужчин и женщи, закончилась хаосом и распадом.
Рита Дорр:
Я хочу сказать, что страна, которая может производить на свет таких женщин, не может быть разрушена навсегда. Возможно, потребуется время, чтобы ей восстановиться от анархии, но она обязательно восстановится.
Луиза Брайант:
Я столько слышала о них в Америке, что знакомство с ними - было первое, что я сделала, когда приехала в Россию.
Я наблюдала за ними на протяжении шести месяцев, пока они довольно любопытно развивались и, наконец, превратились в два враждующих лагеря.
Их лидер , Бочкарева, была серьезно избита и ее вынуждены были увезти в госпиталь.
Обиженная и непонимающая она воскликнула: “Я не хочу иметь ничего общего с женщинами, я им не доверяю!”.
Если бы она могла мыслить также хорошо, как воевать, она бы знала, что пол тут ни при чем. Классовая борьба возникала повсюду и она уносила женские батальоны вместе со всеми в нарастающий водоворот.
Боец Петроградского добровольческого батальона смерти на посту Петроград, 1917. Я.В.ШтейнбергЛуиза Брайант:
У Смольного института был призывной пункт. Именно там я познакомилась с первыми девушками-солдатами.
Внутри было пять девушек, они сидели в коридоре на скамейках в странном одеянии. На одной были танцевальные туфли и легкомысленная блузка, у другой -французские туфли на высоком каблуке, еще одна надела ботинки с коричневыми пуговицами и зеленые чулки - одинаковыми были лишь короткая стрижка и мужские брюки .
Интеллигентная и хорошенькая девушка по имени Вера, бывшая на дежурстве в тот день, пригласила меня в кабинет.
Вера объяснила причину такого разнообразия обуви. Она сказала, что они заказали ботинки, но не получили никакого ответа. Этому я позднее нашла объяснение - в стране был дефицит кожи.
Единственное соединение, которое получило всю экипировку, был первый набранный батальон. Все остальные были “ в ожидании”, как , впрочем и все в России.
Лагерь в Левашово
Бесси Битти:
Недалеко от Петрограда по Финляндской дороге одиннадцать сотен девушек после усиленных тренировок в казармах были направлены в лагеря для подготовки к военным условиям.
Этим девушкам довелось участвовать лишь в защите Зимнего дворца во время большевистской революции. Ни одна из них не была убита.
Бесси Битти:
Я не видела женщин. Они были в другом крыле дворца.
На следующее утро весь город только и говорил о том, как расправились с женским батальоном, однако, расследование, проведенное госпожой Тырковой, одной из думских лидеров, чьи убеждения являются определенно антибольшевистскими, доказало ложность существовавших легенд.
Некоторых женщин доставили в расположение Павловского полка, они содержались там до тех пор, пока родственники не смогли принести им женскую одежду. Некоторым, кому негде было взять эту женскую одежду, было разрешено уйти в солдатской одежде.
От нескольких девушек я услышала истории той ночи.
Похоже, что классовое чувство на некоторое время притупило все инстинкты.
Когда их уводили в темноте. Некоторые мужчины в возбуждении хватали их за руки и кричали: ”Почему вы сражаетесь? Почему вы идете против своего класса? Вы же рабочие женщины? Почему вы сражаетесь вместе с буржуями и контрреволюционерами?”
Такая пропаганда была настолько эффективна, что впервые в рядах женщин появилась трещина, некоторые из них перешли к радикалам.
Луиза Брайант:
После долгих поисков я нашла пострадавшую девушку, которая , действительна попала в госпиталь. Другая жертва революции покончила с собой, потому что она ”разочаровалась в идеалах”.
Эта девушка жила с подружкой в одном из неиспользуемых, похожих на амбар зданий, что было общепринято в Петрограде. Ее звали Кира Волокетнова. Она была портнихой и всегда была бедной...
Я долго стучала с парадного хода, но никто не открывал, тогда я нашла открытый черный ход и зашла. ..
В маленькой комнатке я нашла Киру и ее подругу Анну Шуб.
Анне было семнадцать, она приехала из Могилева. Я попросила Киру рассказать, каким образом она пострадала.
"В ту ночь, когда большевики взяли Зимний дворец и сказали нам расходиться по домам, некоторые из нас разозлились и стали спорить”, - рассказывала она.
“Мы заспорили с солдатами Павловского полка. Очень большой солдат и я подрались. Мы кричали друг на друга, наконец, он разозлился и сильно толкнул меня, я вылетела через окно. После этого он побежал вниз, и все остальные тоже побежали…Этот большой солдат плакал, как ребенок из за того, что я пострадала по его вине, он нес меня всю дорогу до госпиталя, а потом навещал меня там каждый день”
“А как ты живешь сейчас?”, спросила я ее. “Как тебе удается добыть себе пропитание?”
“Ну, красногвардейцы…”, сказала она, немного покраснев, “они делились своим хлебом, а вчера они принесли шесть поленьев, и у нас сегодня тепло.”
“Ты простила большевиков за то, что они вас разоружили?”- спросила я Киру.
Анна перебила Киру: “Почему мы должны их прощать? Это они должны нас простить. Мы- рабочие девушки, а нас предатели хотели уговорить воевать с нашим собственным народом. Мы были одурачены и почти уже начали воевать”
Анна Шуб
Луиза Брайант:
За несколько дней до того, как я покинула Петроград, я побывала в одном большом военном госпитале, где работали женщины-солдаты. Большевики обеспечили их рабочими местами для того, чтобы они могли заработать себе на пропитание….
В тот самый день я видела двух девушек, попрошайничающих на вокзале…Дождавшись, когда они пойдут домой, (Луиза последовала за ними, чтобы получить возможность побеседовать с ними.)
В этот раз это была большая комната, где было десять девушек и десять кроватей, длинная скамья и русская печь. Девушки были рады гостье издалека. Мы сидели на скамейке и разговаривали большую часть ночи. Их истории были такими же, как и история Анны Шуб.
“Мы- девушки из маленьких городов. Некоторые пришли с благословением родителей, но большая часть - с их проклятием. Мы все были готовы умереть за революцию. Но мы были очень несчастны. Нас везде не понимали. Мы ожидали, что нас будут чествовать, как героев, а нас засыпали солеными шутками. Нас оскорбляли на улицах. Ночью мужчины стучались в наши бараки и выкрикивали непристойности. Большая часть из нас так и не добралась до фронта. Солдаты считали нас воинственными врагами революции, наконец, они нас разоружили и распустили."
Другая девушка сказала:
“В ту ночь мы хотели покончить с собой, потому что нам ничего другого не оставалось. У нас не было одежды и нам некуда было идти, жизнь была невыносима. Некоторые из нас предлагали обратиться к большевикам, созвать конференцию и объясниться.
Мы хотели сказать им, что мы готовы пойти на фронт, чтобы драться их стороне, или на другой. Нашей целью было спасение России.
Но когда мы это предложили, то некоторые стали возражать и пытались заставить нас уйти к казакам. Мы были в ужасе и тогда мы поняли, как нас обманули. Конечно, мы бы не пошли”…
”Тринадцать пошли”,- крикнула одна из девушек. “Но они были аристократками”, - сказала первая девушка с презрением.
Они резко осудили Бочкареву: “Она назвала нас трусами, но это она сбежала, она отвергла свою родину, она не верит ни в русских женщин, ни в мужчин….”
Одна из них немного проводила меня в темноте. Было очень холодно.
“Обязательно приходите еще”, сказала она ласково, когда мы пожимали друг другу руки. “Даю честное слово”,- сказала я, чувствуя себя очень торжественно.
Тут я посмотрела вниз и вдруг обнаружила, что она стоит босиком.
Бесси Битти:
Вот такой была женщина-воин, которую Судьба создала и привнесла в этот испуганный мир.
Ошибка заключалась не в том, что эти женщины делали что-то неправильно, а в том, что неверным было само предположение.
Оно заключалось в том, что русский солдат покинул окопы потому, что он испугался.
Русский солдат не был трусом, он просто утратил веру, он потерял всех своих богов и не нашел новых, достойных того, чтобы в них поверить
Бесси Битти:
Женщины могут воевать. У женщин есть отвага и выносливость, и даже сила для драки.
Они это продемонстрировали. При необходимости все женщины в мире могут это делать.
Вопрос уже давно не в том, может ли женщина воевать, а в том, должна ли женщина воевать.
Она будет воевать тогда и там, где она сочтет это необходимым.
Женщина - потенциальный солдат, она будет им до тех пор, пока этот хаотичный старый мир не будет переделан на принципах человеческой свободы и безопасности.
Источники:
Воспоминания М. А. Рычковой. “Женское движение 1917-го года”
From Tsar to Kaiser. The Betrayal of Russia by Captain Donald C.Tompson NY.1918
Inside the Russian Revolution by Rheta Childe Dorr 1917 Red Heart of Russia by Bessie Beatty, NY 1918
Six Red Months in Russia: An Observers Account of Russia Before and During the Proletarian Dictatorship by Louise Bryant