Вулканическая история.
Мышцы ног перестали ныть только в пятницу и все еще давали о себе знать вчера утром - хотя сколько времени прошло, ровно неделя с 3-го числа! Все-таки около 4 часов с перерывами верхом на Красотке не могли пройти даром. Конечно, надо было сразу выбирать широкого Сокола, но он тогда казался слишком «серьезным» товарищем для моей неподготовленной и ослабленной болезнью организмы. Как оказалось, я просто не учла масштаб «вредоносного» влияния Карлоса на это чудесное (и такое удобное для попы!!) создание: со мной в седле он вел себя спокойно, послушно и обнаруживал только один «мачистский» заскок - непременно должен был идти первым. Ну и еще - тоже мужская черта - он все время искал, чего бы такое сожрать по дороге.
Хотя, конечно, положа руку на сердце, на любой лошади наша экскурсия к вулкану Парикутин привела бы к такому же результату - я же не практиковалась лет 5, если не больше. И, опять же положа руку на сердце, да хоть 10 и страдать две недели - оно того стоило!
Не знаю, как вы, но я со школьных лет хорошо помню впечатляющую геолого-географическую историю: однажды на другом краю земли крестьянин мирно работал на своем поле - и тут вдруг в этом самом поле обнаружилась некая трещина. Потом трещина стала больше, а потом из нее полез себе к небу натуральный вулкан. Я никогда не задумывалась о том, где это случилось - «далеко-далеко» было вполне удовлетворительным определением. Так вот, этот самый «внезапный» вулкан, чуть ли не самый молодой вулкан на планете (год рождения - 1943), находится именно здесь, в штате Мичоакан. От моего дома - в трех часах езды на двух автобусах и еще в трех с чем-то - на одной лошади, в основном шагом, хотя немножко и рысили, и «галопили», пока я была еще в состоянии. Так что вот, я опять нашла тут, в Мексике, очередную нежданно-негаданую «сбычу мечт», причем таких давних и смутных, что я уже и сама не помнила, что желала некогда попасть туда, где поля плодоносят вулканами.
***
С самого начало нам понятно, что это будет долгое путешествие, от рассвета до заката (на самом деле, до сильно после заката, конечно). Мое чудесное и восхитительное возвращение к жизни после недели «животных» страданий.На автовокзале нас провожает яркая утренняя Венера, иронически примостившаяся над горой Богомолкой, а потом в окне начинают показывать рассвет цвета расплавленного металла, стремительно раскаляющегося от золотого до сияюще-белого. Художник Карлос в восторге от моих рассуждений о «температуре цвета». Потом мы незаметно переходим к рассуждениям о взаимоотношениях мужчины и женщины, которые, в свою очередь, незаметно сводятся, как обычно, к общему порицанию христианства и западной цивилизации.
Испанец призывает к тому, чтобы мужчины не боялись раскрывать в себе женское начало, а женщины - мужское, и вообще к некоему «взаимопроникновению». Я с ним соглашаюсь, мужественно удержавшись от ернического комментария в духе «ага, так ведь именно так все обычно и происходит, сплошное взаимопроникновение, он трахает ей тело, а она ему - мозг». Вообще с Карлосом мы беседуем странно - вроде бы во многом, во многом согласны, но потом он ррраз - и делает из этого согласного мнения какой-то такой вывод, что мне только и остается всплескивать руками, восклицая «Нет же, нет! Я не это имела ввиду!» Вот и тут - когда на следующий день перечитываю его «конспект» нашей беседы, только ахаю. Вроде бы все то - и все наоборот.
Но вернемся к нашим баранам, то есть вулканам.
***
С момента «высадки» из автобуса в деревеньке Ангауан не проходит и минуты, как к нам буквально бегом бегут двое с лошадьми в поводу, предлагая свои услуги. И потом, пока мы пьем чай-кофе в придорожном магазинчике, уже сговорившись с этими коневладельцами, еще человека 3 верховых пытаются сдать нам в аренду себя и своих четвероногих друзей. Благодаря понедельнику удается сторговаться с 750 до 500 песо за 3 лошади, нам и гиду - ибо, говоря словами одного из хозяев коников, лучше что-то, чем ничего.
И вот как раз тут-то и наступает момент, когда мне указывают на Красотку: «Эта - для девушки.» И я верю.
***
Красотка, Bella - рыжая, миниатюрная и на самом деле очень красивая лошадка. И, как все рыжие, прекрасная зараза. Этакая своевольная тихушница. Нет, ничего особо страшного - так, мелкие пакости, которые меня даже отчасти забавляют. Например, она то и дело ненавязчиво пытается прижать меня к забору с колючей проволокой. Делая вид, что останавливается, снова трогается с места, стот мне собраться слезть. Граздо хуже этого - то, что у нее не просто тряская рысь, но и кривое седло и стремена. А уж совсем плохо - что я понимаю это далеко не сразу. Строго говоря, даже и не понимаю - просто ощущаю какое-то тотальное неудобство. Наш немного странный гид Альваро, один раз поправив еще в начале пути (и то коряво) стремена, далее все время делает вид, что его миссия выполнена и других возможностей исправить положение нет. Так что всю дорогу «туда» я сжимаю зубы, улыбаюсь в камеру Карлосу и пытаюсь, как положено, попадать в ритм и держаться коленями, не взирая на. При том, что аккурат под левой из них - какая-то пряжка. Если честно, я бы предпочла проделать весь путь шагом, но мой соратник по приключениям все время горячит Сокола-Алькона (отговариваясь, что это конь все сам, сам) и усвистывает вперед, вбок, а иногда даже назад. И Красотка, строя из себя верную подругу-страдалицу, рвется за ним, а я шмотыляюсь у нее в седле как незнамо что, поминая Карлоса нехорошими словами. Хотя, конечно, на самом деле и «кусочки» галопа, на которые я все-таки решаюсь уже почти у самого вулкана, мне искренне нравятся, и на испанца любо-дорого глядеть во время его экзерсисов...
Как бы то ни было, на обратном пути ресурс мой истощается, и, спустя полчаса дороги «оттуда», я осознаю, что больше не могу, никак. Слезаю и иду какое-то время пешком. Когда же я все-таки с некоторой опаской решаюсь сменить свои две на альконовские четыре (о «возвращении» на Красотку в тот момент я и думать не могу, а идти пешком по вулканическому песку - тоже не сахар), то поражаюсь удобству и управляемости нового «транспортного средства». Мерин немедленно получает от меня новое имя - не Алькон, а Сильон, Кресло. Прекрасное гнедое Кресло! Отражает суть и уж точно лучше, чем неформально-ругательное Альколико (думаю, переводить не нужно), как то и дело обращается к коню Альваро.
Сам он путешествует на темно-сером, скромном, костистом (думаю, из-за возраста) и безмолвном Пачуко.
***
С шоссе конус вулкана за деревней смотрится совсем не внушительно - во многом оттого, что его основание расположено ниже, в долине. И дорога к нему парадоксально сначала идет не вверх, а вниз, довольно-таки разбитыми тропинками. В просвете между деревьями мелькает красивый вид на местную достопримечательную «руину» - колокольню церкви, торчащую прямо из лавового поля - все, что осталось от деревни Сан Хуан после извержения. Я порываюсь спешиться ради «фотоохоты», но гид обещает - «дальше - лучше», и мы продолжаем движение. Вольно или невольно - обманывает, потому что под «лучше», оказывается, подразумевается сам визит на «руину» на обратном пути. Вид утерян безвозвратно - второй раз мы проезжаем это место уже только в сумерках.
В долине дорога огибает кругом язык лавового поля, которое сбоку выглядит длинной грядой черных разноразмерных скал, кое-где уже поросших кустами и деревьями. Вездесущий вулканический песок, почти заменивший в долине почву, местами закреплен посадками пушистых сосенок-невеличек. А местами - и не закреплен, и ближе к вулкану этого «местами» - прямо-таки сплошняком...
Но сначала мы проезжаем разрозненные дома, сады авокадо и всяких персиков-абрикосов (чего именно, не знаю; местные и то, и другое, насколько я поняла, называют смешным русскому уху словом durazno). Карлос замечает койота. А я - нет, ибо слишком занята Красоткой, седлом и стременами, и мелочно ему завидую.
Потом еще один зигзаг дороги - и вот оно, начинается этакая полупустныня: много вулканического песка и пыли, не очень много - все тех же кустов и деревьев, еще меньше - травы. И Парикутин - во всей красе. Больше он не кажется таким уж «маленьким».
Именно тут я «сдаюсь»: вместо того, чтобы тормозить лошадку, наоборот, пускаю ее в галоп. Причина - не могу устоять перед очарованием зрелища: черный песок, зеленые кусты, гнедой Сокол и фонтаны пепельной пыли из-под копыт, от которых кажется, будто под ногами коней горит земля... Фотоаппарат доставать боюсь, так как надо для этого отпустить поводья, поэтому пытаюсь впечатать все это в сознание покрепче; от такой однозначной сиюминутности, кажется, наслаждение красотой мгновения даже острее. Правда, Карлос потом долго ворчит, что лишен свидетельств своего, так сказать, триумфа, но... все-таки моя шкура мне дороже.
У подножия вулкана - несколько лошадей, привязанных к дереву, мальчишка-проводник и недостроенная деревянная будочка, будущая «торговая точка» по продаже «рефрескос», прохладительных напитков (пока же единственный вариант - везти и еду, и питье с собой). Наши «собратья»-туристы вроде бы как раз на вершине, и мы тоже собираемся туда добраться. Переводим дух, с трудом распрямляем ноги, присматриваемся к путям подъема. Их два - один строго вверх по склону, второй - немного более полого, по спирали вокруг конуса. Оба - очевидная «сыпуха». Гид говорит, что оба подъема трудные, разве что первый - короче. Мы все же выбираем второй, хотя «за поворотом» он тоже коварно «крутеет». Одно хорошо - «сыпуха» сыпется не сильно, мы почти не съезжаем назад.
Наверху, у кратера - никого, другая группа успела спуститься по короткой дороге за время нашего восхождения. Нам составляют компанию лишь вороны, много больших черных птиц со стальными клювами, ловящих воздушные потоки над вершиной. Не знаю, что и кого они тут едят, может, туристов?
Мы сами перекусываем моими диетическими запасами: сухари и бананы. Парочку последних ради эксперимента запекаем на горячих камнях - край кратера во многих местах «парит», земля кое-где теплая, а кое-где и обжигает, так что нужно смотреть, куда садишься. Получается вполне ничего, и Карлос провозглашает «платано эн болькан» своим любимым блюдом.
По довольно нахоженной тропе обходим кругом кратер. Вспоминается утренний наш разговор о мужчине и женщине - здесь как раз и есть такое взаимопроникновение, взаимопроникновение земли и неба. Гора воткнулась в синь, а небо нырнуло внутрь нее...
Кстати, в небе над кратером в этот момент красуется гигантское облачное перо. То ли ангел обронил из крыла, то ли Господь утерял пишущий инструмент от изумления перед этим скопищем вулканов, вулканчиков и вулканюшечек - ими утыкан буквально весь горизонт, по кругу. И, хотя оба мы согласны с тем, что, например, Этна - вулкан гораздо более впечатляющий и грандиозный (весь Парикутин в принципе соразмерен некоторым боковым ее кратерам), но - опять же оба - очень остро понимаем: вот это одиночество наедине с первостихиями, и лошади, и даже наш молчаливый индейский гид, все это - что-то совершенно особенное.
Еще раз воздаем хвалу понедельнику за отсутствие других людей - и спускаемся вниз по прямой, короткой дороге. Вместе с нами - в наших ботинках, впереди, позади, по бокам - вниз съезжает довольно приличное количество песка и мелких камушков. Как тут можно подняться - я не понимаю, хотя Альваро уверяет, что и он сам некогда, и предыдущая группа - только что - сделали именно это.
Кряхтя и охая, вновь садимся в седло...
***
Под лучами уже закатного солнца, притихшие, возвращаемся обратно. Если не считать обмена лошадьми, обратная дорога проходит без особых событий, и наше главное развлечение - внезапно проснувшаяся разговорчивость Альваро. Если ранее от него едва можно было добиться «си» или «но», то тут мы получаем целую лекцию о целебных свойствах местных растений и даже пару случаев из его практики «брухерии», то бишь колдовства, на закуску. Правда сейчас, по словам Альваро, это дело он оставил. Иногда лечит травами «хороших людей», учит тому же сына, как его научил отец - и только.
От гида же мы узнаем, что месячный заработок члена общины - что-то около 1200 песо (110 -120 долларов), поэтому ему наши студенческие шесть тысяч кажутся «кучей денег». А мы-то на них едва до конца месяца дотягиваем... Мда.
Однако со всеми этими рассказами Альваро по-прежнему плохо воспринимает обращенные к нему слова - отвечает не в попад, а то и вовсе игнорирует. Возможно, это из-за не слишком хорошего знания испанского, а возможно, у него все-таки «не все дома», хотя Карлос не согласен с обеими версиями: хватило же у него и ума, и знания языка начать «зарабатывать» чаевые рассказами, а потом и попросить их? С другой стороны, мог бы и вспомнить, что денег у нас все равно нет, только оговоренные 500 и на обратный автобус, о чем было не раз сказано...
Так ли иначе, но мы благополучно добираемся с ним до поворота к "руине" и до самой бывшей деревни. Пустые прилавки рыночка «выходного дня», пара припаркованных джипов, общественный «туалет типа сортир» - налицо атрибуты типовой популярной "достопримечательности" локального масштаба. Одинокая колокольня (вторую так ине успели достроить) и фасад довольно большой церкви среди обломков лавы, с вулканом на заднем плане закономерно впечатляют. Карлос с противоположного края лавового "провала" перед церковью второй раз за день громогласно предлагает жениться, причем срочно - раз имеется такая уникальная обстановка, а именно: храм «со стороны» божественных сил, вулкан «со стороны» стихий природы - и, конечно, лошади! Собственно, именно свадьбу на лошадях он и предлагал мне несколькими часами ранее.
Как ни жаль, но приходится отказать - жених все-таки не тот... Хотя было бы, конечно, безумно романтично.
***
От бывшего Сан Хуана до Ангауана уже совсем близко. Мы снова поднимаемся по тем же тропкам, любуясь далекими вершинами, парящими над розовой дымкой заката. Нас ссаживают на центральной площади, и идти до шоссе по темным улицам деревни приходится довольно-таки прилично. Вместе с ночью приходит холод, кофе-чай в магазинчике уже не продают, так что мы ощутимо мерзнем и принимаем решение сесть на ближайший автобус, не зависимо от того, в какую он сторону пойдет (благо, и там, и там есть возможности для пересадки на Самору).
Нам выпадает путь до Уруапана (по отношению к Саморе - другой «районный» центр; приехали же мы сюда через поселок Лос Рейес, он ближе к нашему дому), так что мы описываем этакую загогулину по дорогам Мичоакана.
Домой попадаем почти в два часа ночи, усталые, покрытые черной очень твердой песочной пылью (она буквально везде: в обуви, под одеждой, в носу и глазах...) и передвигающиеся с огромным трудом, но очень, очень довольные...
:-)
Раз ковбой, два ковбой...
Еще фотографии, мои и Карлоса, пока лежат тут. Ресурс мне не понравился, но "перекачивать" сейчас на другой - лень.
Хотя, конечно, положа руку на сердце, на любой лошади наша экскурсия к вулкану Парикутин привела бы к такому же результату - я же не практиковалась лет 5, если не больше. И, опять же положа руку на сердце, да хоть 10 и страдать две недели - оно того стоило!
Не знаю, как вы, но я со школьных лет хорошо помню впечатляющую геолого-географическую историю: однажды на другом краю земли крестьянин мирно работал на своем поле - и тут вдруг в этом самом поле обнаружилась некая трещина. Потом трещина стала больше, а потом из нее полез себе к небу натуральный вулкан. Я никогда не задумывалась о том, где это случилось - «далеко-далеко» было вполне удовлетворительным определением. Так вот, этот самый «внезапный» вулкан, чуть ли не самый молодой вулкан на планете (год рождения - 1943), находится именно здесь, в штате Мичоакан. От моего дома - в трех часах езды на двух автобусах и еще в трех с чем-то - на одной лошади, в основном шагом, хотя немножко и рысили, и «галопили», пока я была еще в состоянии. Так что вот, я опять нашла тут, в Мексике, очередную нежданно-негаданую «сбычу мечт», причем таких давних и смутных, что я уже и сама не помнила, что желала некогда попасть туда, где поля плодоносят вулканами.
***
С самого начало нам понятно, что это будет долгое путешествие, от рассвета до заката (на самом деле, до сильно после заката, конечно). Мое чудесное и восхитительное возвращение к жизни после недели «животных» страданий.На автовокзале нас провожает яркая утренняя Венера, иронически примостившаяся над горой Богомолкой, а потом в окне начинают показывать рассвет цвета расплавленного металла, стремительно раскаляющегося от золотого до сияюще-белого. Художник Карлос в восторге от моих рассуждений о «температуре цвета». Потом мы незаметно переходим к рассуждениям о взаимоотношениях мужчины и женщины, которые, в свою очередь, незаметно сводятся, как обычно, к общему порицанию христианства и западной цивилизации.
Испанец призывает к тому, чтобы мужчины не боялись раскрывать в себе женское начало, а женщины - мужское, и вообще к некоему «взаимопроникновению». Я с ним соглашаюсь, мужественно удержавшись от ернического комментария в духе «ага, так ведь именно так все обычно и происходит, сплошное взаимопроникновение, он трахает ей тело, а она ему - мозг». Вообще с Карлосом мы беседуем странно - вроде бы во многом, во многом согласны, но потом он ррраз - и делает из этого согласного мнения какой-то такой вывод, что мне только и остается всплескивать руками, восклицая «Нет же, нет! Я не это имела ввиду!» Вот и тут - когда на следующий день перечитываю его «конспект» нашей беседы, только ахаю. Вроде бы все то - и все наоборот.
Но вернемся к нашим баранам, то есть вулканам.
***
С момента «высадки» из автобуса в деревеньке Ангауан не проходит и минуты, как к нам буквально бегом бегут двое с лошадьми в поводу, предлагая свои услуги. И потом, пока мы пьем чай-кофе в придорожном магазинчике, уже сговорившись с этими коневладельцами, еще человека 3 верховых пытаются сдать нам в аренду себя и своих четвероногих друзей. Благодаря понедельнику удается сторговаться с 750 до 500 песо за 3 лошади, нам и гиду - ибо, говоря словами одного из хозяев коников, лучше что-то, чем ничего.
И вот как раз тут-то и наступает момент, когда мне указывают на Красотку: «Эта - для девушки.» И я верю.
***
Красотка, Bella - рыжая, миниатюрная и на самом деле очень красивая лошадка. И, как все рыжие, прекрасная зараза. Этакая своевольная тихушница. Нет, ничего особо страшного - так, мелкие пакости, которые меня даже отчасти забавляют. Например, она то и дело ненавязчиво пытается прижать меня к забору с колючей проволокой. Делая вид, что останавливается, снова трогается с места, стот мне собраться слезть. Граздо хуже этого - то, что у нее не просто тряская рысь, но и кривое седло и стремена. А уж совсем плохо - что я понимаю это далеко не сразу. Строго говоря, даже и не понимаю - просто ощущаю какое-то тотальное неудобство. Наш немного странный гид Альваро, один раз поправив еще в начале пути (и то коряво) стремена, далее все время делает вид, что его миссия выполнена и других возможностей исправить положение нет. Так что всю дорогу «туда» я сжимаю зубы, улыбаюсь в камеру Карлосу и пытаюсь, как положено, попадать в ритм и держаться коленями, не взирая на. При том, что аккурат под левой из них - какая-то пряжка. Если честно, я бы предпочла проделать весь путь шагом, но мой соратник по приключениям все время горячит Сокола-Алькона (отговариваясь, что это конь все сам, сам) и усвистывает вперед, вбок, а иногда даже назад. И Красотка, строя из себя верную подругу-страдалицу, рвется за ним, а я шмотыляюсь у нее в седле как незнамо что, поминая Карлоса нехорошими словами. Хотя, конечно, на самом деле и «кусочки» галопа, на которые я все-таки решаюсь уже почти у самого вулкана, мне искренне нравятся, и на испанца любо-дорого глядеть во время его экзерсисов...
Как бы то ни было, на обратном пути ресурс мой истощается, и, спустя полчаса дороги «оттуда», я осознаю, что больше не могу, никак. Слезаю и иду какое-то время пешком. Когда же я все-таки с некоторой опаской решаюсь сменить свои две на альконовские четыре (о «возвращении» на Красотку в тот момент я и думать не могу, а идти пешком по вулканическому песку - тоже не сахар), то поражаюсь удобству и управляемости нового «транспортного средства». Мерин немедленно получает от меня новое имя - не Алькон, а Сильон, Кресло. Прекрасное гнедое Кресло! Отражает суть и уж точно лучше, чем неформально-ругательное Альколико (думаю, переводить не нужно), как то и дело обращается к коню Альваро.
Сам он путешествует на темно-сером, скромном, костистом (думаю, из-за возраста) и безмолвном Пачуко.
***
С шоссе конус вулкана за деревней смотрится совсем не внушительно - во многом оттого, что его основание расположено ниже, в долине. И дорога к нему парадоксально сначала идет не вверх, а вниз, довольно-таки разбитыми тропинками. В просвете между деревьями мелькает красивый вид на местную достопримечательную «руину» - колокольню церкви, торчащую прямо из лавового поля - все, что осталось от деревни Сан Хуан после извержения. Я порываюсь спешиться ради «фотоохоты», но гид обещает - «дальше - лучше», и мы продолжаем движение. Вольно или невольно - обманывает, потому что под «лучше», оказывается, подразумевается сам визит на «руину» на обратном пути. Вид утерян безвозвратно - второй раз мы проезжаем это место уже только в сумерках.
В долине дорога огибает кругом язык лавового поля, которое сбоку выглядит длинной грядой черных разноразмерных скал, кое-где уже поросших кустами и деревьями. Вездесущий вулканический песок, почти заменивший в долине почву, местами закреплен посадками пушистых сосенок-невеличек. А местами - и не закреплен, и ближе к вулкану этого «местами» - прямо-таки сплошняком...
Но сначала мы проезжаем разрозненные дома, сады авокадо и всяких персиков-абрикосов (чего именно, не знаю; местные и то, и другое, насколько я поняла, называют смешным русскому уху словом durazno). Карлос замечает койота. А я - нет, ибо слишком занята Красоткой, седлом и стременами, и мелочно ему завидую.
Потом еще один зигзаг дороги - и вот оно, начинается этакая полупустныня: много вулканического песка и пыли, не очень много - все тех же кустов и деревьев, еще меньше - травы. И Парикутин - во всей красе. Больше он не кажется таким уж «маленьким».
Именно тут я «сдаюсь»: вместо того, чтобы тормозить лошадку, наоборот, пускаю ее в галоп. Причина - не могу устоять перед очарованием зрелища: черный песок, зеленые кусты, гнедой Сокол и фонтаны пепельной пыли из-под копыт, от которых кажется, будто под ногами коней горит земля... Фотоаппарат доставать боюсь, так как надо для этого отпустить поводья, поэтому пытаюсь впечатать все это в сознание покрепче; от такой однозначной сиюминутности, кажется, наслаждение красотой мгновения даже острее. Правда, Карлос потом долго ворчит, что лишен свидетельств своего, так сказать, триумфа, но... все-таки моя шкура мне дороже.
У подножия вулкана - несколько лошадей, привязанных к дереву, мальчишка-проводник и недостроенная деревянная будочка, будущая «торговая точка» по продаже «рефрескос», прохладительных напитков (пока же единственный вариант - везти и еду, и питье с собой). Наши «собратья»-туристы вроде бы как раз на вершине, и мы тоже собираемся туда добраться. Переводим дух, с трудом распрямляем ноги, присматриваемся к путям подъема. Их два - один строго вверх по склону, второй - немного более полого, по спирали вокруг конуса. Оба - очевидная «сыпуха». Гид говорит, что оба подъема трудные, разве что первый - короче. Мы все же выбираем второй, хотя «за поворотом» он тоже коварно «крутеет». Одно хорошо - «сыпуха» сыпется не сильно, мы почти не съезжаем назад.
Наверху, у кратера - никого, другая группа успела спуститься по короткой дороге за время нашего восхождения. Нам составляют компанию лишь вороны, много больших черных птиц со стальными клювами, ловящих воздушные потоки над вершиной. Не знаю, что и кого они тут едят, может, туристов?
Мы сами перекусываем моими диетическими запасами: сухари и бананы. Парочку последних ради эксперимента запекаем на горячих камнях - край кратера во многих местах «парит», земля кое-где теплая, а кое-где и обжигает, так что нужно смотреть, куда садишься. Получается вполне ничего, и Карлос провозглашает «платано эн болькан» своим любимым блюдом.
По довольно нахоженной тропе обходим кругом кратер. Вспоминается утренний наш разговор о мужчине и женщине - здесь как раз и есть такое взаимопроникновение, взаимопроникновение земли и неба. Гора воткнулась в синь, а небо нырнуло внутрь нее...
Кстати, в небе над кратером в этот момент красуется гигантское облачное перо. То ли ангел обронил из крыла, то ли Господь утерял пишущий инструмент от изумления перед этим скопищем вулканов, вулканчиков и вулканюшечек - ими утыкан буквально весь горизонт, по кругу. И, хотя оба мы согласны с тем, что, например, Этна - вулкан гораздо более впечатляющий и грандиозный (весь Парикутин в принципе соразмерен некоторым боковым ее кратерам), но - опять же оба - очень остро понимаем: вот это одиночество наедине с первостихиями, и лошади, и даже наш молчаливый индейский гид, все это - что-то совершенно особенное.
Еще раз воздаем хвалу понедельнику за отсутствие других людей - и спускаемся вниз по прямой, короткой дороге. Вместе с нами - в наших ботинках, впереди, позади, по бокам - вниз съезжает довольно приличное количество песка и мелких камушков. Как тут можно подняться - я не понимаю, хотя Альваро уверяет, что и он сам некогда, и предыдущая группа - только что - сделали именно это.
Кряхтя и охая, вновь садимся в седло...
***
Под лучами уже закатного солнца, притихшие, возвращаемся обратно. Если не считать обмена лошадьми, обратная дорога проходит без особых событий, и наше главное развлечение - внезапно проснувшаяся разговорчивость Альваро. Если ранее от него едва можно было добиться «си» или «но», то тут мы получаем целую лекцию о целебных свойствах местных растений и даже пару случаев из его практики «брухерии», то бишь колдовства, на закуску. Правда сейчас, по словам Альваро, это дело он оставил. Иногда лечит травами «хороших людей», учит тому же сына, как его научил отец - и только.
От гида же мы узнаем, что месячный заработок члена общины - что-то около 1200 песо (110 -120 долларов), поэтому ему наши студенческие шесть тысяч кажутся «кучей денег». А мы-то на них едва до конца месяца дотягиваем... Мда.
Однако со всеми этими рассказами Альваро по-прежнему плохо воспринимает обращенные к нему слова - отвечает не в попад, а то и вовсе игнорирует. Возможно, это из-за не слишком хорошего знания испанского, а возможно, у него все-таки «не все дома», хотя Карлос не согласен с обеими версиями: хватило же у него и ума, и знания языка начать «зарабатывать» чаевые рассказами, а потом и попросить их? С другой стороны, мог бы и вспомнить, что денег у нас все равно нет, только оговоренные 500 и на обратный автобус, о чем было не раз сказано...
Так ли иначе, но мы благополучно добираемся с ним до поворота к "руине" и до самой бывшей деревни. Пустые прилавки рыночка «выходного дня», пара припаркованных джипов, общественный «туалет типа сортир» - налицо атрибуты типовой популярной "достопримечательности" локального масштаба. Одинокая колокольня (вторую так ине успели достроить) и фасад довольно большой церкви среди обломков лавы, с вулканом на заднем плане закономерно впечатляют. Карлос с противоположного края лавового "провала" перед церковью второй раз за день громогласно предлагает жениться, причем срочно - раз имеется такая уникальная обстановка, а именно: храм «со стороны» божественных сил, вулкан «со стороны» стихий природы - и, конечно, лошади! Собственно, именно свадьбу на лошадях он и предлагал мне несколькими часами ранее.
Как ни жаль, но приходится отказать - жених все-таки не тот... Хотя было бы, конечно, безумно романтично.
***
От бывшего Сан Хуана до Ангауана уже совсем близко. Мы снова поднимаемся по тем же тропкам, любуясь далекими вершинами, парящими над розовой дымкой заката. Нас ссаживают на центральной площади, и идти до шоссе по темным улицам деревни приходится довольно-таки прилично. Вместе с ночью приходит холод, кофе-чай в магазинчике уже не продают, так что мы ощутимо мерзнем и принимаем решение сесть на ближайший автобус, не зависимо от того, в какую он сторону пойдет (благо, и там, и там есть возможности для пересадки на Самору).
Нам выпадает путь до Уруапана (по отношению к Саморе - другой «районный» центр; приехали же мы сюда через поселок Лос Рейес, он ближе к нашему дому), так что мы описываем этакую загогулину по дорогам Мичоакана.
Домой попадаем почти в два часа ночи, усталые, покрытые черной очень твердой песочной пылью (она буквально везде: в обуви, под одеждой, в носу и глазах...) и передвигающиеся с огромным трудом, но очень, очень довольные...
:-)
Раз ковбой, два ковбой...
Еще фотографии, мои и Карлоса, пока лежат тут. Ресурс мне не понравился, но "перекачивать" сейчас на другой - лень.